Героин

– Теперь все в сборе – сообщил Палмер по-английски.

Полицейский кивнул с важным видом и что-то сказал.

– Господина офицера зовут Суксом Сукхапан, меня звать Унг, – озвучил по-английски переводчик.

Все слова были понятны, произношение – вполне приличное, значительно лучше, чем скажем у четверки японцев. Очевидно, он долго и прилежно учился.

– Место происшествия уже осмотрено, тело увезли, комната опечатана, сейчас по установленному порядку будет произведен опрос свидетелей, – продолжал переводить Унг.

Суксом Сукхапан величаво кивнул, когда тот закончил; густые черные волосы его коротко подстрижены, воротничок голубой рубашки великоват для воробьиной шейки, и к тому же морщит под синим форменным галстуком. Пятиклассник, которому доверили провести урок у старшеклассников.

– Сейчас каждый скажет, когда он видел покойную в последний раз, – добавил Унг.

Суксом тем временем достал из коричневой сумочки блокнот и приготовился записывать.

Как выяснилось в следующие несколько минут, все присутствующие видели Барбару вчера за ужином. Дебби рассталась с ней в половине восьмого вечера, после чего укатила на свидание в «Золотую Виллу». Домой не возвращалась, приехала только сегодня утром. Хотела разбудить подругу, чтобы вместе пойти завтракать, но та не отвечала на ее стук. Тогда она спустилась за хозяином, и уже вместе с ним они обнаружили тело… Знала ли Дебби, что та принимает наркотики, по всей видимости, героин? Героин!? Та выкатила на них свои голубые глаза. Нет, конечно, нет! Правда, последнее время Барби иногда казалась странноватой, но предположить подобного Дебби, конечно, не могла, она уверена, та ей сказала бы… Не могло ли это быть самоубийством, не было ли у ее подруги неприятностей?

– Нет, безусловно, не самоубийство! – убежденно воскликнула Дебби. – У нее совсем другой характер! Она умеет… умела… справляться с проблемами, – тут она мрачно покачала головой. – Кое-что похуже…

Суксом заметно заинтересовался.

– Я ей говорила, не надо этого делать… не смей! – почти взвизгнула Дебби. – Мы ездили на экскурсию в монастырь – в Ват Пра Тонг, ну вы знаете… храм Золотого Будды. Лежащая статуя полузасыпана землей. Известно, что все кто пытались откопать его, так или иначе погибали. Древнее проклятие. Поэтому до нашего времени он так и засыпан. А Барби… дурочка… взяла да и отгребла от статуи в одном месте песок… Я ей сразу сказала, ты с ума, что ли, сошла? Разве можно так шутить, это плохо кончится! Она только посмеялась. И вот, результат не заставил себя долго ждать… А мы были там всего неделю назад!

Если полицейский и был разочарован, то виду не подал, впрочем, вполне возможно, он тоже посчитал это достоверной причиной.

– Что еще можете сообщить? – требовательно обвел глазами присутствующих полицейский.

Все молчали.

Тогда Маша решила, что пора вмешаться; возможно, чужие переживания и не были ее делом, пока девушка была жива, но теперь… Кто-то должен о ней позаботиться.

– Я заметила, она была очень расстроена вчера утром, – глядя прямо перед собой, наконец, проговорила она. – Мне кажется, Барбара поссорилась со своим молодым человеком.

Брайан при этих ее словах переменил позу: сложил перед собой на столе руки и закинул ногу на ногу. Поза блокировки: скрещивая руки или ноги, человек неосознанно закрывается от окружающих.

– И кто же был этот молодой человек, вы не знаете? – устами переводчика Унга поинтересовался офицер Суксом Сукхапан.

– Я видела Барбару и Брайана в одном из ресторанов «Золотой Виллы». Они танцевали. Кстати, я была не одна, и мой знакомый сможет это подтвердить… По их поведению было очевидно, что отношения у них весьма близкие… Насколько близкие, я, конечно, знать не могу.

Суксом удовлетворенно кивнул.

– Почему вы сами не сказали об этом? – требовательно повернул он голову в сторону упомянутого молодого человека.

– Как справедливо заметила мисс, – усмехнулся Брайан, – мы с Барбарой поругались, и я ничего не знаю о ней с тех пор, как это произошло.

– Ну да, такой долгий срок, – пробормотала Маша. – Целый день ведь прошел…

– Почему вы с ней поругались? – поинтересовался Сукхапан. – Была какая-то причина?

– Причина безусловно была… – пятерней нервно взъерошив светлые волосы, кивнул тот. – Я, конечно, мог бы сказать, что она мне надоела, повстречал другую… Но, наверное, в подобной ситуации лучше сказать правду. В тот вечер я узнал, что Барбара принимает героин. Собственно, она сама мне об этом сказала… Для меня это абсолютно неприемлемо. Порвал с нею сразу же.

– И вы не пробовали уговорить ее бросить наркотики?

– Вы смеетесь, – фыркнул тот, – даже и не пытался! Уговорить человека, принимающего героин, оставить это занятие, все равно что просить… я не знаю… тучу с неба лить на землю не воду, а, например, красное Бургундское вино! Это в принципе невозможно.

– Но ведь кто-то же бросает, – негромко вставила Маруся. – Манна небесная иногда все же сыплется…

Ей было ужасно обидно за несчастную Барби, которую вот так, не раздумывая, оттолкнули. А ведь она собственными глазами видела, насколько та была счастлива, когда этот белобрысый мерзавец нашептывал ей в уши что-то сладко-медовое! Разрушился прекрасный замок Барби… пусть он с самого начала и был на песке. Конечно, она могла решиться на самое страшное.

– Не знаю, в специальной клинике, может быть, – жестко возразил Брайан. – А так просто… Никогда не слышал.

– Никто больше ничего не может добавить?

Ничего. Суксом обвел в очередной раз пристальным взглядом всех присутствующих и устами Унга сообщил, что на сегодня он закончил. Кивнув на прощание, полицейский повернулся и вышел в сопровождении своего переводчика.

Маша осталась сидеть на своем месте – совершенно опустошенная. Сначала ушли немцы, потом поднялась Дебби, глаза ее были полны слез: прошел шок, она, наконец, осознала потерю, и теперь начнет оплакивать подругу. Проходя мимо Брайана, Дебби враждебно на того взглянула. Брайан мотнул головой: мол, пошли бы вы все подальше! С шумом отодвинул стул и – руки в карманах – демонстративно неспешно пересек дворик, направляясь к выходу в парк. Четверка японцев сидела, понуро сникнув головами. Первым очнулся Тоши. Он вынул из стоящей на столе вазы веточку орхидеи и, ни слова не говоря, преподнес ее Марусе. Та, вымученно улыбнувшись, поблагодарила, но про себя подумала, что отныне орхидеи, и особенно белые, будут ассоциироваться у нее с одним воспоминанием, – со страшным серым заострившимся профилем на подушке – и с этим уже, наверное, ничего не поделать.

– Ты молодец, Машка, – похвалил брат, когда они вернулись наверх, в номер. – Дура дурой с виду, а нормально выступила. Так ему, паразиту, и нужно! Только я не пойму, где же я был в то время, пока ты добывала агентурные данные?

Маруся усмехнулась.

– Брызгая слюной от возбуждения, обсуждал с иноплеменниками перспективы развития цифровых технологий.

– «Туше»! – кивнул Арсений; в смысле, уколола. Потом задумался. – В целом вырисовывается довольно-таки интересная картина… – после паузы проговорил он. – Думаю, он ее и прикончил… Брайан.

– Ой, да брось, ты! – отмахнулась Маша. – Почему сразу убийство? Она сама все сделала… С горя… Брайан, конечно, самый настоящий мерзавец… В принципе, ведь можно привлечь человека за «доведение до самоубийства»? Но ты сначала, поди, докажи, что это не обычная передозировка, как ты сам, кстати, подумал, когда ее увидел! И, между прочим, действительно, нет подтверждения обратного! Может, в самом деле, ошиблась, перебрала! Если бы существовала записка или хоть что-нибудь… Устное свидетельство…

– Вот поэтому-то и надо доказать, что это убийство, – серьезно заключил подросток. – И я этим займусь. Не уверен, что этот коротышка по имени «С Уксусом» справится сам – без моей квалифицированной помощи.

– Нет, только не это! – взмолилась Маша, – Второго раза я не переживу! Мы же приехали сюда отдохнуть.

– Ну и как отдыхается? – коварно поинтересовался Арсений.

– Да не очень, – вынуждена была признать Маруся.

– В том-то и дело. Меня это, по крайней мере, развлечет. Я уж не говорю, что жалко дуреху.

– Да, жалко…

Арсений недоуменно повертел головой.

– Знаешь, я раньше думал, что на английском языке слово «дебил» произносится как-то по-другому, иначе не существовало бы такого странного сокращения для милого девичьего имени. Так нет, специально смотрел в словаре! – произносится так же как и у нас. Правда, с ударением на первый слог… Как ты думаешь, Дебби в самом деле такая дебилка, какой она хотела нам показаться или, все-таки, прикидывается? С этой дурацкой историей про закопанного Будду…

– Зачем бы? – удивилась Маруся.

– Вот и я думаю, зачем… И вправду ли она ну совсем ничего не знала ни о Брайане, ни о наркотиках? Странновато, да? Если учесть, что они жили практически в одном номере, как мы с тобой. Ты заметила бы, если б я принимал героин, как считаешь?

– О, да! Можешь не сомневаться! – уверила его Маша.

– Мне тоже почему-то так кажется… «О, скорей пронзи меня своей иглой, святой Морфей! И даже, сделав это сотню раз, услышишь от меня лишь благодарность!»

– Это что еще за бред? – сурово поинтересовалась Маруся.

– Цитата из Жуль Верна, мой вольный перевод. Обнаружил в компьютере Барби.

– Да? – удивленно подняла брови Маша. – А что еще ты там нашел?

Подросток, наморщив лоб, уставился куда-то прямо перед собой.

– «Если бы мы могли вдохнуть либо проглотить нечто, какое-то средство, обладающее способностью на пять или шесть часов в день унять наше неизбывное одиночество», – он будто считывал текст с невидимого листа, – «средство способное привести нас в гармонию со всеми окружающими людьми в сияющей экзальтации любви и сделать жизнь во всех проявлениях не просто стоящей того чтоб жить, но сделать ее божественно прекрасной и значимой… и если бы это небесное, преобразующее весь мир лекарство оказалось таковым, что мы проснулись бы на другое утро с ясной головой и без ущерба для здоровья, кажется мне, все наши проблемы (ни в коем случае не та крошечная, как доставление себе нового наслаждения!) оказались бы полностью решенными, и земля стала бы раем». Альдус Хаксли, годы жизни: 1894—1963… По крайней мере, так там было написано, может она и ошиблась с датой, не знаю, не проверял.

– Боже, ну и память у тебя! – поразилась сестра. – Зачем тебе компьютер, ты сам как машинка! Но, конечно, это окончательно и бесповоротно доказывает, что девушка была наркоманкой. Так просто не ведут подобных записей.

– Да… И весьма даже интеллектуальной наркоманкой. Не всяк, знаешь ли, прежде чем в кайфе отрубиться, выписывает цитаты из классиков.

– Это ее, к несчастью, не спасло.

– «Пусть я умру молодой, но это все равно, что целовать самого Господа Бога!» – протяжно, в нос, проговорил Арсений. – Тоже цитата.

Маруся даже передернулась.

– Достаточно! У меня мурашки по коже! Своего она добилась, это точно… Умерла молодой.

– Там еще много всего!

– Нет, хватит! Жуть берет! Я лично предпочитаю гулять на рассвете, например, по реке… тоже кажется, будто прикасаешься к чему-то божественному. Скажи лучше, что ты собираешься предпринять?

– Как и раньше Машенька, как и раньше. Больше общаться с людьми. Они ведь такие болтливые! Впрочем, что я тебя учу, ты же у нас в этом деле первый специалист. Как ты сама хвасталась, по сбору информации тебе нет равных!

– Когда это я могла сморозить подобную глупость? – искренне удивилась Маруся.

– Да было дело, – усмехнулся братец.

Глава 3

День, начавшийся с такой трагедии, по определению уже не мог выправиться. Уныние грозовой тучей повисло над «Белой Орхидеей», и хотя солнце сияло с обычной немереной силой, свет вокруг казался будто приглушенным – в конце концов, мир дан нам в ощущениях. А ощущения были не самыми приятными: неловко принимать солнечные ванны, когда знаешь, что в небытие ушла совсем молоденькая девушка, лишь вчера еще сидевшая за одним с тобой столом. Ланс и Лейлани Палмер тоже выглядели подавленными, хотя и изо всех сил пытались это скрыть. За ужином Ланс объявил, что наутро состоится поездка к островам Ко Пи-Пи, красивейшему месту на земле, по мнению большинства там побывавших. Необходимо на что-то переключиться. Приглашаются все желающие.

Желающих оказалось на удивление много. Казалось, после случившегося люди начнут сторониться друг друга, но нет. Почти все хотели ехать, кроме Дебби-Деборы, которая, по обыкновению, укатила за каким-то делом. Погода с утра, естественно, не заладилась, впрочем, всем отлично известно, чтобы, к примеру, наутро пошел дождь, нужно всего лишь собраться в поход. Какие действия требуется произвести для того чтобы, наоборот, дождь кончился, к сожалению, до сих пор не выяснено.

Нет, не то чтобы погода совсем уж была плохая: солнце, конечно, никуда не делось, оно по-прежнему сияло на небосклоне, но с моря подул довольно-таки сильный ветер, другими словами, с утра штормило. Но заказанный катер уже покачивался у причала, а его команда готова была отплыть в любую минуту, собственно, команда всего-то и состояла, что из двух местных молодых парней: Анитры и Тука, да мальчика лет четырнадцати – наверняка им было бы обидно потерять свой дневной заработок. В общем, решили ехать: все уже настроились на путешествие.

Наконец погрузились – ждали только Габби, и то недолго, не более пятнадцати минут, она забыла средство для загара, а это нешуточно: что если за время отдыха бедняга не успеет превратиться в негра, какое будет разочарование! Отдали швартовы. Мощный двигатель с серебристой надписью Toshiba по черному полю, взревев, сорвал катер с места и оставил звук позади – так он и болтался всю дорогу за кормой – тише, громче. Ветер налетал и приносил с собой брызги и свежесть, наверное, с ветром-то даже лучше путешествовать, не так жарко. Все расселись сообразно со своими представлениями об удобстве, кто на палубе под натянутым тентом, кто внизу – в небольшой каютке. Мальчик Том (на самом деле его, конечно, звали как-то совсем иначе, но так он представился) разносил напитки и фрукты. Бутылки и банки хранились у них в переносных холодильниках, толстостенных пластмассовых ящиках с колотым льдом. Фрукты лежали в больших плетеных корзинах.

Брат с сестрой расположились на корме, чтобы ничего не пропустить. Есть после завтрака не хотелось, но фрукты выглядели настолько заманчиво!

– Возьми-ка у него еще несколько рамбутанов, – попросил Арсений. – Вон тех мохнатеньких ежиков… Вкус – удивительный… ни на что не похоже!

– Слушай, ананас, просто фантастический! – Маша безуспешно пыталась прикрыть подол сарафана салфеткой от капающего сока. – Одно плохо: чтобы его есть, нужно предварительно раздеться.

– Ты же знаешь, я не люблю кислятину, у меня губы от него разъедает.

– Нет, я тебя прошу, попробуй… мы с тобой, оказывается, ни разу еще не ели настоящий!

Это, действительно был какой-то иной фрукт: мякоть – темно-желтого, почти оранжевого цвета, нежная и сладкая-пресладкая, ровно с той долей кислинки во вкусе, которая не дает показаться ему приторным. А запах… нельзя передать!

Том ловко разрезал плод вдоль, отделяя ножом его крокодилью шкурку, и надевал длинные дольки на бамбуковые палочки – чтобы можно было держать как леденец. Но капало все равно очень сильно – еще бы, соку в каждом ананасе – примерно на литровую банку. Причем без добавления воды, сахара и консервантов.

Арсений послушался совета и теперь буквально хрюкал от удовольствия.

– Спелый желудь – всякая свинья слопает, – сообщил подросток по завершении процесса, вытирая руки и лицо о поданную Томом влажную салфетку. – Еще одна цитата, – пояснил он, обращаясь к Палмеру.

Ланс, сидевший с отсутствующим видом на скамейке напротив, потягивал из запотелой бутылки пиво

– Из неизвестного вам произведения, – добавил настырный подросток. – И как же точно подмечено!

– Прошу прощения, не расслышал, – повернувшись к нему, наконец, отозвался Ланс. – Задумался, – он покачал головой. – Удивительно… но ведь и в этом тоже американцы виноваты! – после паузы пробормотал он.

– Согласен, – серьезно кивнул подросток. – Ох, они и понатворили! Но, признаться, мне сейчас трудно уследить за ходом ваших мыслей…

Ланс усмехнулся – уголок его тонкого рта ушел вниз.

– Да все о том же… О последних событиях. Теперь нас взяли на карандаш… Теперь от нас точно не отвяжутся!

– Американцы? – искренне удивился Арсений.

– Да нет, при чем здесь они? Конечно, местные.

– Но вы же только что сами сказали.

– Я в глобальном смыс. Кто все это устроил? Имею в виду «наркоманию, как чуму двадцатого века» – он поболтал пиво в бутылке, и из горлышка наверх выползла белая шапочка пены. – Древние шумеры выращивали мак – «хул гил», растение радости, так они его называли… ассирийцы, египтяне – все подряд! Эти знаменитые маковые поля в Фивах… Египтяне продавали опий финикийцам и минойцам, а те уж отвозили в Грецию и Европу. Все употребляли, все им торговали. Александр Македонский донес до Индии. Народы относились к нему как к спасительному, благословенному дару богов! Кто-то лечился настойкой опия – ничто так не облегчает боль, и до сих пор-то ничего лучше не придумали… Великий врачеватель Гален перечислил пару десятков болезней, при которых он показан, включая проказу и эпилепсию… лекарство самого Господа. Кто-то принимал для радости… Марк Аврелий употреблял опий, Гален опять же, Гиппократ… Шарль Бодлер, Эдгар По, Джон Китс… Ах да, Фрейд… Нет, тот, кажется, был все-таки кокаинистом… И, кстати, большим апологетом данного зелья, ничто, мол, так не прочищает мозги… Вот он сколько всего напридумывал с прочищенными-то мозгами! Пока стенка носа или что-то там у него в горле, забыл что именно, не начало растворяться… Тут только оставил он это занятие, испугался, что начинается рак… Да разве всех упомнишь? Так вот, к чему веду… Сколько всего их было, наркоманов? – он поднял указательный палец и требовательно оглядел слушающих. – Их всегда было счетное количество. Вот так-то. Меньше, чем алкашей. А сколько сейчас? В сотни… нет, в тысячи раз больше! Их десятки, если не сотни миллионов… я просто не знаю точной цифры… да и кто знает? А все почему? – тут Ланс даже нарисовал в воздухе вопросительный знак, поставил внизу жирную точку. – Как только запретили использование наркотиков, признали употребление незаконным, стали за это сажать в тюрьму – в ответ немедленно возник черный рынок. Спрос-то никуда не делся… Ну а как иначе-то? Каждое действие рождает противодействие… И все это, между прочим, опять же происходило не где-либо в безвоздушном пространстве, а в Соединенных Штатах: первый билль о запрете опия вышел 1905 году, а уже в двадцатых в Чайна-Тауне сформировалась мощная подпольная торговля. Родилась собственно наркомафия. Сначала маленькая, но, как всякий ребенок, быстро подросла, подкрепляемая все новыми драконовыми мерами, а уж когда она вымахала в такую дылду, как сейчас, – на весь мир! – побороться с ней практически стало невозможно. Еще бы, с ней связаны самые большие деньги, а где такие деньги, там преступность растет как на дрожжах! Тут уже и политика замешивается, бог знает что… Тебе необходимы наркоманы, как источник твоих доходов, сверхприбылей, и ты их плодишь… плодишь… всевозможными доступными способами! А вот это уже типичный Уроборус, мифический змей, кусающий себя за хвост! Наркоманов все больше, все больше требуется зелья… больше зелья, еще больше наркоманов…

– Не думаю, что ваша точка зрения понравилась бы местным властям, о которых вы так беспокоились – вмешался краснолицый Гюнтер; тоже с бутылкой пива в руке, он слушал с интересом. – Они борются весьма и весьма даже решительно.

– Предельно решительно, – мрачно кивнул Палмер. – Если не сказать, запредельно! Находят у тебя десять грамм героина – и, прощайте все любимые, расстрел на рассвете! А если это была величайшая ошибка твоей жизни? А если б завтра ты в этом уже раскаялся? А если тебе его просто подсунули, желая расправиться? Поздно, тебя уже нет! Не существует! – Он в недоумении потряс головой. – Почему-то даже с убийцами не так строги… В Португалии уже несколько лет, как отменили уголовную ответственность за употребление любых наркотиков – марихуана, героин, неважно. Лишь бы другим не давал. Желаешь вредить себе, вреди! Свобода воли… Сажают лишь торговцев, что правильно. Да, наверное, местным властям не понравилось бы… Но я же не им все это рассказываю, вы-то, наверное, понимаете, что я имею в виду. Естественно я против наркомании, как и каждый нормальный человек. А, кстати, и против алкоголизма тоже. Уж от него народу-то мрет! Правда, практически повсюду это легальный государственный бизнес, и с этим не потягаешься! Но сейчас о другом. Вы знаете, как возник этот самый злополучный Золотой Треугольник, который заполонил героином весь мир?

– Я даже не знаю, что это такое, – признался Арсений.

– Ну как же… По-моему это общеизвестно, – удивился Ланс. – Впрочем, наверное, вы еще слишком молоды… Ну хорошо, еще один краткий экскурс в историю… Горные племена северных районов Таиланда исстари выращивали мак… Кстати, представьте, им и сейчас позволено выращивать его, но только для своих нужд, не на продажу… И когда американцы начали войну против распространения коммунистической заразы в Азии, – он задумался на секунду, потом с интересом оглядел внимательно слушающих Марусю с Арсением, – против вашей экспансии, другими словами… – тут он покрутил головой, – Кажется, они могли бы отыскать угрозу и пострашнее… теперь всем это становится понятно… Ну да ладно, сейчас не об этом… Они стали договариваться с вождями горных племен о поставке им опиума; в этот район входили труднодоступные области Бирмы, Тайланда и Лаоса, что впоследствии и стали называть Золотым Треугольником – еще бы, золото там буквально росло по горам! Американцы снабдили эти полудикие племена разнообразным снаряжением, оружием и самолетами, дабы те могли без помех осуществлять свою задачу… Можете себе такое представить? Как результат – страшная вспышка наркомании собственно в Соединенных Штатах! Дальше – больше! Деньги же всегда надобны… Ради нужд войны во Вьетнаме даже устроили чартерные самолетные рейсы, которые вывозили опиум из этого района в места переработки, в частности, Марсель. Ну вы знаете, «Французский связной» и тому подобное… Как прямое следствие количество наркоманов Америки достигает трех четвертей миллиона человек. И покатилось… Кунг Са, главный наркобарон Золотого Треугольника открывает в Бангкоке самый большой перевалочный склад, который работает теперь исключительно на Соединенные Штаты. В девяностые годы Золотой Треугольник производит уже тысячи тонн героина, можете представить?

– Самое обычное дело, за что боролись, на то и напоролись… – пробормотал Арсений.

– Теперь-то да, конечно, они спохватились! Здесь в Таиланде борьба происходит весьма активно… В Лаосе – там по-прежнему… В Бирме вроде пытаются что-то делать, но тоже так себе… Ну ладно, даже поборолись – поля просто переместились в Афганистан, и дело с концом! Джина-то уже выпустили из бутылки, поди, теперь, загони его обратно…

– Да, – серьезно кивнул Гюнтер, – Самая большая проблема в том, что для того чтобы полностью удовлетворить потребность всего рынка Соединенных Штатов достаточно вырастить мака на десяти квадратных милях… Смешно, да? А мак-то растет практически где угодно!

– Ну вот, сами видите…

– Но должен заметить, нельзя все валить на одну Америку! Как известно, опять же из истории, первый и главнейший наркокартель, занимавшийся опиумной торговлей – это ваша обожаемая Великобритания! А Ист-Индская Компания – величайший монополист! Я понимаю, Британия – далекая родина всех австралийцев… Тем не менее, ваша расчудесная Англия разнесла эту заразу на всю Поднебесную, между прочим, даже войны вела – Опиумные войны с Китаем, который посмел сопротивляться распространению этого безобразия на своей территории! Нет, они, конечно, и без вас его употребляли с седой древности… «Зелье, достойное самого Будды»… Но не в таких количествах, как это стало выгодно англичанам! И если уж разбираться, первые двадцать две тысячи фунтов опия ввезли в Америку именно англичане! Еще в 1840 году. Просто заплатили пошлину и ввезли…

– С этим никто не спорит! Но, при всем уважении, позвольте все-таки заметить, что тогда это были совершенно другие объемы, и опиум использовался ими как медикамент! Как обезболивающее!

– И время было другое! Не сомневаюсь, сегодня они развернулись бы пошире!

– Если уж вы перешли на личности, должен заметить, что это вы немцы все испортили! – Ланс даже раскраснелся от негодования. – Кто выделил из практически безобидного опиума морфин? Кто синтезировал героин? Все ваша немецкая выдумка!

– Морфий – да… А героин синтезировал англичанин. Да, не спорю, наша фирма «Bayer» действительно подхватила его открытие, они ошибочно посчитали, что препарат не вызывает привыкания! Героин замечательно помогал от кашля!

– От кашля! – горько рассмеялся Ланс. – Они ошибочно посчитали… Хорошенькая ошибочка! Пятнадцать лет торговали по всему миру героином, матери спаивали его грудным детям, когда у тех зубки резались… А потом они сделали вид, что ни при чем. Наплодили наркоманов – и скрылись в тумане! А бедолаг между тем начали бросать в тюрьмы! В двадцать пятом году арестовано пятьдесят тысяч наркоманов и двадцать пять тысяч врачей, посмевших выписать им это средство! А нужно было арестовывать ваш расчудесный «Bayer»! Он-то и по сей день в порядке! Процветает!

– А в наше прогрессивное время наркотики продают по Интернету, знаете об этом? – ввернул подросток.

Оба на него уставились с недоверием.

– Ну вот, – наконец отреагировал Палмер. – Чувствуете, чем это может закончиться? И только Великобритания, подчеркиваю, в наши дни, не в позапрошлом веке! – единственная ввела программу по радикальной борьбе с расползанием этой чумы! Все английские наркоманы получают героин бесплатно, вот так-то!

– Ни фига себе! – даже присвистнул Арсений. – И в чем прикол?

– В том, что неконтролируемый черный рынок автоматически перестает существовать – если все и так получают зелье, ясно? И новых наркоманов уже себе не навербует! Происходит декриминализация, понимаете! Ну а те, кто получает, они уже все равно наркоманы. Но, по крайней мере, уже не подохнут в подворотнях от неочищенного дерьма.

– А что, неужели великая рок-певица Джэнис Джоплин, скончавшаяся в двадцать восемь лет от передозировки, покупала себе грязный героин? Я помнится, так любил ее в юности, – сознался Гюнтер. – Уж она-то, наверное, могла себе позволить…

– Именно потому, что не в аптеке покупала! У какого-нибудь гостиничного барыги… А купила бы в аптеке, как поступали морфинисты в девятнадцатом веке, с большой вероятностью осталась бы жива! Повторяю, она все равно уже была наркоманкой! Всеми нами любимой… Есть и другой пример… Этот толстый актер из фильма «Братья Блюз», как там его…

– Джон Белуши?

– Точно, Белуши. Мне он тоже очень нравился! Обожаю этот фильм… Почему он помер? Безусловно, от передозировки, глупо спорить… Но как она возникла? Они проводили время вместе с какой-то девицей, он принял дозу, и когда впал в коматозное состояние, его подруга, вместо того чтобы вызвать скорую помощь, которая легко справилась бы с проблемой, перепугалась – это же вне закона! – и вкатила ему еще одну дозу, представляете? Догнала! Она слышала, что клин клином вышибает, ну не идиотка ли? Другими словами, прикончила парня!

– И все равно, еще неизвестно, чем закончится этот английский эксперимент, перспективы совершенно туманные. А вдруг начнется увеличение количества наркоманов? Ведь они начнут распространять между собой излишки…

– Между собой, пожалуйста! Они и без того уже все больны. Чего точно не будет: не станут вербовать себе покупателей по дворам и школам, как сейчас! Это же серьезная государственная программа… Существует строгий контроль: только состоящие на учете получают в специальных центрах ровно столько, сколько им необходимо – не больше! Не то что любой может пойти в аптеку и потребовать себе на пять фунтов героина, это абсолютно другое! И, кстати, знаете, что инициаторами были главным образом полицейские? Полицейские со стажем, всю жизнь положившие на борьбу с этим злом, которые в полной мере, в отличие от простых смертных, осознают все сложности, всю невозможность борьбы со стоглавым драконом, который питается денежными купюрами практически без ограничений!

– А вот у нас подобная программа ни за что бы не прошла, – с сомнением покачал головой Арсений. – Сами «программисты» и стали бы торговать этим героином… Большими партиями.

– Кстати, парень прав! – горячо поддержал Гюнтер. – Вы думаете, они там все неподкупные?

– Я же не говорю, что это просто, – вздохнул Палмер и, нагнувшись, поставил опустевшую бутылку на пол. – Но люди, по крайней мере, пытаются что-то делать!

– Ну, молодцы, конечно… нечего и спорить… – уже тише сказал немец; он тоже допил свое пиво и сделал знак Тому, чтобы тот принес ему еще одну бутылку.

– Очень плохо, когда дураки пишут законы, – задумчиво пробормотал Палмер.

– И что, трудно теперь достать здесь наркотики? – поинтересовался Арсений.

– Да ерунда, – отмахнулся Ланс. – Безусловно, не настолько просто, как в свое время… В общем, скажу так, если раньше тебе на улице чуть не насильно всовывали, то теперь ты должен знать верного человека… Короче, если кому нужно, уверяю вас, он найдет! Как и везде…

Пустая бутылка с грохотом покатилась по металлическому полу, и Том ринулся ее поднимать. Катер подпрыгивал на волне все сильнее – они уже вышли далеко в море, и ветер здесь явно окреп. Брызги залетали на корму все чаще, вода мгновенно высыхала, оставляя на коже снежную пудру соли.

– Однако, близится шторм, – пробормотал Ланс и, поднявшись, отправился в сторону рубки. Ему приходилось хвататься за поручни, дабы удержаться в вертикальном положении. Тенниску его надуло на спине пузырем, широкие штанины трепало на костлявых ногах как флаги. Видно было сквозь стекло, как он переговаривается с командой; тайцы одеты были только в шорты, смуглые поджарые тела их казались отсюда коричневыми, оба они были австралийцу по плечо. Шумно захлопала отвязавшаяся часть тента, Том, как обезьянка, легко вскочил на поручень и, одной рукой придерживаясь за опору, привязал парусину на место. Страшно было даже смотреть, как он это делает – кораблик их уже буквально швыряло из стороны в сторону – ловкость действительно какая-то нечеловеческая!

Ланс вернулся минут через десять.

– Беда в том, что наш капитан Анитра – чемпион Таиланда по гонкам на скутерах. Ему все равно, в какую погоду плавать. А нам жить еще хочется, правда? Не барахтаться в спасательных жилетах среди бурливых волн, я ему так и заявил. В общем, Анитра сказал, что возвращаться не обязательно, переждем пару часов под прикрытием какого-то островка. Он считает, что ветер скоро стихнет. И, кажется, нет причин ему не доверять, парень тут родился, а в море практически живет… Как вы решите, поворачиваем обратно или идем к островку?