На следующее утро я проснулся часов в восемь утра. На улице было воскресенье. Первым делом я пошел навестить Андрея, но он, к моему удивлению, тоже не спал.
– Доброе утро. Как ты? Почему не спишь?
– Доброе утро, спасибо за мазь, стало легче, – ответил он, – а сколько времени?
– Восемь часов утра, можешь поспать еще, – ответил я, почему-то почувствовав себя отцом, заботящимся о сыне.
– Игорь Михайлович, спасибо, но я выспался, – сказал он и мягко потянулся, совсем как ребенок.
– Ладно, завтракать будешь?
– Да, не откажусь.
Я оставил его в комнате и пошел готовить завтрак. Всю жизнь я прожил один, с тех пор как родителей не стало, но готовить кое-что я умел. На завтрак я приготовил омлет. Я помог ему встать с кровати и повел на кухню, где мы начали свою трапезу.
Андрей был, как я уже сказал, мальчик лет пятнадцати, долговяз, худощав, но красив, с русыми волосами, синими глазами и пухлыми губами. В его лице была какая-то загадочная наивность, которую обычно имеют маленькие дети.
После завтрака Андрей пошел в комнату и сел на кровать, а мне все же хотелось услышать, кто, зачем и за что сделал это с ним. Однако я не знал, как деликатно спросить у Андрея. Я зашел к нему в комнату. Он сидел на кровати и смотрел в одну точку. Его лицо было еще напряженнее, чем вчера. Тут он посмотрел на меня своими синими, как море, глазами. Они были не голубыми, а по-настоящему синими. Я никогда не встречал настолько глубоко цвета.
– Игорь Михайлович, у вас есть позвонить? – спросил он меня, выдавливая из меня своим просящим взглядом положительный ответ.
– Да, конечно, вот, возьми, – сказал я ему, протягивая свой телефон.
Поймав его неловкий взгляд, я понял, что парня нужно оставить одного, и вышел из комнаты. Телефонный разговор длился около десяти минут. Я сидел на кухне, пока он разговаривал. Когда я услышал, что звуки из комнаты прекратились, я пошел к нему и увидел его светящимся от счастья.
«Что это такое с ним?» – подумал я, искренне улыбнувшись про себя. Стало ясно, когда на ум пришла сломанная роза и помятая коробка конфет
«Девушке звонил», – живо смекнул я. Улыбка не покидала его лица. Он смотрел на меня глазами, полными любви и счастья, как будто забыв вчерашнее.
– Игорь Михайлович, я может быть это, пойду? – спросил он меня, как будто отпрашиваясь. Чувство отцовства все плотнее откладывалось в моем сознании.
– Андрей, а ты не хочешь мне прояснить то, что было вчера? – спросил я его, ведь мне действительно было важно знать.
– Игорь Михайлович, да там, ничего особенно, просто не поладили с друзьями, – лукаво сказал он, избегая моего взгляда.
– Андрей! Нужно разобраться, в чем дело! Или, по крайней мере, рассказать отцу! – и я опять почувствовал себя «папочкой».
– Игорь Михайлович, да я же вам говорю, просто не поладил я с друзьями, обычная ссора! – он пытался задобрить меня своей улыбкой.
– Нет уж, Андрей, ссоры такими не бывают. Выкладывай все, как есть, а не то в полицию позвоню я! – как бы скомандовав, строго сказал ему я.
Я присел к нему.
Андрей, покорно посмотрев на меня, а затем опустив голову, начал свое повествование:
– Эти мальчишки – мои друзья. Я знаю их еще с первого класса, с этого момента мы и начинали дружить. Мы впятером были неразлучны все это время. Они добрые ребята! Ну, правда, добрые! Во всяком случае, они такими были. Мы всегда дружили, были одной командой, мы делали все вместе. Эти мальчики – настоящие друзья! Все было так хорошо! Я их так сильно любил! – сказал он, схватив меня за руку, – Я… Я не понимаю, почему они так сделали? Ну не могли же они приревновать к Вике? – у Андрея случился надрыв; видно, что ему некому было выговориться.
– Стой, стой, подожди, к какой Вике? – спросил я его, желая разобраться в причине во всем, хотя я понял, о ком он говорит.
– Вика – это моя девушка, – сказал он как-то застенчиво, – я как раз шел к ней вчера…
– И как долго вы вместе?
– Месяца два, наверное.
– Слушай, а расскажи мне поподробнее про Вику, – сказал я ему в надежде на то, что что-то прояснится и для меня, и, может быть, для него самого. Наш разговор приобретал дружеский характер.
– Хорошо, Игорь Михайлович, раз уж просите. Она перешла к нам в класс в этом году; все мальчишки были без ума от нее. Вика была настолько красива и обворожительна, что, наверное, каждый, кто ее видел, влюблялся в нее, – его глаза загорелись огнем ревности.
– Я, как и все мальчики моего класса, ухаживал за ней: дарил ей цветы, садился с ней за парту, общался с ней. Я не мог оторваться от ее малахитовых глаз. Остальным мальчикам это не нравилось, а оно и понятно, почему. Однако выбор свой она оставила на мне, и с тех пор мы неразлучны, – как только он сказал это, его пламенная речь стала спокойнее.
Несмотря на отношения с Викой, друзей своих я не бросал. Вначале, они действительно обижались на меня за то, что Вика теперь именно со мной, но потом они свыклись, и мы продолжили дружить.
Однако через какое-то время, наверное, через месяц, мои отношения с ребятами начали портиться. Я думал, что они мне завидуют, но они делали это как-то злобно, как будто бы они меня ненавидели. Они перестали звать меня гулять, звонить мне, писать, просто разговаривать со мной – они отделились от меня, стали ко мне холоднее. Мне было сложно осознавать то, что я поругался с друзьями детства. Я старался опять влиться в их компанию, но все попытки оказались тщетны. Они даже перестали здороваться со мной! – после этой фразы голос его погрустнел, – мне сложно без них, – он глубоко вздохнул. После недолгого молчания Андрей продолжил.