Read the book: «Не могу тебя простить»

Глава 1. Возвращение

– Уважаемые пассажиры, мы приземляемся в аэропорту города Сочи. Местное время – четырнадцать часов тридцать минут. Температура воздуха за бортом – двадцать шесть градусов тепла…

Голос стюардессы звучал приглушённо, словно доносился сквозь толщу воды. Я вцепилась в подлокотники кресла так, что побелели костяшки пальцев. Самолёт коснулся взлётной полосы, и волна обжигающего жара окатила меня с головы до ног.

Восемь лет. Восемь долгих лет я не дышала этим воздухом. Притворялась, что у меня нет прошлого.

Сердце колотилось где-то в горле, а ладони покрылись испариной. И дело было вовсе не в июньской жаре, заливавшей ослепительным светом лётное поле за иллюминатором.

Я с трудом сглотнула комок в горле. Неужели я действительно вернулась?

– С вами всё в порядке? – участливо спросила соседка, пожилая женщина с добрыми лучиками морщин вокруг глаз.

– Да, просто… не люблю приземляться, – соврала я, выдавив улыбку.

Не люблю возвращаться туда, откуда сбежала с разбитым сердцем.

В зале выдачи багажа я механически выполняла привычные действия: следила за движением ленты транспортёра, выискивая свой чемодан, проверяла бирку. Делала всё что угодно, лишь бы оттянуть неизбежное – встречу с прошлым за дверями аэропорта.

Наконец, сжимая ручку чемодана, я замерла у выхода из терминала. Один шаг – и придётся встретиться с прошлым лицом к лицу.

Глубокий вдох. Ещё один. Я справлюсь. Я больше не та наивная девчонка.

Автоматические двери разъехались в стороны с тихим шипением. Горячий воздух обжёг лицо, принося с собой запахи, от которых в груди болезненно защемило. Морская соль. Цветущие липы. Раскалённый асфальт. И что-то неуловимо родное, пронзительно знакомое, чему я не могла дать названия.

Запахи юности. Запахи дома.

Я зажмурилась на мгновение, позволяя воспоминаниям накрыть меня с головой. Его смех. Его руки на моей талии. Его губы, шепчущие о любви.

Ложь. Горькая, безжалостная ложь.

– Юля! Юленька!

Мамин голос выдернул меня из омута памяти. Она стояла у ограждения, энергично размахивая руками, словно боялась, что я её не замечу в толпе встречающих. Рядом переминался с ноги на ногу отец – как всегда сдержанный, но улыбающийся уголками губ. Сердце подпрыгнуло от волнения, и я поспешила к ним, чувствуя, как предательски щиплет в глазах.

– Наконец-то! – Мама обняла меня так крепко, что стало трудно дышать. От неё пахло теплом домашней выпечки и любимыми с детства духами – всё тот же уютный аромат, навсегда впечатанный в память.

– Совсем взрослая стала. И такая красивая!

Она отстранилась, разглядывая меня с жадностью, будто пыталась впитать каждую чёрточку моего лица, каждое изменение, прошедшее за годы разлуки.

– Ну, здравствуй, дочка, – отец неловко обнял нас обеих, его колючие усы мазнули по щеке. – С возвращением.

В его голосе слышалась такая неприкрытая радость, что к горлу снова подкатил комок.

– Я ненадолго, – зачем-то напомнила я, хотя никто не спрашивал. – Только на время проекта.

Зачем я это сказала? Чтобы успокоить их или убедить саму себя?

– Конечно – конечно, – закивала мама.

Отец подхватил мой чемодан.

– Машина на стоянке. Пойдёмте, пока не растаяли на этом пекле.

Дорога из аэропорта в город казалась мучительно знакомой. Каждый поворот, каждый указатель, каждое дерево вдоль трассы – всё кричало о прошлом. Я смотрела в окно отцовской «Тойоты» (когда он успел сменить старенькую «Ладу»?) и чувствовала, как внутри нарастает необъяснимая тревога.

А что, если я встречу его? Что, если он женат? Что, если у него дети? Что я тогда почувствую? Разочарование? Боль?

– О чём задумалась? – мама повернулась с переднего сиденья, её глаза внимательно изучали моё лицо.

– О том, как всё изменилось, – соврала я, кивнув в сторону нового торгового центра.

– Да уж, города не узнать, – отозвался отец, умело маневрируя в плотном потоке машин. – Набережную всю перекопали, представляешь? Говорят, к следующему сезону будет как конфетка. Твой проект, значит?

– Не совсем мой, – я поправила солнцезащитные очки, пряча взгляд. – Я буду курировать реконструкцию от архитектурного бюро. Основная концепция уже утверждена.

– Мы с отцом гордимся тобой, – мама улыбнулась так тепло, что у меня защемило сердце. – В столице тебя, наверное, на руках носят? Такая молодая, а уже такие серьёзные проекты!

Я слабо улыбнулась в ответ. Если бы она знала, каких трудов мне стоило добиться признания в чужом городе. Сколько бессонных ночей я провела над чертежами, сколько горьких слёз выплакала в подушку от усталости и одиночества. Сколько раз просыпалась в холодном поту от снов, в которых он снова и снова предавал меня.

Машина въехала в город, и моё сердце пропустило удар. Родные улицы, знакомые перекрёстки, старые домики – всё казалось таким же и одновременно другим. Яркие вывески, свежая краска на фасадах, незнакомые кафе на месте тех, что я помнила.

– Смотри, твоя школа! – воскликнула мама, указывая в окно.

Я невольно повернула голову. Здание школы, где я провела одиннадцать лет жизни, выглядело обновлённым, но всё таким же внушительным. А напротив – тот самый сквер… сквер наших первых робких прикосновений, украденных поцелуев. Там он клялся в вечной любви, нашёптывая, что никогда меня не отпустит. И я, глупая, верила каждому его слову.

Резко отвернувшись, я до боли прикусила губу.

– Красивая стала, – заметил отец, внимательно глядя на меня в зеркало заднего вида.

– Школа? – переспросила я, безуспешно пытаясь унять дрожь в кончиках пальцев.

– Ты, дочка… Время летит. Повзрослела. Расцвела.

Я лишь промолчала, разглядывая собственные руки. В свои двадцать восемь я и вправду выглядела иначе, чем та наивная двадцатилетняя девочка, что сбежала отсюда с кровоточащей раной в груди. Длинные, ухоженные волосы, безупречно сидящий костюм вместо выцветших джинсов и растянутых футболок, уверенный взгляд вместо мечтательного… Только глаза остались прежними – серо-зелёные, как море в преддверии шторма.

Глаза, которые он когда-то называл своим личным океаном.

Когда машина плавно свернула на приморский бульвар, я больше не могла сдерживаться.

– Пап, пожалуйста, останови на минутку.

– Конечно, – отозвался он, послушно прижимаясь к обочине и бросая на меня испытующий, понимающий взгляд.

Не дожидаясь вопросов, я почти выпрыгнула из машины. Мне необходимо было это увидеть. Немедленно.

Быстрым шагом пересекая бульвар, я замерла у парапета. Передо мной расстилалось море – бескрайнее, ослепительно сверкающее в лучах полуденного солнца, такое же, как в моих снах все эти годы. Ленивые волны сонно накатывали на берег, с тихим шелестом разбиваясь о прибрежные камни. Вдали, словно белые птицы, парили паруса яхт, а над самой водой, пронзая тишину, кружили чайки, оглашая округу своими криками.

Я жадно вдохнула солёный воздух, закрыла глаза и позволила себе на мгновение вернуться в прошлое. Вот мы стоим с ним здесь, у этого самого парапета. Его рука крепко обнимает мою талию, а горячее дыхание нежно ласкает висок. «Я всегда буду любить тебя, Юль…»

Ложь. Всё было ложью.

Глава 2. Песня, которая не смолкла

Я резко открыла глаза, прогоняя наваждение. Нет, я не для этого вернулась. Я здесь ради карьеры, ради проекта, который может вывести меня на международный уровень. Всё остальное – в прошлом.

– Юля! – окликнула мама, в голосе слышалось трепетное беспокойство. – Ты в порядке?

Я обернулась, натягивая на лицо улыбку, которую отрабатывала годами на деловых встречах и презентациях.

– Да, – солнце ослепляло, и я прищурилась. – Просто… соскучилась по морю.

Через полчаса мы подъехали к родительскому дому – двухэтажному особняку на тихой улочке недалеко от центра. Отец настоял, чтобы я жила у них, хотя компания предлагала снять апартаменты с видом на набережную.

– Дома и стены помогают, – изрёк он, внося мои чемоданы в прохладную прихожую.

Спорить не хотелось. Может быть, он прав. Может, чтобы двигаться дальше, мне нужно примириться с прошлым.

Моя комната осталась почти такой же, какой я её оставила восемь лет назад. Те же обои с едва различимым цветочным узором, та же кровать, прильнувшая к окну, тот же письменный стол, где рождались мои первые архитектурные проекты. Лишь книжные полки зияли пустотой – все учебники и альбомы давно перекочевали в московскую квартиру.

– Я ничего не трогала, – прошептала мама, застыв в дверном проёме. – Только пыль смахивала.

Я благодарно улыбнулась, опускаясь на край кровати. Странное гнетущее чувство будто время замерло здесь в томительном ожидании моего возвращения. Матрас прогнулся под моим весом, издавая тот же знакомый скрипучий вздох. На тумбочке всё ещё стояла фотография: я в выпускном платье, счастливая и беззаботная, с букетом роз. Тогда весь мир лежал у моих ног.

– Отдохни с дороги, а я приготовлю ужин, – мама ласково коснулась моего плеча и вышла, тихо прикрыв за собой дверь.

Оставшись наедине с собой, я медленно обвела взглядом комнату. На стене висела карта мира, где я когда-то отмечала места, которые мечтала посетить. Барселона была обведена красным кружком. Тогда учёба в одной из лучших архитектурных школ Европы казалась дерзкой, почти несбыточной мечтой. А теперь…

Теперь я дипломированный специалист, живу в Москве, строю карьеру. Достигла всего, чего хотела. Так почему же меня не покидает ощущение, что все эти годы я бежала не к чему-то, а от чего-то?

Я подошла к окну. Отсюда открывался вид на утопающие в изумрудной зелени соседские сады. Вдалеке виднелась тонкая полоска моря. Прислонившись лбом к прохладному стеклу, я вдохнула знакомый запах свежевыстиранных занавесок.

Зачем я вернулась? Действительно ли дело только в проекте? Или в глубине души теплилась робкая надежда что-то исправить, что-то понять?

Телефон в кармане завибрировал, вырывая меня из размышлений. Сообщение от Ларисы, моей начальницы:

«Как долетела? Завтра в десять встреча с инвесторами. Адрес скину позже. Удачи!»

Пальцы, слегка подрагивая, быстро набрали ответ: «Долетела хорошо. Готовлюсь к встрече».

Отложив телефон, я провела ладонью по прохладной, знакомой до каждой царапинки поверхности письменного стола. Дерево, словно старый друг, хранило отпечатки юношеских мечтаний. Вот здесь, в правом углу – след от горячей чашки с какао, которую я неловко опрокинула, когда узнала о поступлении в архитектурный. А эта длинная царапина появилась, когда Влад…

– Нет, – резко отдёрнула руку, словно коснулась раскалённого железа. – Работа. Только работа.

Расстегнув чемодан, принялась методично развешивать одежду в старом шкафу. Каждый костюм, каждая блузка словно часть брони, которую я надену завтра. Строгий чёрный жакет с едва заметной искрой серебряной нити. Белоснежная рубашка, источающая аромат дорогого парфюма и непоколебимой уверенности. Туфли на идеальном каблуке – не слишком высоком, чтобы не выглядеть вызывающе, но достаточном, чтобы чувствовать себя неуязвимой.

Разложив веером папки с документами на столе, погрузилась в цифры и чертежи. Бумага шуршала под пальцами, успокаивая нервы лучше любого лекарства. Вот она – реальность. Бетон, стекло, металлоконструкции. Не воспоминания, а осязаемая надёжность настоящего.

Когда за окном сгустилась синяя дымка сумерек, почувствовала, как затекла шея. Размяв плечи, подошла к балконной двери и распахнула створки. Тёплый, настоянный на летних травах воздух хлынул в комнату, принося с собой симфонию запахов и звуков.

Ночь окутала город бархатной темнотой, смягчая углы и превращая обыденное в волшебное. Фонари вдоль улицы горели мягким янтарным светом, отбрасывая причудливые тени на асфальт. В окнах соседних домов мерцали уютные огоньки – там кипела своя непостижимая жизнь.

Я вышла на балкон, и прохладный металл перил под ладонями вызвал дрожь. Откуда-то снизу доносились аккорды гитары – кто-то играл старую мелодию, от которой защемило в груди.

– Не может быть… – замерла, узнавая песню.

«Наша» песня. Та самая, под которую мы с Владом танцевали на выпускном. Та, что он напевал, когда сидели на набережной, свесив ноги над морем. Та, что звучала в наушниках, когда, захлёбываясь слезами, садилась в самолёт до Москвы.

Пальцы машинально коснулись экрана телефона. Сообщение от Мигеля, из далёкой, солнечной Испании.

«Добрый вечер, Хулия! Как продвигается твой грандиозный проект?»

Тяжёлый вздох сорвался с губ. Талантливый архитектор из Барселоны. Верный друг. Спасительный якорь.

«Добрый вечер, Мигель. Приехала в город. Завтра утром – встреча с инвесторами. Готовлюсь к презентации».

Воздух, густой от аромата цветущих лип, обволакивал, проникал под кожу, растворяя броню, которую я так старательно выстраивала все эти годы. Этот запах… Боже, как я могла забыть этот пьянящий запах?

Глава 3. Тревожные воспоминания

Июнь, восемь лет назад.

Липы цветут так густо и сладко, что воздух звенит, опьяняя до головокружения. Мы идём по аллее, и наши пальцы сплетаются.

– Юль, – говорит он, останавливаясь и разворачивая меня к себе лицом. – Я хочу, чтобы ты знала… Что бы ни случилось, я всегда буду любить тебя.

– Что может случиться? – смеюсь я, запрокинув голову. Липовый цвет кружит в воздухе, оседая на волосах золотистой пыльцой.

– Ничего, – он целует меня, и его губы пахнут мятной жвачки и летом. – Просто знай это.

Я резко вздохнула, возвращаясь в реальность. Сердце колотилось так, словно пробежала марафон. Пальцы побелели от напряжения – слишком сильно вцепилась в перила.

– Нет, – прошептала я, выпрямляясь и расправляя плечи. – Хватит… Не нужно ворошить прошлое.

Вернувшись в комнату, с силой захлопнула балконную дверь. Звук получился резким, как выстрел. Мама, наверное, услышала внизу, но мне было все равно. Я плотно задернула шторы, отгораживаясь от ночи, от ее терпких запахов, от доносящейся издалека музыки… От прошлого, которое настойчиво тянуло назад.

– Ты в порядке, Юленька? – мамин голос из-за двери прозвучал встревоженно.

– Да, мам, – постаралась говорить ровно и уверенно. – Просто готовлюсь к завтрашней встрече.

– Может, чаю? Я испекла твой любимый пирог с вишней.

Вишневый пирог… Очередной осколок прошлого, который я так тщательно прятала в самые темные уголки памяти.

– Попробуй, – Влад протягивает кусочек пирога на вилке. – У твоей мамы золотые руки. Настоящая волшебница.

Я открываю рот, и сладкая вишня взрывается на языке кисло-сладким вкусом. Он смеется, нежно стирая большим пальцем крошку с моих губы.

– У тебя тут… – его палец задерживается, очерчивая контур губ. – Ты такая красивая, Юль.

– Нет, спасибо, – ответила резче, чем хотела. – Я… я не голодна.

За дверью повисла пауза, и я почти физически ощутила мамино разочарование.

– Хорошо, – тихо произнесла она наконец. – Если передумаешь – я буду на кухне.

Ее шаги затихли, и я прислонилась спиной к двери, медленно сползая на пол. Колени подогнулись сами собой, и я обхватила их руками, как делала в детстве, когда было страшно или больно.

– Соберись, – прошептала, упираясь затылком в холодную дверь. – Ты справишься.

Но внутренний голос, тот самый, что так долго игнорировала, насмешливо шептал: «Город не отпустит тебя так просто. Он слишком мал. Слишком пропитан им. Ты обязательно встретишь здесь Влада. Может, завтра. Может, через неделю. Но встретишь».

Что я скажу? Пройду мимо, сделав вид, что не узнала? Или остановлюсь, позволю себе утонуть в этих невозможных синих глазах, которые преследовали меня во снах все эти годы?

– Прекрати! – я с силой ударила кулаком по полу, острая боль вырвала меня из омута воспоминаний. – Прекрати немедленно.

Поднявшись на ноги, я подошла к зеркалу. Из отражения на меня смотрела бледная женщина с решительным взглядом и поджатыми губами. Длинные каштановые волосы, стильный макияж, ни следа той девчонки с косой, что верила в сказки.

– Я – Юлия Соколовская, – произнесла я, прямо в зеркало, словно вызывая на поединок отражение. – Ведущий архитектор проекта. Профессионал до мозга костей. Я приехала работать, а не расковыривать старые раны.

Резким движением расправила плечи, высоко вскинула подбородок. Вот так. Эту женщину не сломать воспоминаниями.

Телефон снова завибрировал – пришло сообщение с адресом завтрашней встречи. Мэрия, центральный вход, десять часов. Я сделала глубокий вдох, ощущая, как профессиональный азарт смывает последние следы сентиментальности.

Завтра начнется работа. Холодная, расчетливая, безупречная. Я покажу этому городу, чего стою. Докажу себе, что прошлое – лишь пыль на ветру, не имеющая надо мной ни малейшей власти.

Вернувшись к столу, распахнула крышку ноутбука. Экран залил лицо голубоватым светом, и я погрузилась в работу, возводя невидимые стены между собой и шепотом южной ночи, пьянящим ароматом цветущих лип, грустными переливами гитарных аккордов, доносившихся с набережной.

Но где-то глубоко внутри, в том уголке сердца, который я так старательно запечатывала все эти годы, теплилось предательское чувство. Ни страх, ни боль – нечто иное. Ожидание.

Словно часть меня – та самая наивная девчонка с косой – затаила дыхание, завороженно глядя в будущее. В ожидании встречи. В ожидании взгляда синих глаз, которые когда-то были целым миром.

– Ничего, – прошептала я, яростно стуча по клавишам. – Я справлюсь. Я больше не та. Я сильнее.

Но сердце предательски дрогнуло, когда порыв теплого ветра донес до меня последние аккорды «нашей» песни и густой, дурманящий запах цветущих лип – такой родной, такой болезненно знакомый.

Запах дома. Запах прошлого. Запах несбывшихся грез. Запах Сочи, который я так отчаянно пыталась вычеркнуть из памяти все эти долгие годы.

Глава 4. Новый проект

Утро вползло в город душным маревом. Золотые полосы света, просочившись сквозь плотно сомкнутые шторы, вычерчивали причудливые узоры на паркете. Я открыла глаза за минуту до звонка будильника – старая привычка, выработанная годами.

Прохладный душ смыл остатки сна, чашка обжигающе крепкого кофе пробудила чувства. Строгий костюм цвета слоновой кости безупречно сидел на фигуре, а волосы, собранные в тугой пучок, не допускали ни единой вольности. Тонкий слой тонального крема, нейтральная помада, лёгкая дымка духов с нотами бергамота. Броня современной деловой женщины.

Мэрия встретила прохладой кондиционеров и гулом голосов. Величественные колонны, холодный блеск мраморного пола, эхо шагов, множащееся в высоких сводах, – всё здесь говорило о власти и незыблемости. Я шла по длинному коридору, ощущая на себе пытливые взгляды. Каблуки выбивали чёткий ритм по отполированному камню.

– Юлия Соколовская? – навстречу шагнул высокий мужчина с проседью на висках. – Андрей Петрович Климов, заместитель мэра по вопросам городского развития.

– Очень приятно, – рукопожатие вышло уверенным, деловым.

– Все уже собрались. Ждут только вас.

Конференц-зал оказался заполнен людьми. За длинным столом сидели мужчины в костюмах – представители администрации, главный архитектор города, заместитель мэра. В воздухе висел запах дорогого одеколона, кофе и ожидания.

– Позвольте представить, – голос Климова разнёсся по залу. – Юлия Соколовская, ведущий архитектор проекта реконструкции набережной.

Мэр – крупный мужчина с проницательным взглядом – поднялся навстречу:

– Наслышаны о ваших проектах в Москве и Казани. Надеемся, что наш город станет вашим новым триумфом.

– Сделаю всё возможное, – я одарила его сдержанной профессиональной улыбкой.

Следующие два часа пролетели в обсуждениях. Проектор высвечивал на экране карты, схемы, фотографии существующей набережной. Я делала заметки в блокноте – чёткие линии, стрелки, вопросы на полях.

– Проект имеет стратегическое значение для города, – мэр постукивал пальцами по полированной поверхности стола. – Набережная – наше лицо, наша визитная карточка. Мы хотим, чтобы туристы ахали от восторга, а местные жители гордились каждым её метром.

– Бюджет ограничен, – прозвучал сухой голос одного из помощников мэра, худощавого мужчины с цепким взглядом. – Но инвесторы будут готовы вложиться в по-настоящему инновационный проект.

– Инновации должны сочетаться с историческим обликом, – заметил главный архитектор города, пожилой мужчина с усталыми глазами. – Нельзя превращать набережную в космодром.

Я слушала внимательно, впитывая каждое слово, каждую интонацию. Под столом пальцы нервно постукивали по колену – единственное проявление волнения, скрытое от посторонних глаз.

– У меня есть предварительное видение, – произнесла я, когда настала очередь высказаться. – Предлагаю создать не просто набережную, а живое пространство, меняющееся в зависимости от времени года и суток. Многоуровневые террасы, спускающиеся к морю. Зоны для активного отдыха и тихие уголки для созерцания. Интеграция природных элементов с современными материалами.

Пальцы скользили по планшету, выводя на экран эскизы, созданные ночью. Набросок – не более, но достаточно профессиональный, чтобы произвести впечатление.

– Амбициозно, – протянул мэр прищурившись.

– Дорого, – заметил помощник.

– Интересно, – кивнул главный архитектор.

После презентации меня окружили, засыпали вопросами. Голоса сливались в гул, но профессиональная выдержка не подвела – на каждый вопрос находился чёткий, уверенный ответ.

– Предлагаю продолжить обсуждение на месте, – сказал, наконец, Климов. – Юлия Андреевна должна увидеть набережную своими глазами.

Солнце било в лицо, когда мы вышли из здания мэрии. Влажный южный зной, пропитанный терпким запахом моря и дурманящим ароматом цветущих деревьев, окутал нас мгновенно. Кондиционированный воздух служебного автомобиля принёс временное облегчение.

Набережная встретила шумным прибоем и гомоном отдыхающих. Я шла вдоль кромки моря, жадно вдыхая солёный воздух, чувствуя, как ветер дерзко треплет непослушные пряди, выбившиеся из безупречной причёски.

– Здесь планируем расширить пешеходную зону, – Климов указывал рукой. – А тут возможно размещение амфитеатра для городских мероприятий.

Я смотрела, слушала, но видела гораздо больше, чем показывали. Видела потенциал, скрытый за обветшалыми конструкциями. Видела будущее – яркое, функциональное, гармоничное.

– Нужно сохранить эти старые платаны, – заметила я, касаясь шершавой коры дерева. – Они создают естественную тень и характер места.

– Конечно, если это не помешает строительству, – пожал плечами главный архитектор.

– Не помешает, – в моём голосе прозвучала сталь. – Деревья станут частью проекта.

К вечеру голова гудела от информации, встреч, разговоров. Вернувшись домой, я скинула туфли, с наслаждением ощущая прохладу пола босыми ногами. Расстегнула верхние пуговицы блузки, позволяя коже дышать.

Набрала ванну – горячую, с ароматной пеной. Опустилась в воду, чувствуя, как напряжение медленно отступает, растворяется вместе с каплями пота и городской пылью. Закрыла глаза, позволяя мыслям течь свободно.

Проект. Набережная. Возможность создать в родном городе что-то значимое, что останется на десятилетия. Что будет радовать людей, дарить им моменты счастья у моря.

Вода обволакивала тело, смывая не только физическую усталость, но и эмоциональную броню, которую я носила весь день. В этот момент наедине с собой можно было признаться: день прошёл лучше, чем ожидалось. Никаких призраков прошлого, только работа, только профессиональные задачи.

Пальцы рассеянно чертили на пене воображаемые линии будущего проекта. Изящные изгибы террас, плавные спуски к морю, зелёные островки среди камня и стекла.

Телефон зазвонил, разрушая умиротворение момента. Я потянулась к нему мокрой рукой, оставляя на экране влажные следы.

– Юлия Андреевна, прошу прощения за поздний звонок, – голос Климова звучал взволнованно. – Завтра в десять утра состоится встреча. Один из ключевых инвесторов проекта хочет лично познакомиться с вами.

– Конечно, буду готова, – профессиональная маска вернулась мгновенно.

– Отлично. И… это важно. Очень важно. Этот человек может как утроить бюджет проекта, так и похоронить его.

– Поняла вас. Кто этот инвестор?

Короткая пауза повисла на другом конце линии.

– Владислав Игоревич Северов. Владелец строительного холдинга «СеверСтрой».

Телефон выскользнул из внезапно ослабевших пальцев, с глухим стуком упал на коврик возле ванны. Я замерла, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле, а вода вокруг внезапно стала ледяной.

Влад. Владислав Северов. Глаза цвета зимнего неба, что преследовали меня в снах.

Завтра. В десять утра.

Судьба всё-таки решила посмеяться надо мной. И сделала это с размахом.