Дверь открыл все тот же Олег. Вид его отчетливо говорил о том, что мужчина изрядно выпивал эту неделю. Затуманенный взгляд, сонный вид, легкая неустойчивость и самое противное – стойкий запах перегара. Маша сразу же скорчилась от этого зловония, но все же вошла в дом вместе с тем парнем и Светой. В доме стояла еще большая вонища.

– Ваши деньги я принесу вам где-нибудь на следующей неделе. – он говорил только с мужчиной, не обращая внимания на Свету и жмущуюся к ней, теребящую в руках сумку с новыми вещами, Машу.

– Отлично. – кивнул мужчина, – Больше никаких вопросов ко мне нет? – ему хотелось поскорее закончить этот разговор, чтобы пойти и осушить начатую бутылку. Света была вне себя от ярости, по поводу того, что этот социальный работник даже не замечает в какой чертовски гадкой среде живет восьмилетний ребенок! Но высказать свои слова не решилась – боялась заранее испортить отношения с мужчиной, у которого хотела попросить видеться с его ребенком.

– Извините… – Света запнулась, увидев этот взгляд полный безразличия и в тоже время животной ненависти, – Могу ли я видеться с вашей дочерью? Гм… Ну, хотя бы два раза в неделю? – мужчина пепелил ее стеклянным взглядом. То ли сканируя, то ли пытаясь пробраться в мозг и переставить все мозги Светы набекрень.

– Папочка, пожалуйста! Она очень хорошая! – взмолилась Маша, поднимая печальные глазки на отца.

– Мне все равно. – выплюнул он, – Я не разрешаю какой-то там девчонке, взявшейся не пойми откуда, видеть этого ребенка. – опираясь на костыли он повернул в свою комнату, – Двери захлопните! – крикнул он, скрываясь за дверью.

– Тише, не плачь. – Света присела на корточки и обняла девочку, у которой глаза были уже на мокром месте, да и сама Света была на грани того, чтобы не расплакаться, – Ты ведь помнишь, что мы всегда сможем увидеться, да? Помни, я фея, а феям подвластно все! Помнишь? – шептала черноволосая, утыкаясь в пушистые волосы и больше пытаясь успокоить себя, чем девочку.

– Да, помню. – быстро закивала блондинка, шмыгая, – Мы всегда сможем увидеться. – Света больше не могла сдерживать слезы.

– Прости, – она прижала девочку к себе сильнее, – мне надо идти. Мы обязательно с тобой еще увидимся.

– Стой. – Маша схватила девушку за край платья, когда та собиралась уходить, – Это тебе. Береги ее. – девочка протянула Свете свою старую куклу, – В ней все еще фотография. – тихо добавила она, заговорщески улыбнувшись.

– О Боже! – ошеломленно вздохнула Света, принимая подарок, – Господи… – она не могла поверить, что этот солнечный ребенок, так дороживший этой старой игрушкой, теперь отдает ее ей, – Спасибо. – благодарно кивнула черноволосая, понимая, что кукла – единственное, что останется у нее в память о Маше.

– До встречи, фея. – было видно, как старательно девочка сдерживает слезы, как мастерски показывает свою наигранную улыбку и говорит так, будто всего лишь отправляет Свету в магазин за молоком.

– До встречи. – кивнула девушка и скрылась за дверьми старого полу развалившегося дома. Такого старого, что создавалось ощущение, будто он вот-вот развалиться…

Глава 9.

Прошло уже три дня с того момента, как Света оставила девочку Олегу. Она так и не решилась прийти к Маше, хоть ее сердце и рвалось туда. На работе пока было затишье, все отдыхали перед съемками новой картины, так что еще месяц у Светы был в запасе, чтобы хоть что-то решить или сделать.

Маша каждый день ждала того, что Света вот-вот постучит в двери и придет к ней, но этого не случалось и с каждым новым наступающим днем девочка отчаивалась еще больше. Она вновь стала замкнутой и постоянно сидела в своей комнате, стараясь как можно меньше попадаться на глаза отцу, чтобы не раздражать его.

– Где моя еда, идиотка!? – каждодневные оскорбления и побои… Теперь девочка вернулась к своей реальной жизни.

– Я уже несу. – тихий писк раздался откуда-то из глубин кухни, что была завалена пустыми бутылками.

– Побыстрее! Бесполезная девчонка!.. – не успела блондинка поставить перед отцом тарелку с не очень хорошо сваренными, но уже почищенными и порезанными овощами – этому девочку научила Света – как раздался гулкий шлепок и бледная щечка блондинки залилась алым. Девочка зажмурилась, отлетев в сторону, и прижала руку к щеке. Было очень больно, но она помнила – держала в голове, словно одну из самых главных заповедей: издашь звук – получишь вдвое больше.

– Гадкая девчонка! Совсем распоясалась за неделю! Ничерта не понимает! – гневные восклицания и оскорбления обрушивались на восьмилетнего ребенка так, словно ее закидывали камнями. В конце концов, когда Маша собрала всю волю в кулак и убежала в свою комнату, куда, кстати, за эти три дня Олег так и не заходил, мужчина поднялся на ноги. Он ковылял за девчонкой, а звук костыля, ударяющегося о пол, эхом разносился по коридору. Маша понимала, что сделала все только хуже, когда убежала.

– Ага… – злобно протянул он, – Значит так я тебя учил отца слушать, да, паршивка? – первый удар пришелся девочке по рукам, которыми она пыталась защитить свое тело, – Совсем ни черта не понимает! Смелая она стала, посмотрите-ка! – язык Олега заплетался и он с трудом произносил связные реплики, но их суть отчетливо доходила до Маши: она зря убежала. Если бы она этого не сделала, то папа бы просто ее поругал. «Папа делает то, что я заслужила.» – пронеслось в голове у девочки, когда она, падая в сторону, получила удар увесистым костылем.

– Лучше бы сдохла ты, а не твоя мать! – в гневе рявкнул он, нанося удар за ударом, пиная маленькое тельце. «Мама… Умерла?..» – весь мир рушился перед глазами. Было очень больно. Больно от тех ударов, что приходились по телу и от того, что папа обманывал ее. Мама никуда не уезжала, а значит больше не приедет!.. Слезы сами покатились из глаз, хотя Маша и знала – нельзя плакать, иначе будет хуже – она не могла сдержать этих горьких слез отчаянья. Олег увидел слезы и стал яростнее испинывать девочку. Из носа шла кровь, жуткий кашель и острая боль по всему телу, пелена слез, застилающая взгляд и этот хриплый пьяный голос отца, что все бил и пинал девочку. Маша сама не поняла, как отключилась.

Первый раз случилось такое, что блондинка теряла сознание, но Олегу было совершенно все равно на то, что происходит с этой абсолютно бесполезной девчонкой. Он проковылял к своему належанному дивану и, вновь взяв бутылку в руки, принялся раздумывать куда бы еще сплавить эту противную девицу.