Ремесленник

Мебель тоже была причудлива. Шкафы и стеллажи были выполнены в стиле ар-деко, металл и дерево также перемежались, идеально плотно, без единого зазора подходя друг к другу. Да и вообще все вещи, будь то одежда, или инструменты, лежали в идеальном порядке и гармонии, если такое слово применимо к неодушевленным предметам.

– Налево, – послышалась подсказка за спиной Богдана.

Он повернул налево, к ремесленному столу, боязливо оглядываясь и пытаясь понять, для чего нужны все эти странные приборы на стенах. Там был и бараний рог с металлической панелью и кнопками, латная перчатка, напичканная все такими же шестернями, и необычной формы меч с, едва сверкающим голубоватым огнем, лезвием.

– Прошу, садьсь, – сказал старик, указывая на тяжелый стул возле ремесленного стола.

Оказавшись в окружении всего такого чуждого, вдали от взглядов соседей, Богдан оробел, у него пропал весь пыл спорить и возражать. Он ссутулился и выглядел обычным кротким крестьянином.

– Ну, показывай, что болит, – улыбнулся старик, замечая столь резкую перемену гостя.

Богдан, кряхтя от боли, с трудом стянул свой начищенный черный сапог, предоставляя профессиональному взору мастера обезображенный палец.

Ремесленник, наконец, скинул капюшон, чтобы детально рассмотреть проблему своего клиента. И Богдан понял, почему старик ходил в капюшоне. Половину его лица, левую его часть, заменял металл. Он идеально копировал форму живой половины, он двигался, позволяя старику показывать эмоции, он был пластичен, движениями ничем не отличаясь от оригинала. Но это был металл. Намеренно или нет, были видны тончайшие стыки пластин, да и волос на металлической половине черепа не было. Половина оставшихся волос была длинной, седые, серебряные пряди почти доставали плеча. Было очень удивительно отметить, что искусственная часть лица старика была совсем не старческой. По ней можно было легко определить, каким он был в молодости. Вот единственное, чем отличается металлическая сторона. На ней не было тех глубоких, обильных морщин, что подарила старость ремесленнику.

Оба его глаза, и живой и искусственный, внимательно уставились на опухший палец Богдана. Пациент сидел на стуле, боясь шевельнутся, напуганный и ошеломленный внешним видом старика. Он так и продолжал сидеть, даже после того, как старик своей механической рукой ловко ухватил раздутый палец, слегка надавливая на него, смотря на реакцию Богдана. Тот лишь слегка морщился, почти не чувствуя боли из-за страха. Мастер провел рукой над всей его ступней, освещая его тусклым голубоватым светом, наклонил голову, над чем-то размышляя, а затем многозначительно поцокал языком.

– Все довольно плохо, знаешь ли, – поделился он с Богданом.

– Да? – смог выдавить из себя он.

– Несомненно. Если бы я занялся твоей проблемой недели две назад, все было бы намного легче.

Богдан промолчал, ожидая, что все же будет дальше с его ногой. Да и с ним самим.

– Мои услуги довольно дороги, как и услуги любого ремесленника. Но, как вижу, ты богат, – он чуть улыбнувшись кивнул на сапоги, – так что проблем, я считаю, не будет.

– Проблем? – тихонько спросил он.

– Да. Я бы помог только за одну твою услугу, но у ремесленников есть свой кодекс, не позволяющий заниматься благотворительностью.

– Гхм. Так что в итоге?

– Резать, – коротко и однозначно, не позволяя никаких возмущений, ответил старик, – резать и ставить новую.

– Новую?

Старик постучал пальцем по своей механической руке.

– Аааа… – грустно ответил Богдан и понурил голову.

– Ты не переживай, – ободряюще улыбнулся мастер, – пятьсот серебряных, и твоя нога будет лучше прежней. Никто даже и не заметит, если свои красивые сапоги снимать не будешь.

– А если… – начал, было, Богдан.

– Тогда без ноги придется жить вообще. Ну или просто не жить. Инфекция, заражение, сепсис, смерть. Такую заразу ни один лекарь не вылечит, поверь мне, – старик заинтересованно ждал ответа пациента.

– Без ноги тяжко жить будет, – больше для себя промямлил Богдан.

– Очень, – подтвердил старик, – а так всего пятьсот, и будешь жить, как раньше жил. В три раза дешевле, чем обычно, между прочим. Себе в убыток.

Старик кашлянул пару раз.

– Главное про уговор не забудь, что я остаться смогу тут.

Несколько секунд Богдан молчал, обдумывая варианты. Пятьсот серебряных, это много, конечно, но теперь он мог себе их позволить. Да и не узнает никто про ногу. А крестьянина без ноги и без каких-либо особых умений ждала голодная смерть. Так что выбора особо и не было.

– Ладно, – грустно вздохнул Богдан, готовясь расстаться с деньгами и с любимой ногой, – делай что знаешь.

– Хорошо, – широко и немного жутко заулыбался старик в преддверии новой работы, – ложись на стол, и начнем.

Ремесленник коснулся панели стола, после чего стол раздвинулся посередине, выдвигая дополнительную среднюю часть, предназначенную специально для операций.

– Уже? – с ужасом вопросил Богдан.

– Полтора – два часа и будешь, как новенький, – сказал он, почти насильно укладывая того на стол, – тебе повезло, что готовый протез у меня уже есть. Только подогнать и все.

– Но… – один из пальцев старика раздвинулся вдоль, освобождая шприц-инжектор, который он воткнул в вену пациента, не дав ему договорить.

Слова Богдана моментально превратились в бессмысленный поток звуков, а сознание незаметно для него самого сменилось черной вуалью.

Привыкнуть к новой конечности оказалось не так уж и трудно. Хотя поначалу она чувствовалась, как присосавшаяся к ноге металлическая пиявка. Просто инородный отросток, который действовал совсем не так, как желал того Богдан. Да и ходить с ним было невозможно. Но по уверению мастера, стоило немного подождать и не паниковать раньше времени. Богдану с трудом, но все же это удалось. В течение пары дней ступня начала идеально слушаться хозяина. Это было чистой воды колдовство, ведь и осязание на искусственной поверхности новой ноги также присутствовало. Как сказал ремесленник, в этом протезе не было ничего особенного, кроме особо искусно выполненной мехатроники движения. Он переступал с пятки на носок и обратно, и движения были плавными, ничем неотличимы от настоящих. Вначале эта штука вызывала страх и недоверие, но потом, подумав, что в этой ноге больше никакие занозы не страшны, понемногу успокоился. А на вопрос, как же все-таки эта штука работает, мастер лишь улыбался, говоря, что это древние секреты, которые рьяно охраняются всеми их носителями.