500 великих путешествий

…И реальность, ставшая легендой

Хирхуф открывает Нубию

В период VI династии (XXVI–XXV вв. до н. э.) египетских фараонов в Северной Нубии возникли первые крупные межплеменные объединения, ставшие прообразами будущих государств. Древнеегипетские тексты сообщают, что один из нубийских вождей объединил под своей властью племена ирчет и сечу, а затем присоединил к ним племя вават, земли которого лежали по обоим берегам Нила и изобиловали золотом. Египетские фараоны внимательно следили за происходящим на южных границах, время от времени посылая в Нубию своих торговых и дипломатических агентов. Одним из таких агентов стал чиновник по имени Хирхуф, или Хуэфхор. Он служил фараонам Меренра I и Пиопи II и по их приказам трижды совершил далекие путешествия в Нубию. Возможно, он был первым египтянином, сумевшим проникнуть далеко на юг, выше Второго порога, в страну Нам.

^{Старинное изображение древнеегипетских мореходов}

Первый раз он был послан сюда по приказу фараона Меренра, «чтобы открыть эту страну». Путешествие Хирхуфа длилось 7 месяцев; из своего странствия чиновник принес правителю драгоценные дары вождей Нубии. Во время второго путешествия, которое заняло 8 месяцев, Хирхуф собирал дань с племен Северной Нубии и снова посетил Нам. Во время третьего путешествия, уже при Пиопи II, Хирхуф собирал в Северной Нубии дань скотом, затем отправился в Нам и вместе с царем этой страны принял участие в военном походе против ливийцев, «чтобы поразить ливийцев до западного края горизонта». Хирхуф сопровождал царя Нама в этом походе, а затем привел его войско в Северную Нубию. Хирхуф не только установил и закрепил союз Египта с Намом, но и заодно запугал правителя Северной Нубии мощью союзных сил. Тот увидел «силу и многочисленность войск Иама, спускавшихся со мной ко двору [царя], и [египетских] воинов, посланных со мной». После этого нубийский вождь пригнал Хирхуфу причитавшуюся ему дань: крупный и мелкий рогатый скот. Кроме того, Хирхуф доставил из Нама и Северной Нубии драгоценные дары: шкуры пантер, слоновую кость, эбеновое дерево. Самым же ценным подарком оказался живой пигмей, привезенный откуда-то с юга Нубии. Фараон Пиопи II, который в ту пору был еще мальчиком, несказанно обрадовался живой игрушке. Он особенно просил Хирхуфа о том, чтобы тот позаботился о карлике и доставил его в Египет здоровым и невредимым: «Сторожи его, чтобы не упал он в воду. Когда он будет спать ночью, поставь надежных людей, чтобы спали они позади него в палатке. Проверяй по десять раз ночью…»

Корабли идут в Пунт

О жизни знаменитой женщины-фараона Хатшепсут (правила в 1501–1484 гг. до н. э.) ходили легенды. Ее называют «египетской Семирамидой», «первой великой женщиной в истории». Одним из выдающихся деяний этой правительницы стала отправка морской экспедиции к берегам далекой страны Пунт в 1482–1481 гг. до н. э. Об этом плавании рассказывают рельефы заупокойного храма Хатшепсут, изображающие возвращение кораблей из плавания в Пунт. Эти рельефы дополнены иероглифическими надписями, из которых можно узнать много интересных подробностей.

«Счастливым было отплытие воинов правителей обеих стран (то есть Верхнего и Нижнего Египта. – Примеч. авт.). Счастливым было их прибытие в страну Пунт. По повелению бога богов Амона они должны были доставить разнообразные ценности из различных районов этой страны. Это осуществила царица Хатшепсут. Ни разу подобное этому не случалось при других царях, издавна живших в этой земле. В Пунте можно запастись благовониями в любом количестве и загрузить ими корабли к взаимному удовлетворению.

Целое поле палаток воинов, присланных из Египта, было разбито там, где на ступенчатых террасах растут благовонные деревья страны Пунт, расположенной по обе стороны моря. Сделано это было для того, чтобы достойно встретить правителей этой страны. Для них были привезены хлеб, пиво, вино, мясо, сушеные фрукты и множество других товаров из Египта, как повелели советники фараона. Правитель Пунта прибыл на берег и привез дары.

Когда повелители страны Пунт появились на берегу, они низко поклонились воинам царицы, приветствуя их… Корабли были полностью загружены дорогими изделиями, а также множеством ценных сортов деревьев страны Пунт. Кроме того, было взято много благовонной смолы и свежей мирры, большое количество эбенового дерева, слоновой кости и чистого золота из страны Аму, а также краска для глаз, обезьяны с песьими головами и длиннохвостые обезьяны, “ветровые” собаки, шкуры леопардов и к тому же местные жители с детьми.

^{Прорисовка фрагмента рельефа из гробницы Хатшепсут}

Воины разместились на кораблях, благополучно вернулись по морю назад и с легким сердцем отправились в Фивы».

На одном из рельефов храма Хатшепсут изображена страна Пунт – вся в буйной зелени деревьев, в ветвях которых гнездятся диковинные птицы. Под деревьями приютились свайные постройки местных жителей, похожие на плетеные корзины-ульи с лестницами у входа; вокруг спокойно пасется скот.

Но где же находилась эта страна? Бесспорно, место, расположенное по «обе стороны моря» и наиболее благоприятное для произрастания деревьев, содержащих благовонные смолы, – это южноаравийский Хадрамаут и побережье Сомали. Обезьяны с «песьими головами» (павианы) и леопарды некогда обитали по обе стороны Аденского залива. Тем не менее, как считает большинство исследователей, под страной Пунт следует понимать восточное побережье Африки. Рельефы храма Хатшепсут изображают обезьян, пантер, жирафов, хижины на сваях – типично африканские сюжеты.

Согласно одной довольно привлекательной гипотезе, страна Пунт находилась в Северном Сомали и простиралась до мыса Гвардафуй. Это гористая местность с посадками, заложенными на террасах и похожими на изображенные в Дейр-эль-Бахри. На этих террасах растет много деревьев, в том числе ладанное дерево (босвелия), из которого получают ладан.

Несколько вводит в заблуждение фреска, на которой изображена толстая повелительница Пунта, выступающая рядом с супругом навстречу египтянам. Нижняя часть ее тела приземиста и толста, особенно пышны ягодицы, что типично для представительниц женского пола бушменов и готтентотов. В наше время готтентоты и бушмены населяют Южную Африку, поэтому некоторые исследователи предполагают, что египетские моряки достигли именно Южной Африки. Разные варианты прочтения надписей, не всегда определенное и четкое их содержание оставляют простор для всевозможных толкований, тем более что нигде не упоминается продолжительность плавания. Однако нельзя не признать, что наши сегодняшние знания о передвижениях африканских кочевых народов далеки от совершенства. Готтентоты, по-видимому, в древности обитали на территориях, расположенных гораздо ближе к северу. Само собой разумеется, этот аргумент не разубедит тех, кто считает, что Пунт находился в Южной Африке.

Новое доказательство для продолжения спора было найдено в одной из древнеегипетских гробниц – в шкатулке, сопровождавшей в последний путь знатную египтянку. Грим, обнаруженный в шкатулке, содержит сурьму, однако ее месторождения в те времена еще не были обнаружены ни в Персии, ни в Малой Азии, ни в Северной, ни в Западной Африке. Сурьма могла быть доставлена только из Южной Африки, скорее всего из района нижнего течения Замбези. Именно там, по предположениям некоторых ученых, и располагалась страна Пунт. Вероятно, эта же страна была в древности известна жителям Ближнего Востока под именем Офир.

Странный отчет царевича Сатаспа

«Сатасп овладел насильно дочерью Зопира, за каковое преступление Ксеркс решил было распять его, однако мать Сатаспа, сестра Дария, испросила ему помилование и обещала сама наложить на него кару… Именно он обязан будет объехать кругом Ливию, пока не войдет в Аравийский залив. На таком условии Ксеркс сделал уступку…»

Вокруг этого рассказа Геродота разразилась целая буря.

Уже в приказе, данном Сатаспу, содержится сенсационная информация: ему велели объехать по морю вокруг Ливии – так тогда называли Африку – и прийти в «Аравийский залив». Откуда мог знать Ксеркс о возможности подобного плавания? Но самое сенсационное – это то, что Сатасп, по крайней мере частично, выполнил данное ему поручение!

«Сатасп прибыл в Египет, получил здесь корабль и египетских матросов и поплыл к Геракловым Столбам». Современные противники путешествия Сатаспа оспаривают утверждение Геродота: Гибралтарский пролив в те годы был блокирован карфагенянами, и путь в Атлантику закрыт. Один из крупнейших специалистов по истории географических открытий древности, доктор Р. Хенниг, считает «совершенно невероятным, что не искушенный в мореплавании перс, ни в коей мере не обладавший качествами отважного искателя приключений», прошел через блокированный пролив. Но, возражает другой исследователь, А. Клотц, гибралтарская «улица» была закрыта только для торговых судов, являвшихся конкурентами Карфагену, но никак не для одиночного судна, посланного, кроме того, по приказу самого Ксеркса, имевшего среди карфагенян большое влияние: именно он помог им в борьбе против Греции. Пролив был закрыт для греков, для Сатаспа же – открыт…

Вернувшись, Сатасп рассказал царю Ксерксу удивительные вещи: они прошли очень далеко вдоль африканского побережья, им пришлось плыть мимо страны, населенной людьми маленького роста, прикрывавшими наготу пальмовыми листьями, и каждый раз, когда египтяне приближались на корабле к берегу, маленькие люди покидали свои города и убегали в горы… Однако путешественникам не удалось обойти кругом всю «Ливию»: судно не могло идти дальше, так как на пути его появились мели.

Царь Ксеркс не поверил путешественнику: он счел, что Сатасп просто уклонился от исполнения данного ему поручения, понапридумывав разных небылиц, и велел казнить его.

Между тем в рассказе Сатаспа нет ничего необычного, за исключением даты его путешествия. «Маленькие люди» в одежде из пальмовых листьев – это, несомненно, пигмеи. Они живут в Экваториальной Африке, а если говорить о западной части континента, то никак не севернее Гвинейского залива. Но могли ли мореплаватели VI в. до н. э. забираться так далеко?

В рассказе Сатаспа речь идет о многомесячном плавании, так что за это время судно могло уйти далеко на юг, возможно, даже до берегов современного Камеруна. И пигмеи в древности занимали территорию гораздо большую, чем теперь, лишь в нашем тысячелетии под давлением соседей они начали постепенно смещаться к югу континента. Удивляет, правда, то обстоятельство, что Сатасп видел пигмеев с корабля: по его словам, «маленькие люди» якобы даже жили в каких-то «городах» на побережье. Р. Хенниг утверждает, что это невозможно. И уж конечно, пигмеи не строили никогда никаких «городов»! Может быть, Сатаспу рассказали о пигмеях карфагеняне, которым, несомненно, было кое-что известно об обитателях лесов Западной Африки? И царевич счел это вполне убедительным аргументом, с помощью которого он сможет заморочить головы слушателям по возвращении домой?

Кстати, а что за мель заставила его повернуть свой корабль? По мнению Р. Хеннига, эта мель могла встретиться Сатаспу только у мыса Бохадор в Марокко, и, следовательно, царевич не пересек в своем плавании даже Северный тропик, не говоря уж об экваторе. А если пересек? Тогда он мог бы дойти как минимум до побережья Намибии, до легендарного Берега Скелетов…

^{Предполагаемый портрет персидского царя Ксеркса}

Но есть ли веские аргументы в пользу плавания Сатаспа? Известно, что еще в VI в. до н. э. финикийские мореплаватели по поручению египетского фараона Нехо, по-видимому, сумели обойти Африку и вернуться в Египет через Красное море. Весть о том, что «Ливию» можно обогнуть морем, очевидно, дошла до Ксеркса, и тот поручил Сатаспу повторить опыт древних мореходов. Однако в полной мере осуществить этот замысел Сатаспу не удалось. Между тем, если бы известие о том, что «Африка на юге закругляется с востока на запад», распространилось в древнем мире, то, наверное, можно было бы избежать загадок и заблуждений более поздних времен. Но понадобилось еще два тысячелетия, прежде чем Бартоломеу Диаш вновь открыл морской путь через южную оконечность Африки.

За Геркулесовыми Столбами

Долгое время считалось, что географические познания современников Гомера не простирались на западе дальше острова Корфу или, в крайнем случае, Сицилии. Такое представление, само по себе маловероятное, к настоящему времени давно стало анахронизмом. Доказано, что уже в микенскую эпоху (1650–1200 гг. до н. э.), то есть за много столетий до Гомера, греки установили прочные культурные и торговые связи не только с Сицилией, но и с Западной Италией и Сардинией. Более того, влияние микенской культуры можно проследить вплоть до современной Португалии! Возможно, однако, что в древнейшие века сами эллины еще не плавали в западной части Средиземного моря, иначе географические представления Гомера об этом районе и прилегающих к нему водах Атлантики не были бы до такой степени искажены фантазией. Греки, очевидно, долгое время вели торговлю с названными странами при посредничестве критян или финикийцев. Положение изменилось лишь после одного примечательного события, случившегося в VII в. до н. э.

…Затяжной шторм и восточные ветры вынесли корабль самосца Колея через Гибралтарский пролив в океан. Так первым из греков Колей оказался в открытом океане. Благодаря этой случайности он стал инициатором важнейших торговых сношений эллинов с изобиловавшим металлами Тартессом (Южная Испания); рассказывают, что из этого своего во многом случайного путешествия Колей привез ни много ни мало – 30 центнеров серебра! Сказочные богатства Тартесса, о которых греки до этого слышали только от финикийцев, в одночасье стали явью. До этого греческие полисы вели торговлю с Тартессом через Гадес, пользуясь посредничеством финикийцев. После же путешествия Колея греки напрямую установили довольно оживленные торговые отношения с Тартессом, сохранявшиеся в течение 120 лет. Греков принимали здесь весьма приветливо. Царь Тартесса Арганфоний, правивший чрезвычайно долго – около 80 лет (ок. 630–550 гг. до н. э.), богато одаривал греческих купцов, стараясь, чтобы они почаще гостили в Тартессе. Найденный в районе устья Гвадалквивира греческий шлем, датируемый примерно 625 г. до н. э., относится, возможно, уже к началу царствования Арганфония. В торговых связях этот правитель отдавал предпочтение эллинам перед финикийцами, опасаясь захватнического нападения карфагенян и надеясь на военную поддержку греков.

Точная дата путешествия Колея до нас не дошла, но ее можно вычислить: известно, что уже во время 33-й олимпиады (648–645 гг. до н. э.) сикионский тиран Мирон преподнес для сокровищницы в Олимпии ценные дары из «тартесской руды», то есть из бронзы. Отсюда следует вывод, что греки уже в VII в. до н. э. установили непосредственную связь с Тартессом, освободившись от посредничества финикийцев. Поэтому самой вероятной датой плавания Колея следует считать 700 г. до н. э. После захвата Тира Навуходоносором (568 г.) греки вообще освободились от финикийского соперничества на море и в течение полувека были почти монополистами в средиземноморской морской торговле, пока Карфагенская держава не преградила им доступ в богатые металлами иберийские страны. Лишь легендарная память об исчезнувшем с лица земли великолепии этих стран и об окружающих их морях, «переставших быть судоходными», сохранились, очевидно, в известном мифе Платона об Атлантиде.

Аристей у исседонов

К северу от причерноморских греческих колоний простирались бескрайние земли, населенным самыми разными племенами. И если о своих ближайших соседях – скифах, владения которых простирались от Дуная до Дона, греческие колонисты все же имели более или менее достоверные представления, то страны, расположенные к северу и востоку от скифских кочевий, оставались для них огромным белым пятном. А между тем именно из этих стран к берегам Черного моря привозили множество драгоценных товаров…

В VII в. до н. э. в эти далекие, неизведанные земли отправился человек, которого греческая традиция знает под именем Аристея из Проконесса (возможно, в реальности речь идет о двух разных людях, один из который жил около 800 г. до н. э., а другой – на 340 лет позже). Вернувшись из своего долгого, полного опасностей путешествия, Аристей сложил о своих приключениях целую поэму под названием «Аримаспея». После этого он пропал – возможно, ушел в новое путешествие, из которого уже не вернулся. А его поэма со временем была утрачена, лишь немногие ее отрывки дошли до нас в изложении греческих авторов.

^{Аристей. Бронзовая статуя}

По мнению современных ученых, несмотря на стихотворную форму и отчасти легендарный характер, поэма Аристея основана на вполне надежных географических и исторических фактах. Даже несмотря на утрату значительных фрагментов текста, можно с достаточной легкостью восстановить маршрут, которым прошел древний землепроходец. Отправившись от берегов Понта, он по древнему торговому пути через владения скифов добрался до устья Дона. Затем, идя вверх по Дону, через перешеек у излучины Дона вышел на Волгу и поднялся по этой реке до устья Камы, где уже около 1000 г. до н. э. располагался крупный торговый и культурный центр. Затем, следуя вдоль Камы (или по ней), Аристей достиг удобного перевала через Уральский хребет (близ современного Екатеринбурга) и оказался в районе Исети. Здесь обитало племя длинноволосых кочевников-исседонов, среди которых Аристей прожил некоторое время. Исседоны сообщили ему множество сведений о соседних народах и землях, расположенных к северу и востоку от их кочевий. Правда, эти сведения оказались расцвечены вымыслами – порой забавными, порой страшноватыми. Так, исседоны рассказали ему об одноглазых аримаспах, о хищных грифах, стерегущих золото, о расположенных на севере горах, с которых постоянно дует холодный ветер и никогда не сходит снег, о землях, окутанных тьмой и покрытых льдом…

За исключением этих сказочных сообщений исседонов, рассказ Аристея не содержит каких-либо неправдоподобных сведений, поэтому современные исследователи всегда относились к нему с большим интересом. Вопрос о том, куда привело Аристея его путешествие, спорен. Несомненно, однако, что он сумел достичь Приуралья, а возможно, даже и Зауралья. Ряд исследователей находят в рассказе Аристея первые сведения о Сибири. А. Гумбольдт отождествлял посещаемую аримаспами Страну золота, где якобы обитали стерегущие этот металл грифы, с Алтаем. Другие ученые предполагали, что речь идет об Урале. Страну аримаспов некоторые помещали на берега Енисея, что же касается исседонов, выступавших, согласно рассказу Аристея, посредниками в торговле золотом, то еще в XIX столетии большинство ученых было склонно видеть в них жителей Урала. В последующие годы эта гипотеза получила веские подтверждения.

Какова была цель путешествия Аристея, можно лишь предполагать. Вероятно, он, по собственному почину или по поручению эллинских купцов, решил лично познакомиться с прибыльными для торговли областями. Если это верно, то греческие торговые связи с Уралом начали развиваться уже около 700 г. до н. э., хотя греческих колоний на северном берегу Понта тогда еще не существовало. Скифские и греческие купцы, очевидно, не проникали дальше западного склона Уральских гор, поскольку главный центр торговли сибирскими товарами исторически всегда находился к западу от Уральских гор (в устье Камы или на берегах Волги). Также, видимо, обстояло дело и в древности, поскольку трудный путь через Уральские горы отнюдь не привлекал чужеземных купцов. Лишь один отважный Аристей сумел проникнуть далеко на восток, став первооткрывателем Сибири.

Загадочный Эвтимен

Эвтимен из Массилии предпринял морское путешествие в исследовательских целях вдоль побережья Северной Африки и, возможно, побывал в других водах Атлантического океана. Его отчет о плавании не сохранился. Мы узнаем о нем лишь из одного источника. Живший во II в. н. э. Марциан Гераклейский упоминает Эвтимена среди авторов, составивших периплы (описания морских плаваний): «Одни – для некоторых областей, другие – для всего Средиземного моря, третьи – для внешнего океана». Однако перипл – это руководство для мореплавателей, и написать его мог только человек, прекрасно знающий все особенности описываемого моря.

Вопрос о том, в какую эпоху жил Эвтимен, остается спорным; неизвестны и цели его путешествия. Исследователи предполагают, что Эвтимен был современником Пифея, то есть жил в IV в. до н. э., другие относят его к концу VI в. Если действительно речь идет, по словам Р. Хеннига, немецкого историка открытий, о «попытке жителей Массилии поселиться на побережье Африки, попытке, которой вскоре воспротивились карфагеняне», то правильной может быть лишь более ранняя дата.

Эвтимен, видимо, плавал довольно далеко на юг, хотя вряд ли достиг Сенегала. Правда, Марциан указывает, будто Эвтимен открыл реку, в которой водились крокодилы и бегемоты. Если исходить из современных условий, то такой рекой мог быть только Сенегал. Но 2500 лет назад крокодилы и бегемоты водились во многих других, а возможно, и во всех реках Северной Африки, так как всю эту часть материка, и особенно горы, покрывали тогда густые леса. Например, стекающая с Атласских гор Уэд-Дра, русло которой в наши дни только изредка наполняется водой, некогда, по-видимому, была постоянной полноводной рекой, и в ней водились бегемоты.

Обнаружение крокодилов в какой-то западноафриканской реке неизбежно должно было вызвать предположение, что она связана с Нилом. Ведь еще во времена Александра Македонского считалось, что крокодилы водятся только в Ниле. Принял же Александр реку Инд, в которой тоже обитают крокодилы, за верхнее течение Нила. Поэтому вполне вероятно, что именно Эвтимен был автором остроумной, хотя и ошибочной гипотезы о причинах загадочного летнего паводка на Ниле. Согласно этой гипотезе, о которой упоминает Геродот, паводок вызывается пассатами, которые гонят огромные массы морской воды в мифический рукав Нила, впадающий в Атлантический океан. Убеждение в том, что Нил направляет свои воды в Атлантический океан через какой-то рукав, сохранялось до позднего Средневековья; еще арабы предполагали, что Нигер – это «Нил негров».

^{Парусная лодка на Ниле. Гравюра XIX в.}

Упомянутую гипотезу о паводке на Ниле, по-видимому, развил Гекатей, основываясь на открытиях Эвтимена. Еще Геродот был знаком с этой теорией. Следовательно, вопрос о том, действительно ли Эвтимен жил раньше Геродота, лишен всякого основания. Напротив, следует согласиться с предположением, что Эвтимен жил в VI в. до н. э. Важнейшее плавание Эвтимена при всех обстоятельствах могло состояться только до того, как карфагеняне на целых 300 лет закрыли чужеземным кораблям доступ в Гибралтарский пролив. Позже греки уже были лишены возможности плавать в тех водах, в которых господствовал Карфаген. Мы не знаем, когда был закрыт Гибралтарский пролив. Самой ранней датой могло быть морское сражение при Алалии (ок. 537 г. до н. э.), в результате которого карфагеняне завоевали господство над Западным Средиземноморьем и Испанией, самой поздней – договор о мореплавании 509 г. до н. э. между Карфагеном и Римом, по которому последний признал закрытие Гибралтара. Весьма обоснованно предположение, что Эвтимен совершил свое путешествие около 530 г. до н. э.