Read the book: «Контрольный выброс»

Пролог

Высокий мужчина плотного телосложения, одетый в потертые джинсы и черную кожаную куртку, появился на окраине населенного пункта N незадолго до наступления комендантского часа.

На дворе стояла ранняя осень, в прозрачном стылом воздухе парили невесомые паутинки, и солнцезащитные очки незнакомца, скрадывающие черты лица, смотрелись несколько неуместно. Впрочем, он ненадолго задержался на улице, проделав короткий путь от автобусной остановки до придорожного кафе энергичным, размашистым шагом, не вызвав интереса у редких прохожих, также спешивших по своим делам.

Завидев появившийся у ближайшего перекрестка военный патруль, он быстро поднялся по ступеням обшарпанного крыльца, над которым красовалась выцветшая вывеска с нечитаемым названием. Войдя внутрь, он огляделся, прошел к стойке бара, с минуту терпеливо ждал, пока бармен соизволит выйти из подсобки, затем перекинулся с ним парой слов, заказал пиво и, сразу же расплатившись, направился к единственному занятому столику, за которым ужинали двое сталкеров.

Безошибочный вывод незнакомца относительно рода их занятий основывался на нескольких простых наблюдениях. Во-первых, несмотря на пустой зал, эти двое заняли самый дальний столик – с таким расчетом, чтобы за спиной оказалась глухая стена, а витринные окна и вход в кафе постоянно находились в поле зрения. Во-вторых, скупые жесты и внимательные, цепкие взгляды выдавали их постоянную внутреннюю готовность к немедленному действию, свидетельствуя, что большую часть времени они проводят среди смертельно опасных пространств Зоны Отчуждения.

«Сталкеры-одиночки», – мысленно поправился незнакомец, нарочито медленно пересекая зал. Интересный типаж. Внешне – полная противоположность друг другу. Щека одного рассечена глубоким шрамом. Темные волосы зачесаны назад, нос прямой, глаза карие, черты лица грубоватые, подбородок массивный. Ясно, что в деле он чаще работает на рефлексах, полностью доверяя чутью.

Второй сталкер резко отличается от своего товарища, по крайней мере внешне. Короткие светлые волосы, глаза с холодным, серо-зеленоватым отливом зрачков, черты лица тонкие, аристократичные, выбрит на удивление гладко, в бою наверняка лидер, просчитывающий ситуацию на ход вперед.

– Не помешаю? – Незнакомец остановился, снял темные очки, что следовало расценивать как жест доброй воли, и, не дожидаясь приглашения, передвинул стул, устроившись сбоку от столика, чтобы не блокировать обзор.

– Ничего не попутал? – Один из сталкеров, тот, что со шрамом, хмуро, без интереса посмотрел на незнакомца.

– Мне нужен проводник.

– Туристов не водим, – спокойно, но категорично отрезал светловолосый.

– А я не турист. Два года в Зоне не был. Решил вернуться, но тут, говорят, все сильно изменилось.

Сталкеры молча переглянулись, затем один из них достал из внутреннего кармана куртки свой ПДА.

– Говори.

– Штопор, – представился незнакомец, прекрасно понимая, о чем идет речь. Его личность могла быть проверена только через локальную сталкерскую сеть, причем при положительном результате все вопросы к нему автоматически снимались – он мог рассчитывать на помощь, в разумных пределах и за разумную плату, разумеется

Тускло осветился миниатюрный дисплей.

– Штопор, значит? – Светловолосый сталкер внимательно сравнил полученный из сети архивный снимок с сидящим подле него оригиналом, при этом на его лице не отразилось никаких эмоций. – Когда в последний раз был в Зоне?

– В июле десятого года.

– Ходят слухи, что в ту пору группа сталкеров искала тропу, ведущую к Припяти, в обход Радара. Это так?

Штопор кивнул.

– Кто еще ходил с тобой?

– Брокер, Карась и Глобус. Они погибли.

Сталкер ввел запрос, сверился с поступившими данными, затем выключил ПДА и произнес:

– Будем считать, что знакомство состоялось. Я – Инок.

– Гурон, – без особого энтузиазма представился второй.

– Так что? – Штопор чуть подался вперед. – До Кордона проведете?

– Мы собирались выйти через час. – Инок сцепил пальцы рук в замок, исподлобья взглянул на Гурона, уловил сомнение в его ответном взгляде и добавил: – Экипироваться не успеешь.

– Не проблема, – ответил Штопор. – У меня тайник на Кордоне.

– Давно ты в Зону не ходил, – Инок усмехнулся. – Это раньше периметр как решето был. Теперь плотно закрыли. Без специальной экипировки уже не пройдешь. – Он на секунду задумался, потом кивнул: – Ладно. Есть у нас третий комплект снаряжения. Только предупреждаю сразу: идем без оружия, рубеж военных проходим тихо, в указанном мной месте. Никакой стрельбы. С тебя – полное подчинение, пока не окажемся на Кордоне, и десять штук за комплект спецэкипировки.

Штопор кивнул, практически не задумываясь. Похоже, что деньги его в данный момент не очень-то интересовали.

– Почему без оружия? – все же напрягся он.

– Меньше риска. У нас правило такое: если военные взяли – не брыкаемся, косим под «туристов». Денек подержат – отпустят. А ствол при тебе найдут – шлепнут на месте.

– Серьезно? Вот так все круто теперь? – искренне удивился Штопор.

– Полгода назад ввели жесткую блокаду отчужденных территорий, – пояснил Инок. – У группировок свои коридоры, а вольным сталкерам приходится туго.

– Значит, без оружия… – Штопор выглядел озадачено. – А в Зоне как? А на мутантов нарвемся? Или на бандитов?

– Сразу за рубежом у нас тайники, – успокоил его Инок. – Поделимся с тобой из личных запасов. Голым не оставим.

– Из уважения к старшим? – сощурился Штопор.

– В память о погибших, – внезапно помрачнев, ответил Гурон, не проронивший до этого момента ни слова.

Инок удивленно покосился на товарища, но комментировать его реплику не стал. Лишь мысленно взял на заметку: спросить при случае, с чего вдруг такая реакция.

– Если согласен с поставленными условиями, то пошли, – произнес он, обращаясь к Штопору. – Задерживаться нельзя, скоро темнеть начнет.

Часть первая
Хаос

Глава 1
Двойной прорыв

Граница Зоны Отчуждения. Тридцать четвертый сектор

Свежая вырубка в лучах предзакатного солнца выглядела вполне безобидно: пни, зеленый ковер мха, кое-где – порыжевшие листья, опавшая хвоя, веточки брусники с неспелыми ягодами, потемневшие прошлогодние еловые шишки.

Идиллия. Будто не тут начинается ЗОНА. Хотя, если быть честным, две недели назад периметр проходил не здесь, а километрах в двух от просеки…

– Смотри, как обосновались… – с нотками раздражения произнес Гурон, плотнее прижимаясь к земле. Ни один мускул не дрогнул на располосованном шрамом лице, лишь взгляд сталкера медленно скользил вдоль вырубки, подмечая детали. – Инок, ты знал о новом рубеже?

– Знал, – лаконично ответил второй сталкер. – Пройдем, не дергайся, – добавил он, аккуратно натянув на голову капюшон маскхалата. Тонкая ткань, прошитая металлизированными нитями, на самом деле являлась сложным маскирующим комплексом, созданным на основе нанотехнологий. Экипировка экранировала тепло человеческого тела, вводила в заблуждение детекторы движения и емкостные датчики. Для Зоны она, конечно, не годилась, но преодолеть рубеж периметра, оборудованный средствами электронного обнаружения, не имея адекватной защиты – попросту нереально.

– С виду обычная противопожарная вырубка, – шепотом сообщил свое мнение Штопор.

– Помолчи, – тихо посоветовал ему Инок. – Наблюдай.

Штопор обиженно засопел. Надо сказать, его неуживчивый характер начал проявляться еще на подступах к границе Зоны. Он заметно нервничал, тщетно пытаясь сохранить имидж знающего себе цену ветерана.

Солнце багряной каплей коснулось горизонта.

– Прилипли, блин, к земле… – вновь подал голос удачливый сталкер, промотавший добытое несколько лет назад состояние и решивший вернуться туда, откуда начинал. – Чего ждем?..

– Я же сказал тебе – порядки изменились, – не поворачивая головы, терпеливо, без раздражения пояснил Инок. – Теперь табличек типа: «Стой! Огонь открывается без предупреждения!» уже не ставят. Сначала очередь в голову, потом все остальное. Смотри правее кривой сосны.

Штопор сощурился.

– Сожри меня Зона!.. – хрипло выругался он. Все же после долгого перерыва, проведенного на заслуженном отдыхе, его взгляд стал не таким острым, как прежде, да и не устанавливали в его времена подобных заграждений.

В направлении, куда указал Инок, смутно, сливаясь с хвоей, едва приметно просматривался контур караульной вышки, накрытой маскировочной сетью, от нее вдоль края вырубки тянулись выкрашенные специальной краской, распущенные спиралью нити колючей проволоки с лезвиями вместо шипов, чуть ниже в траве притаились неприметные растяжки, связанные с взрывателями сигнальных и противопехотных мин.

– Немцы. Аккуратный народ, – не найдя прохода в сплошном заграждении, с досадой произнес Гурон.

– Не понял? – Штопор озадаченно почесал переносицу. – А немчуру сюда каким ветром занесло?

– Международным, – неохотно ответил сталкер, продолжая визуальный поиск несуществующей лазейки. – Ты что, забыл, какие деньги вращаются в торговле артефактами? Каждому охота свой кусок урвать. Вот и думай, почему периметр теперь стерегут коалиционные силы. Внешне все благопристойно: мировое сообщество на страже цивилизации. – Он сплюнул в траву. – А на самом деле проплаченные коридоры для своих. Бизнес…

Ветеран некоторое время молчал, затем не вытерпел, спросил шепотом:

– А зачем через немецкий сектор ответственности идем? Неужели с братьями-славянами не договорились бы?

Инок хотел было цыкнуть на разговорчивого попутчика, но все же пояснил:

– Немцы бдительны, но предсказуемы. А братья-славяне всегда что-нибудь да отмочат. Например, я с начальником караула договорюсь, он коридор обозначит. Ночью по тропе ползешь – а там дембеля на троих соображают. Не спится им. Что же – убивать? Я так уже пару раз нарывался.

Солнце скрылось за деревьями. Сумерки начали сгущаться, но против ожидания прожектора не зажглись, мрак постепенно поглощал пространство леса, дополнительно маскируя и без того надежно скрытый от посторонних глаз сектор периметра Зоны Отчуждения.

Заметно похолодало. Ветер усилился, небо начало затягивать тучами.

– Ну, что лежим? – вновь занервничал Штопор. Сиплый шепот бывалого сталкера прозвучал в сумеречной тишине неожиданной, явно чуждой нотой, совсем не похожей на шелест травы, шум ветра или невнятный шорох древесных крон.

Гурон неодобрительно покосился на него, но от замечаний воздержался.

«Будет выкореживаться – пошлем вперед. Пусть отомкнет нам периметр, раз такой умный и суетливый».

Инок несколько раз глубоко вдохнул, затем тихо, едва шевельнув губами, произнес:

– Озоном пахнет. Не к добру…

Гурон молча кивнул. У самого вот уже минуту как мурашки вдоль спины ползают. Что-то надвигалось из глубины Зоны.

Даже Штопор притих, словно прочитал мысли относительно своего ближайшего будущего.

В сумраке тускло вспыхнул экран ПДА. Инок прикрыл его ладонью, некоторое время смотрел на отобразившуюся схему, затем указал направление:

– Пять метров правее кривой сосны. Ложбинка. Там укроемся…

Штопор хотел спросить, как все же преодолевать рубеж, но, подумав, воздержался. Тревожно на душе. Мутно. Особенно напрягало отсутствие оружия. В таком состоянии лучше довериться проводникам.

Они поползли через вырубку. В сгущающейся тьме от немедленного обнаружения их спасала лишь нарочитая медлительность движений да особая ткань маскхалатов, блокирующая работу приборов ночного видения. Жуть накатывала волнами, мрак казался липким, тишина – зловещей, но до заветной ложбинки, обозначенной Иноком, доползли без потерь.

– Все. Затихли. Дальше мины. Ждем.

Гурон отполз чуть правее, знаком указав Штопору на левый фланг.

Оказывается, вырубка – лишь внешняя, видимая часть периметра. За растянутой сквозь кустарниковый подлесок спиралью Бруно меж деревьев было немного светлее. Там виднелись армейские палатки, чуть дальше начиналась накатанная проселочная дорога, из-за укрепления, выложенного мешками с песком, в ночной мрак смотрел ствол MG-36.

Штопор рискнул приподнять голову, вытянул шею и увидел Зону – почти сразу за границами лагеря растительность резко сходила на нет, будто кто-то специально обработал землю отравляющими веществами. Там, среди корявых, высохших древесных стволов и голых, сбросивших листву кустарников вилась ухабистая проселочная дорога. Рассмотреть фрагмент окрестностей Штопору позволил мечущийся отсвет фар приближающейся машины.

Больше он ничего увидеть не успел. Твердая рука Гурона непочтительно уткнула ветерана носом в землю.

Штопор притих, лишь в глазах его блеснул бешеный огонек. «Зона большая, сочтемся», – мысль во взгляде читалась недвусмысленная, вот только Гурон уже отвернулся, исподлобья наблюдая за происходящим.

Военные засуетились. Коммуникационный комплекс, установленный в штабной палатке, оказался включен на громкую связь, и сталкеры, затаившиеся у минного заграждения, услышали искаженный помехами голос:

– Сектор тридцать четыре, к вам движется проверяющий. Повторяю: проверяющий офицер из штаба коалиционных сил.

– Твоя работа? – усмехнулся Гурон.

Инок лишь пожал плечами, продолжая наблюдать. На риторические вопросы он не отвечал.

Через минуту на небольшую площадку перед укреплениями лихо вкатился «UAZ-PATRIOT» усиленного армейского образца. Водитель резко притормозил, чудо постсоветского автопрома вальяжно качнулось на подвесках, затем фары погасли, громко хлопнула расхлябанная дверца, а спустя пару секунд из сгустившегося сумрака внезапно появилась зловещая тень.

– Stehe! Wer geht?! ¹ – Нервно выкрикнул один из бойцов, красноречиво поведя стволом MG-36.

Тень бесстрашно шагнула на пулемет, подозрительно покачнулась, но затем в ослепительном свете включившихся на вышках прожекторов, скрестивших лучи на припозднившемся визитере, стало ясно: это не мутант и не призрак, а всего лишь подвыпивший полковник из штаба объединенных международных сил.

– Проверка! – зычно рявкнул он. – Почему подпускаете машины к рубежу?! Пулеметом в меня не тычь, салага!

Из-за палаток появился лейтенант. Завидев полковника Огурцова, с которым ему частенько приходилось встречаться в штабе группировки, он непроизвольно вытянулся в струнку, затем, видимо, поняв, что проверяющий изрядно пьян, решил блеснуть знанием языка:

– Извините, господин полковник. Мои люди с трудом узнавать вас. Как это говорится в пословица? Ночью вся кошка серая?

Огурцов смерил лейтенанта презрительным взглядом, затем ухмыльнулся:

– Ночью в Зоне все кошки – зомби… – Покачнувшись, полковник икнул и вдруг сорвался на крик: – Лейтенант, мать вашу, почему подпускаете подозрительный объект к рубежу?!

Инок чуть приподнял голову, затем, пользуясь моментом, пока внимание часовых сосредоточилось на орущем полковнике, ужом скользнул до ближайшей растяжки, быстро обезвредил ее и подал рукой знак – «за мной».

Гурон и Штопор ползком преодолели дезактивированный участок минного заграждения, оказавшись рядом с Иноком, который под зычный бас полковника, отчитывающего нерадивого лейтенанта коалиционных сил, уже успел сделать подкоп под свитой в спираль «колючкой».

– Куда дальше? – шепотом спросил Гурон.

– Под вышку, – тихо выдохнул Инок.

Прижимаясь к земле, они по одному миновали лаз, оказавшись по другую сторону заграждения. Под вышкой, на которую указал сталкер, росла высокая трава. Затаившись, они продолжали наблюдать, как Огурцов, вдоволь наоравшись, направился назад, к машине.

Лучи прожекторов скрестились на внедорожнике, выхватывая из тьмы столь необходимые сейчас подробности. От Зоны участок периметра отсекала линия надолбов, по которым были протянуты спирали «колючки», дальше, среди высохших деревьев, наверняка располагалось еще одно минное поле. Разрыв в сплошном рубеже просматривался лишь один – грунтовая дорога, которую контролировали укрепленные огневые точки.

Пользуясь моментом, пока взревевший двигатель надежно глушил все иные звуки, Инок наметил дальнейший план действий:

– Метрах в двадцати, левее вышки – ложбина, по ней ручей течет. Там ограждение проходит сантиметрах в семидесяти над руслом. Мин и датчиков нет.

– Это тебе полковник нашептал? Сколько отстегнул ему за концерт? – одобрительно просипел Штопор.

– Ящик водки. – Инок как всегда был лаконичен.

* * *

Машина полковника Огурцова скрылась в непроглядной ночи, охрана периметра, потревоженная неурочным визитом «проверяющего», понемногу успокоилась, свободная смена разбрелась по палаткам, погасли прожектора на вышках. Часовые, экипированные по последнему слову техники, снова уставились на мониторы мобильных тактических комплексов.

На окраине Зоны обычно царило относительное спокойствие. Здесь не сбоила связь, нормально работали электронные приборы, не возникали аномалии, мутанты не забредали сюда в поисках поживы, разве что грезились в кошмарных снах. В итоге личный состав гарнизонов имел весьма смутное представление о происходящих внутри отчужденного пространства событиях. До солдат и младших офицеров доходили лишь сильно искаженные слухи, источником которых являлись промышляющие по закрайкам Зоны бандиты – отморозки всех мастей и национальностей, сбивающиеся в стаи, но предпочитающие не конфликтовать с военными.

Иное дело – наемники, военные сталкеры и подразделения спецназа: они часто совершали глубокие рейды, Зону знали не понаслышке, но разбрасываться информацией не любили…

Инок усмехнулся своим мыслям.

Полковник – чудило. Брякнул же о кошках-зомби. Вот теперь очередной слух поползет, как пить дать, может, даже ученые заинтересуются, выставят в местной сети заказ на энное количество мутировавших представителей семейства кошачьих. Инок отлично знал, что нет в Зоне кошек, иначе разве плодились бы крысы да крысиные волки в таких невероятных количествах? Нет. Умные животные ушли с зараженных радиацией территорий еще после первой аварии.

Мысли Инока нарушило сопение Штопора.

Обламывается ветеран. Сопит, но терпит, с глупыми вопросами больше не лезет. Почувствовал знакомый ветерок, вспомнил былое.

Инок внезапно насторожился.

Ветер…

Он чуть приподнял голову, вглядываясь в сумрак. Чистое небо затянуло облаками. В свете вспыхнувшего вновь прожектора, медленно кружа, летели листья.

Летели против ветра…

Гурон тоже ощутил напряжение, медленно повернул голову, взглядом спросил: «Что»?

– Ищем укрытие!.. Быстро!.. – Инок привык доверять интуиции, она ни разу не подводила его. Видно, на изуродованных аномальной энергией, полных смертельных опасностей территориях просыпалось что-то древнее, подсознательное.

– Прорыв отменяется? – нервно спросил Штопор.

– Повременим. – Инок повернул голову, встретился взглядом с ветераном и все же пояснил: – Воздух тревожный. Что-то грядет…

* * *

Укрытие нашлось неподалеку.

Метрах в пятнадцати от вышки, за палатками, в землю вросло несколько нагроможденных друг на друга железобетонных плит. Откуда они взялись в лесу, догадаться было несложно: раньше тут проходила проселочная дорога, вон и рама грузовика ржавеет среди пожухлого кустарника… Видать, еще со времен первой катастрофы.

Инок указал на узкий, неприметный лаз, уводящий под землю. Незамысловатый схрон, замаскированный порыжевшим дерном и кучей подгнившего валежника – явление вполне заурядное. Пройти мимо бетонных плит, и не воспользоваться ими, полениться и не выкопать себе убежище, где можно переждать не только непогоду, но и выброс, для нормального сталкера немыслимо. Многие называют такое поведение синдромом Зоны. А вот для военных наличие под замшелыми плитами скрытого пространства вовсе не очевидно. Они даже не удосужились проверить углубление, приняв его за старую звериную нору.

Мимо, метрах в двух от сталкеров, медленно прошел часовой.

Они вжались в землю, сливаясь с пожухлыми листьями. Шаги постепенно отдалились. Инок приподнял голову, осмотрелся, затем взглянул на небо и невольно вздрогнул. По серому подбрюшью низких, давящих облаков метались беззвучные, пока еще бледные, но уже отливающие зловещим багрянцем сполохи – верный признак приближающегося выброса.

– Гурон, проверь лаз.

Штопор, которому пришлось сжать зубы, уткнуться лицом в прелую землю, чтобы побороть рефлекторное желание броситься на проходившего мимо часового, приподнял голову, проследил за напряженным взглядом Инока, заметил отсветы и вдруг хищно оскалился, будто на мгновенье превратился в зверя.

Справившись с секундным наваждением, он сипло выдохнул:

– Где-то за Припятью…

Гурон уже убрал сухие ветки, расширил лаз и протиснулся внутрь скрытого под плитами пространства.

Часовой развернулся и неторопливо пошел назад, к палаткам.

Инок и Штопор вновь вжались в землю, невольно считая мягкие, вкрадчивые шаги. Вот они прошелестели мимо, затем начали удаляться.

«Пронесло…» – рука Инока отпустила рукоять ножа.

В напряженной тишине раздался шорох.

– Порядок… – Шепот Гурона показался Штопору громче выстрела. – Спускайтесь.

– Ты первый. – Инок взглядом указал на лаз.

Под плитами оказалась вполне просторная землянка, в центре даже был установлен подпирающий столб, а на уровне почвы проделано несколько оплывших, заросших травой амбразур.

Инок задержался в узком лазе. С трудом развернувшись, он вытянул руки, сдвигая на место сухие ветки, маскирующие схрон.

– Ну что, попали мы, да? – Штопора слегка трясло.

Гурон включил ПДА. Тусклый свет дисплея разогнал царящий вокруг мрак, скупо подсветил бледные лица сталкеров.

– Не понимаю. – Он несколько раз переключил режимы, заблаговременно убрав звук сигнального устройства. – Уровень аномальной энергии растет! Сеть отрубилась. Но ведь до выброса еще пять суток! – громким шепотом сообщил он.

– Ты небо видел? – Штопор присел на корточки. – Куда теперь? – Он посмотрел на Гурона, затем на Инока. – Военных надо валить! Возьмем оружие, экипировку, а то сидим как голые в этом тряпье! – Он начал стягивать с себя маскхалат.

– Амбразуру им заткни, – посоветовал Инок. – И не дергайся. Внеплановый выброс – еще не конец света. Сюда только слабое эхо докатится. Переждем, пока все уляжется, потом дальше двинем. До тайников рукой подать, с полкилометра, не больше. Все. Конопатим щели. – Он скинул капюшон маскхалата.

– Водки бы сейчас… – Гурон подошел к импровизированной амбразуре и начал затыкать ее свернутой в жгут, прошитой металлизированными нитями тканью.

– Ага, – поддержал его Штопор. – Грамм двести, чтоб согреться.

– Мне не холодно. – Инок скомкал свой маскхалат. – Это тебя от нервов трясет.

Прежде чем заткнуть амбразуру, он выглянул через заросшую травой щель.

Угрюмые, давящие облака, макушки голых деревьев, стаи вездесущего воронья, – все как обычно, если бы не цвет неба… Над окраиной оно отливало матово-алым, ближе к центру Зоны облачность начинала клубиться, опускаясь все ниже, будто там образовался готовый вот-вот лопнуть исполинский нарыв. Смертельно опасные метаморфозы – явные предвестники близящегося выброса набирали силу с пугающей стремительностью, распространяя необычайно сильное аномальное воздействие, сравнимое с внезапным, сокрушительным ударом, до самых дальних границ Зоны Отчуждения.

Инок вдруг застыл, словно зачарованный, не замечая, как световой индикатор уровня аномальной энергии на экране его ПДА пересек красную черту. Где-то в глубине внезапно парализованного сознания еще билась в истерике паническая мысль: уходи, беги, прячься!.. Но он уже не слышал голос рассудка…

Отсветы масштабной катастрофы стали ярче, пронзительнее, облака над Чернобыльской АЭС пришли в движение, – теперь они стремительно неслись по кругу, образуя воронку, выстреливая по сторонам клубящие вихри, отчетливо различимые даже отсюда…

Экран ПДА вспыхнул и погас.

В наступившей тьме глохли все мысли. Сознание порождало жутковатые тени, слышался протяжный скрип, чьи-то глухие вздохи, затем вдруг вернулся фрагмент реальности: ветер снаружи стих, не шевелилась ни одна травинка, землю окутал зловещий саван тишины, потом он с треском лопнул…

– Auswurf! ² – Звук чужой речи вспорол удушливый, загустевший воздух, и, вторя вскрику насмерть перепуганного военного, где-то за Припятью в небо устремился призрачный поток аномальной энергии, полыхнув от горизонта до горизонта мертвенным светом. По облакам от эпицентра начавшегося катаклизма рванула расширяющаяся кольцевая волна искажений, небо из багряного вдруг стало изумрудно-зеленым, с черными прожилками, затем вновь потемнело…

Штопор со стоном рухнул на колени, обхватив голову руками. Он что-то нечленораздельно мычал, судорожно пытаясь встать на ноги, но незримая сила, коверкающая сознание, не давала подняться, на губах сталкера внезапно выступила пена, и он грузно повалился набок, сотрясаясь в конвульсиях.

Инок, у которого все двоилось, плыло перед глазами, продолжал смотреть, не в силах оторвать взгляд от взорвавшихся небес.

Сзади раздалось чье-то тяжелое, прерывистое дыхание, в сумеречном свете, сочащемся через щель, он увидел лицо, но не узнал Гурона, который в неимоверном усилии схватил Инока за плечи, отшвырнул вглубь схрона, затем, хрипя, заткнул последнюю амбразуру скомканным маскхалатом, а сам медленно ополз на пол, царапая податливую стену землянки растопыренными пальцами…

* * *

Сознание вернулось тугой вспышкой боли.

Голова разламывалась. Инок с трудом поднялся на ноги, все еще плохо соображая, где находится, не узнавая Штопора и Гурона, – на миг ему пригрезилось, что на земляном полу схрона распластались уродливые тела порожденных Зоной монстров, рука машинально рванулась к поясу, но вместо привычной рукояти оружия схватила пустоту…

Внезапное ощущение беззащитности потонуло в оглушительном раскате грома, над головой вздрогнули потрескавшиеся бетонные плиты, а вниз через щели в перекрытии хлынули ручейки песка.

Инок отцепился от подпирающего свод подгнившего деревянного столба, но не удержался на ногах, ударился плечом о какой-то выступ, развернулся, потеряв ориентацию в пространстве, и снова рухнул на колени, зажимая ладонями пульсирующие виски.

Воздух… Как хочется жить, но как трудно дышать…

Тоскливая мысль отдавала тленом обреченности, клаустрофобическое пространство схрона душило рассудок, сталкер жадно ловил воздух перекошенным ртом, но не мог вдохнуть.

«Наверх… Наружу…» – бился в сознании рефлекторный призыв к действию.

Инок пополз. Тьма подземелья не отпускала, липла к телу горячей испариной, он рвал ее сведенными судорогой пальцами, отбивался ногами в отчаянном порыве, пока в лицо вдруг не дохнуло терпкой ночной прохладой.

Согнувшись, хрипя и кашляя, он повалился набок.

Мир перевернулся.

Темное небо Зоны смотрело в его глаза, ураганный ветер, минуту назад валивший деревья, внезапно стих, шепот вечности струился над землей, в нем слышались миллионы невнятных голосов… и вдруг, разрывая чудовищное наваждение, ударил нестерпимо-яркий разряд молнии, снова грянул гром и хлынул проливной дождь.

Он ловил потрескавшимися губами драгоценную влагу, блаженно ощущая, как ливень хлещет по рукам, лицу, его знобило, одежда быстро промокла, но иссушающий звон, едва не уничтоживший рассудок, звучал все отдаленнее, глуше, – через минуту или две Инок, обдирая пальцы о шероховатый бетон, сумел подняться на ноги и оглядеться вокруг.

Ветер вновь ударил в лицо ураганным порывом, упругие струи дождя разметало влажной моросью, открывая действительность.

На вышках горели прожектора. Неподвижные столбы света вспарывали мрак, отдавая взгляду страшные последствия необычайно мощного выброса, ударившего в неурочный день и час, сломавшего статистику многолетних наблюдений и выведенных на их основе закономерностей.

Дождь прекратился.

Превозмогая слабость и вновь подкатившую к горлу дурноту, Инок медленно повернулся.

Метрах в десяти от него трое военных бестолково пытались подняться на ноги, постоянно оскальзываясь, словно их движениями больше не руководил разум; еще один сидел, бессмысленно, монотонно раскачиваясь из стороны в сторону, словно жестяная вывеска под напором ветра…

Инок, как и любой сталкер, отлично знал: чудовищные выбросы энергии, периодически происходящие в центре Зоны, не убивают вмиг – сначала они искажают сознание, уничтожают рассудок, оставляя тем, кто не успел вовремя укрыться в надежном убежище лишь ошметья порванной личности. Обычно воздействие выброса слабело пропорционально расстоянию до эпицентра – мало кто видел и знал, что происходит в такие моменты подле Чернобыля или Припяти, но сегодня случилось нечто непоправимое.

Рубеж вымер, несмотря на копошащиеся повсюду тела.

Земля под ногами превратилась в коварную, скользкую, липкую грязь, высохшие деревья почернели, их накренило в одну сторону, некоторые выворотило с корнем, укрепления, сложенные из мешков с песком, разметало, будто тут прокатилась тугая ударная волна от близкого взрыва.

За спиной внезапно возникло движение, ледяная дрожь резанула по нервам, сталкер стремительно обернулся, выхватив нож, и… едва не всадил его по самую рукоять в грудь Штопора, появившегося из тьмы.

Не обращая внимания на Инока, который чудом успел остановить роковой удар, Штопор словно сомнамбула прошел мимо, споткнулся о поваленный ствол дерева, упал и затих. Инок метнулся к нему, перевернул на спину, схватил за ворот измазанной в грязи кожаной куртки и несколько раз встряхнул, заглядывая в полубезумные глаза.

Вдали послышался протяжный, заунывный вой.

«Оружие…»

Инок отпустил Штопора, оставив того сидеть на земле, возле поваленного дерева, еще раз огляделся, заметил в столбе прожекторного света несколько разбитых в щепу ящиков, непонятно как уцелевший стол с громоздящейся на нем аппаратурой связи, распластанные в грязи полотнища палаток, россыпь снаряженных патронами прозрачных пластиковых магазинов, и принялся подбирать автоматные рожки.

– Мне дай… – Из мрака внезапно появился Штопор. Его пошатывало, будто пьяного, но в глазах уже читалось осмысленное выражение.

– Очнулся? – Инок сунул ему собранные боеприпасы, затем метнулся к потерявшим рассудок военным.

Ему пришлось перешагнуть через распластанное в грязи, мелко подрагивающее тело, жуть опять всколыхнулась в груди, когда он встретился взглядом с пустыми, мертвыми глазами сидящего на корточках, монотонно раскачивающегося солдата, но вновь прозвучавший в отдалении леденящий душу вой заставил отбросить неуместные эмоции.

Из липкой жижи торчал приклад и часть рукоятки со встроенным коллиматорным прицелом.

Немецкая G-36!

– Держи! – Он поднял оружие, передал его Штопору. – От грязи очисть! К схрону возвращайся! Я сейчас!

Штопор промычал что-то нечленораздельное, вцепился в G-36, едва не уронив собранные магазины.

– Бегом давай! – прикрикнул на него Инок, выламывая из рук военного еще один автомат. – И посмотри, что с Гуроном!