Я иду к тебе, Медногорск. Иду. Ты должен дать мне ответы. Я не понимаю, что здесь происходит и у меня накопилось очень много вопросов. Жив ли я вообще? Или же это ад? Почему мне так больно!?
Сквозь открытые свету яблоки выбил еще одну дверь пелены, отодрал ее от косяков ресниц вместе с роговицей и…
Город стал ближе. Я уже вижу его очертания… Но ведь он не должен быть виден из ямы, в которую погружен, вокруг него кольцом поднимается пласт горных пород и образует хребты и холмы, или же может это сам город продавил собой земную твердь и ушел на дно, уже и не скажешь точно. Но что я знаю наверняка – это не сон. Я еще не могу видеть город, нужно идти дальше, ближе к нему.
Закрываю глаза…
Ноги не перестают идти. Шаг. Шаг. Шаг. Еще тысячу и один шаг. Открываю глаза и предо мной предстает он. Медногорск.
В самой глубине ямы, в самом непреступном из мест в степи город чадит из своей бездны черно-серым смогом, все внизу покрыто беспросветным туманом.
Я стою на краю этой пропасти, туман обвевает носки моих стоп. Он пронизывает их, поднимается выше, заменяя собой кислород в альвеолах моих легких. Он все выше, вот, подошел к самым глазам. И я решил сделать шаг, туман проглотил меня, но земля не уходит из-под ног. Еще один шаг, все ниже и ниже, я шагаю, все глубже уходя в пустоту, свет меркнет во взвеси смога, я погружаюсь на дно.
В тумане нет жизни. Туман пожирает все, что в него попадает и жрет он это без остатка. Наши желания с туманом сошлись, я шагнул навстречу ему, а он в ответ проглотил меня в свое чрево.
Глава VII Не останавливай шаг
В тумане нет тепла или холода, нет единого состояния пространства вокруг, тебя оплетают тысячи нитей, они врезаются в тебя и обволакивают, постепенно вплетая твое тело и душу в паутину. Промозглые нити сырости заполняют все, беспрерывно накатывая волнами.
Чувствую ли я что-нибудь? Если и чувствую, то только мерный глухой тон моих соприкасающихся с землей стоп и нехватку кислорода. Спускаясь все ниже, начинаю различать очертания домов. До боли знакомые улочки, места, в которых я когда-то определенно был или в которых непременно окажусь теперь. Тоска все больше одолевала меня. Но тоска по чему?
Буря воспоминаний уже успела отпустить мою голову, я абсолютно пуст, туман заполнил собою все пространство внутри моего черепа – полностью, без остатка.
Я ощущаю себя куклой, куклой, что идет в неведомом ей направлении, просто идет, потому что так надо, в пустоту.
Что происходит с человеком если полностью лишить его возможности что-либо чувствовать? Он сходит с ума, но его безумие очевидно лишь для окружающих. Но в пустоте нет никаких окружающих, есть только ты и твое я. Твое личное безумие лишь пухнет и множится. Оно остается для тебя пустотой, но бесконечно заполняет все пространство невидимым тебе, но осязаемым смыслом «ничего». Это «ничего» есть бескрайнее пространство, а значит и безумие породит из поглотившей тебя пустоты бесконечный смысл. Твое «я» будет раздавлено весом безграничного безумия, ты станешь ничем, но в то же время ты станешь всем. Вот и я сейчас уже не до конца понимал, остаюсь ли в своем уме или, просыпаясь из-раза в раз, я просто доказывал самому себе, что конец уже давно настал, а это лишь бесконечно разбухающее ничего в моей голове.
Вопроса о том, куда именно идти, у меня даже не возникало. Продираясь сквозь пелену тяжелой взвеси смога я, то тут, то там, натыкался на знакомые мне места. Воспоминания накатывали волнами, пропахивая голову в борозды и вспыхивая пороховыми фитилями.
Вот я оказался около памятника Ленину. Если так подумать, с этим местом связано так много радостей. Тут мы с Кириллом и другими ребятами под палящим солнцем высыхали после купания в соседнем фонтане. Тут же криво-скошенный газон, на котором мы боролись и в шутку валили друг друга, куда ни попадя. Далее крутой лестничный подъем наверх, на открытую террасу, с которой можно увидеть уходящий вдаль к вокзалу сквер.
Но сейчас я стоял у оторванной кисти и полуразрушенного пустого постамента. Товарища Ульянова нигде не было видно, он словно отчаялся в судьбе этого города и решил не досматривать кинопленку его гибели. Однако сквер все так же был тут, и я решил пройтись по нему.
Спускаясь ниже, я вертел головой на все триста шестьдесят градусов. Не мог наесться окружающими меня знакомыми местами. Сомнений быть не может, я не был здесь уже очень давно. В детстве многое имело другой вид, новее что ли. Теперь же вывески на древних «сталинках» отцвели, словно майские цветы в степи. И сейчас, спускаясь к вокзалу я замечал все с большей отчетливостью запустение и разруху. Чем дальше я уходил от городской площади, тем меньше на дороге оставалось асфальта, а по сторонам тротуара не облупленных и не погоревших временем домов.
Сквер закончился, и я уперся прямиком в привокзальное пространство. Помню, как когда-то мы приезжали сюда с бабушкой и братом из Оренбурга, от тех воспоминаний уже не должно было остаться и следа, но они вспышкой пронеслись и обратили на себя мое внимание.
Туман не становился гуще, но и рассеиваться он явно не торопился. Дальше пяти метров я все так же не видел, поэтому решил не уходить на открытую дорожную трассу, все равно там ничего знакомого мне увидеть не удастся.
Но что я вообще ищу? И зачем это ищу? Брат сказал, что мы идем домой, но, как я уже успел убедиться, сейчас мне не меньше 18 лет, а значит и дом мой уже давно не здесь. Бабушка с дедушкой переехали еще в году 2011 в Анапу, а этот город я с тех пор и не видел, но как они могли переехать после «конца»? Я уже ничего не понимаю. Да и изменения в окружении пусть и незначительные, но списать на несовершенство оставшихся воспоминаний было бы кощунством.
В голове словно две параллельно существующие реальности. Одна, в которой я встретил ядерную войну в Медногорске, а вторая, где город давным-давно стал для меня призраком прошлого. Но вот какая из реальностей действительна, это я определить не могу, нужно найти место, что даст мне ответы, но как мне это место найти?
– На горе, там, где ты почувствовал самый сильный страх. Иди туда. Оно ждет, – голос брата прогремел уже не просто в ушах, но во всем пространстве разом, громом окатив окружающий меня вокзал.
Мне нужно бежать, нужно как можно быстрее убраться отсюда. Я не должен здесь находиться, это место неестественно, оно врет, это место уже давно мертво. Но туман не выпустит меня, войдя в него, я уже не смогу найти дорогу обратно, но страшно то как, я абсолютно один в этой духоте.