15. Колокольня
Комендант лежал в гамаке под яблоней и лениво перелистывал старый журнал. Над ним шелестели ветки, изредка солнце слепило глаза. От дождя осталось лишь ощущение свежести. Неподалеку Вика подбирала аккорды на гитаре к легкой песенке. Было хорошо, ничего не хотелось, но тут, конечно, принесла нелегкая Конгруэнция.
– Тут это, – сказал бес, – колокольня. Звенит и звенит. Может, вы посмотрите? Хельга очень недовольна. Она никуда не уехала, всё тут, и очень злится. Вот, про колокольню с утра говорит. Говорит, у нее голова уже болит. А как туда добраться-то. Лестница, ужас какая. Разваливается же.
Комендант вздохнул, бросил на землю журнал, повернулся, поворочался. Вчерашние подвальные приключения совсем лишили его сил, и вставать совершенно не хотелось.
– Пойдемте, – настаивал бес. – Без вас никак.
Комендант повернул голову, посмотрел на него, сел, обулся. Земля еще не просохла, чувствовалась сырость.
– Ни безмятежности, ни покоя, – констатировал он. – Ну пойдем, посмотрим.
Они прошли мимо Вики с гитарой; мимо Олеси, возящейся с глиной и вылеплявшей очередной шедевр; мимо фонтана, в котором метался выловленный в пруду карась, дошли до колокольни. Тут звяканье стало особенно навязчивым. Комендант постоял, задрав голову. Снизу было не разобрать, но что-то болталось там на ветру, отчего звон не прекращался.
– Веревку бы оторвать, – сказал бес. – И всё. Но не доберешься же.
Комендант осмотрел лестницу, поднялся на пару пролетов. Дальше ходу не было, с каждым шагом ступени становились всё более ненадежными. Местами не хватало досок, местами они выглядели так, что лучше было на них не наступать. Отовсюду пахло стариной – пылью, деревом, чем-то церковным, медовым.
– Дальше давай ты, – сказал Комендант бесу, – ты полегче. Только осторожнее, если совсем никак, давай назад.
Конгруэнций осторожно пошел наверх. Через минуту донесся его голос:
– Всё. Дальше никак. Тут нужен кто-то легкий. Совсем.
«Ага, – подумал Комендант, – знаю я такого».
Через десять минут отыскали Всехнего. Он был взвешен и найден достаточно легким.
– Вперед! – скомандовал ему Комендант, когда они опять поднялись на колокольню. – Видишь, дальше мы не пройдем. Давай, работай, приноси пользу, не всё же неприятности от тебя терпеть. Покажи, на что ты способен. Весишь-то, как пушинка. Только ты туда и поднимешься.
Всехний проскользнул мимо него, мимо Конгруэнция, потопал выше.
– Ты осторожнее там! – крикнул Комендант. – Не стучи лапами, как на параде, осторожней. Как дела?
– Отлично, – раздался сверху голос. – Почти на месте. Сверху сыпался песок, пыль, мелкие камешки скакали по доскам.
– Добрался!
– Ну и всё, – сказал Комендант. – Делов-то. Веревку отвязал?
– Как отвяжешь-то! Мы по веревкам лазить не приучены.
– Не приучены они… Дергай тогда. Она старая, оторвется. Ну, дернул? Оторвал?
– Дергаю! Никак!
– Сильнее дергай!
И тут, видимо, Всехний дернул сильнее. Деревянная конструкция, служившая верой и правдой сотни лет, обрушилась за считанные секунды, никто ничего и понять не успел. Сначала раздался скрип, потом полетели вниз доски, Комендант отступил, закричал Конгруэнций. Комендант сделал еще шаг назад – а может ему это только показалось – и лестница обрушилась. Падали балки, осыпались стены, с хрустом вырвало пролет второго этажа. Было много пыли, очень много. Когда всё стихло, Комендант пришел в себя и, стараясь не дышать, на четвереньках выбрался из-под завала и отполз подальше. К нему поспешил Харольд, оказавшийся ближе всех к месту крушения.
– Вы как? – спросил дворецкий, поддерживая Коменданта и помогая сесть. – Совсем больно?
– Совсем, – ответил Комендант. Выглядел он довольно жалко. – Кажется, я опять буду весь в синяках.
– Говорят, шрамы украшают мужчин.
– Это говорят, чтобы мужчинам не так обидно было…
– Надо йод, зеленку, – завозился, заволновался Харольд. – Конечно, то что у нас есть, это совсем не то что сейчас нужно… надо бы хоть бинты держать наготове! Жалко, нет ничего. Знали бы, что так получится!
– Кончайте причитать, – Комендант понемногу приходил в себя. – Остальные как? Конго, ты жив? Где ты там?!
Вместо Конгруэнция к ним подполз потрепанный Всехний, тоже грязный, побитый и поскуливающий:
– А я? Обо мне не хотите спросить? Я, между прочим, из-за вас в это влип. У меня лапа болит, передняя левая, и сзади всё болит, и нос, и вот тут, если сделать вот так…
Подбежал Снут, осмотрел разрушения, присвистнул, внимательно посмотрел на волка:
– У вас ухо пробито, – заметил он. – Наверное, гвоздем задело. Жалко, зеркала нет. Но вы не падайте в обморок, многие сами себе уши прокалывают, даже деньги платят. А у вас, считай, бесплатная дырка. Вы же это обожаете, когда бесплатно.
– А я и думаю, чего это свистит? – Всехний повертел головой. – А это, наверное, ветер в дырке.
– Жалко, пластыря нет, – опять вздохнул Харольд.
– Да что вы заладили, жалко, жалко, – сказал Комендант, с трудом поднимаясь. Голова кружилась. Взглянув на то, что только что было лестницей, он решил, что довольно легко отделался. – Конго где? Он жив, вообще?
Конгруэнция отыскали среди наваленных горой досок, под которыми он оказался, словно в шалаше. С виду, целый и невредимый, казалось, он ничего не видит и не слышит. Насилу его растормошили.
– Ты как там, пострадавший? – спросил его Комендант. – Давай уже, возвращайся. Как ты? Цел?
– Цел, – наконец ответил бес. – Только это, – растерянно добавил он. – Видите? Это как же, теперь?
Половины хвоста у него не было.
– Да, – сказал Комендант, осмотрев его. – Дела. Прямо срезало, как ножом. Не скажу, что у тебя был потрясающей красоты хвост, но сейчас это вообще какой-то огрызок. Может оно того, само потом отрастет? Болит?
– Нет.
Сверху раздался издевательский звон колокола. Харольд перевязал обрубок носовым платком. Получилось довольно изящно.
– Может даже два хвоста вырастет, – предположил Всехний. – Представляете? Стоит он так, на докладе, и указывает хвостами в разные стороны.
– Один хвост тогда обрубим, всего и делов, – пожал плечами Комендант. – А может, и этот сейчас до конца отрезать? Как доберману?
Конгруэнций вздрогнул, но тут, к его счастью, все отвлеклись на приближающийся топот.
– Вот и кавалерия явилась, – заметил Комендант.
– Чего вы тут натворили? – спросил Кентавр. – Я аж вздрогнул, такое устроили, а пылищи-то! Что, лестница обвалилась? Чего вас туда понесло? Ну звенит колокол и звенит, какая разница?
– Полхвоста разница, – заметил Всехний.
– Какие полхвоста?
Кентавру продемонстрировали Конгруэнция, во всей красе, и Здоровенный повалился на землю от смеха.
– А бантик-то, бантик! – рыдал Кентавр, нелепо размахивая тяжелыми копытами.
– Не бантик, а бинтик, – поправил Конгруэнций и тут уж расхохотались все.
Успокаивались долго. Как только смех замолкал, Конгруэнций делал движение обрубком хвоста или чуть поворачивался, и веселье возобновлялось с новой силой.
– Ладно, пойдемте в замок, – сказал наконец Харольд. – Можно, наверное, найти в хранилище чем смазать ваши раны. Что-то целебное должно найтись. А вы, Здоровенный, вместо того чтобы веселиться, лучше бы отправились к Гарри, может у него что-то есть.
Но Комендант отказался от предложения. У него как-то всё плыло и зыбилось перед глазами.
– Я лучше к себе пойду, – сказал он. – Отлежаться надо немного.
– А я? – спросил Конгруэнций. – Как я, в таком виде? Засмеют же. Может, как-то замотать?
– Замотать? – спросил Комендант. – Чтобы типа юбки было? Так еще хуже будет. Ты, главное, не тушуйся и не скрывай ничего, гордись раной, как знаком геройской храбрости. Чтобы всем надоел уже твой обрубок… а потом привыкнут, вообще замечать не будут.
– От лестницы совсем ничего не осталось, – вздохнул дворецкий.
– Синяки остались, – Комендант повернулся и захромал в замок. – Пойдемте…
У себя он сразу завалился в кровать и через минуту уже спал глубоким сном. Проснувшись через пару часов, он долго лежал, приходя в себя. Шишки, ушибы, ободранный локоть и колено угрозы не представляли, но в сочетании с душевными переживаниями совершенно лишили его сил. У кровати дежурил Комарик – сидел на полу и мечтательно смотрел в окно на безоблачное небо.
– Вольно, – сказал Комендант, когда бес вскочил. – Ты чего тут ошиваешься? За мной присматриваешь?
Комарик кивнул.
– Давай, иди куда хочешь, не надо меня охранять. Всё со мной в порядке, – он завозился и сел на кровати.
Особого порядка, конечно, не было. Голова кружилась, и всё немного мельтешило.
Комарик заколебался, неуверенно разводя лапами:
– Так это, сказали, – заговорил он. – Конгруэнций сказали. И это, Элькин тоже, строго-настрого…
– Для тебя кто тут главный?
– Так это, у меня все главные, – вздохнул Комарик. разучивала на гитаре песню
– Ну вот, – сказал Комендант, – видишь, как хорошо. А я среди них – самый главный! Даю тебе важное и ответственное поручение – иди и займись любым делом, а присматривать за мной не надо.
Комарик отдал честь и поплелся по лестнице вниз, неуверенно оглядываясь через каждый шаг и тихо разговаривая сам с собой: – Комарик туда, Комарик сюда, Комарик надо, Комарик не надо… Сейчас надо, так через пять минут не надо, а через десять – прямо всем сразу срочно надо, и опять скажут, чего не охранял и почему Коменданта послушал, – он вздохнул и зашагал дальше, и где дорожка раздваивалась – ноги его сами повернули налево, на пруд.
Комендант тем временем снова чуть было не уснул, но тут кто-то тихо поцокал коготками в дверь. Лу-Лу дождалась разрешения и вошла в комнату. Она встала у кровати и внимательно осмотрела его. В руках она держала поднос с дымящейся чашкой кофе и чем-то вкусненьким. Комендант лежал, не шевелясь.
– Как жизнь? – спросил наконец он.
Лу-Лу повела плечами, прошла и встала у окна так, что в солнечном свете он видел только ее профиль – и от этого зрелища у него что-то случилось с горлом, он потер его, откашлялся. Легко повернувшись, она подошла к нему, и он успел отметить потрясающую плавность ее движений. Она поставила поднос ему на колени, и сама села рядом, обняв его. Он взял чашку с кофе, с удовольствием вдохнул любимый аромат.
Дверь скрипнула, послышались знакомые мягкие, крадущиеся шаги.
– Здрасьте, – осторожно поздоровался Всехний, поставив лапы на кровать. Дыра в его ухе была уже залеплена жевательной резинкой. – Кофе пьете, да? А я тут шел мимо, дай, думаю, зайду. Еще же, главное это, погода такая, как ее, солнечная.
Лу-Лу повернулась, взглянула на волка – и того словно ветром сдуло. Комендант обнял ее, прикрыл глаза. Думать он не хотел, не мог, и только слушал, как сердце стучит в висках.
16. Деньги на свадьбу
Комендант задумчиво смотрел в окно и слушал утренний доклад. Рядом стоял Пестрый с потертым блокнотом, и бубнил, беспокойно посматривая на начальника:
– Тот зубец, на Западной башне, который еле держался, – махнул он хвостом, – вот он еле держался, еле держался… и чуть не пришиб бесенка одного, того, который боялся закрытых мест. Такой, с зеленым хвостом.
– Я же просил огородить опасную зону, – заметил Комендант. – На 20 метров вокруг.
– Он как раз и огораживал. Отмерил метр, потом второй, третий, четвертый… – медленно произнес Пестрый.
– Давай шустрее.
– Значит, он отсчитал шесть метров… – перескочил бес, и голос его становился всё тише, – и вот пошел седьмой, восьмой…
– У меня мурашки по спине, от твоего доклада.
– И вот на девятом метре он что-то почувствовал и посмотрел наверх. Успел сделать еще шаг – и… больше он ничего не помнит.
– Он цел?
– Кто? – спросил бес. – Зубец, который упал? Раскололся на части. А бесенок жив, здоров, его же не задело. Со страху, правда, он теперь начал боятся открытых мест, но так даже лучше.
– Что-то хорошее есть?
Пестрый посмотрел в блокнот: – Есть не очень плохое.
– Валяй.
– Как вы знаете, у нас в замке высокие потолки…
Комендант задумчиво посмотрел наверх, пытаясь понять, какое известие его ждет.
– Такие помещения очень вместительные. Благодаря этому, Всехнему удалось продать замок.
– Опять? – спросил Комендант. – За сколько на этот раз и кому?
– Сумма сделки не разглашается, – важно сказал Пестрый, – но ходят слухи, что за пятьдесят. Покупатели хотят устроить тут склад. К счастью, у нас есть Кентавр, который быстро объяснит господам покупателям все эти, ну, ну…
– Особенности сделок с недвижимостью.
– Да.
Комендант вздохнул. Дождь, накрапывающий всю ночь, кончился, мир за окном сиял, чирикал и резвился. Где-то рядом слышались знакомые голоса и смех. Комендант почувствовал зависть к тем, у кого сегодня нет особых дел и забот. Он чувствовал, что следующий вопрос будет непростым.
– И, наконец, переходим к самому главному. Конгруэнций посчитал затраты на свадьбу?
Бес отложил блокнот, вытянулся. Вопрос был серьезный.
– Двести тысяч, – произнес он неуверенно.
Комендант посмотрел на него:
– Нет, не может быть. Не верю ушам. Ты сказал, десять? Или двадцать?
Пестрый уныло вытер нос. Комендант задумался. Что-то такое он, конечно, и подозревал.
– Где этот бухгалтер, зови его сюда, вместе с расчетами. Это же свадьба, а не строительство нового замка.
– У него стресс, – произнес Пестрый. – После вчерашнего происшествия. С частью хвоста.
– Пусть идет сюда, вместе со стрессом и частью хвоста. Надо разобраться. Как это, двести тысяч. Он что, стадион для свадьбы решил построить?
Пестрый кивнул, посмотрел сочувственно и пошел за Конгруэнцием. Тот сразу явился, поразив Коменданта короткими ярко-синими штанами.
– Что за маскарад?
– Марина… вот, подарила. Подшила. А то издеваются все.
– Ладно, с этим потом. Давай свои расчеты. Мне тут Пестрый озвучил такую сумму…
Бес передал ему исписанный листок, с правками, зачеркиванием, перечеркиванием и даже поясняющими рисунками.
Комендант пересчитал затраты, потом пересчитал опять, потом еще посмотрел бегло и в очередной раз поразился сумме.
– Двести тысяч, – повторил он. – Действительно. А с учетом того, что обычно всё выходит дороже, надо где-то двести пятьдесят. Что-то очень много.
Спорить с этим было трудно.
– Много… – вздохнул бес. – Ну вот, нас тут сколько. Гостей сколько. Может, что-то убрать? Ну, из списка.
– Да что тут уберешь, – Комендант махнул рукой. – Для выступления что-то надо? Надо. Развлечения надо? Надо. Плюс наряды, оформление. Фейерверки, сладости, фрукты. Всё надо. И самое главное – стол на всю эту ораву. Да многие же ночевать останутся, утром тоже, овсянкой не отделаешься. Что тут уменьшишь?
– А сколько у нас денег?
Гремя ключами, Комендант открыл сейф, стоявший в углу комнаты. Исцарапанная волчьими когтями дверца со скрипом открылась. Внутри у стенки сиротливо ютилось несколько купюр.
Комендант достал их, рассмотрел, положил на стол. Разгладил рукой. Почесал подбородок.
– Сколько там? – спросил Конгруэнций. – Мало, да?
– Двести сорок четыре тысячи.
– Ого!
– Не хватает. Потому что в наличии имеем шесть с копейками. Что же делать? – Комендант сел, вытянул ноги, пошевелил тапками. Помолчал. – В голову ничего не лезет… думаю, нам нужна небольшая финансовая консультация. К счастью, у нас тут есть крупный эксперт по денежным вопросам.
Конгруэнций хорошо понял, о ком идет речь.
– Так это, – сказал он с сомнением, – Всехний-то, он это. Ну. В другую сторону работает.
– Иногда! – поднял палец Комендант, – бывает полезно сменить направление деятельности.
Бес посмотрел на него, не разделяя начальственный оптимизм.
Комендант открыл окно, прокричал:
– Деньги, деньги! Кому нужны деньги, подходите! Много, даром, бесплатно, подарком, сколько унесете!
Через минуту появился Комарик, подошел, задрал голову:
– Всехнего позвать, да? Он в саду, на дереве.
– Зови, – приказал Комендант. – Зови эту древесную белку. А ты почему грязный такой?
– Закапываю, – объяснил Комарик.
– Чего закапываешь?
– То, что вчера выкапывал.
Комендант махнул рукой и снова уселся за стол.
– Дело, считай, в шляпе, – произнес он. – Сейчас, я уверен, будет всё в порядке. Вот-вот прибудет финансовый воротила с Уолл-Стрит и решит все наши небольшие затруднения.
Еще до того, как Всехний зашел в комнату, запахло дымом.
Комендант зажал нос:
– Мама дорогая, ты бы помылся что ли. От тебя же комары, наверное, дохнут.
– Так всю ночь костры жгли. Мальчишник этот ваш. Сами же затеяли.
– Помойся, говорю! Чего на дереве делал?
– Ничего. Что еще можно делать на дереве?
Комендант с сомнением посмотрел на него.
– Ладно. Слушай, так-то ты у нас – молодец. Веселый такой, жизнерадостный. Позитивный. Добрый. Интересуешься многим, общительный. И, главное, красивый.
Волк забился в угол.
– Вы это, – сказал он, – чего я вам сделал-то?
– Настоящий дикий зверь, – продолжил Комендант. – Природное в тебе, такое, обаяние. Живость такая, энергия.
– Если вы насчет того пакета, – начал было Всехний, но Конгруэнций перебил его внушительным кашлем.
Всехний замолк и растерянно смотрел то на беса, то на Коменданта.
– Не знаю, про какой ты пакет, но я его тебе дарю. Слушай, тут у нас на свадьбу немного не хватает. Ну, тысяч где-то так, двести пятьдесят. Смешная сумма, если подумать.
– И? – спросил волк, немного расслабившись. – Я-то тут каким боком? У меня денег нет.
– Да конечно, нет. Ты же у нас тут, олигарх-накопитель. Замок вон, продал. Ты, копилка ходячая, у тебя на пять свадеб же припасено. Добавь на гулянку, я отдам. Когда-нибудь.
– Вот и я вам добавлю, когда-нибудь. Могу я идти?
– Нет.
Всехний вздохнул, подошел к креслу, схватил край покрывала и потянул в сторону, помотав головой.
– Нет денег, – сказал он. – Денег нет. Нет денег. Тем более, таких астрономических сумм.
Комендант вытянул в его направлении палец:
– То есть, – произнес он, – какая-то сумма всё же есть?
Всехний вздохнул, развел лапами, повалился и закрыл глаза.
– У вас вон, Лу-Лу под боком, – проговорил он. – Пусть продаст свой хрустальный шар или что там у нее. Или просто наколдует вам мешок золота.
Комендант посмотрел на него:
– Ты когда-нибудь слышал, чтобы благородные рыцари просили у дам средства на свадьбу?
– Да миллион раз такое, небось, было.
– Нет, как мужчина, на такое я пойти не могу.
Волк зевнул, перевернулся на спину, посмотрел на Коменданта снизу вверх.
– Тогда особо не размахивайтесь – и всё, – предложил он. – Тихо-скромно, по-домашнему. Свадьба такая, свадебка. Эконом-вариант.
Комендант воспротивился всей душой:
– Гуляем по полной программе! У меня самая красивая жена на свете, какой еще эконом-вариант может быть? Давай, подумай, что тут можно сделать. Ты же у нас – мозг!
Волк опять закрыл глаза, вытянул лапы.
– Надо изыскать скрытые резервы, – сказал он, и поскреб когтями по полу.
Комендант начал уже внутренне закипать, когда в комнату постучали с таким тактом и аккуратностью, как это мог делать только один человек в замке.
– Хорошо, что заглянули, – пригласил Комендант Харольда. – Присоединяйтесь к светской беседе. Вы действуете на меня умиротворяюще. А то я тут уже немножечко бешусь. Какое-то, простое дело, вдруг обрастает сложностями.
Харольд зашел с видимой охотой и поклонился.
– Могу ли я быть посвящен в повестку дня? – учтиво спросил он.
Всехний приоткрыл один глаз, а Комендант только махнул рукой.
– Ищем деньги, – вздохнул Конгруэнций. – На свадьбу. Ну как. Ищем. Пока никак.
– А эта серая тряпка на полу совершенно не желает финансировать такое прекрасное мероприятие, – пожаловался Комендант.
Всехний шевельнул хвостом:
– Вчера у вас Хельга, сегодня Лу-Лу, завтра еще кто-то. На ваши мероприятия не напасешься.
– Так и думал, что у тебя есть деньги! Ну давай я у тебя возьму взаймы. Под проценты. Сколько их там тебе надо?
– Выдача кредитов малообеспеченным слоям населения временно приостановлена.
Комендант поднялся, схватил волка за шкирку, сделал пару шагов, рывком распахнул раму и с размаху выкинул Всехнего в окно.
Постояв, он вернулся на свое место, в полной тишине.
Конгруэнций растерянно заморгал. Даже для вспыльчивого Коменданта это было слишком.
– Осмелюсь заметить, – сказал Харольд, придя в себя, – что основой Норм Кленового Места является вежливое и уважительное отношение к собеседнику.
– В гробу я видел такого собеседника.
– Можно, я тогда присяду? – спросил Харольд. – Правда, это кресло в волосах… и всё же я позволю себе еще раз обратить ваше внимание на этот основной пункт правил и Норм, регламентирующий общение с собеседником. Я, как вы знаете, особенно трепетно отношусь к подобным вопросам, и к тому же, в данный момент, всей душой предчувствуя довольно длинную беседу…
– Хорошо, – перебил его Комендант. – Был неправ, вспылил. При случае, обязательно извинюсь перед этим… собеседником.
В дверь постучали.
– Кто там? – недовольно спросил Комендант.
– А это, видимо, тот самый собеседник, – предположил Конгруэнций.
Стук повторился.
– Да кто там?
– Вам повестка в суд, – ответил из-за двери знакомый голос. – За жестокое обращение.
– А вам повестка в пруд, – буркнул Комендант. – Что делать-то будем, гостей уже позвали. Всех, кого только можно. Даже карповских.
Воцарилось молчание, и только кресло поскрипывало под дворецким.
– Можно, наверное, это. Отменить приглашение, – сказал бес. – Ну, как-то так сообщить. Что ну. Не получилось.
По двери заскребли, зацарапали лапами.
– Лопоухое создание, ты войдешь уже или нет?
Всехний вошел, недовольно покосился на Харольда, занявшего кресло.
– Между прочим, выкидывать из окон ценный, постоянно вымирающий вид волков – это преступление перед природой.
– А ты не нарывайся.
Конгруэнций прислонился к подоконнику, переступил ногами, сказал:
– Что-то делать надо. И свадьбу нельзя. И без свадьбы нельзя. Всехний, ты это, придумай. Ну, где деньги взять.
– Если бы я мог придумать, – сказал волк, внимательно разглядывая сейф в углу, с раскрытой дверцей, – я бы сейчас не с вами сидел, а делом бы занимался. Во всем Кленовом Место ни у кого ничего ценного нет, что тут придумаешь.
– А раньше проще было, – вздохнул Харольд. – Как-то обходились без серьезных трат. Мы с Мерлиным даже дружили тогда. Не то что теперь.
Комендант задумался, встал, снова сел.
– Если тут ни у кого ничего нет, может куда-то поехать, где-то занять.
– Так себе вариант, – махнул волк лапой. – Придется что-то устраивать, ездить. Какие-то выступления или игры. Но это же надолго, а вам прямо сейчас надо.
– Немедленно, – подтвердил Комендант. – Мне невтерпеж. Кто нам может помочь?
– Никто.
– Да, – вздохнул Харольд. – А, помню, мы с Мерлиным вместе в нашей замечательной библиотеке часто сидели. Беседовали о том, о сем.
Комендант встал, прошел по комнате.
– И в башне у него часто сидели, – добавил Харольд.
– Да что вас заклинило на Мерлине? – спросил Комендант. – Надо срочно что-то делать. Я теперь в глупом положении. И работы нет, и денег нет. Хорош жених. Таких женихов надо в пруду топить. – Он сел за стол, поерзал.
– Плакать хочется, – сказал Конгруэнций. – Все свадьбы так сложно начинаются?
– Все, – кивнул волк.
– А с Мерлиным тогда весело было, – опять подал голос Харольд.
Волк поднял голову, внимательно посмотрел на дворецкого.
– Говорите прямо, хватит юлить.
– Мне бы не хотелось склонять вас к необдуманным поступкам. Но, в виду исключительности ситуации…
– Да разгоняйтесь уже, – попросил волк.
– Так я же говорю, – охотно продолжил Харольд, – мы в башне у него тогда часто сидели. В кабинете. И над креслом у него висела цепь. Я, зная склонность некоторых особ к редким металлам, не рискую озвучивать прямо, но цепь из довольно ценящегося…
– Желтая или белая? – перебил волк.
– Так сказать, если уж рассуждать в оттенках, то ближе к желтому.
– Золотая, – понял Конгруэнций. – Ну и что. Вот, есть у него цепь. А как до нее добраться?
– Пойдем и заберем, нужна она ему больно, – предложил Комендант. – Чего тут думать?
Всехний восхищенно посмотрел на него:
– Вот это я понимаю, решимость. В вас, Комендант, проснулся настоящий мужчина. Общение с Лу-Лу явно идет на пользу. Правда, Мерлин сразу же превратит нас в мух – и прихлопнет с большим удовольствием. Тут надо что-то такое, – он замер в неудобной позе и долго стоял, приподняв одну лапу, не двигаясь, уставившись в никуда. Даже хвост его, обычно мелькающий по сторонам, не двигался.
– Перед вами чучело бесполезного бродячего животного, – указал Комендант. – Пыльное, облезлое, но еще пригодное для демонстрации детям 6-8 лет.
Но в голове волка зрел план, и ему было не до разговоров.
– Думает, – подал голос Конгруэнций. – Сейчас всё будет. Надо подождать. Приглашение карповским тогда не отменять? Надо же, заранее.
– Подожди ты, – произнес Комендант. – У нас пока журавль в небе.
– Я выражаю надежду, что с нашим журавлем всё будет хорошо, – произнес Харольд. – К сожалению, в данной ситуации я могу лишь пожелать нам финансового благополучия. С Мерлиным мы, так сказать, существенно разошлись в свое время по вопросам, не терпящим сделок и компромиссов.
Всехний поморгал, ожил, запрыгнул на подоконник, прижался носом к окну, помолчал, глядя в сторону пруда, на берегу которого Марина читала книгу, расположившись в плетеном кресле.
– Ладно, – сказал он. – Есть план. Только чур, я на вашей свадьбе буду тамада.
Комендант вздрогнул. Помотал головой. Посмотрел на волка оценивающе и еще раз помотал:
– Тысячу раз – нет!
– Слушайте, – сказал волк, – ну что вы так переживаете? Всё будет в лучшем виде. У меня будет микрофон…
– Через мой труп!
– Не хотите, чтобы я был тамадой – останетесь без свадьбы! Знаете, что со мной Мерлин может сделать? Я своей шкурой буду рисковать, а вы отказываете даже в такой малости! Я! Бедный, несчастный, с дырявым ухом, всеми обойденный! Я же на всё иду ради вас, а вы, а вы!
Комендант задумался.
– А ты прямо к Мерлину пойдешь?
– Угу, с вами вместе. Вдвоем веселее.
Коменданту так не казалось, но он махнул рукой и согласился:
– Ладно. Я, конечно, об этом пожалею… но что с тобой делать. Давай, говори что придумал.
– Сколько денег в наличии?
Комендант озвучил сумму, добавив:
– По выражению Конгруэнция, плакать хочется.
– На все деньги – гуляем. Прямо, сейчас. Гуляем, от всей души. С фейерверком, музыкой, кострами. По полной программе, и даже сверх того. Надо закупиться всем, чем только можно.
– Днем гулять? – спросил бес. – Днем как-то. Ну, не то.
– Не то что днем, а прямо сейчас. И главное – шуму побольше.
Комендант поинтересовался, что за план.
– Празднуем, кричим, шумим. Но не просто так, а у самой башни Мерлина. Прямо под его окнами. Начнем орать так, что он завоет там. Пианино притащим, патефон. Костры разведем. Будем его доканывать своей гулянкой до тех пор, пока цепь не отдаст.
Наступила тишина, в которой все обдумывали этот простой и незамысловатый план.
– Думаю, определенный смысл в этом есть, – наконец одобрил идею Харольд. – В свое время Мерлин очень трепетно относился к вопросам тишины и покоя. На эту его, образно выражаясь, болезненную мозоль…
– Мы и наступим от всей души, – договорил Комендант, – чтобы с нашим журавлем, образно выражаясь, всё было в порядке.
План был утвержден, надо было приниматься за дело. Всехний выскочил из замка, опрокинул ведро у входа, понесся скачками прямо, попытался юркнуть между ног Кентавра, но не рассчитал. Здоровенный фыркнул и поддал ему копытом так, что волк покатился кубарем.
– Блохастый, – сказал он, – ты смотри, куда летишь-то. Я понимаю, меня тяжело разглядеть, но ты уж старайся.
– Срочное дело, – перебил волк. – Непредвиденная гулянка. У башни Мерлина. Тащите туда пианино. И костер надо, чтобы побольше дыма. Может, травы или дрова сырые. Будем действовать Мерлину на нервы.
Кентавру было всё равно, кому на что действовать.
– Пианино сам тащи. А для дыма есть доски на чердаке, которые в смоле. Только я туда не пролезу, надо чтобы кто-то поскидывал.
– Скинем, – кивнул волк. – Ну не пианино, так барабан что ли. И патефон.
Кентавр пожал плечами и ускакал за барабаном, а волк полетел дальше.
Возле восточной стены, в яме возился Комарик, вгрызаясь в землю лопатой. Сверху развалились остальные бесы, наблюдая за работой.
– Бросайте тут всё, – Всехний запыхался и тяжело дышал, высунув язык. – Отставить ковыряние! Срочное дело. Пошли!
Бесы даже не пошевелились.
– Ага, – сказал Пестрый. – А потом с нас опять спросят. Скажут, что ничего не сделано.
– А почему? – поддержал Элькин. – Потому что всегда то одно, то другое. Нет уж.
Всехний уселся на краю ямы, посмотрел на них, наклонив голову. Песчаная земля под его лапами осыпалась. В яму побежали целые песчаные ручейки, спугнув Элвина, который тут же крутился, не по делу.
– Что делать-то надо? – спросил снизу Комарик, отряхиваясь.
– Веселиться, петь, гулять. Орать. Беситься безудержно, у башни Мерлина. Будем действовать на нервы колдуну. Конго уже закупается, надо столы ставить. Но раз вы так уж заняты…
Комарик вытер нос и бросил лопату. Бесы переглянулись.
– Ты это, Всехний, погоди, – неуверенно сказал Пестрый. – Ну надо, так надо, мы же не против.
– Почему же против, – поддержал Элькин. – Не только же о себе думать.
Умберты заухали, а мелкий бес с зеленым хвостом, золотушечный на вид, спросил:
– А я? Мне можно пойти?
Всехний оглядел его критически.
– Он свистит хорошо, – сказал Комарик, выбираясь из ямы. – От него оглохнуть можно.
Волк кивнул:
– Валяй с нами.
Через час бурной деятельности всё было готово.
Комендант оглядел поле предстоящего сражения и махнул рукой. Засвистел бес, закаркали растревоженные вороны. Кентавр запалил гору старого хлама. Снут заколотил в барабан. Взвизгнул патефон, в небо взмыли ракеты. Толпа, галдя в предвкушении, рассаживалась за накрытыми столами.
Поняв, к чему всё идет, Хельга захлопнула окна в комнате и задернула занавески. Но не помогло и это, и затычки в ушах. «Если у них такие приготовления, – подумала Хельга, – то на время самой свадьбы я лучше куда-нибудь удалюсь».
Гуляющие не отказывали себе ни в чем, и через час стало понятно, что пора приниматься за дело. Комендант собрался с силами, отодвинулся от стола и с трудом поднялся:
– Ладно, пошли, – дернул он волка. – Иначе еще немного, и я в башню не поднимусь.
Возле него на столе громоздились пустые тарелки. Угощение удалось на славу.
– Всехний, пошли! – повторил он. – Давай, думаю пора уже.
Волк кивнул, набил на дорогу полную пасть чипсов, и они направились в башню, под шум, гам и жизнерадостное волчье хрумканье.
– Как бы сейчас не превратиться в летучую мышь, – Комендант зашел в башню, начал подниматься, опираясь на стену. – Ты как думаешь? Нет у тебя какого-нибудь плохого предчувствия?
– Предчувствия нет, – ответил волк, – но есть логика. Мерлину же интересно, чего это мы устроили и зачем сейчас идем. Он, пока не узнает, ничего предпринимать не будет. Мы давим на любопытство.