– За вами пришел. Вас там, в замке потеряли уже. Давайте возвращаться. Только чур, я верхом. У меня уже ноги отваливаются, столько исходил. Вас разве найдешь, залегли в траве как партизаны. Ладно еще Кентавр храпит на весь лес.

Быстро был устроен легкий перекус, каждому досталось по бутерброду. Через несколько минут, допив кофе и разделив кусок шоколадки со Всехним, Комендант объявил о возвращении в замок.

Конгруэнций окончательно пришел в себя и радовался жизни, глядя на Кентавра.

– Сейчас дела-то пойдут. С кентавром-то. Починим водопровод, укрепим стены, – говорил он, – навесы поставим, а потом за мост примемся. Совсем он плох, все доски как попало лежат.

– Ну началось! – воскликнул кентавр. – На мне уже готовы возить, пахать и гонять туда-сюда, как работника на окладе! Я за военные подвиги, а не трудовые. Перекусить бы, отдохнуть. Душа просит хлеба и зрелищ! Да и Гарри сто лет не видел. Он там не совсем еще рехнулся, в своем шалаше? Отличает реальность от вымысла?

Надо сказать, что когда-то Гарри был настоящим врачом, но попав в Кленовое Место, он быстро забыл всю медицинскую теорию вместе с практикой и лечил редких пациентов травяными настойками. Жил он скромно, в шалаше у озера, где его навещали лесные девы. За общительность и душевную простоту его безумно любили.

Комендант успокоил Здоровенного, заявив, что Гарри держится молодцом.

– Только, как мне кажется, он стал более задумчивым, – добавил Снут, – и взгляд его потерял выразительность. Это, видимо, из-за нового яблочного рецепта, – предположил он. – Лесные девы нашептали ему про чудесные ингредиенты – вот и результат.

Комендант поднялся, подхватил рюкзак. Несмотря на свой высокий рост, на фоне кентавра он смотрелся совершенно безобидно.

– Хм, хм, хм, – Кентавр устроил скачки, выписывая круги вокруг. – Ингредиенты. Звучит заманчиво. Да влезайте все на меня, быстрее будет, – он приглашающе опустился на землю. – А то же до замка полчаса плестись будете. Знаю я это ваше ковыляние, это ваше шаг за шагом, влево-вправо, видите ли вокруг них погода, природа, птички поют и прочие детали. А жизнь в это время проходит мимо.

Долго упрашивать не пришлось. На его широкой спине разместились все, хоть и пришлось потесниться – а Всехнему так и вообще пришлось забраться Коменданту на плечо.

– Давай, старая кобыла, – подбадривал волк кентавра. – Вперед, кляча! Покажи, на что ты способен, мешок с навозом!

– Вот кто-то попадется мне сегодня вечером, в тихом месте, – пообещал кентавр, пускаясь в путь.

– Ладно вам, – произнес Комендант, отмахиваясь от волчьего хвоста. – Время подвести итоги. Я так скажу, было трудно, но мы справились. Как бесстрашных воинов и величайших богатырей, я поздравляю вас с убедительной победой над всеми обстоятельствами!

Конгруэнций прокричал «Ура!» и ударил в барабан.

Охотник молчал – он сидел последним, и его положение было самым рискованным. Кентавр несся во всю прыть, ветер бил в лицо и на дорогу лучше было не смотреть – всё мелькало со страшной быстротой.

– Мы возвращаемся победителями! – крикнул Комендант навстречу ветру. – Нас ждут восхваления, почести, любовь золотоволосых дев и слава!

И в замке их, действительно, ждали. Сразу за главными воротами толпилась компания мелких бесов во главе с заместителем Конгруэнция.

Элькин торжественно показал Всехнему ошейник с заклепками.

– Вы спросите, что это? – спросил он. – Так я вам отвечу! Это указание самой леди Хельги! Схватить господина Всехнего!

Волк прижал было уши, и собрался смыться, но его стащили с Кентавра и быстро окружили.

– По какому поводу? – поинтересовался Комендант, спешиваясь и потягиваясь.

– Вы спрашиваете, по какому поводу? – уточнил Элькин, затягивая на волке ошейник. – Повод значительный! Леди Хельга обнаружила полную пропажу чего? Всех драгоценностей! И приказала Всехнего – что сделать? Повесить. Что и будет исполнено!

– Я – герой войны! – возмутился волк, безуспешно пытаясь высвободиться.

– Именно героев первыми и вешают, – утешил Комендант, разминаясь после верховой езды. Всё тело с непривычки болело.

– Победителей не судят!

– Не судят, почему? – спросил Элькин, покосившись на Конгруэнция, и сам же ответил: – Потому что нет распоряжения судить! Есть распоряжение – повесить!

Конгруэнций растеряно стоял в сторонке. Ему и Всехнего было жалко, и с Хельгой связываться не хотелось.

– Давайте договоримся! – предлагал Всехний. – Назовите цену!

– Ты уже договорился, – заметил Комендант. – Сегодня у тебя день такой, что ошейники так и липнут. Угораздило же наложить лапу на ее шкатулку. Что, жить расхотелось?

– Не сдержался, – уныло ответил Всехний, прижимая уши и припадая на землю.

Снут воспринял новость излишне серьезно и обеспокоившись, предложил вернуть драгоценности законной хозяйке, но на это волк только помотал головой – лучшие украшения Хельги давно превратились в звонкие монеты.

– Ох, болтаться тебе в петле, Всехний! – захохотал кентавр, гарцуя неподалеку и осматриваясь. – А жаль, мог бы хорошо погулять с нами. Сейчас такой шашлык замутим! Я вам так скажу, когда на столе много мяса – это прекрасно! Без всяких этих салатов вполне можно прожить. А без мяса – нет. Я допускаю, что вся эта капуста богата витаминами, но мясо – мясо это вещь!

– И овсянка, – поддакнул неслышно подошедший к ним дворецкий.

– Харольд! – воскликнул кентавр. – Старина! У меня для вас пренеприятное известие! Жизнь все-таки прекрасна! – И он захохотал, похлопывая себя по лоснящимся рыжим бокам.

– Я рад приветствовать вас в нашем Кленовом Месте, – искренне ответил Харольд. – А что за культурное мероприятие тут происходит?

– Всехнего вешают.

Дворецкий неслышно упал на колени и возвел тонкие руки к небу:

– Наконец-то! Воистину, это великий день!

5. Первая стадия

– Раззявы, тупицы и хвостатые ослы, – Хельга сидела в кресле Коменданта и высказывала свое безграничное возмущение. Конгруэнций и Пестрый стояли перед ней навытяжку. Оба выглядели так, словно проснулись минуту назад. Оба мечтали сейчас только об одном – смыться отсюда, как можно быстрее.

На несчастные головы бесов обрушивался весь пыл и гнев хозяйки:

– Как вы додумались выкопать могилу у самого входа?

– Вы сами сказали…

– Что я сказала?

– Вы приказали повесить Всехнего, – монотонно забубнил Конгруэнций. – Мы спросили – где?

– Ты спросил, – уточнил Пестрый.

– Я спросил. А Вы сказали – на Западной башне. Мы спросили, что с ним делать потом…

– Ты спросил.

– Я спросил, что с ним потом делать, вы сказали – похоронить. Я спросил – где…

– И?

– Вы сказали – где угодно.

– Замечательно! – воскликнула Хельга. – Сначала этот серый прохвост болтался полдня на веревке, ноя и требуя воду, еду, жвачку и прочую дребедень… потом вы таскали его в гробу по всему Кленовому Месту и распевали песни… причем покойник у вас постоянно вываливался и орал громче всех! Где, кстати, вы взяли настоящий гроб?

– Так это…

– Нет! Нет, я не хочу этого знать! Потом вы гуляли весь вечер, столы эти повсюду расставили, сколько денег ушло, я представляю!

– Так это, поминки были, – начал оправдываться Конгруэнций. – Традиция.

– А фейерверк?

– Покойник любит эффекты.

– Видимо, из-за того что он любит эффекты, я и обнаруживаю могилу прямо у входа! Какого черта вы ее выкопали в таком месте?

– Там земля мягче…

– Мозги у вас мягче! А текст этот бездарный на камне кто писал? От каких еще благодарных потомков?

– Сам Всехний и писал. И даты он поставил.

Хельга покачала ногой. Вся эта история, с появлением кентавра и пропажей драгоценностей, начисто выбила ее из колеи. Она вздохнула в десятый раз за утро и поинтересовалась, на какие деньги был устроен вчерашний разгул.

– Наследство, – объяснил Пестрый. – Поскольку завещания не было, все сбережения Всехнего Комендант приказал употребить…

– И вы их радостно употребили, – закончила мысль Хельга. – Вместо того, чтобы вернуть мне деньги, чтобы я могла вернуть драгоценности… А-ах-ах, – она всплеснула руками, поняв, что весь банкет был за её счет. – Ах, вы подумайте, я еще и оплатила эту гулянку! А где сам Комендант, где он, где этот ловелас, бездельник, лежебока и трепло, я вас спрашиваю! – накинулась она. – Что вы мямлите всё, как будто можете не знать, где ваш дорогой любимый начальник, в хвост его и гриву, чтоб его приподняло и шваркнуло об стену, чтобы у него отсохло всё, и язык, и мозги?

– Так это, – ответил Конгруэнций, отступая на шаг, – он, кентавр и Гарри…

– Он, кентавр и Гарри! – воскликнула Хельга. – Вот это компания! Ну тогда вопросов больше нет! Я более чем уверена, что Лу-Лу тоже нет в замке! Послушайте вы, тетерева, если вы сию же минуту, сию же секунду не приведете сюда Коменданта, я вас отправлю в подвалы! Лично заберу у Харольда ключ, отправлю вас туда и закрою наглухо, на неделю, навеки! Чтобы у вас было время обо всем подумать и хоть немного в себя прийти, мозги прочистить, если они у вас вообще были когда-нибудь, в чем я лично уже давно сомневаюсь! Бестолочи!

Конгруэнций вздрогнул и уныло повел хвостом. Пестрый уже давно стоял, оглушенный начальственным гневом и ни на что не реагировал.

– Оба вон отсюда и чтобы через минуту были здесь с Комендантом! А если он не в состоянии идти – то принесите мне его в любом виде, хоть из-под земли достаньте! Найдите, где бы он ни был! У вас десять минут! Десять – и из них пять давным-давно прошло! Какого черта вы еще здесь, проходимцы, вы ждете чтобы я вас сама вышвырнула в окно или пинками выставила за дверь?

Бесы ринулись из комнаты и скатились вниз по лестнице, не имея ни малейшего представления о том, с чего начать поиски.

Возле входа Харольд неторопливо сгребал в кучу пустые коробки и пакеты; был он по обыкновению задумчив и о Коменданте ничего не слышал. Чуть дальше, рядом с поваленной статуей, Здоровенный храпел так, что было ясно – будить его бесполезно.

Больше в окрестностях замка не виднелось ни души – после зажигательного вчерашнего увеселения все или спали, или валялись в постелях, зевая и неторопливо приходя в себя. Только на кухне кто-то бодро гремел тарелками на всю округу. Бесы отправились на звук и обнаружили знакомый хвост, торчащий из холодильника. Вскоре появился и его хозяин, перемазанный сметаной.

– Судя по виду, – сказал волк, облизываясь, – вчера повесили вас, а не меня. Вы чего такие позеленевшие?

Пестрый вздохнул и объяснил, что леди Хельга рвет и мечет, желает видеть Коменданта, и как можно быстрее, а того нигде нет, да и вообще никого нет, все спят себе спокойно, а вот Хельга не спит и ждет. Очень ждет, очень хочет увидеть того самого Коменданта, которого нигде нет.

– Он вчера сначала Лу-Лу на лодке катал, – вытер нос Конгруэнций. – А потом они оба вообще пропали. Еще до фейерверка. Где вот его сейчас найдешь?

– Не буду объяснять деталей, – сказал Всехний, увлеченно грызя кусок засохшего сыра, – но он вполне может быть в Зеленом доме. Пойдем! – он с размаху захлопнул холодильник. – Если он там – приведем к Хельге, делов-то. Не вижу причин для беспокойства.

Но причины нашлись вместе с Комендантом.

Зеленый дом давно уже облез, и зеленым назывался только по старой памяти. Он стоял у самого края пруда, увязнув в илистом берегу. Кроме прихожей и уютной комнаты у него была открытая веранда со столиком, качелями, гамаком и креслом-качалкой. В ней, в данный момент и сидел Комендант, бессмысленно улыбаясь, не реагируя на окружающих, весь мечтательный и отрешенный.

Рядом бродил печальный Элькин, не имеющий ни малейшего представления о том, что делать с начальством в таком состоянии.

– Вот, – развел лапами бес, когда к нему подошла поисковая команда. – Это он с утра весь такой. Вы спросите, почему? А я не знаю, вот, не проходит ничего. И не действует. Что-то у него с головой. Заладил одно и то же: Лу-Лу, Лу-Лу…

– Лу-Лу, – подтвердил Комендант, находясь в оцепенелом ступоре, не реагируя ни на кого вокруг, повторяя единственную мысль, засевшую в голове.

– Вот дела, – протянул Всехний. – Комендант! Алле, прием! Вы меня слышите?

Комендант медленно повернул в его сторону голову, посмотрел и улыбнулся так, что стало ясно – дело плохо. Взгляд его бессмысленно блуждал. При обращении к нему он иногда поворачивался – этим дело и заканчивалось.

– Лу-Лу, – проговорил он голосом, более молодым и чистым, чем обычно.

– Он всё время повторяет ее имя. И больше ничего не говорит и не слышит. Я сначала думал, что может это само пройдет, – виновато сказал Элькин. – Никого звать не стал. Почему-то не прошло, вот.

Конгруэнций, лучше всех знавший Коменданта, оценил ситуацию:

– Ужас, – вздохнул он. – Глаза совсем другие. И вообще он весь другой. Может, доктора позвать? Только не Гарри, от него еще хуже станет. Профессора звать надо. Может, я схожу за ним?

– Зови, чего уж, – махнул лапой Всехний. – Тут нужны срочные меры. Если бы он повторял хоть какое-то другое слово, то еще ладно. А с этим вот «Лу-Лу» – что делать? Хельга же с ума сойдет. Она его застрелит, точно говорю. Влепит ему пулю в лоб.

Конгруэнций в ужасе посмотрел на волка и пошел за Профессором, который исполнял в Кленовом Месте роль всезнающего специалиста. То ли из-за его умных речей, то ли из-за чемоданчика, а может из-за внешнего вида – он был полный, с животиком, в очках – его сразу определили в большие ученые, несмотря на все его объяснения и протесты. Поскольку Профессором его звали с первого дня, то настоящего имени никто уже и не помнил. Большую часть времени он проводил в библиотеке замка, где сосредоточенно работал, упорно сопротивляясь всем попыткам вовлечь его в общественную деятельность. Вот и сейчас, оторванный от дел и настойчиво приведенный в Зеленый дом, он тяжело дышал, сопел, ворчал и упрямился:

– Нашли доктора… Тоже мне. Еще и чемодан мой притащили. Да вы что думаете, там есть что-то полезное? Вот!

Возмущенно сопя, Профессор открыл принесенный бесом чемоданчик:

– Вот-с, извольте видеть, статьи, триста листов текста, вот неоконченная рукопись, вот еще одна, вот старые записные книжки… Это похоже на то, чем можно вылечить? Этим только в гроб загнать можно!

– Доктор, – серьезно сказал Всехний, посмотрев ему в глаза. – Целитель! Знахарь! Маг и искусник! В ваших руках – жизнь пациента!

Профессор вздохнул, посмотрел на него и развел руками:

– Ну что я могу поделать… Только посмотреть, послушать и пожелать выздоровления. Вы, видимо, этого хотите. Вот только каким образом это поможет?

– Слушать тут точно не поможет, – сказал Элькин. – Почему? Потому что я его с утра слушаю, а всё одно и то же.

Профессор подвинул стул, заботливо принесенный бесом, и устроился напротив Коменданта, сложив руки на животе:

– Так-с, что там с нашим драгоценным пациентом, на вид он вполне здоров. Я бы даже сказал, что выглядит он лучше, чем обычно, после этих ваших гулянок.

– Сейчас-то да, – уныло произнес Конгруэнций, – а как он будет выглядеть, когда его леди Хельга увидит?

При упоминании знакомого имени Комендант вздрогнул и жалобно посмотрел на собравшуюся компанию.

– Лу-Лу, – попросил он. – Лу-Лу.

– Да не Лу-Лу, – в сердцах воскликнул Конгруэнций, – а леди Хельга, Хельга, Хельга!

– Лу-Лу, – упрямо произнес Комендант.

– Сдается мне, больше ничего другого он и не скажет, – определил Профессор. – Поскольку это первая стадия.

На него посмотрели с непониманием.

– Любовь, – пояснил он, – это вам не просто так. Это болезнь. А болезнь, как известно, проходит три стадии – начало, собственно болезнь и исход. Ну, туда или сюда.

Собравшиеся молчали, обдумывая неожиданную информацию.

– Первая стадия всегда такая прибабахнутая? – спросил волк.

– Всегда, – вздохнул Профессор и предпринял еще одну попытку достучаться до больного: – Комендант, вы меня слышите? Посмотрите мне в глаза. Ну же, – он приблизился вплотную к пациенту. – Это я, я, Профессор. Смотрите на меня. Вы как себя чувствуете, нормально? Кивните. Моргните. Ну же, дайте знак. Понимаете мои слова?

Комендант взглянул на него с загадочной улыбкой и губы его знакомо шевельнулись в привычном слове.

– Доктор, скажите, он будет жить? – серьезно спросил Всехний. – После встречи с Хельгой, я имею в виду. Уж очень она хочет его видеть.

– Нет-с, – покачал головой Профессор, оценив состояние пациента. – Контакты с госпожой Хельгой в данное время строго противопоказаны. Я даю вам на это четкий и категоричный отказ. Состояние больного стабильно неадекватное.

– А кроме отказа что-то можете дать? – спросил Конгруэнций. – Выписать что-то. Какое-то сильнодействующее средство. Рецепт.

– Одно сильнодействующее средство, в виде Хельги, у него уже есть, – вздохнул Всехний. – В этом и проблема. А вот хороший рецепт, и правда бы, не помешал. Он же долго может в себя приходить, где-то его спрятать придется. На сколько вообще затянется у него это, обострение?

– На несколько дней, возможно, – определил срок Профессор.

Конгруэнций икнул, в ужасе.

– Ну дня два, не меньше. Предполагаю, где-то так.

– А до снятия первых симптомов? – осторожно спросил Всехний. – Чтобы он хотя бы не талдычил одно и то же. До вечера это может пройти?

Профессор посмотрел на Коменданта, наткнулся на сияющий взгляд голубых глаз и отрицательно покачал головой: – До вечера не пройдет.

– Нам конец, – подытожил Конгруэнций.

Воцарилась тишина. Было слышно, как часы в замке пробили пару раз и взвизгнули.

– Надо найти что-то такое, чтобы он побыстрее очнулся, – не желал сдаваться Всехний. – Какой-то супер-рецепт. Чтобы так, бац-бац – и всё прошло.

– Рецепт? – спросил Профессор, неожиданно повысив голос. Очки его сверкнули. – Так-с, хорошо… я предоставлю вам рецепт.

Он щелкнул ручкой, размашисто черкнул в блокноте, выдрал лист и протянул Конгруэнцию.

– Вот-с, прошу.

– Лу-Лу, – прочитал бес.

– Лу-Лу, – эхом откликнулся Комендант.

Все задумались, и только легкие волны плескались об ушедший в воду край дома.

– И что, это поможет? – нарушил тишину Всехний. – Я имею в виду, сократит срок выздоровления?

– Безусловно, – ответил Профессор, подумал, посопел, потер мочку уха и добавил: – Ну, то что не увеличит – это уж, скорее всего. Значит, поможет.

Всехний не стал тянуть:

– Тогда я пойду за Лу-Лу, пусть она за ним поухаживает. Поставит на ноги. Их можно двоих в шалаш к Гарри отправить, туда Хельга точно не сунется. А самого Гарри можно пока в Резиденции разместить, где-нибудь на чердаке, ему-то всё равно.

– А Хельге чего скажем? – спросил Пестрый. – Надо же ей что-то сказать. Она не отстанет.

– Можно наплести, будто Комендант отправился в Лебяжий замок, – предложил волк.

– Почему же в Лебяжий? – спросил Элькин. – Зачем ему туда надо-то?

– Там сейчас никого, – поддержал Конгруэнций. – Давно пустует. И про него разговоры идут нехорошие. Какая-то нечисть там.

– Совершеннейший абсурд, ехать одному в Лебяжий замок, – кивнул Профессор. – Далеко, и незачем.

– К примеру, он туда отправился для каких-нибудь переговоров, – развил мысль волк. – С карповскими! У нас с ними вечно проблемы. Как бы, для встречи на такой, нейтральной территории.

– Уж, чушь, – фыркнул Пестрый. – Просто глупость. С карповскими можно и поближе встретиться. А уж тащиться в Лебяжий, да это не в своем уме надо быть. Ты, Всехний, думал бы, прежде чем такое говорить.

– Он поспешил, – вступился Конгруэнций. – Ну, бывает. С кем не бывает.

– А надо думать, прежде чем говорить. В следующий раз ты, Всехний, думай давай.

– Вы чего пристали ко мне? – обескуражено спросил волк. – Придумайте что-то свое, а я буду критиковать!

– Это же надо, Коменданта в Лебяжий услать, – не успокаивался Элькин, – вот отправил, так отправил! Ох, Всехний…

А Профессор добавил:

– Определенно, абсолютно бессмысленный путь. Ввиду отсутствия явных причин.

– Он не хотел, – повторил Конгруэнций. – Это бывает. Он не подумал.

– Мама! – заорал волк, прижав уши лапами. – Да ну вас, больные, я за Лу-Лу пошел! У вас у самих тут уже первая стадия! – Он выскочил из дома, пробежал коротким путем по тропинке вдоль самого берега, так что намочил лапы, потом еще пару раз споткнулся, разок перекувырнулся, взял штурмом пригорок, стрелой долетел до замка, перепрыгнул через богатырски храпевшего у статуи Кентавра, два раза обежал вокруг фонтана и в двадцать пять прыжков через ступеньку, а то и через две, подлетел к нужной двери и забарабанил в нее лапами.

Послышались шаги, щелкнул замок, и на пороге появилась Лу-Лу во всей своей красоте и прелести – невозможно заспанная, растрепанная, в любимой белой пижаме с яблоками.

Она молча уставилась на волка. Всехний так же молча долго смотрел в ответ. В ее комнате раньше хранились старые ульи, и здесь всё пропахало медом так, что можно было не сомневаться – пока замок стоит, запах меда тут останется.

– Мыр, – наконец сказала Лу-Лу и зевнула, прикрыв рот пальчиками.

Всехний протянул рецепт, который она с интересом взяла. Она вслух прочитала свое имя, попыталась отыскать еще какую-то информацию, но предписание Профессора было простым, ясным и кратким.

– Собирайтесь, – сказал Всехний.

– Куда? – с интересом спросила Лу-Лу, подергивая себя за локон. – Замуж?

– Вроде того, – кивнул волк. – Будете сиделкой. Сидеть вы умеете?

Лу-Лу прищурилась, закусила губу и кивнула.

– Вот и собирайтесь, – волк зачем-то помотал головой. – Комендант нуждается в вас, в вашем уходе. Он, понимаете, малость того. Свихнулся.

– Вчера я это заметила.

– Ну вот. А потом его словно укусили, или что. В общем, его угораздило с этой первой стадией. И теперь у него эта, – волк постучал себя лапой по голове, – одержимость. К вам.

Лу-Лу легко поскребла ноготками по двери, показала пальчиком в направлении комнаты леди Хельги.

Волк покачал головой: – Не знаю, что вы имеете в виду, но вот туда ему уж точно лучше не соваться. Будут сильные побочные реакции. Понимаете, он всё время повторяет ваше имя. Собственно, ничего другого он и не говорит, поэтому мы решили его изолировать в шалаше у Гарри. Профессор сказал, что только вы можете поставить его на ноги.

Лу-Лу потянулась, блаженно зажмурилась, кивнула и закрыла дверь.

– Буду готова через минуту, – донесся ее сладкий голос.