Quotes from the book «Нулевой том (сборник)»
Вот вы, например, преклоняетесь перед Бахом. Это для вас всё. Выше музыки не было. Ну, соответственно, не любите Сен-Санса и оперетту. Если вы молоды, то любите ещё и джаз, только не какой-нибудь, а настоящий, классический. И Баха. Но уж лёгкую музыку – никак. И вот идёте один по улице, а из окошка песенка, заигранная, даже полузабытая уже (все поняли, что – дурной вкус). Уж такая она и пошленькая или сладенькая, уж такая простенькая, и слова тоже, а у вас вдруг защиплет глаза, защемит сердце, и так хорошо и грустно станет…
…Наступает новый день,
Жить в котором будет лень.
но возможности перемещений и публикаций, возникшие для меня в связи с перестройкой и гласностью, парадоксально совпадают с послесмертием,
можно. – Так я что, разве я что говорю…
Вот не поступишь в институт – армия. Вот исключат – армия. Не будешь слушаться папу-маму – армия. Быть тебе без специальности, всю жизнь тебе рыть
опять что-то неуловимое, подчиняющее,
Дальше сразу начинается невозможность.
Мужчины, побрившиеся в субботу, ждали троллейбус. Над женщинами торчали зонтики. От дождя у мужчин поднялись воротники, а по спинам скатывались серые капли. Шляпы уныло опустили крылья. Передо мной стояли спины с опущенными руками, и на спинах был понедельник.
Разве мог я знать, что на кухне, где я сижу, кроме меня, два цыпленка, большой и маленький, - все передохли, остались только эти двое от двух последних выводков, но и на кухне им холодно, и маленький все пытается подлезть под большего, хотя на самом деле тоже не большого, но большой его прогоняет, и тогда, проснувшись, начинают они цокать гуськом по цементному полу, пока наконец не додумаются до того, до чего я бы ни в жизнь не додумался: усесться у меня на ноге как на самом теплом в кухне месте, и хотя я строчу как пулемет, приближаясь к заветному концу, они попискивают пугливо от этого стука, но не сходят с ноги, попискивают, но терпят, и кто мне сейчас скажет, что я не жив, если на мне, живом, согреваются цыплята, и мы все втроем сейчас живы, живы и выживаем, борясь пусть с разным, но все - с холодом?
