Солнце окончательно утонуло в сером горизонте, забрав с собой остатки света, оставив духоту и теперь только искусственное освещение. Но его на набережной так много, что людей это вовсе не смутило. И они продолжали беседовать, фотографироваться, смеяться и радоваться. Заиграли уличные музыканты, аккумулируя толпы слушателей.
– Извините, – кто-то постучал Сергея Владимировича сзади по плечу. Вернее, даже не по плечу, а по предплечью, – слегка так, осторожно.
Мужчина обернулся.
– Извините, – повторила девушка, лет 25-ти, может, немного старше. Внешности неяркой, скромная на вид, но милая, – так, по крайней мере, показалось Сергею Владимировичу. А еще он почувствовал, что далось ей это нелегко.
– Да? – ответил он.
– Извините, – уже в третий раз повторила она. – Вы не сфотографируете меня на фоне этих яхт?
– Ой, боюсь, я не разберусь с Вашим телефоном.
– Да тут все просто, вот, смотрите, – так наводишь и сюда нажимаешь.
– Ну, вставайте, попробую. Готовы?
Девушка кивнула. Спустя пару секунд Сергей Владимирович щелкнул кнопкой, затем, оценивая кадр, произнес:
– Давайте еще разок. Вот так, хорошо.
Он протянул ей телефон; та, рассматривая в нем себя, впервые за время общения улыбнулась.
– Ну как? Нормально?
– Да, спасибо.
Небо стало совершенно черным, выделив и подчеркнув в себе звезды, созвездия и различные туманности. Народ прибывал. Тут бы и расстаться, вернее, нет, – промолчать, и толпа спустя несколько секунд сама разведет их по разные стороны, но Сергей Владимирович вдруг неожиданно громко спросил:
– А Вы одна?
По тому, как напряглась девушка, он осознал, что за нелепый вопрос ей задал.
Он весь покраснел и опустил глаза. Но продолжал стоять.
– Одна.
Ее ответ заставил сердце забиться чаще.
– Вы только не подумайте ничего такого, меня Сергеем Владимировичем зовут, для Вас просто Сергей.
– Вера, – ответила она.
Следующее предложение далось ему особенно тяжело. Перед тем, как сделать его, он представил, что они словно две скалы поперек речного течения. Не замечая никого вокруг, в этом человеческом потоке, то и дело сталкиваясь с другими плечами, он видел только ее; она тоже продолжала стоять.