ДР…
Спасибо, бабуль. Да, это самое главное. Всё будет – вот как ты и сказала, так и будет, сто процентов. Спасибо огромное. Как дела? Да, хорошо в целом. Гости вот только разошлись (ну, родители да брат). Посидели, покушали, поболтали и разбежались. Много ли – что? Связь, видимо, прерывается, плохо слышу. А, вот, терь лучше. Что ты спросила? А, ну… Друзья… Почти никто меня не поздравил сегодня: ни друзья, ни подруги, ни одноклассники бывшие, ни новые знакомые. Ахах… Да брось, я не такой ужасный интроверт и… Что? А, не, это все не из-за книжек, нет. Зато меня поздравило огромное количество людей, незнакомых мне – ну, то есть с журналов, где я тексты правлю, и просто которые добавляются ради количества, а их более 1к у меня… Так вот, начали почти поголовно все меня поздравлять. Да, представь себе. Ещё раз? А, ну так, стишки им нравятся мои, наверно, ахах. Что? А, конечно, приятно. Хотя странно. Друзья мне были как родные, но резко стали простыми незнакомцами. А незнакомцы в соцсетях стали мне родными. Как-то все местами поменялось, но принцип тот же самый. В этой Вселенной все уравновешено, подобно добру и злу – часть незнакомцев потерял и часть незнакомцев приобрёл. Разницы никакой, лишь сама суть: первые отсеились судьбой, другие этой судьбой найдены. Да я не унываю. Все хо-ро-шо. Зато с родителями посидели, это для меня важнее, потому что с работой и институтом времени на семью почти нет, а Дом забывать нельзя. Да-да, абсолютно правильно ты сказала, моя хорошая. Л-ладно. Давай уже. Спать сейчас пойдем. Вымотались за день. Да-да. Спасибо ещё раз большое. Люблю тебя, бабуль. Давай-давай. В следующем месяце обязательно приеду. Давай. Пока-пока!
+3000 (FT. Лилия Лоншакова)
Он редко мне пишет. Чаще всего я сама делаю первый шаг в нашем общении. Но иногда складывается впечатление, что он пытается забыть меня, а я, как прилипало, постоянно напоминаю ему о своём существовании. После развода с мамой, он потерял ко мне интерес. Он и до этого проводил со мной мало времени, а сейчас и вовсе не проводит ни секунды. Сейчас у него уже другая – третья семья. А в моём детстве он чаще всего был занят бутылкой и моим воспитанием – ну, ремнем и углом. Он никогда не хвалил меня за достижения, никогда не поддерживал, никогда не помогал – он умел наказывать, и только. Я ведь до сих пор не простила его за то, что он делал со мной и с мамой. Но все равно каждый месяц я звоню ему и говорю: «Привет, папа. Давно уже не общались с тобой. Как дела твои? Как семья?». Безразличие папы никогда не приглушало моей любви к нему. Несмотря на это, я всегда, как та маленькая назойливая девочка, пытаюсь махать руками перед его носом и кричать: «Папа! Я здесь! Посмотри на меня!», – но он все равно не замечает. Будто это и не его девочка вовсе. А ещë… Ещё у папы есть дурная привычка: чтобы побыстрее завершить звонок, он говорит, что скоро получит зарплату и отправит мне денег. А мне не нужны какие-то деньги – мне папа мой нужен, внимание моего папы. Я ведь не прошу его о помощи с чем-то. Я хочу лишь немного поговорить с ним, немного услышать его голос. Но в ответ получаю только: «Ладно, сейчас я занят, чуть позже перезвоню». И больше он не перезванивает в мою жизнь. Мама, конечно, говорила, что он козёл. Но ведь я его дочка, его родной зайчик, для меня он не может быть плохим, для меня у него нет качеств положительных или отрицательных. Он просто папа. Не хочу, чтобы все это звучало банально и скучно, да и ты меня пойми правильно: во мне есть маленькая девочка и она всегда плачет, когда вспоминает папу, и всегда она обнимает собачку, которую он ей подарил. И единственное, что осталось от него у этой маленькой брошенной девочки – игрушка и фотографии. И ежемесячные признаки жизни в виде сообщений от Сбербанка: «Пополнение +3000».