Последняя из рода

Азарий с удивлением для себя понял, что может взывать не только к Стихии Воздуха, в которой чувствовал себя уверенно, но и к начальным истокам других Стихий. Этот факт он тщательно держал в тайне, опасаясь, что его окрестят демоном или кем похуже. И сейчас, убедившись, что его окружает глухой лес, сосредоточил внимание на мишени. По мановению его руки прямо под чучелом появился стебель, опутавший изображение противника, словно змей. Еще взмах – и этот стебель занялся красным огнем. У истинных обладателей Стихий для подобных трюков хватило бы и силы взгляда, как ему хватало при обращении к воздушным потокам. Желая в очередной раз проверить себя, Азарий сконцентрировал взгляд на занимающейся мишени. И тут же почувствовал дуновение пронзительно холодного ветра. Однако огонь, повстречав противника, не хотел сдавать позиции, поглощая жертву как изголодавшийся волк. И все же настойчивость мужчины была вознаграждена тушением мини-пожара.

В книгах Азарий читал про Боевую магию и сражения отчаянных воинов, желающих защитить то, что им дорого. Эти мужи умели создавать на ладони энергию, способную противостоять силе противника. Энергию, несущую с собой волю хозяина защищать, разрушать и убивать. Ему было интересно испытать мощь Стихии на себе и, будучи подростком, ему удалось вызвать свой первый вихрь прямо на раскрытой руке. Правда, неожиданная для мальчика сила напугала его: посланный им в стену дома вихрь прошел сквозь камень, словно нож по маслу. Он помнил, как кашляя от пыли, с удивлением двинулся по длинному тоннелю, оставленному этой разрушительной энергией, и попал в пещеру, в сердце которой оказалось скрытое доселе от чьих бы то ни было глаз озеро. С того дня он вынес для себя несколько важных уроков. Первый заключался в том, что Боевой магией можно заниматься только на больших открытых пространствах, если не желаешь сломать все, что строил долгим и упорным трудом. Второй урок он познал тем же вечером, в слабости упав на кровать. Для создания Энергии уходило очень много сил, поэтому прибегать к ней следовало только через определенные промежутки, давая организму восстановиться.

Постепенно на лес надвигалась ночная мгла. В небе зажглись яркие звезды, и лишь изредка проплывающие по небосводу облака закрывали их сияние. Азарий настолько увлекся тренировкой, что не сразу разобрал издававшийся откуда-то справа шум. Остановившись, мужчина прислушался. Казалось, будто у озера, которое было всего в паре сотен метров от его местонахождения, ржала лошадь. Подумав, что из конюшни Кемана снова кто-то сбежал, Азарий направился к водоему. Стоило ему выйти из-за деревьев, ограждающих поляну для тренировок, ржание повторилось. И он увидел на противоположном берегу исполинских размеров коня, на спине которого восседала маленькая фигура, облаченная во что-то белое. Но вот конь склонил колени, позволяя фигурке ступить на землю. Издалека Азарий не мог разобрать, кто был всадником, поэтому стал обходить озеро, приближаясь к незнакомцу.

Конь тем временем склонив голову, словно прощаясь с наездником, повернулся в сторону воды и сделал пару шагов. Вместо того, чтобы увидеть брызги, вырывающиеся из-под копыт, Азарий с изумлением наблюдал, как животное скользит по водяной глади, словно по тропе. Добравшись до середины озера, конь снова заржал, после чего его шерсть, отливающая серебром в неверном сиянии звезд, будто слилась с подернутой слабой рябью гладью озера, отражающую небесные светила, и… исчез. Азарий остановился и несколько раз моргнул. Конь с белоснежной гривой и хвостом, который секунду назад стоял посреди небольшого озера, оставил после себя лишь расходящиеся в разные стороны круги на воде.

Переведя взгляд на берег, туда, где животное оставило всадника, Азарию снова пришлось пару раз моргнуть. Но нет, он отчетливо видел девушку, за спиной которой были огромные белые крылья, которые он издалека принял за одеяния.

Неужели пред ним явил свой лик настоящий ангел?

ГЛАВА ВТОРАЯ

Возобновив путь, и не отрывая взгляда от видения, Азарий поспешил к берегу озера. С каждым шагом он все отчетливее различал очертания ангела. Это и вправду была девушка. Стройная и светловолосая. Ему показалось, что ее белые локоны также отливают серебром, как и мерцающий ранее конь в сердце водоема. Облачена она была в подобие туники в цвет своих раскинувшихся крыльев. Обратив взор на белоснежные перья, придающие хозяйке магическую красоту, он отметил, что одно крыло было сложено под неестественным углом, будто его сломали. Ангел тем временем припала на колени и стала жадно пить озерную воду.

Выйдя на берег, Азарий окликнул девушку. Увидев незнакомца, видение вскочило на ноги и стало пятиться.

– Не бойся, я не причиню тебе вреда, – Азарий поднял руки, но ангел продолжала сторониться его, затравленно глядя по сторонам, будто в поисках пути спасения.

– Ты ранена? – мужчина заметил, что девушка хромает, а места, куда ступала ее нога, оставались обагрены кровью. – Я могу помочь.

Ангел замотала головой, но все же перестала отступать.

– Меня зовут Азарий, я живу неподалеку, – он махнул рукой в сторону гор. – В Луафеле есть целительница, она сможет вылечить твои раны.

– Почему ты хочешь помочь мне? – ее голос был на удивление прохладным.

– Я вижу, что тебе больно.

– Как я могу доверять тебе, незнакомец? – ангел сделала еще пару шажков назад.

– Азарий, – поправил ее волшебник. – Я действительно хочу тебе помочь, – он шагнул в ее сторону, но остановился, увидев, как она начала пятиться.

Понимая, что девушка напугана, и, по видимости, голодна, он отстегнул от пояса кошель, в котором было пару яблок и протянул его ей. Ангел лишь затравленно уставилась на вытянутую руку.

– В нем яблоки, – он открыл кошель и показал содержимое. – Я угощаю, – он снова протянул руку с фруктами, но девушка не шелохнулась. – Они вкусные, – он взял одно из яблок и впился в него зубами. По подбородку побежал сок, который он вытер рукавом рубахи.

Ангел не сдвинулась с места.

– Давай сделаем так: я положу их на этот камень, а сам отойду к тем деревьям, хорошо? – Азарий шагнул к валуну и возложил угощения, после чего поспешил отойти.

Пару мгновений девушка стояла, как изваяние, и не сводила глаз с незнакомца, после чего перевела взор на яблоки. Непроизвольно она поднесла руку к животу. Снова бросив недоверчивый взгляд на Азария, она стала медленно приближаться к камню, то и дело хромая. Азарий для большей убедительности поднял руки, еще раз показывая, что он не желает ей зла.

Схватив фрукт, ангел с жадностью откусила большой кусок, потом еще, и еще один, пока от яблока не осталась лишь веточка.

– Хочешь еще? – Азарий, все еще стоя у кромки леса, протянул ей надкусанное им яблоко. – Правда, оно уже не такое целое.

Ангел в нерешительности стояла на месте, после чего все же отрицательно покачала головой и снова стала пятиться. Не заметив камень, выступающий из земли, она споткнулась и упала навзничь тихонько вскрикнув.

Азарий тут же подбежал к ней и присел в попытке помочь подняться. Но девушка лишь отчаянно попыталась отползти назад, однако ее же крылья не давали ей продвинуться дальше.

У ангела были большие зеленые глаза, с ужасом смотревшие на надвигающегося на нее мужчину. Прямой аккуратный носик покраснел, а пухлые губки дрожали. Светлые волосы девушки спутались и сейчас торчали в разные стороны. Туника была порвана и перепачкана в грязи с кровью. Голые ступни и лодыжки девушки рассекали многочисленные порезы.

– Небесный Мир, что же с тобой случилось? – Азарий стянул рубаху через голову и принялся рвать ее на лоскуты.

Увидев, что мужчина начал раздеваться, девушка всхлипнула, попытавшись закрыться руками. Не обращая внимания на ее реакцию, Азарий осторожно приложил полоску ткани к кровоточащим ранам на ее ноге, после чего стал аккуратно бинтовать сначала одну, а после и вторую ножку.

* * *

Открыв глаза, Сиатрия с удивлением поняла, что мужчина всего-навсего накладывает ей повязки на многострадальные ноги. Он двигался медленно, видимо, боясь причинить ей боль, но четко. Видно, что подобным ремеслом он занимается не первый день. Она усмирила мелкую дрожь, сотрясавшую ее тело, и стала рассматривать неожиданного спасителя. В свете звезд она не могла различить цвет его глаз, но видела золотые волосы, торчавшие, словно ежик, и могучее тело. При каждом движении под кожей мужчины перекатывались мускулы, говорящие о том, что он с легкостью может свернуть ей шею, будь у того желание. Закончив перевязь, мужчина, все еще стоя на коленях, взглянул ей в глаза.

– Одними повязками не обойтись, раны нужно промыть и обработать лекарствами.

Сиатрия лишь молча слушала.

– Я живу неподалеку, – повторился он. – В моем доме есть необходимые мази, если позволишь, я доставлю тебя туда.

Видя, что девушка колеблется, Азарий снова молвил:

– Я не причиню тебе зла.

Сиатрия кивнула, после чего вскрикнула от неожиданности, когда мужчина подхватил ее на руки, словно пушинку. Теперь ее крылья свешивались до самой земли.

Азарий быстрым шагом направился вдоль берега озера, огибая его и направляясь севернее в лес. Сиатрия не в силах расслабиться, прислушивалась к своим ощущениям. Казалось, от мужчины не исходило угрозы, но она не могла никому доверять. Только не после произошедшего с ней.

Несмотря на свою настороженность, вскоре умеренный шаг и теплые руки Азария стали успокаивать ее. Усталость и переживания прошедших дней так истощили Сиатрию, что она не заметила, как глаза стали закрываться сами по себе. Прислонив голову к его груди, девушка вскоре погрузилась в глубокий сон.

Разбудили ее чьи-то осторожные прикосновения к поврежденному крылу. Резко сев, Сиатрия стала оглядываться по сторонам. Она лежала на низкой кровати, прикрытая теплым одеялом. Ее окружали каменные стены, вдоль которых тянулись стеллажи с книгами, на крючках висела кухонная утварь, а чуть дальше она заметила открытый комод, из которого виднелась мужская одежда. В доме было тепло: у дальней стены горел камин, распространяя вокруг запах хвои.

Возле ее ложа сидел рыжеволосый мужчина, облаченный в белую рубаху и темные брюки. Кажется, его звали Азарий.

– Тише, не делай резких движений, ты можешь сделать себе больно, – заметил мужчина, указывая за левое плечо девушки.

Сиатрия бросила обеспокоенный взгляд в ту сторону и расширила глаза. Ее сломанное крыло было перебинтовано, а к основанию, видимо, была приделана дощечка, позволяя костям срастаться в правильном направлении.

Как она могла не почувствовать момент выправления костей? Неужели ее сон перешел в обморок в определенный момент ее забытья? Тихонько пошевелив крыльями, ангел поморщилась от боли.

Мужчина тем временем поднялся с места и скрылся за дверным проемом, прикрытым тяжелой тканью цвета лазури. Появился он спустя всего пару минут, неся с собой поднос с дымящейся миской.

– Я сварил суп, – он поставил поднос на столик возле кровати. – Не знал, что ты любишь, поэтому добавил только картофель с морковью.

Сиатрия потянула носом, после чего судорожно сглотнула.

– Спасибо, – она потянулась к миске, одновременно беря толстый ломоть хлеба, который также лежал на подносе.

Когда с супом было покончено, Азарий забрал посуду с подносом и отложил в сторону.

– Как тебя зовут?

Девушка откинулась на подушки.

– Сиатрия.

– Сейчас ты в безопасности, Сиатрия. Луафель скрыт от больших дорог, и мало кто знает сюда путь. Твой конь…

– Он не мой.

– Тот конь, что привел тебя, – поправил себя Азарий и бросил взгляд за окно, будто пытаясь снова увидеть его. – Похоже, это был дух озера. Настоящее его воплощение, – он встретился с ней взглядом. У него были серебристые глаза, теперь она это явно видела. Добрые и не по годам мудрые. – Духи приходят только к высшим существам… Ты – ангел?

Сиатрия неуверенно кивнула.

– Некоторые называют нас крылатыми нимфами.

Азарий невольно скользнул взглядом по ее белоснежным перьям.

– Ты… убегала от кого-то?

Сиатрия заерзала на месте, словно рассуждая, открываться ли незнакомому человеку. Но он помог ей, перевязал раны, принес в свое жилище и накормил. Он ни разу не позволил себе лишнего взгляда или слова, не давал повода для зарождения подозрений.

– Гномы, – выдохнула, наконец, нимфа. – Они схватили меня и моего отца из-за свойств моих крыльев, – тут девушке на глаза стали наворачиваться слезы. – Он погиб, защищая меня.

Понимая, что сейчас не лучшее время, чтобы бередить свежие раны, Азарий решил оставить эту тему на будущее, наблюдая, как по порозовевшим щекам скатываются одна за другой хрустальные слезинки, падая на одеяло.

– Ты… отдыхай, – он поднялся и захватил поднос с собой. У занавеси, заменяющей дверь, он на мгновение остановился и повернул голову. – Если что понадобится, я буду на кухне, – он кивком указал на проем, в котором скрылся.

Сиатрия проводила его взглядом. Как создания, населяющие этот мир могут быть настолько разными? Не так давно она испытывала ужас от мужской алчности и жестокости, а сейчас видела только доброту и заботу. Бросив взгляд под одеяло, нимфа поняла, что Азарий не тронул ее одежд. Она все еще была облачена в безвозвратно испорченную тунику. Однако повязки на ноге сменились, и от них исходил едва уловимый еловый запах. Видимо, он нанес заживляющую мазь.

Прокручивая в голове события последних недель, девушка забылась беспокойным сном.

* * *

Азарий вошел в спальню и помедлил у порога. Сиатрия, похоже, еще спала. Ее волосы разметались по подушке, глаза были закрыты, а пухлый ротик, который так и манил, приоткрывал ряд ровных белоснежных зубов. Во сне нимфа скинула с себя одеяло, которое сейчас покоилось на полу. Приблизившись, Азарий поднял мягкую ткань, и положил на столик у изголовья кровати.

Она была так безмятежна! Осторожно, стараясь не разбудить, Азарий принялся разматывать сковывающие ее ножки бинты. Отложив полоски в сторону, он дотронулся до оголившейся кожи. Гладкая, мягкая и теплая. Следы от порезов прошли, будто их и не было.

Сиатрия шевельнулась во сне, отчего Азарий отпрянул. Не хватало еще, чтобы она подумала, будто он пользуется ее состоянием забытья и распускает руки!

Прикрыв ангела, мужчина вышел из комнаты и направился в сад. Нужно продумать завтрак.

* * *

Через пару дней лихорадка, преследующая девушку, прошла. Азарий всегда старался быть рядом в моменты ее пробуждения, готовый исполнять любую просьбу шедшего на поправку ангела. Он следил за тем, чтобы возле ее кровати стояли свежие цветы и фрукты, собственноручно выдавливал из оранжевых плодов сок, помогая Сиатрии припадать к чаше ради нескольких живительных глотков.

Он не торопил ее давать объяснения о событиях, которые привели ее к озеру в ту ясную звездную ночь. И она, кажется, была рада отсрочить момент исповеди.

Когда она окрепла настолько, что смогла самостоятельно встать с кровати, Азарий показал Сиатрии путь к скрытому за дверью озеру внутри пещеры. Сетуя на отсутствие женской одежды, мужчина передал ей свою аккуратно сложенную рубаху, которая на миниатюрной девушке смотрелась весьма нелепо: висела, словно палатка, опускаясь чуть ниже колен. Чтобы решить проблему с крыльями, Азарий разрезал рубаху на спине до середины, соорудив возле шеи нечто вроде завязок.

Сиатрия лишь благодарно приняла подарок и скрылась за дверью. Скинув тунику, девушка осторожно опустилась в освежающую прохладу озера, смывая усталость и воспоминания ужасной ночи. Подобного блаженства она не испытывала уже давно. С самого дня пленения. А во всех бедах она могла винить лишь алчность, желание и страх, живущих в сердцах палачей.

Оставив нимфу предаваться маленьким радостям, Азарий уверенным шагом двинулся к дому местной швеи.

– Азарий? – женщина в годах с удивлением воззрилась на гостя.

– Приветствую, Иоланта. Не могла бы ты посмотреть, не осталось ли у тебя лишней материи?

Окинув быстрым взглядом одеяние гостя, и не заметив потертостей, старушка прищурилась.

– Неужели решил-таки облагородить свое холостяцкое жилище?

Замявшись всего на миг, Азарий быстро кивнул. По неведомой ему самому причине, присутствие ангела в Луафеле он решил держать в секрете. По крайней мере, пока Сиатрия полностью не поправится.

Скрывшись в глубинах дома, Иоланта, то и дело что-то бормоча себе под нос, вроде: «Хоть кто-то из мужчин одумался! Сегодня приведет в порядок дом, а завтра введет в него жену», шуршала отрезами разнообразной раскраски тканей. Выйдя на крыльцо с чем-то невесомым, она с улыбкой протянула ношу.

– Из кружева получится прекрасная скатерть, а тюль украсит окно.

Азарий в недоумении воззрился на полупрозрачный отрез, но все же сердечно поблагодарил радушную швею, и двинулся обратно к дому. Он имел смутное представление, как из этого Сиатрия сможет сшить себе платье, но все же надеялся угодить прекрасной нимфе.

Девушка, вопреки его опасениям, пришла в восторг, рассматривая струящуюся ткань. Попросив иголку с ниткой, она, прижимая к себе подарок, удалилась.

Будучи еще слишком слабой для длительного пребывания на ногах, Сиатрия большую часть времени проводила в постели, то забываясь сном, то, в минуты внутреннего подъема, принималась за шитье. Разговаривала она неохотно, словно в любой момент ожидая с его стороны предательства.

Примерно месяц спустя с момента ее появления в жизни Азария, Сиатрия окрепла настолько, что изъявила желание выйти на свежий воздух. Пещерного озера и маленького клочка неба над ним ей явно не хватало.

– Ты уверена?

Сиатрия кивнула.

– Я хочу ощутить дыхание ветра, – она чуть пошевелила крыльями. Повязку Азарий снял лишь утром, но она чувствовала, что крыло практически зажило. Кости срослись.

* * *

Азарий остановился, не доходя до поляны каких-то десяти шагов. Вековое дерево, с которого до земли тянулись зеленые пушистые ветви, скрывало его от посторонних глаз, и он мог беспрепятственно рассматривать свою гостью. Сиатрия сидела на качелях, веревки которой, будто живые, обвивали лианы из бордово-зеленых листьев. Она была облачена в прозрачно-белое платье, которое словно вуаль, окутывало стройное тело нимфы. Ее бело-серебристые волосы венчал пышный венок из красных цветов, распространяющий легкое благоухание вокруг. Азарий потянул носом и с удивлением отметил, что именно этот сладкий аромат источала ее кожа в день их знакомства. Значит, именно цветы тиалы были тому виной. Воображение тут же услужливо нарисовало картину, как Сиатрия принимает ванну с плавающими в воде красными цветками. Как она, стройная, обнаженная и желающая получить расслабляющие объятия воды, опускается в большую деревянную чашу. Как берет губку, намыливает ее, и начинает нежно проводить по рукам, упругой высокой груди, стройным ножкам. Как с нее начинает скатываться пена, обнажая все больше и больше участков тела, скрытых от глаз.

Азарий переступил с ноги на ногу и попытался ослабить ремень внезапно ставших тесными брюк. Сиатрия в то время легко раскачивалась, отчего ее белоснежные крылья трепетали на ветру. Она казалась такой красивой и счастливой! Будто не было омрачающих ее жизнь происшествий. Решив, что из вежливости стоит отметить свое присутствие, Азарий вышел из своего укрытия.

– Доброе утро, Сиатрия.

– Азарий, – нимфа улыбнулась, – я так и не поблагодарила тебя за качели.

– Не стоит, – мужчина подошел к нимфе ближе. – Я вижу, ты решила их украсить?

Девушка ласково провела руками по оплетающим веревки лианам.

– Мне показалось, что так будет лучше. Теперь я ощущаю силу природы, дыхание ее жизни.

Азарий зашел за спину нимфы и дотронулся до поврежденного крыла. Он старался не причинять ей боли, осторожно осматривая место перелома. Проведя рукой по перьям, он заметил, как Сиатрия задрожала. Он тут же убрал руки.

– Все еще болит?

Нимфа быстро покачала головой.

– Нет, просто… – она опустила взгляд, стараясь не замечать мужчину слева от себя.

Как сказать, что после того случая она боится мужчин и их прикосновений? В памяти постоянно всплывал момент, как окружившие со всех сторон гномы с алчным блеском в глазах тянут руки к ее крыльям. Как отец, сражаясь с многочисленными соперниками, отгораживает ее от жителей подземелий. Его крылья, словно белая стена, за которыми в детстве она могла прятаться в поиске утешения, сейчас были то тут, то там оборваны. Но он все также решительно стоял, несмотря на боль и усталость. Словно живой щит, готовый биться насмерть ради единственной дочери, которую подарила ему судьба.

Она помнила, как отец оттеснил ее к щели между утесами, помнила, как он заставил ее сложить крылья и просочиться в эту щель, слишком маленькую, чтобы туда могли поместиться они оба. И помнила его приказ бежать голосом, полным власти, страха, любви и прощания. Тогда ее голова была затуманена ужасом, но понимание, что отец может не дожить до заката, затмевало чувство самосохранения. Она помнила, как с отчаянным криком попыталась оттащить гнома, прыгнувшего на спину отцу, помнила резкую сильную боль в левом крыле, когда другой гном прыгнул на него откуда-то сверху, цепляясь сильными руками за перья, и вырывая их большими пучками. Помнила, как отец одним махом крыльев отогнал от нее гномов, хотя, казалось, на тот момент это было невозможно. В этот взмах он вложил последние силы. Гномы отлетели, подхваченные сильнейшим воздушным потоком. Она помнила, как отец быстро взял ее за плечи, развернул к трещине в стене и буквально втолкнул ее туда, после чего встретился с ней взглядом и прошептал заклинание. Это были запретные чары, которые разрушают силу ангелов. Она тогда не успела понять, что он сотворил. Но свод подземелья, в которое все прибывали гномы, внезапно обрушился, погребая под собой хозяев и их гостя. Она оказалась в безопасности только потому, что забилась в трещину дальше от прохода.

Тогда ужас произошедшего обрушился на нее словно лавина. Из ее груди вырвался дикий, животный, разрывающий смертельную тишину подземелья крик.

Она не помнила, как смогла протиснуться дальше среди скальных пород, волоча за собой сломанное крыло, не понимала, как ей удалось найти выход из подземного лабиринта. Не знала, как оказалась в лесу, и не представляла, сколько бежала, не оглядываясь, подальше от этого гиблого места. Не помнила, сколько дней и ночей ей пришлось скитаться, выбиваясь из сил, практически без сна, еды и отдыха. Казалось, что разум оберегал ее от сумасшествия, не давая постоянно прокручивать в голове события, которые поменяли ее жизнь раз и навсегда, заставляя переставлять ноги вперед шаг за шагом. С каждым метром она уходила от опасности все дальше, и только это имело значение.

Она помнила серого коня с белоснежной гривой и хвостом, тянущимися по земле, ворс которого отливал серебром в неверном сиянии звезд. Тогда он сильно напугал ее, уткнувшись мордой в ее бок и пробуждая от урывочных сновидений. Помнила, склонившиеся над ней большие карие глаза, в которых распознала добро, и поняла, что перед ней друг, а не враг. Именно этот конь помог ей добраться до селения Азария.

– Наверное, мне еще нужно прийти в себя, – сказала, она, отгоняя мрачные воспоминания.

Азарий обошел Сиатрию и взглянул нимфе в глаза. Он не мог точно сказать, какого они цвета. Казалось, ее глаза менялись в зависимости от ее настроения. Когда они только встретились, в ее глазах, напоминающих болотную тину, плескалась боль, испуг и отчаяние. За тот месяц, что он ухаживал за девушкой и лечил ее крыло, ему приходилось лишь пару раз слышать, как она смеялась, в те редкие моменты ее глаза лучились зеленью свежей листвы. Сейчас они казались цвета хвои, так резко выделяющиеся на ее прелестном личике и подходившие под окраску лиан, опутывающих качели. Задумавшись о цвете, он невольно бросил взгляд на венок, венчавший ее голову, и опустил глаза до ее губ. Они были также восхитительно красны.

Понимая, что если он, подобно незрелому юнцу продолжит осматривать юную деву, то наделает глупости, Азарий отвел взор.

– Я могу что-то сделать для тебя?

Нимфа пожала плечиками.

– Ты итак сделал слишком много, – она грациозно опустилась на землю, отчего качели пришли в движение. Взад-вперед, взад-вперед, пока не остановились. Азарий, как загипнотизированный, смотрел на это действие.

Видимо, слишком долго он отказывал себе в удовольствии ощутить тепло женского тела в своей постели, раз в колебании качелей видел намек. А нимфа, не зная о мысленных терзаниях своего спасителя, лишь подлила масла в огонь:

– Ты мне так и не сказал, как я смогу отблагодарить тебя.

Встряхнув головой, мужчина поднял руки, словно создавая стену между ними.

– Я уже говорил, что ты ничем мне не обязана.

* * *

День пролетал за днем, Сиатрия все чаще выходила из домика Азария, не опасаясь, что ее могут увидеть односельчане мужчины, ведь его жилище располагалось на самом краю городка, практически вплотную подходя к опушке леса. Где она любила бродить между деревьями, дыша свежим воздухом. Крыло полностью зажило, словно и не было того ужаса, что девушке пришлось испытать в пещерах среди гномов. Хотя каждый раз, стоило ей вспомнить тот день, слезы наворачивались на глаза, грозясь соленым водопадом катиться по щекам.

Ей было больно от осознания, что ее родители погибли. Мать, даруя ей жизнь, отец – защищая. Иногда она винила себя за беды, свалившиеся на долю ее семьи. Ведь если бы не она, они могли бы быть живы. Но здравый смысл подсказывал, что она не единственная сирота в мире, которая винила себя в том, чем не могла помочь. Даже если бы ее не было в пещере, гоблины скорее всего добились бы своего, схватив отца. Второе пленение он не пережил бы. Если в молодости у Симилла было больше энергии, то сейчас, по прошествии стольких лет, драка с кем бы то ни было могла обернуться лишь болью, которую тело ангела не в силах было вынести. Сиатрия видела, как отец с каждым годом стареет все больше. И помнила его рассказы, как они с ее матерью долго не решались завести ребенка, опасаясь за жизни. Лишь по прошествии многих лет со дня побега из плена, они рискнули. Но Арима, к тому времени потерявшая ангельскую Силу, не смогла пережить тяжелые роды. Сиатрию растил отец, вкладывая в свое единственное дитя и последнее напоминание о жене, всю любовь и заботу.

Девушка шла вглубь леса, гадая, почему судьба была так жестока к ней с самого рождения. Они с отцом жили вдалеке от больших городов, высоко ценя уединение. Симилл постоянно повторял дочери, что не переживет, если с ней произойдет то же, что случилось с ним и Аримой в молодости. Он лишь однажды осмелился рассказать эту историю, когда Сиатрии исполнилось пятнадцать. Когда решил, что ее разум способен вынести картинки ужасающего прошлого родителей. И подготовить к тому, что может таить в себе этот жестокий мир.

Сиатрия спрашивала себя, что случилось бы, не решив они пойти той тропой, что пролегала возле гномьих пещер. Где они с отцом сейчас оказались бы? Постоянное скитание с места на место из опасений за свою жизнь преследовало девушку с самых первых дней жизни. Но всегда с ней рядом был отец. Защита, опора, друг. А сейчас его не стало.

Погрузившись в грустные мысли, нимфа не заметила, как удалилась от дома. Услышав странный шум, девушка решила проверить, не зверь ли забрел в их уединенное место.

Сиатрия замерла. На поляне с Азарием находился молодой мужчина. Оба были облачены лишь в брюки цвета земли. Их торсы были обнажены и блестели потом в свете заходящего солнца. В руках у мужчин были не то шесты, не то палки, которые они с решительностью сжимали.

Не успела девушка опомнится, как мужчины вскинули свои орудия и скрестили их с глухим стуком. При этом под их кожей заиграли мускулы, а спины напряглись. Не замечая свидетеля, мужчины продолжили сражение, нанося друг другу сильные быстрые удары. Казалось бы, ей стоило испугаться этого зрелища, но нет, она стояла, и как завороженная, наблюдала на разворачивающейся картиной. Мужчины то сходились, нанося друг другу удары палками, то расходились, кружа по поляне, словно хищные птицы.

Спрятавшись за кустарником выше ее роста, Сиатрия выглянула из своего укрытия и решила рассмотреть оппонента Азария. Тот был чуть ниже его, со смуглой кожей и каштановыми волосами. Казалось, что физически развиты оба мужчины были одинаково. И у того, и у другого были рельефные торсы, широкие плечи, мускулистые руки и ноги. Вот только незнакомец явно дрался уже из последних сил. После очередного удара Азария он не успел защититься, и получил сильный удар палкой по ребрам. Схватившись за ушибленное место, мужчина скривился.

– Думаю, на сегодня достаточно, – сказал он с кривой усмешкой, потирая правый бок.

– Не сильно я тебя? – Азарий опустил шест и обеспокоенно шагнул к темноволосому.

– Пустяки, – мужчина махнул рукой. – Похоже, ты сломал мне ребро, – он помедлил, – или несколько.

– Теллар, я…

– Говорю же, пустяки. Сам виноват. Не нужно было изображать из себя упертого барана и драться до изнеможения в надежде, что смогу тебя достать, – Теллар перестал тереть бок и теперь тяжело опирался на свою палку.

– Пойдем, я отведу тебя к целительнице.

– А вот это дельное предложение. Ничего не имею против нежных ручек Зараленны, – на лице Теллара расплылась улыбка.

Азарий обеспокоенно позволил другу опереться на себя, после чего увел с поляны. Сиатрия затаила дыхание, боясь обнаружить себя. Не то, чтобы Азарий ругался бы на нее, если бы понял, что за ним подглядывали, но тот, другой… Ей почему-то хотелось оставаться нераскрытой. Пусть Теллар и был другом Азария, как она поняла из их диалога, но доверять кому-то еще она была пока не готова.

Однако теперь девушка поняла, откуда у ее спасителя синяки и ссадины, которые в изобилии появлялись с каждым новым днем. Удивительно, как он еще стоял на ногах после таких утомительных тренировок! И все же она не могла для себя не отметить, насколько мужественно он был сложен. Впервые с момента пленения гномами она задумалась о мужской привлекательности. Азарий был красив, добр и отзывчив. Он был тем, кого она видела просыпаясь, и о ком думала, засыпая. Он стал для нее большим, нежели просто случайным знакомым. Он стал ее другом, тем, кому она могла довериться.

Так, рассуждая, что, может, с ее стороны тоже должна быть какая-то польза, хотя бы в уплату проживания и пропитания, девушка стремительным шагом направилась к яблочному саду. Набрав целый подол спелых яблок, она поспешила к дому Азария, желая сделать тому сюрприз, приготовив яблочный пирог. Только, видимо, не рассчитала времени, которое ей потребовалось на прогулку и сбор яблок, поскольку, когда она открыла дверь в хижину, все еще держа яблоки в подоле, Азарий сидел на стуле и какой-то мазью с ароматом трав, распространившемся по всей кухне, растирал ушибы. Заметив вошедшую, он замер.