Read the book: «Жрица», page 5

Глава 3

– Жрица, – тихо зовет Туман. – Верно?

– Скажешь, что не стоило и пытаться? – Я упираюсь ладонями в землю и, съехав чуть на бок, выпрямляюсь, сажусь удобней.

– Я бы удивился, если бы ты покорно ждала. – Он приближается медленно, опасаясь возвращения Калы. – Тебе помочь подняться?

– Дай мне пару минут… – Я прикрываю глаза ладонью. Перевожу дух, усмиряю сердце.

– Что это был за зверь? Куда он делся?

С трудом пожимаю плечами, но уже чувствуется, как перестают кровоточить Ардаровы раны.

– Не хочешь говорить, ладно. – Туман опускает рядом на корточки и вертит в руке свой нож. – Я уже понял, что ты не из болтливых. Нам пора возвращаться, пока никто не понял, что ты учудила. Поднимайся, или мне придется тебя нести. Вон там лошадь, дойдешь до нее и пойдем. Вождь скоро будет, нужно успеть вернуться к Рутилу и подлатать тебя немного.

– Просто из любопытства, если я начну драться, ты воткнешь в меня нож еще раз?

– Это на случай, если твой зверь вернется, тебя наказали беречь. Встаешь?

За спиной у Тумана два моих сторожа, один из них держит под уздцы лошадь. Лица у них презабавные: злые и испуганные. Туман же, напротив, выглядит спокойным и уверенным, всем своим видом говоря, что сегодня мне уже точно не сбежать. А после разговора с вождем будет поздно. Я нехотя поднимаюсь, слегка пошатнувшись, но найдя равновесие, не торопясь бреду мимо охранников к лошади. Кладу ладонь на ее нос и тихонько глажу. Пусть привыкнет ко мне. Лошадь смотрит умными темными глазами и кивает головой. Вот теперь можно забираться.

Я встаю на пенек рядом и с него тяжело запрыгиваю в седло.

– Домой, парни, – командует Туман и берет лошадь под уздцы, чтобы лично вести меня через лес. Я снова глажу лошадь, но уже по шее и перебираю густую гриву.

– Не сбрось меня, пожалуйста, – наклонившись, шепчу ей прямо в ухо, и она возмущенно мотает головой, словно пытается отогнать назойливую муху. Убедившись, что лошадь не встанет на дыбы, я убираю руку и завожу ее за спину, проверяю раны, потом ощупываю шею и остальное. Медленно, из-за моей слабости, но затягиваются. Хорошо.

Туман идет другим путем, и мы возвращаемся быстрее. Видимо я ходила кругами или петляла, потому они и нагнали меня. Ничего удивительного, что в прошлый раз мне понадобилось двенадцать лет, чтобы все устроить и сбежать от Ардара.

Пока мы медленно двигаемся сквозь редеющий лес, я прикрываю глаза и взываю к Забвению.

Забери мои сны, а взамен дай покой по ночам.

«Сколько?» – звучит в моей голове, и я отвечаю – два месяца. Не помню, остался ли срок от моей прошлой сделки, но лучше перестараться. Не хочу внезапно проснуться от голоса Бога в голове.

– Не надоело за мной гоняться? – я обращаюсь к Туману, так как двое других уже порядком отстали. – Мог бы уже другого демона на цепь посадить.

– Веселишься? Или храбришься? Потому что на вид тебе довольно плохо.

Я ушла в бега сразу после десятка дней в небытие и поймала раны Ардара. Я слаба, голодна и вот-вот потеряю последний шанс спасти руку. Мне и должно быть плохо.

– Ты слишком беспечен со мной. Ни цепей, ни…

– Ты свалишься с лошади через пару метров. Можем попробовать. – И он отпускает поводья, такой уверенный, что мне даже пытаться не хочется. Я глажу лошадь по шее. Не будь у меня ран и прочего, мы бы уже мчались галопом, но Туман прав. Я не удержусь в седле долго, а падать больно. Я и сейчас с трудом сижу.

–Ну? Или тебе помочь? – Он уже готов подстегнуть лошадь, ударив по крупу рукой.

– Теперь ты развлекаешься?

– Переволновался, хочется сбросить напряжение.

– Надо было тогда подраться, – запоздало советую я, уже понимая, что и в словесной перепалке, и в бою мне с ним не справиться. Туман старше меня на пять-шесть лет и закален постоянными погонями, поисками, борьбой. Мы не равные соперники, он выше и сильнее, а у меня нет никакого оружия, кроме едкого языка и умения замолчать, когда требуется.

– Мы и собирались, а потом твой зверь каким-то образом исчез.

К поселению возвращаемся так же, как я уходила, – через вырубку Рутила. Его уже нет здесь, и меня охватывает тревога за судьбу Вербы.

– Что с семьей, у которой я была?

– Если мы вернемся до появления вождя, им ничего не грозит.

– А если нет?

Туман не отвечает и, вырвав поводья, я слегка бью пятками по бокам лошади. Она послушно устремляется вперед, плавно и без рывков. Уставшие мышцы напрягаются до онемения, но я держусь и скачу к Вербе и Иве. У самого дома спрыгиваю вниз и, сжавшись от резкой боли в ногах и спине, взбегаю на крыльцо, с размаху открываю дверь.

В большой комнате за столом сидят вождь, Сова, Рутил, еще двое неизвестных хаасов, у дверей в спальню дрожит Верба с Ивой на руках. Мы пересекаемся взглядами, и она облегченно выдыхает, жалеет меня. Я киваю ей, мол, все в порядке.

– Мне сказали ты пожелала прогуляться, – снисходительно произносит вождь, оглядывая кровавые разводы на одежде.

– Не хотела заставлять ждать, спешила изо всех сил.

Верба, метнувшись к кухне, берет стакан и подносит мне. По запаху – настой для снятия боли.

– Я сделала, как ты тогда, – шепчет она и грустно, неловко улыбается. Полагая, что я не сдамся без боя, она постаралась чуть облегчить мою участь.

– Спасибо. – Принимаю стакан и почти залпом выпиваю. Мне сейчас это нужно.

– Я был рад услышать хорошие новости от Тумана, мы волновались о твоем здоровье. Позволь выразить благодарность за то чудо, что ты сотворила. – Вождь чуть ведет рукой в центр стола, где на синей подушке лежит тяжелое золотое колье. – Мудрая как Сова поведала, что в давние времена жрицы носили подобные украшения.

– В очень давние. – Я допиваю настой и отдаю стакан Вербе. Скептически поджимаю губы: – Мне так оно ни к чему.

Вождь недобро щурит глаза, а после расслабленно улыбается.

– Я рад, что мы честны друг с другом. Это дает мне надежду, что в твоих ответах не будет лжи.

Один из хаасов уступает мне стул, и я, держась за край стола, медленно усаживаюсь. Спину держу прямо, хотя очень хочется лечь на живот и отдохнуть.

– Взгляни, может, понравится. – Вождь двигает подушку с украшением ближе, только мне неинтересно.

– Как уже говорил охотник, я двигаюсь в основном пешим ходом. Мне не нужен повод привлечь воров, как и лишний груз. Оставь это в своем храме.

– Хаас – воин и защитник, побрякушки его не трогают.

– Переплавь в оружие. Золотой клинок – достойное подношение.

– Поверю тебе. – Кивает вождь. – Ты лучше знаешь, чего хотят Боги, – улыбаясь произносит он, а в глазах – расчет и хладнокровие. Напускное дружелюбие. Притворство. Он уже знает, чего хочет. Я протягиваю руку и приподнимаю колье. Холодный металл весом в пару килограммов не нужный ни одному Богу. Пусть плавят его в оружие, цепи, гробы – все пустое. Золото чтят только люди.

– Говори, вождь. – Я устало откидываю на стул, забыв о спине. – Зачем эти беседы, если они ни к чему не ведут?

– Скажи, где мои люди, Жрица? Двое из них должны были помогать тебе, как и Черный Туман. Почему они не с тобой? – Его расслабленная поза и кривая улыбка не обманут меня, здесь нет союзников.

– Попросила их помочь с травами. Скоро будут.

– Не мучь девушку, – говорит Сова, и я смотрю на нее, невольно ощущая смутную ненависть. – Она отдала часть себя, чтобы спасти наших детей, прояви уважение.

Вождь зло глядит на нее, проявляя истинную натуру.

– И в чем же мое неуважение, Мудрая?

– Умерь гордыню и дай нашей гостье вздохнуть.

Верба появляется у стола и встает позади Рутила. Пока остальные отвлекаются на перепалку, я качаю головой указывая на дверь их спальни. Лучше им уйти.

– Я не пытаюсь уличить ее. Даже если Жрица пыталась сбежать, разве можно ее винить? Мне нужно знать, помогал ли кто. Рутил признал то, что Жрица взяла с него обещание. Может, и другие так же? Может, мои люди предают меня? Или они настолько глупы, что их можно обмануть? Кто ответит, если закон был нарушен?

Верба сжимает рукой плечо Рутила, и он успокаивающе гладит ее пальцы.

– Я отвечу, если нарушила твои законы, – глядя на золотое колье, прерываю его.

– Это высокая цена, Жрица. Уверена?

– Не гневи Богов, вождь! – Сова не дает ему договорить. – Мы и так по локоть в крови этой девушки.

– Если за мной есть вина, то и казнить меня.

– Когда Туман подтвердит мои подозрения, каждый получит по заслугам, – обещает вождь, и ни у кого не возникает желания спорить. Сова причмокивает наполовину беззубым ртом, Рутил смотрит прямо перед собой, а Верба волнуется, покачивая дочь. В напряженной тишине мы дожидаемся шума снаружи, и дверь открывается. Я не оборачиваюсь, ясно, что это Туман, хоть и припозднившись, но приходит.

– Вот и ты, мой друг! – раздраженно восклицает вождь, а мне становится смешно, но хватает ума не хихикать. – Что тебя так задержало? Жрица давно вернулась, а я просил не оставлять ее без внимания.

– Она отправилась навстречу к тебе, вождь. Я посчитал это разумным. Мы задержались, чтобы собрать трав. Это то, что ты просила? – И Туман сует мне под нос охапку бесполезной сорной листвы. Сообразительный охотник.

–Верба, ты не поможешь? – Я пытаюсь удалить их с Ивой от стола переговоров, когда начнется горячий спор, им лучше быть в другом месте.

– Что мне с ней сделать? – Она забирает у Тумана траву и немного отступает. Тоже нервничает.

– Нарежь и завари, – Я натыкаюсь на взгляд Рутила и улавливаю легкий одобряющий кивок. Мог бы и сам ее увести, уж мужа она должна слушать. – Следи чтобы вода не вскипела.

– Расскажи мне, Туман, что приключилось с нашей гостьей, – вождь делает акцент на этом, обращая мое внимание, что статус «пленница» пока не закреплен. – Я полагал, вы будете здесь.

– Девушка изъявила желание прогуляться по лесу, зашла чуть дальше, упала.

– А она говорит, что на нее напали… – В притворном удивлении, вождь поднимает брови. Я стараюсь не реагировать, а вот Рутил заметно напрягается и смотрит поверх моего плеча на Вербу с Ивой. Старуха единственная, кто не скрывает своих эмоций, и непонимающе ведет головой.

– Был зверь, но девушку не трогал, – честно отвечает Туман, даже не бросив на меня взгляда. Он без труда понимает, что его правда может разойтись с тем, что уже ранее было сказано мной или Рутилом, но остается невозмутим. Готов к любому исходу.

– Ты уж извини, я должен был убедиться, – произносит вождь, но в голосе ни капли сожаления. Он расслабленно откидывается на спинку стула, улыбается, оборачивается к Рутилу и тянется похлопать того по плечу. Я смотрю на Тумана, а он на меня. Становится понятно, что он не выдаст. – Жрица, ты не хочешь прежде промыть раны? – вождь снова обращается ко мне, его благодушное настроение ощущается как подвешенный над шеей топор.

– Это не к спеху. Я и без того заставила тебя ждать.

– Что есть, то есть. – Он осматривает кровь на моей одежде, затянувшийся след на шее. – Мне жаль, что жизнь в моем племени – это сплошная боль для тебя.

– Тогда дай мне уйти. – Я пожимаю плечами.

– Ты должна понять, сотворенное чудо – это то, чего мы ждали не одно десятилетие.

– То есть нет?

– Не сейчас, – уклончиво обещает он. – Мудрая как Сова поведала о тебе. Расскажи нам больше.

– Нет, – я качаю головой и вижу, как меняется лицо вождя: от радушия до негодования. – Можешь снова назвать меня демоном и отдать палачу, но нет. Пока ты не скажешь, что известно тебе.

– Я говорила, не пытайся заставить ее, – шамкая, бормочет Сова. – Она склонится только перед Богами.

– Хорошо, – сквозь зубы произносит вождь, – хорошо, – повторяет он уже более расслабленно. – Значит, я начну первым. Мне сказали, что ты… – Запнувшись, вождь обводит взглядом всех сидящих за столом. – Отмечена Богами.

Я смотрю прямо перед собой, в дальнюю стену, чтобы не дать волю словам. Умение держать язык за зубами – сейчас моя лучшая защита. «Отмечена Богами» еще ничего не значит, каждый из хаасов отмечен.

– Ты можешь говорить с ними, они слышат твои молитвы. И даруют то, чего желаешь.

– Посмотри на меня, вождь, – глухо говорю ему. – Разве похоже, что у меня есть все, чего я хочу?

– Согласен, – кивает он и наклоняется ближе. – Я тоже был полон сомнений, но потом ты спасла детей. И то, что мне рассказали… Жрица, ты вернула жизнь. Твои глаза горели огнем, у тебя текла черная кровь, а ребенок снова стал дышать. Это ведь настоящее чудо.

Я ничего не говорю, но у мертвых гнилая кровь, и темной она становится после встречи со Смертью.

– Мой друг ошибся, приняв тебя за демона. Но он был и прав, в тебе есть сила, которой нет ни у кого из нас. Сова рассказала, что Боги послали таких, как ты, из милосердия: показать, что гнев их ослаб, но неистово верующие сжигали таких или держали взаперти, и уже многие годы никто не встречал жриц. А дети – доказательство твоей силы. Ты не можешь отрицать.

– Не могу.

– Спаси нас еще раз, – просит он, а у меня вырывается смешок. Вымышленный выбор. Я прикрываю глаза и медленно выдыхаю. Охота на меня никогда не закончится. Потому как я продолжаю молчать, вождь снова обводит взглядом всех присутствующих. – Туман упоминал о проклятье, так? Я уверен ты можешь снять его. Боги услышат тебя, как услышали, когда ты спасала детей.

– Я никого не спасла. – Провернув руку, смотрю на дыру в ладони. – Как ты не понимаешь, вождь? Смерть не отпускает своей жатвы. Она заберет их в любом случае, как и все живое. Смотри. – Протянув руку к его лицу, показываю сквозную рану. – Она загноилась, но моя кровь чиста. – И указываю на красные разводы на одежде. – Видишь разницу? Гнилая кровь отравила мое тело, а потом вышла. Смерть прошла через рану. Вот, что ждет каждого из нас. Я никого не спасла.

– А Ива? – в наступившей тишине спрашивает Рутил.

– Твоя дочь тоже однажды умрет, – я говорю равнодушную правду, желая ужалить, но тихо. Не хочу ранить Вербу.

– Объясни нам, как это происходит? – говорит Туман, деловито склоняясь над столом.

– Когда они что-то дают, то забирают что-то взамен, – звучит довольно просто, и я говорю не таясь. Эта правда не нанесет вреда. – Но забирают всегда больше.

– Что они потребуют, если я скажу, что хочу снять проклятье с нашей земли? – спрашивает вождь.

Я обвожу взглядом всех присутствующих и по лицам понимаю – это не очередная уловка. Все они уверены, что проклятье есть, и наверняка оно сурово, если Туман отлавливает демонов и пытает их вместе с палачом.

– Земля – это Бог, ее нельзя проклясть, – я терпелива и спокойна. Боль в руке уходит, и напряженные пальцы расслабляются.

–Здесь почти ничего не рождается, – холодно, будто уличая во лжи, произносит вождь, только я говорю правду, даже если ему она не по нраву. Рутил заметно напрягается, как и остальные.

– Лес неподалеку жив и дышит. – Я понимаю, о чем волнуются хаасы, но успокоить вождя мне нечем.

– Он говорит о другом, девочка, – вступает Сова, единственная, кто остается бесстрастной. – Наши дети рождаются уже мертвыми или погибают в первые часы. Ты видела это с Вербой. Наши животные почти не приносят приплода, на полях не всходят посевы. Но ты права, дикий лес живет и ширится.

– Может, вам стоит оставить эти земли?

– Здесь жили наши деды и праматери, – сквозь зубы произносит вождь.

– Тогда тебе нужно решить, что дороже: память предков или грядущее, – я позволяю себе дерзость. По тому, как Туман напрягается и готовится вскочить на ноги в любой момент, а Рутил разворачивается всем телом ко мне, я понимаю, что вождь не сдержан, и мне нужно быть осторожнее с очевидным безразличием и провокациями.

– Мы не оставим эти земли, – все так же бесстрастно произносит Сова, разом осаживая меня и успокаивая других. – Наше племя не уступит территорию, мы хранители…

– Мудрая! – обрывает вождь, но она не замолкает:

– …великой тайны. Сам Хаас повелел беречь это от людей, уповая на своих детей. На эту землю не может вступить враг, пока мы остаемся здесь. Поэтому наш дом был проклят, чтобы уничтожить род или изгнать его с этих мест.

– Возьмите тайну с собой.

– Невозможно, – сокрушенно шамкает Сова, поглаживая пальцами дряблую шею.

– Почему? Какой бы тяжелой ни была ноша, уверена, сил у вас хватит.

– Это озеро, – отвечает Туман, и я умолкаю, непонимающе смотрю на Рутила, который рассказал об их величайшей тайне, зная меня пару минут. Мне, той, которую считали демоном.

– Что в нем особенного? – Я стараюсь понять происходящее, потому что от этого, вероятно, зависит моя свобода, но пока ничего не выходит.

– Боги вернулись к нам, выйдя из него, – обыденно сообщает Туман и смотрит на меня чернеющими глазами. – Если озеро иссохнет, нас снова оставят.

– Хаас сказал так? – Про себя я удивляюсь сильнее, но лишь слегка поднимаю брови.

– Хватит! – Вождь сжимает кулаки и воинственно подается вперед. Все, кроме меня, оказываются готовы к подобной вспышке несдержанности, я же напрягаюсь и опускаю раненную руку вдоль тела, а пальцами другой берусь за золотой ошейник, намереваясь швырнуть его в лицо вождю, если тот нападет. Он в гневе и, в отличие от нашей первой беседы, не изображает насмешливое любопытство. Ему больше нет нужды притворяться. – Ты снимешь проклятье?

– Я уже ответила.

– С чего мне верить? – Он недобро щурится, а я пожимаю плечами, сохраняя спокойный вид. Возразить нечего. К примеру, я никому из них не верю и в то, что меня отпустят.

– Спроси другую жрицу, – снова не сдержавшись, советую я, крепче сжимая золото.

– Вождь, – произносит Сова, бросив на меня укоризненный взгляд, прежде чем хаас вспылит, – в легендах говорящие с Богами не лгут. – И теперь уже я смотрю на нее с подозрением. Выходит, она знает больше, чем рассказала волкам. Выходит, опаснее всего старуха, а не разъяренный палач с охотником.

– А может, лгут твои легенды, а, Сова? – Вождь медленно поворачивает голову. – Где мне найти правду?

И в этом он прав. Получив передышку, я пытаюсь понять, как быть. Хаасы не знают обо мне всего, как и я не знаю о них, но, допуская существование озера, из которого вышли Боги, я не могу понять двух вещей: почему Туман ищет именно демонов для снятия проклятья, и кто велел волкам оставаться здесь и стеречь источник, ведь Бога хаасов нет?

– Может быть, нашей гостье нужно помочь решиться? Более веский повод? – Вождь поворачивается ко мне, и глаза у него злые. Рутил позади него качает головой, призывая меня не ершиться.

– Твоя мудрая мать уже извинялась за жестокость волков, – напоминаю я, смело глядя в лицо вождя. – А твой палач мог убедиться – меня не пугают пытки, – Туман при моих словах шумно вздыхает и тут же слегка подается вперед, видимо, чтобы ухватить меня за руку. Но я не могу уступить никому из них и, раззадорившись, обращаюсь к Сове, приподняв колье:

– Ты сказала им вручить мне кусок золота, чего ты ждала? Что я соглашусь на все, лишь бы получить побольше?

– Мы пытаемся спасти наших детей, – шамкая, признается она, – мне не важна цена. Назови.

–У тебя нет ничего для меня. – Невесело хмыкнув, я подталкиваю подушку с колье к ней.

– Разве Боги позволят тебе оставить нас? Мы молили Хааса о помощи, и он привел тебя сюда, – наконец выдает свои мысли Сова. Она уповает на благоволение Богов. Глупо. Я свой урок усвоила много лет назад. Никто не отвечает на простые молитвы, только кровью, только жертвами можно что-то выпросить.

– Сюда меня привел охотник, – я киваю на Тумана и не успеваю убрать руку, как за запястье меня хватает вождь. Не больно, скорее показательно. Власть-то у него.

– Я услышал тебя, – спокойно говорит он, поглаживая мою руку. Страхом и силой не вышло, будет пробовать иначе. – Прости мою несдержанность, Жрица. Твое появление здесь, несмотря на то, как это произошло, действительно долгожданно. Если ты пожелаешь, Туман и Паук будут наказаны согласно нашим законам. Всех провинившихся накажем.

Я не делаю резких движений и терпеливо позволяю себя касаться.

– Скажи, если земля не может быть проклята, почему это происходит? – вкрадчиво, заглядывая мне в глаза, произносит вождь.

– Мне неизвестно. Все, что я могу сказать – из недр поднимаются пары. Может быть, Прежние Люди хоронили в вашем озере отраву из их машин.

Рука вождя останавливается и с силой сжимает мою кисть. Не стоило затрагивать священное озеро.

– Эти пары вредят, – я не сбиваюсь, – и, возможно, являются причиной всех бед.

– Но дикий лес… – Рутил не заканчивает свой вопрос, останавливая взгляд на Тумане. Я, пользуясь случаем, развожу руками, избавляясь от давящих пальцев вождя.

– Помнишь тех крыс и кромул? Они ведь должны были пройти здесь, но не прошли, так? – обращаясь сразу ко всем, я говорю, глядя на Тумана. – Крысы чувствуют, что земля отравлена, они всегда чувствуют опасность.

– Так все-таки ты? – он плохо скрывает усмешку, подтверждающую его правоту и хотя бы одно из обвинений. – Если ты говоришь с Богами, – осторожно произносит Туман, попеременно косясь на меня и вождя, – можно ли спросить у них?

– Можно, но они не ответят. – Я вижу, что Сова понимает меня, кивая в такт словам, – Боги не открывают своих планов, – предвосхищая неудобные вопросы, объясняю известные мне с пеленок истины.

– Нелепость, – зло смеется вождь, – Мудрая, ты уверена в том, что у нас в руках жрица, а не искусно манипулирующий демон?

– Опомнись, она спасла наших детей. – Сова в силу своих лет остается спокойной.

Я, порядком утомившись от разговора, вот-вот дам слабину, а делать этого нельзя. У палача не вышло заставить меня, не выйдет и у вождя, но давящее чувство угрозы изматывает.

– Тогда мы попросим ее остаться с нами навсегда, чтобы и дальше спасать. А, Жрица? – с вызовом произносит вождь, и я не сдерживаю смешок. Обманчиво, обманчиво хладнокровно он складывает руки в замок.

– А как ты меня удержишь? – Я поднимаюсь из-за стола, и мне преграждает путь хаас, стоявший всю беседу за спиной, но, скользнув по нему взглядом, я лениво обхожу Тумана и останавливаюсь у окна. В тишине слышно, как Верба гремит ложкой, помешивая отвар травы, никто не издает ни звука. Вождь раздумывает. Даже старуха Сова не может подобрать слов.

– Ты нужна нам, – глухо говорит Рутил, но я не оборачиваюсь. Попытки сгладить жесткость вождя, привыкшего к послушанию, не трогают мое сердце, как Богов не трогают людские молитвы.

– Я готов заключить сделку с Богами, – решительно признается вождь, и это вовсе не победа для меня. Я оглядываюсь на Сову, которая почему-то не возражает и не останавливает неразумного волка.

– Что ты хочешь попросить?

– Чтобы дети не умирали.

– Слишком размыто. – Я пожимаю плечами, уже понимая, с кем придется говорить. Оборачиваюсь чтобы увидеть Вербу, которая, постоянно покачивая Иву, усердно следит за водой. Смерть не должна заметить девочку, пока она не защищена.

– Чтобы следующее поколении родилось здоровым и сильным, – Вождь глядит на меня, и не нужно спрашивать Смерть, чтобы ответить.

– Она потребует взамен твоих кровных детей.

– Пусть.

– Подумай еще, вождь, – требую я. – Это плохой выбор. Сотни, тысячи твоих потомков не родятся. Смерть не останется внакладе. Скот не будет плодиться, как и не взойдут всходы на полях.

– Тогда что ты предлагаешь? – медленно, разделяя слова, вождь ударяет по столу руками. – Просто ждать, пока мы вымрем?

– Если земля отравлена, ее нужно излечить, – спокойно шамкает Сова, и мне становится не по себе от ее хладнокровного рассудка. Каждый из нас постепенно распаляется, но не она.

– Что ты пытаешься сказать, Мудрая? – раздраженно спрашивает вождь, нервно кривя губы.

– Легенды говорят, если пройти через Леса Смертников, то можно найти дом, в котором хранятся ответы на все вопросы, там Прежние Люди спрятали от архизверей свои знания, а войти в дом может только та, что слышит Богов, ибо она исполняет их волю.

Вождь в немой ярости разводит руки в стороны, теряясь в витиеватых иносказательных легендах Совы, я же цепляюсь рукой за собственное запястье, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не выдать нарастающего волнения. Проклятье… Это даже хуже плена.

– Нам неизвестна причина болезней и планы Богов, но, если они позволят Жрице пройти сквозь Леса Смертников, защищая ее от архизверя, мы сможем получить лекарство для нашего дома.

– Что если нет? – со злым смешком спрашиваю я.

– Разве ты не читаешь знаки? – едко удивляется Сова. – Боги защищают тебя.

– Тихие земли. – Я качаю головой, отказываясь верить. – Ты говоришь о тихих землях. Я бесполезна там, Боги не услышат молитв. Ниады разорвут меня раньше, чем я пройду половину пути.

– Мы отправим с тобой бойцов, – еще неуверенный в идее, вождь уже пресекает отговорки. Я рывком двигаюсь к столу, опираюсь обеими руками, забывая о ране, вклинившись между Туманом и Совой, зло шепчу:

– Хочешь сказать, что знаешь, как бороться с ниадами?

– Я знаю, – Туман смотрит мне в глаза. Яростный крик застревает в горле, и я медленно выдыхаю, призывая себя успокоиться. Я еще не проиграла, но пусть поверят в это.

– Ладно, – согласно киваю им. – Я попробую пройти тихие земли и узнать, как помочь вам. Неси карту, вождь, будем думать дальше. – И, обойдя хаасов, снова сажусь на стул.

–Дай обещание Туману, Жрица, – спокойно шамкает Сова, и впервые я чувствую себя действительно пойманной. Подвела-таки к тому, чего хотела. Знала, старая, чем меня взять, сразу знала, еще когда на суде осматривала. Отказаться я не могу, это привлечет внимание, вопросы. Иллюзия выбора развеивается на глазах.

– Я обещаю попробовать. – И теперь, связанная словом, не смогу вывернуться и сбежать, но потерять пару месяцев не так опасно, как дать в руки вождю ключ управления мной. Чувствуя небывалую усталость, я едва держусь, опустошенная и отчаявшаяся.

Одного из волков отсылают за картой, в сопровождение другого уходит и Сова, чтобы немного отдохнуть, на прощание она гладит меня по плечу, успокаивая и подбадривая. Вырвав костлявой рукой обещание, она довольна. И мой секрет сохранила, и свое получит, и Богов не прогневит. Воистину Мудрая как Сова.

– Да брось ты эту траву, – я кричу Вербе, расслышав в наступившей тишине бульканье воды. Туман усмехается, Рутил, встав из-за стола, уходит к жене, чем-то они там гремят, а потом он уводит ее в другую комнату. Смекнул, наконец.

– Нелегко с тобой. – Откинувшись назад, вождь отпускает себя. Непринужденная беседа после угроз живо напоминает Ардара, и я ничем не выдаю своего злого веселья: внешне оставшись бесстрастной, в душе тихо посмеиваюсь.

Не проймешь, вождь, не пробьешься. Это я еще цепью тебя не душила.

– Двинемся на лошадях, – одернув саму себя, я возвращаюсь к делу. – Пойдем вдоль рек, в города заходить не будем. Не знаю, где расположены тихие земли на Юге, но это мои условия.

– Неразумные, – говорит Туман. – На машине будет быстрее, а в городах сможем пополнять запасы.

– Соваться к ниадам и сторожить озеро тоже не разумно, но я не осуждаю. Пока мы ждем карту, расскажешь о вашей святыне? – Вот, что действительно любопытно, но, глянув на вождя, понимаю, что ничего интересного он мне не сообщит. Вздергиваю подбородок и смотрю в потолок, стараясь не сорваться. Ладно, спрошу у Рутила позже. Или у хитрой Мудрой.

– Леса Смертников слишком далеко, мы потратим много времени. – Туман, настаивая на своем, придвигается ближе. Давит мощью и силой.

– Возьмем с собой палача, уж он знает, чем заняться на досуге, – огрызаюсь я, не дрогнув.

Хохотнув, вождь шутливо грозит мне. Поднявшись, он кричит Рутилу, что хочет угоститься, и, не дожидаясь ответа, берет с полки рядом бутылку и пьет. Предлагает мне и Туману. Я отказываюсь, охотник принимает бутылку и тоже пьет. А мне бы воды…

– Тяжелый был разговор, – поясняет вождь, я киваю. Учитывая, что по итогу они получат желаемое, пусть празднуют.

Когда приносят карту, бутылка уже наполовину пуста, а хаасы порядком захмелевшие. Вождь повелительно отпускает лишних и моих незадачливых сторожей, что маются снаружи.

Туман расстилает карту на столе, прижав один ее край бутылкой, второй – тяжелым колье, третий придерживает сам, а еще один предлагает мне.

– Здесь, – указывает Туман на самые южные леса. Мне совсем не по пути. – Пара тысяч километров. На лошадях будем идти два месяца, вдоль рек еще дольше.

– Так тому и быть, – пожимаю плечами и изучаю карту. Пройдет почти полгода, прежде чем я вернусь на свой путь, и это если ниады не растерзают. Хаасы уже отняли больше месяца. – Согласна зайти в этот и этот город, сменим лошадей, возьмете все, что вам понадобится.

– Криф и Парсон? – уточняет вождь и переглядывается с охотником. – Самые отдаленные от больших дорог.

– Потому что мы идем не по ним. Будет два больших перехода, когда придется отойти от рек. Это горы? Один через горы. Лошадей лучше сменить незадолго, Парсон удобнее всего.

– Думаю, и Криф ты объяснишь, не назвав истинной причины, – усмехается Туман, но натыкается на молчание. Палач не вытащил из меня ни слова, случайно я ничего не сболтну.

Из спальни выходит Рутил и, усевшись на свое место рядом с вождем, хватает бутылку, делает несколько судорожных глотков. Край карты сворачивается, и я отпускаю свой угол. Пора заканчивать.

– Мне кажется, вам стоит больше доверять друг другу, раз уж разделите длинную дорогу. – Настрой вождя переменчив как ветер, и сейчас он благодушен и доволен. – Мы устроим праздник, и вы подружитесь.

– Выходим завтра на рассвете, – решительно заявляю я – не желаю терять ни дня.

– Завтра? – удивляется вождь. – Ты, должно быть, шутишь? Сейчас уже ночь.

– Ты слаба. Мы не успеем подготовиться, – трезво произносит Туман. – Нужно еще найти лошадей и пару парней для…

– Я пойду, – перебивает Рутил, отставив пустую бутылку. Я нервно облизываю сухие губы, горло дерет от жажды. Нехорошие слова вертятся на языке, и мне едва удается сдержаться.

– Мой друг, – заводит вождь, вторя моим мыслям, – жена и дочь нуждаются в тебе.

– Я говорила Вербе, за вами нет долгов, – силюсь понять, что им движет, и теряюсь.

– Рутил подойдет, он умелый боец и бывалый путешественник, – Туман снова говорит исключительно по делу. Планомерно, не один год отлавливающий девушек для снятия проклятья, он не видит ничего возмутительного. – Послезавтра на рассвете мы будем готовы. Мира твоему дому, Рутил, – хаас поднимается, не спрашивая дозволения у вождя, и, свернув карту, уходит. Видимо собираться.

– Ну и мне пора, – пожав плечами, вождь, в целом довольный исходом дня, так же желает мира, Рутил отправляется вместе с ним.

Оставшись одна, я складываю руки на столе и утыкаюсь в них головой. Сил нет, но нужно думать. Обещание, данное Туману, придется выполнить, если я не хочу лишиться разума. Насколько это само по себе сумасбродство, я стараюсь не думать. Пытаюсь подсчитать потерянные дни и риск для девочек, но по всему выходит, что это лучший вариант. Лучше сожжения, плена или безумия.