Quotes from the book «Не забывай меня, любимый!», page 2

запущенных садах на Живодёрке заливались во всю мочь соловьи

Дом цыган Дмитриевых на Живодёрке с незапамятных времён называли Большим домом: здесь ещё в минувшем столетии жила семья хорового дирижёра Якова Васильева. Когда тот умер, хор перешёл к его племяннику, известному на весь город Митро Дмитриеву. А несколько лет назад, когда стало очевидно,

ные концы улицы и держать, покуда не уймутся… то ли помедлить и услышать наконец собственными ушами, из-за

улыбающиеся. Дарья, завизжав, как девочка, с размаху кинулась в объятия матери, потом попала в руки братьев, потом – их жён и уже под конец, счастливая, запыхавшаяся, чуть дышащая, упала на грудь Илье: – Дадо! Да-а-адо… Дэвла, да откуда вы?! – А то не знаешь откуда, глупая? – проворчал Илья, прижимая к себе дочь. – Из кочевья… Думали сразу к Гришке в Смоленск ехать, зимовать, как обычно,

ково сказала Дарья, осматривая Юльку с головы до босых чёрных ног. – А что стоишь как статуя?! Походи, походи тоже туда-сюда, не стой, не то ноги отнимутся! – Да я одну улицу только и шла, а то всё, как барыня, на телеге

командиру разъезда в глаза. – Единая солома, овся

копейки, предложила Анне «хотя

носятся по улицам, поздравляют

умчалась быстрее ветра: красная линялая юбка, мелькнув мимо кладбищенской ограды, затерялась в кустах и исчезла. Поняв, что догонять бесполезно, Сенька остановился, с шумом выдохнул, провёл ладонями по лицу, перекрестился, пробормотал: «Вот же чёрт…» Сел было на землю – и тут же сказал Сенька жеребцу. – И какого лешего тебя опять