Read the book: «Яд королевского сада»

Глава 1.

Амелия не желала этого брака. Она не хотела становиться разменной монетой в политической игре, пешкой, которую легко перемещают по доске ради выгоды других. Но, похоже, судьба не оставила ей иного выбора.

Карета слегка подпрыгнула, когда колёса наехали на камень, затерявшийся среди ухабов дороги. Эта тряска отдавалась не только в теле, но и в душе, словно само провидение шептало ей о том, что её жизнь сейчас висит на волоске. Она крепко сжала руки на коленях, стараясь укротить волнение, подобное дикой птице, бьющейся в её груди. Мысли не оставляли её в покое, снова и снова возвращаясь к одному вопросу: как она оказалась в такой ситуации?

Королевой она становилась явно преждевременно, словно на её хрупкие плечи возложили неподъемную ношу. "Королева…" – этот титул, такой громкий и торжественный, звучал в её голове как отголосок чужих амбиций, как эхо чужой судьбы, которую ей предстояло примерить на себя. Ей всегда казалось, что королевский трон – это недостижимая высота, предназначенная для тех, кто родился с золотой ложкой во рту, осыпанный богатством и привилегиями с самого рождения.Хотя, конечно, и она не была обычной дворянкой. Восемь долгих лет прошли с того момента, как её отец, герцог Жан де Мартель, с серьезным лицом и горящими глазами, впервые поделился своими политическими планами. Лишь сейчас, по дороге в мрачный и величественный французский замок, она начала по-настоящему осознавать весь масштаб предстоящего, всю тяжесть ответственности, что ляжет на её плечи.

– Госпожа Амелия, не тревожьтесь, – прошептала Мелисса, её верная служанка, будто угадав ее внутреннюю бурю, мягко опуская руку на край платья. Леди, будучи доброй и справедливой, никогда не отталкивала слуг, напротив, всегда относилась к ним с теплотой и заботой. – Вам уготовано великое будущее, радуйтесь! Ваш супруг – сам король, и каждая мечтает занять место королевы рядом с ним.

– Всё в порядке, Мелисса, – ответила она, бросив короткий взгляд на служанку, сдержанно улыбаясь, а затем снова погрузившись в свои мысли, ее взгляд затуманился печалью, устремляясь в темное окно кареты.

Амелия прекрасно понимала, что для короля Себастьяна этот брак также был скорее политическим долгом, сделкой, нежели искренним сердечным желанием. Он был ослепительно красив, богат, окружен толпами обожательниц, и пользовался неизменным успехом среди придворных дам, но по тем немногим случаям, когда она видела его издалека, он казался холодным и отстраненным, равнодушным к чувствам других. Она знала, что он никогда не сможет полюбить её так, как она мечтала быть любимой, с пылким огнем и нежной страстью. Это была сделка, чистая политика, и ничего больше.

Внутри кареты, стены которой были обиты темным бархатом, а потолок украшен золотыми нитями, Амелия чувствовала, как каждую минуту её прежняя жизнь, полная свободы и мечтаний, отдаляется всё дальше, как ускользает сквозь пальцы время. Пышное платье из переливающегося атласа цвета ночного неба, подаренное отцом накануне отъезда, теперь казалось ей чужим, оно принадлежало какой-то другой, более счастливой девушке. Украшения, которые она обычно носила с гордостью, теперь давили на её тонкую шею и запястья, напоминая о её новом положении, о скованности и несвободе.

Окна были плотно закрыты занавесями, защищавшими от пронизывающего ветра и любопытных взглядов прохожих, словно скрывая тайну, перевозимую внутри. Время от времени Амелия бросала взгляд на мрачную местность за окном, где редкие деревенские дома сменялись густыми лесами и бескрайними полями. Она знала, что скоро покинет эту провинциальную тишину и уединение, которые стали для нее единственным прибежищем, и окажется в самом центре дворцовых интриг, где каждое её слово, каждая мысль, каждый поступок будут подвергнуты тщательному анализу, подобно хрустальной вазе, которую можно разбить одним неосторожным движением.

Амелия вспомнила свою мать, ушедшую из жизни, когда она была ещё ребёнком. Никогда не делившаяся с дочерью деталями своего прошлого при дворе, матушка оставалась в её представлениях сильной и независимой женщиной, готовой стать противостоянием для любых трудностей. Теперь ей предстояло следовать её примеру, но как? Воспитанная в атмосфере строгости и порядка, она никогда не училась искусству интриг и манипуляций, необходимых для выживания при дворе.

Мысли обратились к отцу, чей образ был олицетворением силы и непоколебимой власти. Однако по мере приближения к неизбежному союзу она задавалась вопросом: почему именно она была избрана для этого брака? Почему не одна из её старших сестёр, которые были опытнее, более подготовлены к жизни при дворе и в политических баталиях? Ответ был очевиден: Амелия была самой послушной и управляемой, той, кого легче всего было заставить играть по чужим правилам. Но разве это достаточная причина для того, чтобы пожертвовать её счастьем?

Леди, сдерживая подступающие слезы, глубоко вздохнула, пытаясь прогнать мрачные мысли. Она знала, что впереди её ждет не только роскошь и почести, но и опасности, зависть, коварство и предательство, подстерегающие за каждым углом этого величественного, полного злых тайн дворца. Но выбора у нее действительно не было. Отец, чья воля была для нее законом, настоял на этом браке, и все приготовления уже были завершены. Карета медленно приближалась к замку, и с каждым мгновением сердце Амелии сжималось всё сильнее, как цветок перед зимними морозами, и она с ужасом, смешанным с любопытством, думала о том, что ждёт ее впереди, за этими неприступными стенами.

Огромные ворота, украшенные резьбой и золотыми деталями, открылись, и она увидела, как слуги спешат на встречу, готовясь приветствовать будущую королеву. Дверца распахнулась, и яркий солнечный свет залил салон, ослепляя на мгновение. Лакей, одетый в пышную ливрею с гербом королевской семьи, протянул ей руку, покрытую белоснежной перчаткой. В его взгляде можно было заметить и уважение, и легкое восхищение, которые она так невольно вызывала. Амелия, собравшись с духом, глубоко вдохнула прохладный воздух, ощущая, как легкий ветерок треплет края ее платья. Сделав шаг наружу, она ощутила под ногами гладкие каменные плиты, выложенные в виде изящного узора, ведущего к парадному входу. Двор был украшен пышными букетами белых лилий и алых роз, переплетённых золотыми лентами, а флаги с гербами французского королевства развевались на ветру.

Шагая по дорожке,и ощущая тяжесть сердца в каждом движении, она замечала, как все присутствующие начинают поворачиваться в ее сторону, провожая взглядом, полным любопытства, смешанным с холодной оценкой. Шёпот усиливался, словно ропот ветра, но Амелия, вопреки внутреннему смятению, старалась оставаться невозмутимой. Она держала голову высоко, ее подбородок был горд и величественен, а спина ровна, стараясь выглядеть уверенно, достойно, как подобает будущей королеве Франции.

Когда леди приблизилась к массивным дверям дворца, украшенным искусной и потемневшей от времени резьбой, они, медленно раскрылись, открывая взору величественную фигуру короля. Он стоял в самом центре входа, облаченный в безупречный бархатный костюм цвета слоновой кости, расшитый золотыми нитями, переливающимися в лучах заходящего солнца. На его голове красовалась небольшая корона, украшенная бриллиантами, которые сверкали, словно россыпь звезд, при каждом движении короля.

Он был высок, статен, с благородной осанкой, выдававшей в нем человека, привыкшего властвовать. Его лицо, почти идеальных черт, не выражало никаких эмоций, лишь маска холодной вежливости. Тонкие губы, слегка поджатые, не предвещали ни теплоты, ни улыбки. Но именно глаза, глубокие и проницательные, приковывали к себе внимание. Серого, как сталь, цвета, они казались способными видеть насквозь, оценивать и судить. В них не было ни намека на радость, ни искреннего волнения – только безмолвное ожидание.

Почувствовав этот взгляд, Амелия ощутила, как холод пробежал по ее спине, сжимая сердце в тиски. От него веяло властью, холодной, непреклонной и, как показалось Амелии, смертельно опасной.

Себастьян шагнул вперед, навстречу своей будущей супруге. Амелия, следуя дворцовому этикету, изящно склонилась в почтительном реверансе, ее атласное платье плавно расстелилось по каменному полу. Затем, выпрямившись, с грацией лебедя, она осторожно приняла его руку, ощущая сквозь тонкую ткань перчатки легкое, почти неощутимое давление его пальцев. Ее движения были плавны и грациозны, подобно настоящей аристократки, воспитанной в лучших традициях двора, каждое ее действие было отточено до совершенства.

– Добро пожаловать, леди де Мартель, – прозвучал его низкий, уверенный голос, наполненный нотками сдержанного уважения. Его манеры, каждое движение, каждый жест говорили о том, что он знает себе цену.

На мгновение их взгляды встретились, и Амелия уловила в его глазах нечто большее, чем простая формальность. Возможно, это была мимолетная тень скрытого интереса, но она тут же исчезла, уступив место привычному выражению королевской невозмутимости.

Себастьян, отпустив ее руку и разорвав невидимую нить, сделал приглашающий жест в сторону дверей замка. Эти двери, ведущие в самое сердце, были символическим порогом, за которым начинался новый этап её жизни, где ей предстояло стать не только женой короля, но и королевой Франции. – Прошу вас, пройдемте внутрь, – сказал он, сопровождая слова лёгким, едва заметным наклоном головы, демонстрируя уважение к ее положению, но не более того.

Однако прежде чем войти, Себастьян бросил короткий, но резкий взгляд на слуг, которые с любопытством и легким страхом наблюдали за ними. Его лицо мгновенно стало возмущенным. Глаза его сузились, и голос, неожиданно прозвучавший громко, рассеял любопытствующую тишину. – Немедленно займитесь своими обязанностями! – голос, звучный и властный, эхом отскочил от стен замка.

Слуги торопливо принялись за свою работу, стараясь исчезнуть из поля зрения короля. Их поспешность была очевидна – они понимали, что любой промах в его присутствии мог обернуться для них серьезными последствиями. Себастьян IV был известен своим строгим характером и нетерпимостью к малейшему проявлению неуважения к его персоне.

Амелия, сохраняя внешнее спокойствие, хотя внутри нее бушевала буря эмоций, последовала за королем – вскоре её будущим мужем, как невольно подумалось ей, – проходя через высокие двери в главный зал. Просторные коридоры, стены которых были украшены пышными гобеленами, изображающими сцены из героических легенд, и старинными портретами предков вели их дальше, вглубь дворца. Свет, проникавший через витражные окна, создавал игру цветных пятен на полу, добавляя атмосфере загадочности, а заодно напоминая о хрупкости момента.

Себастьян шел впереди, его уверенная, размеренная походка говорила о том, что он полностью владеет ситуацией, что он привык быть лидером и направлять других. Наконец, они достигли просторного зала, где их встретил старший камердинер, высокий и худощавый Роберт, низко поклонившийся обоим, как и подобает слуге при королевском дворе. Себастьян коротко кивнул ему, подтверждая, что всё идёт по плану. Камердинер, не говоря ни слова, провел их к двум массивным деревянным креслам, расположенным у большого камина, в котором потрескивали дрова, распространяя по залу тепло и уют.

– Присаживайтесь, – произнес король, указав на кресло.

Амелия опустилась, ощущая мягкость обивки и приятное тепло исходящее от камина. Себастьян занял место напротив, устремив на нее пронизывающий взгляд. Он изучал ее с пристальным вниманием , словно рассматривал драгоценную картину, пытаясь понять, насколько она соответствует его собственным, высоким ожиданиям.

Но она была прекрасна. Даже в свете мерцающего пламени, отбрасывающего причудливые тени на стены зала, её красота сияла, как драгоценный камень. Волосы, собранные в сложную прическу, подчеркивали утонченность ее безупречных черт лица, а глаза, глубокие и выразительные, как два темных омута, излучали не только ум и проницательность, но и силу воли, скрытую под покровом внешней сдержанности. Себастьян, как ни пытался скрыть свое восхищение, не мог не признать, что она соответствовала всем его ожиданиям, и даже превосходила их.

Тем не менее, его взгляд оставался холодным и сосредоточенным. Он знал, что внешность – это лишь маска, лишь одна сторона медали, и что она не дает полного представления о человеке. Ему нужна была женщина, которая сможет стать не только украшением трона, но и надежным партнером в управлении государством, способной не только блистать на балах, но и принимать мудрые решения, влияющие на судьбу целой страны.

Она, в свою очередь, чувствовала его пронизывающий взгляд, но не пыталась уклониться, не позволяя себе выдать ни капли своего внутреннего смятения. Она сохраняла внешнюю невозмутимость, хотя внутри её сердце билось быстрее обычного, готовое в любой момент вырваться на свободу.

– Я ценю ваше понимание важности нашего союза, – наконец, прервал молчание король, слегка наклонив голову. – Но мне хотелось бы знать, каковы ваши собственные ожидания от этого брака. Что вы надеетесь получить, став моей королевой?

Амелия на мгновение замерла, ее глаза сузились, словно прищурившись, а губы сжались в тонкую, почти незаметную линию, выдавая ее внутреннее напряжение. Вопрос Себастьяна оказался неожиданным, и она ощутила, как внутри нее поднимается волна чувств, смешанных с обидой и разочарованием. Как она могла ответить на такой вопрос? Желала ли она стать королевой, восседать на троне, купаться в роскоши и власти? Нет, ни в коем случае! Хотела ли она извлечь какую-то личную выгоду из этого политического брака, словно алчный торговец? Тоже нет! Все её истинные желания и надежды оставались глубоко спрятанными, укрытыми за маской внешней благосклонности и холодной вежливости.

Глава 2

Леди Амелия глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. Она понимала, что её ответ имеет огромное значение, и ей нужно выбирать слова очень тщательно, чтобы её речь звучала убедительно и искренне. – Ваше Величество, – начала она ровным, уверенным голосом, – мои намерения просты: служить интересам королевства и поддерживать вас во всех начинаниях. Моя главная цель – исполнять свой долг с честью и достоинством, оставаясь преданной вашему правлению.

Выдержав паузу, чтобы оценить реакцию Себастьяна, Амелия продолжила, чувствуя его внимательный взгляд: – Личные выгоды или амбиции никогда не руководили мной. Мне важно, чтобы наш союз основывался на взаимоуважении и сотрудничестве. Надеюсь, со временем мы сможем построить крепкие, доверительные отношения, основанные на общих интересах и понимании.

Она верила в искренность своих слов и действительно не стремилась к личным благам,её главной целью было исполнение долга перед страной и поддержкой мужа-короля.

Амелия ожидала ответа Себастьяна, словно осужденная, ожидающая приговора, зная, что ее судьба теперь тесно связана с его решениями и действиями. После непродолжительного молчания он слегка кивнул, видимо, демонстрируя удовлетворение. – Ваши слова обнадеживающие, леди де Мартель, – произнес он, поднимаясь. – Роберт проводит вас в ваши покои, где вы отдохнете и приготовитесь к ужину.

Последовав примеру, Амелия поднялась и проследовала за королем к выходу из комнаты. У двери их уже ожидал камердинер, чей низкий поклон был столь отточен и идеален , готовый проводить будущую королеву в новые апартаменты. Распахнув дверь, Себастьян первым ступил в коридор, оставив после себя едва уловимый шлейф лаванды и мускуса.

Роберт повел ее по длинному коридору, где стены украшали богатые шпалеры со сценами охоты и сражений, а также портреты предков, с безразличием взирающих на них с холстов. Под ногами скрипнул старинный паркет, а в воздухе ощущался слабый аромат ладана, исходящий от курильниц, расставленных вдоль стен. Наконец, они остановились у массивной двери.

– Ваши покои, Ваша Светлость, – произнес камердинер, открывая дверь в просторную комнату, оформленную в теплых золотисто-красных тонах. – Надеюсь, вы найдете их по вкусу.

Леди вошла в комнату, завороженная ее размерами и великолепием. Простор, наполненный светом из высоких окон, сразу приковывал взгляд. В центре спальни возвышалась огромная кровать с балдахином. Искусная резьба изголовья изображала диковинных птиц и цветы, а покрывало было соткано из тончайшего шелка.

– Эти покои принадлежит и Его Величеству?– спросила Амелия, с тревогой думая о перспективе делить ложе с королем, к чему она еще не была готова.

– Нет, – ответил Роберт , покидая комнату и тихо прикрывая дверь, – покои предназначены исключительно для вас. Его Величество предпочитает отдыхать в другой части дворца, Ваша Светлость.– Дверь мягко щелкнула, оставив Амелию наедине с собой, в ее собственном, пусть и роскошном, заточении.

Несколько долгих секунд она стояла, оглядывая помещение, словно ища в нем утешение, словно надеясь отыскать в чужих стенах отголосок своего прошлого, частичку дома, оставшегося далеко позади. Но всё здесь было незнакомым. Подойдя к окну, выходящему на внутренний двор, Амелия посмотрела вниз, наблюдая, как солнце опускается за горизонт, окрашивая небо в палитру пурпурных красок.

В углу комнаты стояла овальная мраморная ванна, окруженная высокими колоннами, а в дальнем конце комнаты, находился туалетный столик с огромным зеркалом, в котором она невольно увидела свое отражение.

Вода, наполнявшая огромную чашу, после долгой дороги казалась поистине волшебной. Медленно, не торопясь, она начала освобождаться от одежд. Сначала ловким движением расстегнула сложные застежки на корсаже, ощущая, как освобождается ее грудь от жестких объятий. Ткань заскользила по коже, освободив руки, позволяя легким шелестом опуститься на пол, превратившись в бесформенную кучу у ее ног. Тепло, как мягкое покрывало, обнимало плечи, согревая кожу и расслабляя напряженные мышцы. Она ощущала, как усталость отступает, уступая место внутреннему покою и умиротворению. Амелия так провела несколько минут, позволяя воде ласкать шею и плечи, массируя их легкими движениями, пока не почувствовала полное расслабление. Вытащив руки из воды, она легла на спину, закрыла глаза и отдалась блаженному покою.

Открыв глаза, ей показалось, что пошла целая вечность, хотя на самом деле минуло лишь несколько десяток минут. Медленно поднявшись, она позволила каплям воды стекать по контурам ее тела, ощущая прохладу воздуха. Взглянув на свое отражение в зеркале, Амелия отметила, что кожа приобрела здоровый румянец. Закутавшись в мягкую белую ткань, она приготовилась встретить Мелиссу, чтобы та помогла ей собраться к ужину.

* * *

Вскоре в покои вошла служанка, держа в одной руке ларец, отделанный темным деревом и серебром, а в другой роскошное платье, чей длинный шлейф из переливающегося шелка струился по полу. Мелисса, бойкая и проворная, приблизилась к госпоже с почтительной улыбкой, разворачивая наряд.

– Ваша Светлость, – произнесла служанка, с явным восхищением, словно сама была частью этого великолепия, – это платье идеально подчеркнет вашу красоту! Разрешите, я помогу вам облачиться и приведу ваши волосы в порядок. – Амелия, слегка кивнув, улыбнулась с благосклонностью, зная, что Мелисса мастер своего дела.

Служанка ловко распустила шнуровку на роскошном наряде, ее пальцы двигались с исключительной легкостью. Затем она принялась за создание прически, укладывая локоны в сложную композицию, украшенную жемчужными нитями.

Амелия, любуясь своим отражением, одобрительно улыбнулась. Ее облик был безупречен – от прически до сверкающих бриллиантовых серег, выбранных из ларца. – Благодарю, дорогая Мелисса, – произнесла она с теплотой, – я всегда знала, что могу рассчитывать на твое мастерство. – Служанка смущенно склонилась, как скромная девушка, которой не положены такие похвалы, и ответила: – Мое единственное желание – видеть вас счастливой, госпожа. Моя жизнь посвящена вам.

В этот момент в дверь тихо постучали. С разрешения она медленно приоткрылась, и на пороге появился Роберт. Он поклонился и произнес с присущим ему благородством: – Позвольте проводить вас к столу, Ваша Светлость, – его голос звучал мелодично и успокаивающе. – Роберт галантно протянул руку в белоснежной перчатке, приглашая пройти вперед.

Следуя по коридорам дворца, Амелия внимательно изучала обстановку. Мимо мелькали сосредоточенные лица слуг и придворных, каждый из которых выполнял свою роль. Собравшись с духом, она глубоко вдохнула, точно набирая силы перед испытанием, стараясь сохранить спокойствие и сосредоточенность.

Ее взгляд скользнул к массивной дубовой двери, украшенной королевским гербом, перед которой они остановились, а затем – вниз, к проходу в малый обеденный зал, где ее ожидал король.

– Это покои Его Величества, – произнес камердинер , как бы между делом, – он не допускает туда никого, – подчеркивая неприкосновенность этой территории.

Амелия кивнула, понимая, что за этой дверью скрывается нечто важное, пока недоступное для неё. Она продолжила путь, чувствуя, как атмосфера сгущается.

* * *

Леди Амелия де Мартель вошла в зал, и Себастьян замер, не в силах отвести глаз. В ее облике воплотилась сама эпоха Возрождения, со всей ее изысканностью и великолепием: платье подчеркивало плавность движений, полных грации, а волосы цвета пшеницы , собранные в высокую прическу, мерцали в свете свечей. Каждый ее шаг, легкий и уверенный, завораживал. Он не помнил, когда в последний раз встречал подобную красоту, такую утонченность и загадочность. Говорили, она обладает не только пленительной внешностью, но и острым умом, способным вести беседы на самые возвышенные темы, что лишь усиливало ее очарование в глазах короля.

– Добрый вечер, Ваше Величество, – произнесла она, слегка склонившись в реверансе. Ее движения были плавными, а голос, как звон хрустальных колокольчиков, мелодичным. Себастьян невольно поежился от приятного волнения. – Сегодня мы будем ужинать только вдвоем? – ее вопрос прозвучал так нежно, что заставил короля невольно сглотнуть.

Амелия окинула зал оценивающим взглядом, отметив лишь несколько слуг, застывших в ожидании приказов. На столе красовались искусно разложенные блюда, призванные удовлетворить вкус короля: запеченная утка под хрустящей корочкой, пропитанная ароматом трав и ягодным соусом, свежий хлеб и множество закусок.

– Да, только мы, – произнес он, пытаясь сохранить хладнокровие и скрыть волнение. Его лицо оставалось безмятежным, но глаза, как предатели, выдавали внутреннее смятение.

Амелия села за стол и принялась за еду, время от времени бросая на короля любопытные взгляды. Ужин протекал в гнетущей тишине. Лишь иногда она ощущала на себе его взгляд, но ни один из них не решался нарушить тишину, окутавшую трапезу. В этом молчании таилось напряжение, не подвластное ни аппетитным блюдам, ни вину. Амелия чувствовала себя пленницей. В тишине каждое несказанное слово обретало особое значение. Она ощущала натянутую струну между ними, предвещавшую необходимость откровенного разговора, глубокого понимания и, возможно, искупления, как избавления от проклятия.

Когда их взгляды наконец встретились, в тишине вспыхнули невидимые искры. Амелия осознала, что жаждет не только еды, но и слов – возможности поделиться тем, что тяготит её душу. Но чувствует ли король Себастьян эту тяжесть, или он останется холоден и неприступен, как ледяная глыба?

– Неужели мы так и будем молчать? – не выдержав напряжения, произнесла она, чувствуя, что нужно действовать. Вопрос, словно выстрел, повис в воздухе. Король остановился, его глаза расширились от неожиданности. Слуги обменялись взволнованными взглядами.

Набравшись смелости, она сжала кулаки и продолжила: – Мы не можем продолжать, словно ничего не происходит. Я, как птица в клетке. Мне необходимо знать, как вы относитесь ко всему этому, – произнесла она на выдохе, осознавая, что перешла черту.

Король взял себя в руки, хотя удивление не покидало его лица. Медленно, взвешивая каждое слово, он произнес: – Амелия, вы понимаете, с кем разговариваете? – Его голос был низким и властным, но в нём промелькнула едва уловимая тень неуверенности, как будто он сомневался в том, что говорил. Слуги вновь обменялись испуганными взглядами, ожидая продолжения.

Сердце Амелии забилось чаще, как барабан, отбивающий тревогу. Она сжала кулаки, чтобы скрыть дрожь, и, подняв подбородок, встретила его взгляд. – Да, я понимаю, – произнесла она твердо, хотя голос слегка дрогнул, – Но это не меняет сути моих слов.

Король смотрел на нее, как хищник, пытаясь проникнуть в самую душу. Он встал из-за стола и приблизился, возвышаясь над ее смущенным, но гордым лицом. – Вы смела, – произнес он с едва заметной улыбкой, – но смелость, как игра с огнем, не всегда спасает от последствий, иногда она может и обжечь, – это звучало как предостережение.

Амелия не ответила, ощущая нарастающее напряжение. Слуги замерли, боясь нарушить тишину. Себастьян медленно обошел ее, его шаги были точными и размеренными. – Вы хотите знать мое отношение ко всему этому? – спросил он, и его голос прозвучал грозно. – Тогда слушайте внимательно, пусть каждое мое слово врежется в вашу память.

Амелия замерла, чувствуя, что воздух стал тяжелым. Она понимала, обратного пути нет, она зашла слишком далеко.

– Перед смертью отец рассказал о вас. Мало того, что мне выпала честь стать королём столь рано, – его голос наполнился горечью, – так теперь ещё вы добавляете забот. Скажите, должен ли я этому радоваться? – в его голосе звучало обвинение, обида чувствовалась в каждом слове. – Что ж, на всё воля господа, и я должен принять свою судьбу, как и вы свою. – Амелия осознала, что ее жизнь в этом дворце зависит от прихоти и настроения короля. В его глазах она видела не только гнев и разочарование, но и глубокую усталость, понимая, что он сам является заложником судьбы.

– Не всё так просто, Ваше Величество, – произнесла она, и ее голос дрожал, но звучал твердо. – Я не выбирала свою судьбу, как и вы. Возможно, вместо борьбы нам стоит найти общий язык. Вместе мы сможем изменить это положение.

Они замолчали, задаваясь вопросом, стоит ли им продолжать эту изнурительную битву, или же достаточно поднять головы и посмотреть в будущее, которое они могли бы строить вместе, рука об руку.

– Отныне со мной так не разговаривайте! – отрезал он, словно вынося приговор. – Через два дня венчание, так что будьте готовы стать достойной королевой, подобной великим предшественницам,и услужливой женой.– С этими словами он вышел, оставив Амелию наедине с мыслями.

Слёзы подступили к глазам, но она подавила сиюминутную слабость.«Достойная королева… Услужливая жена…» Эти слова казались пустыми и бессмысленными, как и мечты о счастливой семейной жизни.

Когда король ушел, страх уступил место решимости. Подойдя к окну, она вгляделась вдаль, скоро венчание, и это означает, она станет не пешкой, а равноправной спутницей короля, готовой обсуждать решения наравне с ним, как королева, как жена. Она готова бороться за своё будущее, даже если придется противостоять королю, даже ценой жизни.

Выходя из зала, Амелия замерла, увидев женский силуэт, входящий в покои Его Величества.

Глава 3

Рассвет окрасился в нежные тона золотого, предвещая не только новый день, но и судьбоносную перемену в жизни будущей королевы Амелии. За стенами её покоев лишь недавно началась суматоха. Слуги сновали по коридорам, готовясь к важнейшему событию дня – венчанию. Воздух был наполнен ароматами благовоний, смешанных со свежим, едва уловимым запахом лилий.

Дверь в покои медленно распахнулась, и в комнату вошла Мелисса, сопровождаемая седовласой дамой, чья стать внушала уважение, изучала спокойствие. Её лицо, изборожденное тонкими морщинами, свидетельствовало о прожитых годах. Платье цвета утренней зари, нежно-розового, подчёркивало её скромность и утончённый вкус. Оно было лишено излишнего блеска, но его простота была изысканна, отражая глубину и опыт Мирты, назначенной наставницей юной королевы.

– Доброе утро, Ваша Светлость,– произнесла она тихим голосом, – я Мирта, и буду вашей правой рукой. Позвольте мне помочь вам подготовиться к этому важному событию. – Амелия старалась сохранить внешнее спокойствие, внимательно слушая опытную наставницу. – Не волнуйтесь, Ваша Светлость, – мягко успокоила Мирта, пододвигая к Амелии небольшую шкатулку из черного дерева, – Мы здесь, чтобы поддержать вас. Этот день, несомненно, станет тяжёлым испытанием, но вы должны выдержать его с честью. В этой шкатулке находятся семейные драгоценности – ожерелье Королевы Дианы, символ мудрости и силы рода. Оно должно принести вам удачу.

Мирта открыла шкатулку, и оттуда заискрилось великолепное ожерелье из крупных бриллиантов, обрамленных тончайшей золотой сеткой. Амелия взяла его в руки, чувствуя тяжесть и возложенную на неё ответственность. День обещал быть долгим и изнурительным. После церемонии венчания предстоял торжественный ужин.

– Приготовьтесь, моя дорогая, – сказала наставница, начиная причёсывать волосы Амелии, – сегодня вы сделаете свой первый, важный шаг на пути к великому будущему. Ваша поступь должна быть уверенной, ваши слова – взвешенными, а решения – мудрыми.

Мирта с мастерством укладывала волосы в сложную причёску, напоминавшую корону. Затем помогла надеть свадебное платье– шедевр королевских портных, сшитый из плотного атласа белого цвета. Ткань, украшенная вышивкой и кружевом, переливалась на свету. Оно идеально подчёркивало молодость и красоту будущей жены и королевы, не отвлекая внимание от её достоинства и царственного положения. Наконец, Амелия стояла перед большим зеркалом, в полной готовности встретить первый день на пути правления. Отражение показывало не испуганную девочку, а уверенную в себе женщину, готовую нести бремя короны.

* * *

Леди стояла посреди кипящего предсвадебной суеты дворца. Вокруг неё мелькали придворные, слуги несли роскошные букеты, источающие опьяняющий аромат роз, орхидей и других редких цветов. Звуки настраиваемых оркестровых инструментов просачивались сквозь толстые дубовые двери. Мастера , с утомлёнными, но довольными лицами, наблюдали за завершением работы над огромными гобеленами, изображающими историю королевства, от его основания до настоящего времени – тысячелетия истории, вплетённые в ткань из дорогих нитей золота и серебра. Воздух дрожал от напряжения – каждое действие, каждое движение было пропитано ожиданием. Мирта с тревогой наблюдала за будущей королевой. Её слова, «Вы прекрасны, Ваша Светлость», прозвучали как попытка прорваться сквозь стену беспокойства, которая окружала Амелию. На её лице, несмотря на внешнее спокойствие, отражалось глубокое недоверие. Она всегда мечтала о замужестве по любви, о встрече с прекрасным принцем из сказки, который покорит ее сердце нежностью, лаской и заботой. Вместо этого перед ней стоял холодный и расчётливый монарх, чей образ был овеян легендами о жестокости и бесчувственности. Даже его портреты, расположенные по всему дворцу, не излучали теплоты. Они были написаны мастерами своего дела, но в них отсутствовало живое человеческое тепло.