– Хочешь свободной жизни, да? Планируешь найти себе любовника, пока меня нет? Такие твои планы? Скажи, скажи, не стесняйся! Этого хочешь? Отвечай!
– Боже! Конечно же, нет, что за бред!? Ты совершенно не понимаешь меня!
– Да, я не понимаю тебя!
– Зря я завела этот разговор…
Мы стояли и смотрели друг на друга испепеляющими взглядами. Я тяжело дышала, как после марафона по бегу. После пары минут молчания Андрей вновь заговорил уже совершенно спокойным голосом:
– Единственное, что я могу тебе предложить, раз ты так хочешь продолжить учиться, это преподавателей, которые будут приходить сюда. Но о возвращении на учебу даже не мечтай.
Я поняла, что никакие средства мне не помогут уговорить его выпустить одну меня из дома. Я смирилась со своей участью.
– Хорошо, этот вариант меня устраивает. Пусть приходят каждый день, мне нужно многое подтянуть.
Меня радовало только то, что наша ссора прошла не просто так, хотя бы чего-то я добилась в ней. И теперь мои дни не будут проходить зря.
– Прекрасно, я договорюсь. А теперь извини, я хочу есть, и мне нужно закончить дела.
Он ушел на кухню, а я не последовала за ним. Все же определенная обида затаилась в моей душе.
Со следующего дня ко мне стали приходить преподаватели по всем предметам, которые сейчас проходили в моем классе. Я купила портативную доску, и они писали на ней, объясняя разные теоремы и доказательства. Я была прилежной ученицей, потому что в душе надеялась выучиться и стать выдающимся человеком. Не зависеть от Андрея и иметь свои собственные знания и суждения.
Внезапно я осознала прекрасную и страшную новость, что я смогу без него. Что я хочу без него жить. Это было так просто. Так легко. И вдруг мне стало совершенно наплевать, что не нравится ему во мне. И наплевать на то, что он мною недоволен.
«Плевать. Я смогу без него. Пускай катится ко всем чертям. И с чего он вообще вдруг решил, что я без него не проживу, что я не уйду от него? Такие глупости, такая наивность! И почему же я раньше так сильно боялась этого? Почему раньше шла мириться к нему первой, даже если он был виноват? Почему спокойно терпела всего его унижения и оскорбления в мой адрес, считая, что лучше пусть так, но только чтобы он был со мной? Чудовищно. Нет, я больше не хочу с ним мириться. Пускай он меня бросит. Пускай он уходит от меня. Я не буду растерянной маленькой дурочкой, если он уйдет от меня. Я не буду лить слезы в подушку, когда его не будет рядом со мной. Да, я буду дико скучать, но моя жизнь от этого станет только лучше. Я стану свободной. Больше никто не посмеет кричать на меня или запрещать что-то мне. Мне не нужно будет договариваться и просить разрешения. Я просто буду делать то, что я сама считаю нужным. Я буду гулять, буду общаться с мужчинами на вечеринках, буду флиртовать и уезжать в другой город, никого не предупредив. О, это прекрасно!»
От одних этих мыслей мое настроение взлетало до небес. Он что-то спросил у меня, а я ему не ответила. Он спросил второй раз, а я послала его куда подальше. Он обиженно засопел. А мне было плевать. Пускай уходит. Он поднялся наверх, а я была в прекрасном расположении духа. Впервые меня это совершенно не трогало. Какое это прекрасное чувство… Мне захотелось записать свои мысли, чтобы увековечить это мгновение свободного счастья.
Прошла неделя и мне стоило бы закончить нашу ссору, но она продолжалась. Чего пыталась добиться я нашим затянувшимся разногласием? Считала себя удивительно сильной и смелой. И зачем мне какой-то Андрей, если я и так прекрасно без него проживу? Андрей молчал все эти дни, лишь со стороны наблюдая с неприязнью, а я старалась на него не смотреть. Не знаю, переживал ли он за наш разрыв или же со всей своей мудростью взирал на него свысока. Он молчал, а я не хотела с ним разговаривать. За ту неделю мы виделись всего пару раз, когда я случайно спускалась вниз во время его возвращения домой. И каждый раз я, высоко задрав голову, проходила мимо, ни разу так и не взглянув на него. Я не переживала и меня это радовало, я словно отстранилась от него и представляла его чужим мне человеком. Это было легко. Как мне сейчас кажется, оттого, что я была уверена в его чувствах ко мне. Я не собиралась никуда уходить, просто мне было скучно. Так легко представлять себя независимой, зная, что за спиной есть та стена, за которую всегда можно спрятаться. Я продолжала играть в свои игры, пока мне это порядком не надоело. Я соскучилась по нему, мне захотелось поговорить, хотелось его объятий и ласки, и я передумала о скоропалительном возвращении в отчий дом, но моя проклятая гордость мешала мне совершить первый шаг навстречу к нему. Андрей не делал его тоже. Мы зашли в тупик в несогласии. Я хотела помириться, но не хотела быть человеком, который сдался. Тогда я осознала, что есть только один выход. Я собрала вещи. Вернувшись вечером домой, Андрей не нашёл меня там. По словам Матильды, сначала он ничего не заметил, наверное, думал, что я в кабинете или в ванной продолжаю делать вид, что нас больше нет. Он спокойно поужинал и поговорил с ней о домашних делах, но потом, заметив странный блеск в её глазах, он забеспокоился и спросил про меня. Матильда сказала, что меня больше нет в этом доме. Андрей спросил: «где же она теперь есть?» Она сказала, что не знает. Он разозлился и скинул тарелку со стола. Она со звоном разбилась о кафельный пол. Андрей вышел из дома и с шумом уехал с территории. Он поехал искать меня, считая, что я вернулась домой. Но меня там не было. Родители ничего не знали обо мне, я им не позвонила. Андрей отправился к моим немногочисленным знакомым по модельному агентству, но они тоже не видели меня. Он продолжал ездить по городу, по его щекам катились слезы, но он не плакал. Я видела, как он с силой вытирал руками своё лицо, и с какой скоростью мимо пролетали дома. Я была в той машине, я была ее призраком. Маленькая неприметная камера смотрела прямо в его лицо, но он ее так и не увидел. Он так никогда и не узнал про неё. Я наблюдала за ним, сидя на автобусной остановке и держа ногами свой чемодан. Зачем мне это было нужно? Не знаю. Наверное, как доказательство его любви. Я не могла помириться с ним, не узнав, насколько сильны его чувства ко мне. Я успела за это время отвыкнуть от его всепоглощающей любви, и мне нужны были неопровержимые доказательства. Я очень тщательно подготовилась к своей операции. Я заказала в интернете все, что мне было необходимо для этого трюка, и установила камеру, пока он спал. Матильда об этом не знала. Тогда я поняла, что никакие меры не смогут удержать меня рядом, если только я сама этого не захочу. Я посчитала это его великой слабостью, и мне стало легче. Будто бы это давало мне какие-то преимущества, словно я имела над ним власть. За все то время, что я проводила дома, мне удалось познакомиться и подружиться с охраной, и в нужный момент они, словно бы отвернувшись, выпустили меня с территории. Я знала, что их за это уволят, но мне нужно было уйти. Я хотела уйти и стать свободной, но поняла, что жизнь без него мне не нужна.
Я сидела на остановке и обливалась слезами, как будто мой организм состоял только из одних слез. Я любила его в тот момент так сильно, что готова была умереть в ту же секунду, как только перестану видеть его лицо.
Он спросил меня: «Настя, ну где же ты?». И я ответила, но он все равно ничего бы не услышал. На улице занимался рассвет, а он продолжал ездить по городу в поисках меня. Через полчаса он не выдержал и остановил машину около клуба, в который мы часто ходили с ним вместе. Он вышел из машины, но уже очень скоро вернулся назад. Он закрыл руками лицо и спросил меня: «За что?». Я готова была умереть на том самом месте. «За что?? Правда, за что, Настя? Что такого он сделал тебе, что ты позволила себе так издеваться над ним?» Он уснул, больше не в силах сопротивляться моему исчезновению. Я бросила свой чемодан прямо там, на остановке, и поймала машину. Размазывая тени, тушь и румяна в одно грязное пятно, я подгоняла таксиста ехать как можно скорее в центр. Он меня слушался. Мы были на месте уже через двадцать минут. Я села в машину к Андрею, но он даже не проснулся. Я встречала рассвет, глядя в его лицо. Он был самым лучшим на свете, несомненно. Я простила ему все грехи, которые, конечно же, у него были. Но разве это уже было важно? Он проснулся внезапно, словно что-то его разбудило, но это была не я. Я старалась не шевелиться последние пару часов, и моя спина ужасно затекла, но разбудить его было выше моих сил. Я сказала ему «прости», а он улыбнулся, словно я никуда и не уходила. Мы вернулись домой.
***
«Книга рождалась мучительно, практически в агонии, то нагоняя шквал мыслей, перерождающихся в слова, то в отмель, и я не могла выдавить из себя ни одного нужного слова. Зная, что хочу написать, слова не приходили ко мне в голову, а лишь смутная тень истории маячила над головой. Не знаю, всегда ли творчество так тяжело и губительно, но каждый день я мучилась той мыслью, что не смогу написать все то, что хотела в том же объёме и в том же стиле. Возможно, это говорит о том, что я плохой писатель или не писатель вовсе, а может быть, все так мучаются…»
За окном шел дождь. Все деревья стояли в зелени, и даже немного казалось, что капли дождя отдавали зеленым. Был неожиданный очень жаркий май, и дождь нисколько не мешал радоваться теплой погоде, а даже наоборот приносил ожидаемую прохладу и меланхоличное настроение. Май прекрасен во всех своих проявлениях, ведь это начало жизни и лета. А разве лето – это не есть сама жизнь? В стране, где более полугода холодно и лежит снег, лето -единственное время года, которое приносит радость.
Я готовила ужин на кухне, так как пораньше отпустила Матильду. Андрей вернулся домой несвойственно ему рано. Он открыл входную дверь ключом, и сразу, не разуваясь, прошел в кухню, ко мне.
– Здравствуй, моя любимая! Как ты? – он обнял меня за талию и притянул к себе.
– Привет! Я хорошо, а ты сегодня рано. Я не успела еще приготовить нам ужин. Придется тебе потерпеть.
– Не за ужином я пришел в этот дом, – Андрей улыбнулся.
– А зачем же ты сюда пришел? – я ответила ему тем же.
– Настя, скажи честно, ты меня любишь?
– Нет, а что, надо?
– Да вроде нет. А замуж пойдешь за меня?
– Пойду, а когда свадьба?
– Ну, хочешь, давай завтра!
– Дурак ты и шутки у тебя дурацкие! – я рассмеялась и отмахнулась от него.
– Я не обиделся, потому что я сейчас не шучу. Я понимаю, все должно быть красиво: ресторан, свечи, кольцо в бокале шампанского и ты такая «Ну, я не знаю», но просто мы с тобой не такие. Я знаю, все пойдет не по плану, я сильно буду волноваться и в итоге вообще ничего не скажу, а ты либо проглотишь кольцо и подавишься, либо вообще не будешь пить из этого бокала, ну или, ты знаешь, в ресторане что-то будет не так. Не для нас это все, Насть, понимаешь? Я тебя просто сейчас спрашиваю, выйдешь ты за меня замуж или нет? Ты же знаешь, что ты моя принцесса и моя радость и без тебя я никто и ничто. Без тебя я – дерьмо, понимаешь? Мне нужна только ты. Всегда. Каждую минуту. И я…
– Андрей, помолчи, умоляю. Я так сильно тебя люблю, но мне всего семнадцать, нас никто не поженит. К чему сейчас это? Осталось всего полгода, и тогда я с радостью скажу тебе да.
– Значит, ты согласна?
– А ты думал, нет?
– Я не знаю. Месяц назад ты чуть не ушла от меня, это было страшно.
– Поэтому ты хочешь жениться на мне?
– Нет, не поэтому. Я всегда хотел жениться на тебе, ты же знаешь. Просто сейчас я нашел выход. Мы не пойдем с тобой в ЗАГС, мы обвенчаемся в церкви.
– Обвенчаемся в церкви?
– Да, я знаю это возможно. И не обязательно должно быть восемнадцать лет. Так ты согласна выйти за меня?
– Да, конечно же, я согласна выйти за тебя!
Он схватил меня на руки и закружил по кухне. Он целовал мое лицо, и его глаза сияли неизвестным мне светом, а в моей груди трепетали вновь возродившиеся эмоции. Андрей поставил меня на пол и достал из кармана своих джинсов кольцо. Оно было тонкое и лаконичное из желтого золота и с огромным бриллиантом. Он притянул к себе мою правую руку и надел на мой безымянный палец это кольцо. При электрическом свете оно переливалось и сияло. Я залюбовалась им, оно было прекрасно.
– Андрей, ты мог бы осчастливить любую девушку, но выбрал меня. Видимо, я хорошая девочка.
– Ты чудесная, чудесная и моя…
Мы не собирались готовиться к свадьбе. А к чему тогда было ждать? Мы решили, что она будет через месяц. Его мы прожили своей обычной жизнью в любви и согласии. Хотя, в начале, я все же с отчаянным рвением просматривали сайты и магазины со свадебными платьями в надежде отыскать то единственное и неповторимое платье своей мечты. Конкретных представлений о нем у меня не было, просто я думала, что когда увижу его, то тут же узнаю, но этого не произошло. Чем больше платьев я видела, тем больше они казались мне слишком вычурными и торжественными, совершенно неподходящими к нашей свадьбе и к нашему мировоззрению. Даже самые элегантные и скромные образы указывали на то, что я готовилась, тщательно готовилась. Этого я не хотела. Я видела себя в легком, воздушном светлом платье с венком в волосах, летящей навстречу к своей мечте и падающей в объятья единственного мужчины в моей жизни. Ни одно платье от Веры Вонг или Александра Маккуина не смогло бы передать мои чувства. Дни шли, а я все пребывала в поиске. Андрей же вообще не задумывался по поводу своего свадебного наряда и отшучивался словами, что он хорош и так.
Мы сидели на нашей веранде, а на улице шел сильный летний дождь. В воздухе парило, и капли принесли долгожданную прохладу. Небо было затянуто темными тучами, и, несмотря на совсем еще ранний час, на улице уже было темно. С крыши лились струи воды, и подъездная дорожка была вся мокрой. Мы наблюдали за дождем. Наша собака лежала рядом с нами и тоже следила за каплями. Выбегать на улицу она не любила, ведь там было слишком мокро для ее превосходной шубки. Мы с Андреем почти не разговаривали, только смотрели. Было так приятно ощущать себя сухим и не продрогшим под уютным пледом. Молодым, предвкушающим самый счастливый день в своей жизни. Думать, что вся самая интересная жизнь еще впереди и надеяться, что она будет счастливой.
– Ты боишься этого дня? – неожиданно спросил у меня Андрей.
– Нет, что ты, совсем не боюсь. А почему я должна вдруг бояться?
– Ну, просто мне говорили, что все девушки очень сильно нервничают перед свадебным днем, и у них бывают истерики, а ты такая спокойная все это время.
– Может быть, потому что я не думаю, что теперь вершиться моя судьба, я уже давно поняла и решила, что мы с тобой проживем всю эту жизнь вместе. Так чего же мне стоит бояться?
– Да, я тоже уже давно это решил.
– Думаешь, этот день не принесет нам обещанной радости оттого, что все уже давно решено?
– Конечно же, принесет. Фантазии, воплощенные в реальность. Что может быть лучше?
– Да, действительно это так. А потом мы будем также сидеть здесь, и ждать появления на свет нашего первого ребенка. Ты бы хотел завести сразу детей?
– Я буду дико счастлив, когда ты забеременеешь, но мне кажется, ты еще сама к этому не готова.
– Да, ты прав, мне хочется увидеть мир, почувствовать себя свободной и взрослой, хочется прыжков с парашютом и немного экстрима, хочется, чтобы сердце замирало от страха и восторга, и чтобы жизнь была полна приятных неожиданностей. Чтобы проснуться с утра и понять, что сегодня до боли хочется увидеть Париж и уже вечером спускаться по трапу в Парижском аэропорту.
– Да, моя маленькая девочка, я тебя отлично понимаю. Все будет ровно так, как ты будешь хотеть. Я исполню все твои желания, ведь это самый большой кайф – видеть, как ты сияешь от счастья.
– Ну а потом, через пару лет, мы заведем детей и будем их воспитывать так, как сами того пожелаем. Мне не хочется никого слушать в этом деле, ведь это будут наши дети, и мы дадим им то, что сами имеем.
– Научим их беззастенчиво пить?
– Ну, точно не сразу. Но мне не хотелось бы, чтобы мои дети что-то скрывали от меня. Если им захочется выпить, покурить или заняться сексом, то пусть это будет в их собственном доме, а не где-то там, на чердаках или в подвалах. Я с удовольствием оставлю им ключи и уйду из дома настолько, сколько им будет нужно.
– Хорошо, договорились, а я, пожалуй, останусь и прослежу за всем этим беспорядком.
–Ну, нет! Так не пойдет! Ты ломаешь всю мою теорию воспитания детей.
– Малыш, ну я не хочу, чтобы мои дети в двенадцать лет пили, курили и занимались сексом.
– Я не говорила про двенадцать лет, но, согласись, это их жизнь и они вправе распоряжаться ей так, как они посчитают нужным.
– Да, но наша задача – показать им, как они считают нужным. И как правильно.
– Ты типичный строгий отец.
– А ты нетипичная безнравственная мать.
Я рассмеялась и он тоже. Было забавно рассуждать о воспитании наших детей. Как будто мы были уже готовы стать родителями. Но мы были к этому совершенно не готовы, мы были еще слишком эгоистичны и распущены. Дети не должны воспитывать детей, это неправильно. Нам предстояло еще самим повзрослеть.
Летние дни бежали с быстротой молнии, я не успевала отрывать настенный календарь, и мои даты всегда отставали от действительности на три-четыре дня. Летом ведь всегда так: стараешься продлить эти теплые прекрасные дни, а они как назло все ускоряют свой шаг. Наша дата свадьбы приближалась, а волнение ко мне так и не приходило. Я чувствовала, что поступаю правильно, и в моей душе не было ни грамма сомнений на этот счет. Он – мой мужчина и всегда им будет. Мне не верилось, что недавно я думала по-другому. Во мне жил бес, которого я изгнала. И я очень надеялась, что этот бес больше никогда не вернется ко мне.
Мила совсем перестала к нам заезжать и, по сведениям Андрея, они с отцом улетели в Америку. Это были хорошие новости. Ее присутствие никогда меня не радовало.
Матильда встретила мужчину. Как она говорила, «мужчину своей мечты», поэтому мы стали часто отпускать ее намного раньше, и я сама готовила ужин. Нам было приятно видеть ее счастливой, наши отношения с ней давно перешли грань рабочих, несмотря на существенную разницу в возрасте. Я очень полюбила Матильду, она стала мне лучшей подругой, и все мои тайны я доверяла лишь ей. Я думаю, она тоже любила меня. Все самые вкусные пирожные города оказывались на моем столе, когда я спускалась к завтраку. Она приносила самые красивые цветы каждое утро и всегда рассказывала мне подробности своих отношений с мужчинами.
С друзьями Андрея, по истечению времени, я нашла общий язык, и теперь они нередко бывали у нас в гостях по вечерам за бутылкой вина. Они стали относиться ко мне, как к хозяйке этого дома и сердца мужчины, что со мной. Они не стеснялись звонить мне и спрашивать, где Андрей, а затем мило болтать со мной по телефону еще минут пять. Их подружки тоже относились ко мне довольно дружелюбно, и мы часто обсуждали новинки, прочитанные книги или текущие тусовки в Москве. Они всегда помогали мне расставлять закуски во время наших дружеских посиделок и в это время рассказывать все последние сплетни о наших общих знакомых. Обычно я молчала и слушала, иногда поддакивала и хохотала, мне было весело с ними, и моя жизнь не казалось мне отчужденной и закрытой, как раньше.
Мои родители в начале лета, как и всегда, перебрались жить на дачу, и мы каждый вечер созванивались с мамой, обсуждая, как растут огурцы и сколько еще предстоит сварить килограммов варенья.
Наконец-то моя жизнь полностью наладилась. Она стало размеренной и тихой, неомраченной непониманием и чужой завистью, все стало так, как и должно было быть.
***
Я стояла напротив батюшки, и у меня дрожали колени. На мне было белое платье и белые кеды. Голова покрыта прозрачной фатой, прикрепленной к собранным в низкий хвост волосам. Летнее платье, совсем не свадебное. В руках букет неизвестных цветов, которые мы нарвали на клумбе у здания МГУ. На нем зеленые шорты, красные кеды и белоснежная футболка. Нас никто не научил, как нужно правильно одеваться на венчание, а если бы даже научил, то мы наверняка бы их не послушали. К большому сожалению, мы никогда не чтили принятые в обществе традиции и всегда шли наперекор им. Только в душе была священная вера и любовь к Богу, а остальное было не важно. В детстве нас крестили, не спрашивая согласия, но мы приняли эту веру, приняли не просто потому, что она была, и нам было все равно, а по-настоящему, в душе были согласны с ней и веровали. И каждую ночь, засыпая, просили у Бога прощения за все, совершенные по глупости, грехи. Я верила, что грехи никогда не были преднамеренными, даже являясь таковыми, они были лишь оттого, что не было в нас той просвещенности и знаний. Все грехи совершаются только по глупости, ведь мы все непроходимо глупы перед Богом и верим в пустые идеалы, стремясь к таким же пустым вершинам. Но понимание этого еще не дает право и основания считать себя безгрешным и праведным. Только поступки и мысли определяют нашу верную сущность. Такими мы были, слишком молодыми и амбициозными, любившими беспечную жизнь и приключения, зацикленными на земных благах и собственном внешнем виде. Единственное, что оставалось нам, – это молить каждый день о прощении наших истерзанных душ. Я знала, что по ночам он тоже молился. Это было удивительно и немного странно, но сказывалось влияние его верующей няни. В конце концов, мы пришли в эту церковь не потому, что не смогли бы пожениться на гражданских правах, ведь мне скоро должно было исполниться восемнадцать, а потому что нам казалось, что именно так будет правильно.
Старый храм с маленькой часовней недалеко от Москвы… Он нравился нам, поэтому сложностей в выборе не возникло. Мы прошли все необходимые процедуры перед венчанием, и батюшка сказал, что с удовольствием соединит нас узами брака, потому что чувствует между нами сильную связь. Мы приехали в назначенный день и назначенный час в гордом одиночестве, попросив заранее, чтобы кроме нас троих в церкви больше никого не было. Нам не хотелось стандартной процедуры, только уединенности и благословения на наш союз. Венчание длилось недолго. Андрей сжимал мою руку немного сильнее, чем обычно. Мне казалось, он испытывал страх перед будущим, хотя и очень старательно это скрывал. А возможно, он просто таким образом высказывал свое нетерпение. Когда я подняла глаза, то столкнулась с ним взглядом. Все это время, пока батюшка говорил нам, что мы должны быть терпимы друг другу, уважать друг друга и поддерживать, он смотрел на меня.
Затем батюшка спросил у Андрея:
– Листов Андрей Владимирович, вы согласны…
– Да!!
– Но я не договорил!!
– Все равно да!
– Ну, хорошо! Теперь она ваша…
Из церкви Андрей вынес меня на руках. Он был так счастлив, что улыбка не сходила с его лица. Он целовал меня, не переставая, и все время твердил, что это его самый счастливый день. Мне нравилась его счастливая возбужденность, ведь я сама испытывала такие же чувства. Мы были так опьяняюще счастливы, что вполне могли обойтись и без бутылки шампанского. Позже я поняла, почему жениться нужно сразу, а не спустя пять-десять лет. Только тогда ты действительно счастлив, еще влюбленный и море по колено. Глаза горят пламенем и никому не нужно кричать «Горько», ведь вы даже не переставали целоваться все это время. Свадьба через пять лет напоминает скорее выход супружеской пары в свет. Вряд ли это что-то примечательное и уж точно не самый лучший день в их жизни, ведь самый лучший уже, пожалуй, был. Тогда, когда они были еще влюблены. Она его все время одергивает и зациклена больше на своем внешнем виде, нежели на вообще происходящем событии. Ей хочется, чтобы все было идеально и на салфетках в ресторане ни единого пятнышка. Когда же ты влюблен, салфетки вообще не имеют значения, и ты довольно легко соглашаешься пускать в небо голубей и слушать поздравительные речи окружающих. Точнее, ты их не слушаешь. Ты счастлив. Волна любви захлестывает с головою, и это поистине самый счастливый день в жизни. Ты смотришь вперед только с оптимизмом. И дело не в возрасте жениха и невесты, дело в возрасте их отношений.
Матвей, водитель Андрея, встретил нас у церкви. Мы упали на заднее сидение автомобиля, не прекращая целоваться ни на минуту, но Матвей и так прекрасно знал, куда нас нужно отвезти, поэтому не задавал лишних вопросов. Мы были в аэропорту спустя сорок минут. Быстрая регистрация и посадка на рейс до Ниццы. Мы как всегда улетели без вещей. Садясь в самолет в моем якобы свадебном платье, я была в недоумении и восторге, ведь до самого последнего момента не знала, что мы куда-то летим. Андрей придумал все сам, как и обычно. Ему хотелось отметить венчание на Лазурном берегу. В самолете мы летели одни, поэтому никто не мешал нам праздновать свадьбу прямо в полете. Спустившись по трапу, спустя четыре часа мы ощутили приятное дуновение теплого воздуха и безудержный восторг от того, что были женаты. У аэропорта уже стоял автомобиль, поджидающий нас. Мы отправились в отель, забронированный Андреем заранее. Конечно же, наши окна оказались с видом на море. Теплый и влажный аромат соленой воды наполнял все комнаты нашего номера. Мы заказали бутылку шампанского внизу, чтобы отметить наш праздник.
– Я так счастлива! Я даже не верю! – я закрыла лицо руками, будто пытаясь очнуться от прекрасного сна.
– Конечно, счастлива, ты ведь первый раз в Ницце! – Андрей усмехнулся и сел на край огромной кровати.
– Но я ведь не об этом, ты понимаешь! Хотя… да, здесь волшебно! Почему ты выбрал именно это место?
– Ну, ты знаешь, острова – это так банально. Я люблю Европу, – Андрей лег на кровать, расставив в стороны руки.
– Ой, ну ты знаешь, я тоже люблю Европу. Есть в ней что-то особенное, – с видом знатока заметила я.
– Да? А я-то думал ты здесь впервые! – Андрей притянул меня к себе.
– Ну да, впервые! Ну и что? Я фильмы смотрела про Европу.
– Весомый аргумент.
Мы снова принялись целоваться. В дверь постучали. Это портье принес нашу бутылку шампанского в ведерке со льдом и двумя бокалами. Когда он ушел, Андрей разлил шампанское по бокалам и протянул один из них мне.
– Давай за то, что теперь ты точно всегда будешь моей! – произнес он.
– Можно подумать, что до этого было не точно! – рассмеялась я.
– До этого был шанс умереть раньше, и тогда ты бы вышла замуж за другого. А теперь не страшно, все равно в итоге ты вернешься ко мне! – он заулыбался.
– Серьезно? Этот тост больше похож на мой, чем на твой. В нашей семье я отвечаю за грустные мысли!
– Это не грустные мысли, это реализм. Хотя я, конечно, еще долго не собираюсь умирать!
– Боже! У нас свадьба, а ты все продолжаешь эту тему про смерть. Что с тобой такое?
– Насть, ничего. Я такой же, как и всегда. Просто, бывает, я тоже об этом думаю.
– Да? Даже не верится! Открываются твои новые грани. Это интересно!
– Ты такая смешная! Давай уже выпьем за мою прекрасную молодую жену, еще совсем маленькую и глупую, уверенную, что люди думают либо только о хорошем, либо только о плохом, но которую я все равно очень люблю! За тебя!
Послышался звон бокалов, и мы выпили. Шампанское быстро развеселило меня, и мне захотелось пойти к морю. К тому времени на улице уже стемнело, и все ушли с пляжа, поэтому никого не смущало, что я плавала без купальника.
Мы провели на Лазурном берегу семь дней. Семь прекрасных, наполненных новой любви, дней. Это был поистине медовый месяц, все дни которого были чудесны по-своему. Мне нравилось путешествовать с Андреем, потому что он везде хорошо ориентировался и знал все самые лучшие места в городе. Мы не теряли зря ни минуты нашего отпуска, узнавая новые детали этой праздной жизни Средиземного моря. Я купила нам домой антикварную вазу, как подарок самим себе на свадьбу. В то время у меня проснулась любовь к старым вещам. Андрея это веселило. Не то, чтобы он тоже этим увлекся, скорее, он считал это милой забавой, и ему нравилось ходить со мной на блошиные рынки. Он рассматривал там старинные книги и очень любил примерять странные вещи в духе ковбойских шляп или жилеток.
Ницца. Маленький уютный город с широкой набережной, где по вечерам гуляют счастливые люди с маленькими собачками. Это была моя первая в жизни поездка в Европу. В первый день нашего путешествия, когда мы только сошли с трапа на землю, до самого вечера мне было жутко не по себе от языка, который я совершенно не понимала, от нового для меня запаха города, от внешности местных жителей, хоть они и были похожи на нас, но все равно другими. Мне было не по себе от нашего шикарного, но совершенно не русского номера, от этих домов, что окружали гостиницу, от погоды, которая была совершенно не свойственна нашей стране. Все было такое непривычное и другое, и от этого мне ужасно хотелось вернуться назад. Но на следующий день наваждение прошло. Мы гуляли с Андреем по узким улочкам города, обедали прямо на улице, сидя за маленьким круглым столиком, заходили в магазины, где нам приветливо улыбались хозяева, и я влюбилась в этот город. В эту жизнь, в уклад их быта. Меня было легко переманить на свою сторону, ведь я еще толком нигде не была, но видя, как горят глаза Андрея, я не сомневалась в правильности своего поступка. И тогда, неожиданно, мне впервые захотелось увидеть весь мир и, наконец, понять для себя, где я все-таки хочу быть. Это желание, зародившееся столь стремительно, должно было оставить меня вскоре после возвращения в Москву, но так не случилось. Вся моя последующая жизнь до настоящего времени и скорее всего в будущем, направлена на воплощение моего желания. Поездки – практически единственное, на что мне никогда не жаль тратить свои деньги, отдавая суммы куда большие, чем стоимость платья, над которым я могу думать часами, прежде чем все-таки купить его. Да, я всегда любила красивые вещи, но они не доставляли мне столь продолжительного удовольствия, в отличие от путешествий, которые сохранились в моей памяти на всю жизнь. Я возвращаюсь к ним, переживая все новые и новые эмоции. В путешествиях я люблю делать фотографии бытовых мелочей, еды, интерьеров квартир местных жителей, детали их обычной жизни, их книги и подъезды, это все помогает мне проникнуться их повседневностью и хоть что-то взять для себя. Во время нашего путешествия с Андреем я была еще слишком неподготовленной в этом плане и не успела сделать те фотографии, которые могли бы привлечь меня в настоящее время. Но я до сих пор очень отчетливо помню, в какой восторг привела меня Ницца и ее обитатели. Я изучала прически и маникюр, следила за походкой и всегда отчетливо запоминала форму и размер сумки той или иной француженки. Их стиль поразил меня в самое сердце, ведь он так сильно отличался от того, что я видела на улицах Москвы. Расслабленность, элегантность и полная непринужденность. Они виртуозно сочетали слегка старомодные платья с незыблемой классикой и новинками сезона. Это, на первый взгляд, безумное сочетание не выглядело экстравагантным или безвкусным, скорее наоборот, оно добавляло им столько индивидуальности и шика, что мне хотелось следовать за ними по пятам.