Read the book: «Рецепт мечты»
Глава 1
Софи медленно подняла глаза от экрана компьютера, автоматически поправив выбившуюся прядь светлых волос из строгого рабочего пучка. Ее пальцы, привыкшие к бесконечному стуку по клавиатуре, потянулись к вискам, пытаясь размять ноющую головную боль – верную спутницу последних трех лет в "Harrington & Co". Глаза горели от восьмичасового напряжения перед монитором, и она потянулась за глазными каплями, которые всегда держала в верхнем ящике стола, рядом с пачкой обезболивающего и мятными леденцами от стресса.
За окном нью-йоркские небоскребы постепенно загорались вечерними огнями, окрашивая стеклянные стены офиса в теплые золотистые оттенки. Воздух в помещении был спертым, пропитанным горьковатым ароматом кофе из автомата и едва уловимым запахом усталости – смесью парфюма коллег, бумаги и пыли от принтеров. Наконец-то пятница, – подумала она, чувствуя, как напряжение последней недели медленно отпускает. Коллеги один за другим покидали свои кабинеты, торопясь домой или в бары на Манхэттене, но Софи задержалась – как всегда.
Она украдкой взглянула на часы – 19:17. Достаточно.
С облегчением закрыв файл, она потянулась, чувствуя, как ноет спина после долгого сидения в неудобном офисном кресле. Я сделала сегодня очень много,– мысленно похвалила себя Софи, – закончила квартальный отчет, хотя сдавать его надо было только через неделю.Это было ее привычкой – делать все заранее, чтобы потом не нервничать.
Вставая, она поправила облегающую юбку-карандаш серого оттенка – фирменный дресс-код – которая неудобно задралась, обнажая колени. Ее черные лаковые каблуки тихо постукивали по мраморному полу пустого коридора, эхо шагов отражалось от стеклянных стен, создавая ощущение, будто она идет по безлюдному лабиринту. Лифт, как назло, ехал медленно, и Софи ловила себя на мысли, что уже считает секунды, когда сможет наконец вырваться из этого места.
Да, платили хорошо. Очень хорошо.Но она ненавидела эту работу. Родители всегда говорили, что с такой профессией она никогда не останется без денег, что это самое главное. Но никто не предупредил ее, что в 32 года она будет тратить свою жизнь на бесконечные отчеты, офисный кофе и встречи, где ее мнение никто не спрашивал.
"У тебя отличная карьера и зарплата, а что может быть важнее?"– прокручивала она в голове слова матери, которые та повторяла каждый раз, когда Софи пыталась заикнуться о своих мечтах.
Но как только двери лифта открылись в вестибюле, ее плечи расслабились. Еще один день завершен, и теперь можно заняться тем, что действительно делало ее счастливой.
На улице теплый осенний воздух обнял ее, смывая офисную усталость. Софи глубоко вдохнула, чувствуя, как городские запахи – аромат уличной нью-йоркской еды из лотков с хот-догами и кебабами, сладковатый дымок от гриля соседнего ресторанчика, едва уловимый запах осенних листьев, принесенный ветром из Центрального парка – наполняют ее легкие. Она достала телефон и быстро набрала сообщение Глену:
"Ты сегодня будешь к ужину? Я заеду в магазин, хочу приготовить что-то новое для блога."
Они были вместе уже пять лет. Глен – успешный корпоративный юрист, старше ее на три года, высокий, с идеальной осанкой и всегда безупречно одетый. Его зеленые глаза могли быть теплыми, когда он улыбался, но чаще всего в них читалась усталость или рассеянность. Они познакомились на вечеринке у общих друзей, и тогда он казался ей таким… настоящим.
Но за эти годы что-то изменилось. Или, может, просто стало заметнее.
Глен тратил все свое время на карьеру. Каждый день – ранние подъемы, поздние возвращения, бесконечные звонки даже в выходные. Она пыталась понять его – ведь он строил их будущее, как он часто говорил.
"Мы сможем позволить себе все, что захотим", – обещал он, когда она жаловалась на его отсутствие. И она верила ему, каждый раз убеждая себя, что это просто жизнь, что все в их возрасте живут именно так.
Но иногда, лежа в постели одной, она ловила себя на мысли, что не помнит, когда в последний раз они вместе смеялись над глупостями или просто гуляли, держась за руки или когда он последний раз интересовался что творится у нее в душе.
Софи не успела погрузиться в мысли, как телефон завибрировал в руке – уведомление из Instagram. Новый комментарий под ее последним видео.
Она вела свой кулинарный блог уже почти два года, где делилась не только кондитерскими шедеврами, но и своими кулинарными экспериментами. Хотя кондитерское дело оставалось ее истинной страстью, Софи обожала готовить в принципе – будь то ароматные итальянские пасты, нежные французские соусы или пряные азиатские блюда. Она постоянно экспериментировала со вкусами: добавляла лаванду в шоколадные муссы, сочетала розмарин с лимоном в бисквитах, пробовала неожиданные комбинации вроде копченой паприки в карамели.
Но именно кондитерское искусство завораживало ее с детства. Она отчетливо помнила тот день, когда впервые встала за плиту – ей было всего семь лет, и она, стоя на табуретке, под бдительным присмотром бабушки, пыталась испечь свои первые песочные печенья. Тесто получилось слишком крутым, печенье подгорело по краям, но восторг от волшебного превращения простых ингредиентов во что-то вкусное и ароматное затмил все неудачи.
С тех пор кухня стала ее творческой лабораторией. Она вырезала рецепты из всех попадавшихся журналов – от простых супов до сложных многослойных тортов, – аккуратно наклеивая их в специальные альбомы. В ее коллекции были отдельные тетради для выпечки, десертов, основных блюд и даже экзотических рецептов. Каждое Рождество она умоляла родителей подарить ей новые кулинарные книги – от классических учебников по выпечке до сборников рецептов со всего мира и мечтала когда-то выпустить свою книгу авторских рецептов.
Она могла часами изучать тонкости приготовления идеального безе или правильного теста для круассанов. В пятнадцать лет, найдя объявление о курсах кондитеров, она разработала целую презентацию для родителей, доказывая, что кондитерское искусство – это серьезная профессия. Но…
"Это несерьезно, Софи", – качал головой отец, не отрываясь от финансовых отчетов. "Готовить может каждый, – говорила мать, – а ты должна получить нормальную профессию. Вот когда выйдешь замуж, тогда и будешь баловать мужа своими кулинарными экспериментами".
Блог стал ее отдушиной. Сначала она просто выкладывала фотографии своих кулинарных экспериментов – от изысканных десертов до простых, но идеально приготовленных домашних блюд. Она очень стеснялась показывать лицо – в кадре были только руки, аккуратно украшающие тарелки или замешивающие тесто. Но со временем она стала стараться перебарывать себя: первый раз, когда решилась показать себя, голос в сторис дрожал, а ладони стали влажными от волнения. Однако с каждым новым видео страх отступал, пока однажды она не осознала, что это вошло в привычку – и она наконец переборола свою тревогу.
Постепенно появились первые подписчики, первые комментарии. И Софи поняла, что это ее спасение – возможность делиться своей страстью с другими.
Она тут же открыла приложение, и ее сердце учащенно забилось.
"Приготовила по вашему рецепту, вообще не умею готовить, но это оказалось так просто! Ваше печенье с лавандовым кремом – это просто волшебство! Никогда не думала, что домашняя выпечка может быть такой воздушной. Жду каждого вашего видео с нетерпением!"
Софи не смогла сдержать улыбки. Ее пальцы сами потянулись к экрану, чтобы ответить: "Спасибо за такие теплые слова! Рада, что рецепт вам понравился. Лавандовый крем – это действительно волшебство, правда? На следующей неделе покажу, как сделать его вариацию с медом и фисташками – идеально для осеннего чаепития!"
Всего 1200 подписчиков – капля в море по сравнению с популярными блогерами, но каждый такой комментарий заставлял ее сердце биться чаще. Это были не просто цифры. Это была Линда из Огайо, которая впервые испекла торт для внучки; это был Джейсон из Сиэтла, пробующий справиться с депрессией через кулинарию; это была пожилая миссис Гарсия из Майами, писавшая, что рецепты Софи напоминают ей о родной Португалии.
Они пробовали ее рецепты – и изысканные десерты, и простые повседневные блюда, – писали ей о своих успехах, благодарили, делились фотографиями. Для них она была не Софи из "Harrington & Co", а Софи – девушкой, превращающей обычные ингредиенты в маленькие кулинарные чудеса.
Именно эти моменты, эти отзывы значили для нее больше, чем все квартальные отчеты, которые она писала за эти годы. Больше, чем похвалы начальника. Больше, чем цифры на банковском счете. Здесь, на кухне, снимая видео для своего блога, она чувствовала себя по-настоящему живой.
Она задержалась на тротуаре, перечитывая комментарий снова и снова, пока прохожие обтекали ее со всех сторон. В этот момент она точно знала – сегодня будет особенное блюдо. Что-то, что заставит ее подписчиков улыбнуться так же, как улыбалась сейчас она.
Софи снимала пару раз в неделю, эти моменты были островками настоящей жизни в море рутины. Она не была профессиональным поваром или видеоблогером – ее движения перед камерой иногда были неуверенными, голос дрожал от волнения, а блюда не всегда получались идеальными с первого раза. Но в этом и была ее прелесть. Она никогда не удаляла неудавшиеся кадры, оставляя в видео моменты, когда тесто прилипало к рукам или соус сворачивался. "В готовке так бывает!" – смеялась она, и подписчики обожали эту искренность.
После работы она свернула в "Bella Cucina" – тот самый итальянский магазинчик в двух кварталах от офиса, где пахло сушеными травами, пармезаном и ностальгией. Маленькое заведение с выцветшей красно-зеленой вывеской и витриной, заставленной банками с оливками и артишоками, стало ее вторым домом. Здесь продавались те самые продукты, которые нельзя было найти в обычном супермаркете: бутылки оливкового масла с осадком на дне, упакованные в грубую бумагу сыры с плесенью, пачки риса с итальянскими этикетками, которые Софи не могла прочитать, но обожала разглядывать.
"Добрый вечер, мисс Эванс! – голос мистера Сильвио, владельца магазина, прозвучал как музыка. Сегодня привезли арборио из Пьемонта! Его морщинистое лицо расплылось в улыбке, когда он достал из-под прилавка мешок с рисом, перевязанный бечевкой.
"О, отличная идея, спасибо, мистер Сильвио! – Софи потрогала зерна, которые были прохладными и гладкими под пальцами. – Ризотто… это то, что нужно после такого дня". Она уже представляла, как маслянистые зерна впитают бульон, как пармезан растянется в тягучие нити.
"Вы знаете, – старик наклонился к ней ближе, – моя мама всегда добавляла в ризотто чуть опаленного розмарина. – Он сделал театральную паузу, доставая из ведерка веточку с игольчатыми листьями. – Она держала его над огнем всего секунду, пока хвоя не начинала потрескивать, и тогда… Белиссимо! – он поцеловал кончики пальцев. – Аромат – как в Тоскане в мае!"
Софи тщательно выбирала продукты, как художник палитру: взяла немного риса , ровно столько, чтобы хватило на две порции, крошечный флакон трюфельного масла за 65 долларов ее ежемесячная слабость, от которой она не могла отказаться, густые сливки от местной фермы в стеклянной бутылке с желтой этикеткой, веточку свежего розмарина по совету мистера Сильвио, а он выбрал самую ароматную, потер ее между пальцами, и воздух наполнился хвойно-цитрусовым запахом. У прилавка с сырами она задержалась дольше всего – в конце концов выбрала клин пармезана возрастом 36 месяцев, с кристаллами соли на срезе и ореховым послевкусием. На кассе, уже расплачиваясь, она вдруг потянулась за бутылкой пино-гриджио.
"Какое ризотто без белого вина?"
Такси медленно пробиралось по вечернему Манхэттену к их лофту в Верхнем Ист-Сайде. Софи прильнула к окну, наблюдая, как огни города отражаются в витринах Gucci и Tiffany, как тени прохожих удлиняются на тротуарах. Ее пальцы нервно перебирали пакеты с продуктами, шурша крафтовой бумагой – Глен снова не ответил на ее сообщения. Она проверила телефон в пятый раз за поездку – может, пропустила уведомление? Но экран оставался черным и безмолвным.
Ключ с трудом повернулся в сложном замке их пентхауса – батарейки в системе безопасности снова садились, хотя она напоминала Глену об этом уже неделю. "Глен?" – ее голос эхом разнесся по просторной гостиной с панорамными окнами во всю стену, откуда открывался вид на вечерний город. В ответ – только тиканье дизайнерских часов, которые он купил на их третью годовщину вместо обещанного путешествия по Тоскане.
Интерьер в черно-белых тонах, выдержанный в духе минимализма, казался стерильным – ни одной лишней детали, ничего, что могло бы нарушить геометрическую строгость линий. Глен обожал эту практичность, называя ее "эстетикой эффективности". Софи сняла свои черные лаковые туфли на шпильке, которые впивались в ноги уже с обеда и потерла покрасневшие пальцы. На часах было 20:30 – Глена еще не было. Она вздохнула, поставила бумажные пакеты на полку в коридоре.
Кухня была ее святилищем, единственным местом в этом холодном лофте, где Софи чувствовала себя по-настоящему дома. Она медленно налила бокал вина, наблюдая, как золотистая жидкость переливается в хрустале, оставляя на стекле "винные слезы" и голос Эдит Пиаф заполнил пространство, звуча особенно пронзительно в вечерней тишине. "La vie en rose" – как же точно эти слова описывали то, что она чувствовала, стоя у плиты.
Она расставляла ингредиенты с особой тщательностью, как художник готовит палитру. Штатив с камерой занял привычное место у кухонного острова, отражаясь в блестящих фасадах шкафов.
"Привет, мои дорогие!" – ее голос зазвучал мягко и тепло, совсем не так, как утром на совещании. В кадре были видны только ее руки – изящные, с аккуратным маникюром, но с едва заметными шрамами от кухонных ожогов. "Сегодня мы создадим маленькое кулинарное волшебство…" – она провела пальцем по краю ножа, проверяя остроту, – "кремовое ризотто с трюфельным маслом и хрустящим розмарином. Это блюдо кажется сложным, но секрет…"
Дверь резко открылась, прервав ее на полуслове. Глен вошел, даже не взглянув на камеру, продолжая разговор по телефону. "…Да, я понимаю, но мы должны подать апелляцию до четверга…" – его голос заглушал музыку. Софи замерла на секунду, затем повернулась к камере с натянутой улыбкой. "А теперь… поджигаем розмарин и кладем небольшую веточку при подаче", – продолжила она, стараясь, чтобы голос не дрогнул. Пламя на секунду осветило ее лицо, подчеркнув усталость под глазами.
Она допила бокал вина, чувствуя, как алкоголь мягко разливается теплом по телу. "Глен, ужин готов", – позвала она, стараясь звучать радостно. Он медленно вошел в кухню, все еще уткнувшись в телефон, в другой руке – бокал с виски, в котором оставалось лишь несколько золотистых капель.
Софи торжественно поставила блюдо на стол, сияя улыбкой, которая не достигала глаз. "Надеюсь, тебе понравится". Она села первой, отломила кусочек хрустящего хлеба и попробовала ризотто. "Мистер Сильвио не обманул", – прошептала она, закатывая глаза от удовольствия. Теплый, сливочный вкус, оттененный дымком розмарина и землистыми нотками трюфеля – это было действительно божественно. Ее стройная фигура всегда удивляла тех, кто видел, сколько она может съесть. "Дорогой, как тебе?" – спросила она, наблюдая, как Глен наконец отрывается от телефона.
"Очень вкусно", – пробормотал он, даже не глядя на блюдо, его глаза прилипли к экрану телефона. Софи сделала медленный глоток вина, ощущая, как кислинка щиплет язык, оставляя после себя горьковатое послевкусие. Ее пальцы нервно сжали ножку бокала, когда она собралась с духом и начала: "Представляешь, у меня сегодня появился трогательный комментарий…" Ее голос звучал чуть громче обычного, с легкой дрожью надежды – может быть, на этот раз он действительно услышит?
"Замечательно", – бросил он механически, даже не подняв головы, его пальцы продолжали быстро стучать по экрану, будто отбивая какой-то невидимый ритм деловых переговоров. Софи опустила глаза, ощущая, как в груди что-то болезненно сжимается. Она внезапно потеряла аппетит – каждый кусочек во рту превратился в безвкусную массу.
Она почувствовала, как ее игнорируют – снова, в сотый, в тысячный раз. Словно она была всего лишь частью этого идеального интерьера – красивой, но безмолвной деталью, как эти черно-белые картины на стенах. Частью той "правильной" жизни, о которой так настойчиво твердила мама: "Ты должна быть счастлива, у тебя же все есть – успешный молодой человек, прекрасная квартира, стабильная работа".
Вино вдруг показалось ей слишком кислым, разъедающим горло. Ризотто, еще минуту назад казавшееся божественным, теперь потеряло весь свой вкус, превратившись в липкую массу на тарелке. Она отодвинула блюдо, стараясь сделать это незаметно, и спросила обычным, будничным тоном, который годами оттачивала для таких моментов: "Как дела на работе?"
И тогда Глен вдруг оживился. Его поза изменилась, плечи расправились, пальцы наконец оторвались от экрана. "Представляешь, мы выиграли дело Морриса!" – его глаза впервые за вечер встретились с ее взглядом, но Софи знала – он по-прежнему не видел ее, а лишь отражал собственное торжество. "Этот идиот избежит тюрьмы, а фирма получит три миллиона. Думаю, наконец сможем съездить на Бора-Бора."
Она улыбнулась – эта улыбка далась ей дорогой ценой, потребовав всех актерских навыков, накопленных за годы таких ужинов. "Тогда за тебя, за твою победу", – произнесла она, поднимая бокал. Хрусталь звонко стукнулся о его стакан с виски, и этот звук прозвучал в тишине кухни как похоронный звон по еще одной надежде быть услышанной. Глен осушил бокал одним глотком, даже не заметив, как ее рука дрогнула, когда она подносила бокал к губам.
В этот момент Софи осознала страшную правду – он был счастлив не потому, что они наконец поедут вместе отдыхать, а потому что выиграл очередное дело. И ее сердце разрывалось между обидой и стыдом за эту обиду – ведь он действительно обеспечивал их, делал все "как надо". Но почему же тогда в груди было так пусто? Почему слезы подступали к глазам, когда она смотрела на его сияющее лицо?
Она сделала еще один глоток вина, теперь уже не замечая его вкуса, и почувствовала, как алкогольное тепло растекается по телу, не в силах согреть ледяное одиночество в душе.
Ужин закончился в тишине, прерываемой только звуком его голосовых сообщений. "Дорогая, налей мне виски", – он молча протянул пустой бокал. Она кивнула, убрала тарелки и приступила к мытью посуды, наблюдая, как он допивает второй бокал почти залпом.
"Слушай, может, купим тебе новые серьги от Tiffany?" – он подошел сзади, его дыхание пахло алкоголем. "Я хорошо заработал". Его руки скользнули по ее бедрам, задирая юбку, губы прижались к шее. Она почувствовала резкий запах виски, смешанный с его парфюмом. "Я так хочу тебя", – прошептал он, но его слова звучали пусто.
"Не сейчас", – Софи резко вывернулась, поправляя юбку. "У меня болит голова. Я слишком устала сегодня. Мне нужно лечь спать."
Под струями горячего душа она наконец разрешила себе тихо плакать. Вода текла по ее лицу, смешиваясь с солеными слезами, смывая стойкую тушь, которая оставляла черные дорожки на щеках, словно следы дождя на оконном стекле. Капли воды стекали по ее телу, унося с собой частичку сегодняшней боли, но оставляя тяжесть в груди. Она прижала ладони к лицу, чувствуя, как дрожат ее плечи от беззвучных рыданий – тех самых, что копились весь вечер, сдерживаемые идеальной улыбкой.
Софи чувствовала, словно жила не своей жизнью. Каждое утро она надевала маску успешной женщины – строгий костюм, безупречный макияж, деловой тон. Но за этим фасадом скрывалась душа, задыхающаяся от рутины и одиночества. Работа, которая не приносила радости, а лишь высасывала последние силы. Отношения, в которых ее никто не слышал, где каждое ее слово терялось в гулком пространстве их роскошного лофта. Глен существовал в своем мире – мире сделок и побед, где не было места ее кулинарным экспериментам, ее мечтам, ее слезам.
Она словно кричала в огромном пустом зале, но ее голос растворялся в идеально спроектированной акустике их жизни. "Может, это депрессия?" – спрашивала она себя, проводя пальцами по мокрым прядям волос, которые падали на плечи, как золотистый водопад. "Или просто усталость? Тебе нужно просто выспаться, Софи". Она повторяла это как мантру, зная, что утро не принесет ответов, лишь новую порцию "надо" и "должна".
Когда она вышла из душа, завернувшись в пушистый белый халат, Глен уже храпел, повернувшись к ней спиной. Его телефон лежал на подушке, все еще светясь уведомлениями – деловые письма, сообщения коллег, новости биржи. Софи осторожно взяла его, ощущая холод стекла под пальцами, и отнесла на зарядку, как делала это сотни раз – автоматически, без раздумий, как будто это была часть ее вечернего ритуала.
Она прошла на кухню, долила остатки вина в бокал. Устроившись на диване с ноутбуком, она начала монтировать видео. Ее пальцы скользили по тачпаду, вырезая неудачные моменты, добавляя музыку. Она смотрела на то, как простые ингредиенты на экране превращались во что-то прекрасное. В уголках ее губ дрогнула улыбка – первая искренняя улыбка за весь вечер.
Опубликовав видео, она потянулась и направилась в спальню. Перед ней была их комната – большая, красивая, выдержанная в стиле минимализма. Шелковое белье нежно переливалось в свете ночника, словно вода в лунном свете. Софи сняла с себя кольца и серьги – подарки от Глена, дорогие, холодные, красивые, но чужие, как и многое в этой жизни. Она аккуратно положила их в бархатную шкатулку.
Закрыв глаза, она шепнула себе: "Завтра все будет лучше. Я себе обещаю". Но даже произнося эти слова, она знала – завтра будет таким же, как сегодня. Та же работа. Тот же Глен. Та же жизнь.
