Read the book: «Обрастая листьями», page 6

5.

Первое, что ко мне вернулось – слух. И первое, что я услышал – некий раздражающий писк.

Писк комара?

Нет на писк комара это не было похоже. Писк комара не такой отрывистый и не повторяется через правильные промежутки времени.

Я попытался пошевелиться, но не мог. Конечности по-прежнему стягивали путы лиан и ветвей, не дающие двигаться. Кора вгрызлась в кожу, и та онемела, словно покрылась панцирем. Тело ныло от боли и онемения.

Я приоткрыл глаза. Мир сузился да ослепительной полоски света, которую я видел через прорези век. Что я приготовился увидеть? Как и всегда – ничего не выражающие пустые глаза и свежесть зелени, так резко контрастирующую с бесстрастным выражением на лице? Я вдруг стал задыхаться от беспокойства. «А если?» – барабанила кровь в висках, я вспомнил о листе, который с месяц назад вырос на моей спине. Я испугался, что мог раздавить это хрупкое создание тяжестью своего тела. Я почувствовал острую необходимость соскочить с постели, чтобы проверить крохотный росток, но не мог даже поднять руки.

Писк комара ускорился.

– Очнулся, наконец. – услышал я скрипучий голос, выскользнувший из темноты. Кому он мог принадлежать?

Я распахнул глаза и пригляделся к трещине на потолке. Но я не узнал трещину. Не узнал я и лампу, которая аккуратно стекала с потолка на изящных шнурах.

Я повернул раскалывающуюся голову в сторону странного пищащего звука. Передо мной стоял некто, кого я видел впервые – человек, облаченный в белый халат. Этот незнакомец в одной руке держал какую-то бумагу с показаниями, а другой проверял пластиковые трубки капельницы, в которых отражался красный свет зигзагов.

И все-таки я ошибся, приняв его за незнакомца. Это был силуэт, принадлежащий авторитетному голосу.

– Ну что же, дружище. Ты выжил после того, как на огромной скорости на тебя налетел автомобиль. Повезло, что отделался сотрясением мозга, да парочкой сломанных костей. Видимо ты и впрямь родился под счастливой звездой.

– Где я? – спросил я, но вопрос вырвался из легких страшным сдавленным хрипом. Кажется, это был язык древесной коры.

– Не напрягайся. Еще некоторое время ты не сможешь разговаривать. – пояснил авторитетный голос. – Ну и ну. Никогда не думал, что увижу тебя на операционном столе.

Я очнулся на кушетке. Я не помнил ни что со мной произошло, ни даже кто я такой. Помнил только то, что было у меня нечто такое, что я непременно хотел спасти, сохранить. Был ли это лист на спине или незнакомка?

В голове все мешалось. Кажется мне снился какой-то странный долгий сон. Спустя несколько минут молчания, в мозг впилась первая осознанная мысль, по венам растекся яд оцепенения, перед глазами все закружилось от осознания одной лишь верной догадки – конфабуляционное расстройство сознания.

Иначе говоря, у меня было расстройство памяти, сопровождающие прогрессирующую амнезию, когда реальные события забывается, а пробелы в памяти восполняются вымыслами.

И тогда я, кажется, заплакал.

***

Спустя некоторое время я мог свободно перемещаться по палате, но по-прежнему чувствовал себя совершенно беспомощным. Я собирал свою память по кусочкам, словно пазл в котором не доставало деталей, а некоторые из них и вовсе были взяты из другого набора.

***

– Ну что, приятель, вляпался ты, конечно, в передрягу. – вздохнул человек с шевелюрой, с которой сползала желтая краска. Он сидел передо мной на стуле и вертел в руках упаковку с зубочисткой, после чего убрал ее в карман.

Кем был этот человек?

Я бы никогда не вспомнил его, если бы не замызганный горчичного цвета свитер. Я посмотрел в спокойное, чуть наглое лицо человека и на массивную солидную фигуру, которые так разнились с тем образом, который остался в моей памяти – образ неуверенного в себе человека, который не мог найти место в жизни, был выгнан женой из дома и на протяжении нескольких месяцев жил за мой счет. Сейчас я видел перед собой состоявшегося писателя, который многого добился в жизни и спокойно шел по дороге, что широко расстилалась перед ним.

Чуть поодаль у окна стояла женщина невероятной красоты. Ее белоснежные волосы растеклись по спине водопадом, руки несколько скованно переплелись на груди, а голубые и чуть холодные глаза сострадательно смотрели меня.

– Моя жена. – подмигнул он мне, проследив за направлением моего взгляда. – Я все хотел Вас представить друг другу, но ты же меня знаешь. То одно, то другое – дела, постоянные разъезды, встречи с поклонниками, эти мелкие, которые слоняются по дому и мешают работать, так что даже времени навестить старого друга не хватает.

Он наклонился и понизил голос до заговорщицкого шепота.

– Знаешь, как я скучаю по времени, когда жил у тебя! Спокойно сиди себе и сочиняй, никто не дергает, не кричит на всю квартиру: «папа, папа, ну поиграй со мной!», не таскает по театрам и бесконечным выставкам. Может, как-нибудь сбегу ото всех этих вредителей в тихую гавань. Ты же не станешь возражать против компании старого приятеля, который к тому же некогда спас тебе жизнь.

Далее я безучастно наблюдал, как воскресла над ним грозная фигура жены и треснула по затылку.

– И когда это ты, скажи на милость, в последний раз таскался по театрам и выставкам? Сидишь себе в темном логове в обнимку со своими рукописями и месяцами не вылезаешь оттуда на белый свет! Скоро совсем зарастёшь словами! – росла она и возвышалась громадной статуей возмездия. – И кто, когда выяснилось, что твоего друга спасли из лап смерти, подсуетился и притащил тебя навестить его? А? Дэйхи, я с тобой разговариваю! Совсем в свои книги закопался!

Не знаю почему, но я тогда рассмеялся.

Заливисто, во все горло. Из-за переломанных ребер легкие наполнились обжигающий болью, но я не собирался останавливаться.

Мне вдруг стало хорошо и легко на душе. Впервые с тех пор, как я очнулся на кушетке, видя впереди лишь беспросветную темноту. Помню обескураженное лицо Дэйхи, который скорее всего решил, что машина в придачу вышибла мне мозги и, что я спятил. Ах да! Он ведь никогда прежде не видел, чтобы я даже улыбнулся, и это зрелище оказалось для него слишком сильным потрясением. Вытягивающееся лицо бывшего соседа насмешило меня еще сильнее.

– Ты это чего? – спросил он меня, когда я наконец смог остановить поток смеха и смахнул слезинки с уголков глаз.

– Спасибо, тебе Дэйхи. За то, что спас тогда.

Кажется, я добил его окончательно. В то мгновение он растерялся, правда всего на несколько мгновений, после чего переварил мои слова.

– Да не за что, приятель. – сказал он, похлопав меня по плечу, и тотчас же к нему вернулась прежняя искрометность. – Ух ты! Он это признал! – закричал на всю палату Дэйхи, вскочил со стула и сгреб свою жену в охапку. Судя по ее лицу, она уже давно перестала чему-либо удивляться. – Он, наконец, признал мои заслуги! Не зря, получается, я выгреб из дома кучу листьев, которыми ты засыпал всю квартиру!

– Что?! – на мгновение мне показалось, что мир переворачивается с ног на голову и я теряю рассудок.

– Говорю, не зря я вымыл холодильник от плесени, купил тебе средство от вшей и долго выхаживал, как птенца, когда ты мешком валялся на лежанке.

– Да нет я не об этом… Впрочем ладно.

Он ведь не мог их видеть верно? Или мог?

– Ну ладно. Нам пора идти. – сказал Дэйхи, все еще нежно обнимающий жену за плечо. – Теперь мы с Элизой будем чаще к тебе наведываться, ты же не станешь возражать?

– Рада была познакомиться! – сказала напоследок красавица жена, и они с Дэйхи исчезли в дверях.

На этот раз совсем не так, как пациенты.

Я знал, что они вернутся.

Кажется, в тот момент мое лицо выражало, нечто совершенно противоположное равнодушию…

***

Я оправился достаточно, чтобы пойти на работу. Коллеги поздравляли меня с выздоровлением от затяжной болезни, и, с чувством выполненного долга, спешили разойтись по делам. Только студентка, которая любила мой локоть, вежливую улыбку и губы за время отсутствия успела позабыть об этом, и теперь смотрела на меня с подозрением, как на незнакомца.

Все вернулось на круги своя. Дни сменялись днями, но теперь я не утопал в серости будней. Я ждал выходных, и часто проводил их в кругу семьи Дэйхи.

Но по-прежнему мне казалось, что чего-то не хватает. Особенно, когда я смотрел на подставку под письменные принадлежности, или непонимающе вглядывался в пол, после исчезновения очередного пациента в дверях. По-прежнему я не мог сложить кусочки пазла воедино и хватался за воспоминания, которых, вероятнее всего, никогда не существовало.

Однажды я возвращался в свой кабинет после обеденного перерыва и сжимал в руках пустой бумажный стаканчик из-под кофе.

– Простите?

Стаканчик вылетел из моих рук, с глухим стуком приземлившись на пол. Но я этого не заметил. Да, если бы весь мир в это мгновение начал расщепляться до субатомных частиц и все вокруг исчезли, я бы и этого не заметил.

– Как Вы себя чувствуете? – спросил меня знакомый голос, к которому я тянулся столько времени, но никак не мог дотянуться. В глазах защипало. Я обернулся.

Она ждала меня на кушетке, легонько поеживаясь от сквозняка, с накинутой на одно плечо курткой. Я не мог не узнать ее. Пусть ее облик в моей голове и голос были несколько иными, я не мог не узнать свет, который исходил от луча, что играл на ее ресницах.

– Вы бледны. Все в порядке? – забеспокоилась она.

– Да, уже лучше. Много лучше. – ответил я, и как легко слетели эти слова с моих уст!

– Ну и Слава Богу! – улыбнулась она, несколько печально, и опустила взгляд. – Мне сказали, что Вы пережили тяжелейшую аварию и, что у Вас амнезия. Так что Вы, вероятно, не узнаете меня. И все же… – затрепетала она, пытаясь совладать с нахлынувшей неуверенностью. – Помните, вы помогли мне однажды.

Не нужно было видеть ее сжавшиеся плечи, чтобы понять – она не верит в то, что я ее вспомню.

Но стоило мне назвать ее по имени, как неуверенность и страх разлетелись на тысячи осколков, высвобождая лучение.

–Так. Значит. Правда. Помните. Ой. Так. Я. Это. Я. – замешкалась она и, заметив, как я прячу смех в своей ладони, рассмеялась вслед за мной. Это было прекрасное чувство – смеяться с кем-то!

– Могу я в таком случае отблагодарить вас? Я хотела вручить Вам небольшой подарок, но теперь поняла, что как-то это…

– Давайте как-нибудь выберемся из этого чертового города на природу? – перебил ее я. – Я плохо помню, что из моих спутанных мыслей бред попавшего в аварию, а что реальность…

И внезапно меня парализовала единственно возможная истина!

Не было у меня никакой амнезии.

Все эти события, какими бы странными они мне до сих пор не казались, происходили со мной на самом деле!

– Нет. Не бред. Я помню абсолютно точно – я хотел показать Вам лист, который некогда сиял для меня ярче, чем вселенная. Теперь он обернулся прекрасным деревом. – я взял ее руки в свои и сжал тонкие кисти в своих ладонях. – Именно благодаря нему состоялась наша с Вами встреча. А еще я хотел показать Вам лес, в котором провел большую часть своей жизни. Давайте как-нибудь встретимся там и вместе покричим о том, что больше не одиноки! А затем разойдемся, чтобы встретиться вновь.

Я помню, как изменились ее глаза, стоило мне сказать последние слова. Как они переливались мягким лучистым светом. То был не тот свет, к которому я мчал на всех парах, не разбирая дороги. Не тот, что некогда обжег меня и подмял под себя. Нет! Этот свет принял меня в теплые объятья.

И я помню, как она ответила.

– Да! С радостью!

И даже спустя очень много лет, когда ее голос навсегда вместе с прахом развеялся ветром, я по-прежнему отчетливо слышу этот возглас. Возглас, который ознаменовал начало жизни.

Моей и ее жизни…

Конец.