56
Элен и Вольф остались на хуторе у отца Федора. Женя не решилась забирать их оттуда до возвращения Ирил. Саму Женю доставил домой слегка очумевший от поездок Прохор. Не найдя ее в городе у Горюновых, Прохор прямиком отправился на хутор и пообещал барышне взять расчет, если она не угомонится и не даст покой ему самому и барским лошадям.
К несчастью, Надежда Никитична увидела платье, в котором дочь возвратилась из города, и поэтому отдых отодвинулся еще на полчаса. Не смотря на заверения Жени в то, что платье понадобилось для спектакля, Надежда Никитична была категорически против поездок в нем не только по Улатину, но даже и по окрестностям Арсеньевки ибо погубить репутацию проще, чем ее восстановить. А доброе имя еще никому не мешало, особенно тем, кто не может рассчитывать на богатое приданое…
Она собиралась говорить еще, но Женя не дослушала. Ее неудержимо клонило в сон, и она просто ушла, оборвав материнскую нотацию на полуслове.
Не успела Женя прилечь, как кто-то стукнул в окно ее спальни. Она открыла окно и увидела на подоконнике сердитого, взъерошенного Бусика. Он зацокал, проскочил мимо Жени и устроился на подушке. Зверек выглядел слегка похудевшим, но бодрым.
– Еще раз убежишь, домой больше не пущу! – пообещала ему Женя и мгновенно заснула.
Герни
Я до сих пор думаю, что для заграничного зверя эта мышь слишком хорошо ориентировалась на местности. Скорее всего, Буська сбегал от своего циркача на каждой остановке и разнообразил жизнь местным белкам.
57
– Мистер, мистер! – горничная осторожно прикоснулась к плечу спящего. Мужчина не пошевелился: он спал на животе, выпростав из-под одеяла мускулистые руки, крепко прижавшись щекой к подушке и морщился во сне. – Мистер! – горничная тряхнула жильца настойчивее. Тот застонал и, не открывая глаз, вцепился в подушку. – Мистер, пора вставать!
– Уйди, дура! – сквозь зубы посоветовал жилец. – Сорок вторая посадка!
– Вы просили разбудить! – Подушка полетела с кровати, сбив с горничной чепец. Девушка растерялась только на мгновение, потом подняла подушку, закрылась ею и вновь дернула жильца за плечо: – Просили разбудить! – Утицын рывком взвился на кровати, раскрыл рот и несколько секунд поливал горничную отборнейшей русской бранью. Девушка никак на это не отреагировала. – Вы просили разбудить! – настойчиво повторяла она.
– О, Господи! – в глазах авиатора, наконец, появилось осмысленное выражение. – Простите, ради Бога! Который час?
– Уже одиннадцать? Миссис Данни ждет вас внизу.
– Сейчас буду!
Когда за горничной закрылась дверь, Утицын вновь со стоном рухнул на кровать. Все тело нестерпимо болело. Несколько суток перелета. Шесть аварий. Основательно поврежденные стойки левого крыла. Ремонт, ремонт, ремонт.
Чего еще хочет эта адская женщина? Чтобы аэроплан рухнул в море?
Дверь вновь открылась.
– Уже встаю! – не открывая глаз, сообщил авиатор.
– Сергей Данилович! – Утицын резко натянул одеяло до подбородка и открыл глаза. Ирил Данни сочувственно улыбнулась: – Сергей Данилович! Без визита к консулу аэроплан отсюда не выпустят. Вам придется меня сопровождать!
– Госпожа Данни! Я – авиатор, а не дипломат! Попробуйте обойтись без меня.
Шурша шелковым платьем, Ирил подошла к кровати, наклонилась, обдав авиатора ароматом духов и тихо прошептала:
– Сергей Данилович, Сереженька, не капризничайте! Нужно идти.
Утицын почувствовал, что сейчас расплачется. Он судорожно сглотнул комок в горле, сделал глубокий вдох и выдох.
– Я – болен!
Ирил всмотрелась в его лицо, нахмурилась озабоченно:
– Сергей Данилович, осталось совсем немного. Вы отдохнете на острове!
– Да мы убьемся еще до острова! – Утицын сам не узнал своего голоса: визгливого и пронзительного.
– Серж? Сережа!
Ирил присела на краешек кровати и бросила на прикроватный столик перчатки. Чуть прохладными пальцами начала массировать Утицыну лоб и виски. От ее пальцев словно бы расходились волны спокойствия – Утицын почувствовал, как разжимается комок в горле, расслабляется что-то в груди, становится легче дышать.
– Сергей Данилович, вы самый лучший авиатор в этой части света. Мы долетим, нужно только немножко еще потерпеть!
В глазах Утицына защипало. Ему было стыдно за свой срыв, и в то же время в нем нарастало недоумение. Он никогда не считал себя слабым. Неужели эта женщина сделана из железа?
– Вы очень сильный человек, Серж! – словно в ответ на его мысли сказала Ирил. – Просто – вы не маг.
Герни
На самом деле, не было такой уж необходимости вдрызг загонять летчика. Если бы Ирил не угнала бы «Мираж» на другой конец земного шара, можно было бы Нэти с островов вывезти на яхте! Но заниматься темными делами в Америке и одновременно спасать будущего родственника – сложно.
58
Когда с неба упал аэроплан, Нэти ловил рыбу. Аэроплан спланировал с выключенным мотором на узкую полоску травы рядом с песчаным пляжем, с подскоком проехал несколько метров и стал, развернувшись фюзеляжем в сторону моря. Нэти через плечо посмотрел на «этажерку» и взялся за весла. Шлюпка подошла к берегу минут через десять. Нэти вытащил лодку и, утопая в песке, побрел к месту посадки.
Пилот спал, опустив голову на руки. Пассажирка сидела на своем месте, с любопытством оглядывая окрестности. Волны неспешно набегали на пустынный пляж, трепетали на ветру пальмовые листья, лениво перекликались птицы. На острове царило первобытное спокойствие.
Ирил перевела взгляд на подошедшего Нэти: давно не бритый, в широкой, серой от возраста рубахе и оборваных парусиновых штанах, он никак не напоминал щеголеватого лейтенанта, когда-то вступившего на борт яхты «Мираж».
– Вы поможете мне спуститься?
Ирил перебросила через борт аэроплана веревочную лестницу, Рикат придержал внизу ступеньку и подал Ирил руку. Женщина перебралась через борт, и через несколько секунд уже стояла рядом с Нэти на покрытой мельчайшими кристалликами песка траве.
– Пора расставаться с Чердже, лейтенант, – сказала Ирил, снимая с головы повязанный под подбородком белый платок и вытряхивая его над травой.
– Что вы сделали со своим пилотом? – словно бы не слыша ее слов, спросил Нэти.
– Ему нужно подольше поспать, только и всего. На обратном пути хуже всего придется тебе. Ты знаешь, где ты будешь сидеть?
– Можно об ужасах попозже? Пилота нужно перевести в хижину.
– Если тебе удастся его разбудить, обращайся к нему – Сергей Данилович. Он – русский граф и славный человек. Только очень здорово ругается!
Рикату не удалось разбудить Утицына. В хижину он тащил его на себе, причем чуть не потерял очки, свалившиеся у авиатора с носа. Ирил шла сзади, ее посеревшее от усталости лицо впервые за несколько дней было спокойным и довольным.
59
В платке, повязанном до бровей, широком, чуть мешковатом платье матушки Ксении тоненькая Элен смотрелась препотешно, как юная послушница. Суровый, в длинной рясе отец Федор рядом с ней выглядел еще более огромным и медвежьим.
– Падре, у всех ваших священников такая разбойничья внешность? – мимоходом поинтересовался Вольф, но под опустившейся на плечо тяжелой рукой притворно согнулся и застонал: – Шучу, шучу!
– Я сейчас тоже пошучу, волчара! Ты знаешь, что я с тобой сделаю, если ты обидишь Женьку?!
Женя слушала их перебранку безучастно. Ей не нравилась идея разделения на пары, но отец Федор был убежден, что так будет проще покинуть окрестности Улатина.
Один из деревенских брался присмотреть за хутором в отсутствие отца Федора. Вместе они уже осмотрели пасеку и обменялись замечаниями относительно откачки меда. Пальма бродила за хозяином с опущенным хвостом и временами тяжело вздыхала: не нравились ей эти приготовления к отъезду.
Отец Федор собирался ехать в Белогорье кружным путем: через Надину, но Жене и Вольфу советовал добираться поездом, а в самом Белогорье нанять транспорт.
Ирил и Рикату он рекомендовал воспользоваться Белужинской веткой, и только в Окте пересесть на скорый до Белогорья. Все эти маневры должны были сбить с толку предположительных преследователей.
Женя не верила в преследователей, не верила в хитроумные планы отца Федора и не верила в то, что Ирил вернется. На Женю навалилась меланхолия. По всем законам жанра меланхолия должна была бы явиться поздней осенью, когда начнутся проливные дожди, развезет все дороги, и по дому из угла в угол будут бродить сырые осенние скрипы. Но до этого было еще далеко, а меланхолия уже началась. Все стало серым и тусклым, приключения до смерти надоели, а будущее виделось исключительно в виде замужества со станционным фельдшером: с толпой мокроносых детишек, вечно-пьяным супругом и порхающими по вечерам вокруг керосиновой лампы серыми ночными бабочками.
– Женька, не спи! – прикрикнул отец Федор, заметив стеклянный взгляд Жени. – Ты поняла, что я сказал?!
– Сесть в первый класс,.. – заученно повторила Женя. Выйти на маленькой станции, купить билеты во второй, но не на этот поезд, а на следующий. А если следующего не будет?
– Будет. Сезон еще не закончился. Летом всегда пускают дополнительный поезд. И не болтайся, ради Бога по перрону! Сиди, как все люди, в здании вокзала. Вольф, проследи!
Вольф все это время внимательно наблюдавший за Женей, внезапно щелкнул пальцами возле самого ее уха. Женя вздрогнула и с маху ударила его по руке. Как обычно изображавший горжетку Буська встрепенулся, сердито оскалил зубы, но тут же улегся снова. Вольф потряс ушибленной рукой в воздухе и сказал совершенно спокойно:
– Я просто хотел привлечь ваше внимание к словам святого отца. Он только что поручил вам слушаться меня беспрекословно.
Женя вспыхнула. Меланхолию словно ветром сдуло. Девушка посмотрела на Вольфа почти с ненавистью.
– Не обращай на него внимания! – посоветовала Элен. – Он всегда такой вредный, когда предстоят неприятности.
Сестры нежно обнялись, отец Федор подхватил вещи отъезжающих и забросил на телегу. Тот же самый деревенский, что оставался присматривать за хутором, подрядился свезти Вольфа и барышню Арсеньеву до станции.
60
Вокзал в Улатине был новый, недавно выстроенный, из красного кирпича, с шикарной надписью «УЛАТИНЪ» на фасаде, с огромными круглыми часами над входной дверью, показывающими время для всех, проходящих через станцию поездов. Улатин по праву гордился своим вокзалом.
Женя с Вольфом прошли через толпу уличных торговцев съестными припасами и вошли внутрь вокзала. Там было сумрачно и прохладно. «Зал ожидания для пассажиров первого и второго классов» находился в правом крыле здания. Там уже сидели человек пять ожидающих поезда пассажиров, среди которых были две дамы. Одна из дам показалась Жене смутно знакомой, и Женя на всякий случай вежливо кивнула. Дама нехотя кивнула в ответ и с любопытством уставилась на Вольфа. Для провинциальной глубинки спутник Жени выглядел несколько экзотично.
– Купите мне пару тянучек! – попросила Женя Вольфа, но, увидев недоумение, пояснила: – Это такие конфеты. Спросите у разносчика.
Вольф поднялся и вышел, и тут Женя поняла, что не имеет ни малейшего представления: есть ли у него деньги. Сама она запаслась ничтожной суммой – лишь бы хватило на билеты да на несколько дней проживания в гостинице.
Она с беспокойством огляделась и увидела сквозь высокое стрельчатое окно, как Вольф подходит к разносчику. Разносчик – грузный мужчина, в широкой полотняной рубахе и плисовых штанах, подпоясанный фартуком, неспешно отделил от прикрытой салфеткой сладкой массы пару конфет, завернул в бумагу, отдал Вольфу. Так же неспешно, с достоинством принял деньги, отсчитал сдачу. Когда Вольф уже повернулся, чтобы уходить, из толпы неожиданно вынырнул городовой, придерживая на боку шашку-селедку, стремительно подошел к Вольфу и начал задавать короткие быстрые вопросы.
Женя заметила в двух шагах от разносчика мужчину средних лет, в штатском, с бледным невыразительным лицом, по всей видимости, шпика. Шпик весь обратился в слух, не замечая, как вертевшийся возле него мальчишка норовит стать поближе.
Вольф отвечал медленно, скучающе глядя поверх фуражки городового, потом вдруг резко осекся, подался вперед, схватил за руку мальчишку, который тянул из кармана шпика бумажник. Мальчишка заорал, заорал и шпик, началась перебранка. Городовой, забыв о вопросах, устремился к воришке. Вольф, все с тем же скучающим выражением лица, поглядел в сторону ожидаемого поезда, и медленным шагом вернулся в вокзал. Протянул Жене конфеты, сел рядом.
– Если меня арестуют, дорогу домой найдете, Евгения Александровна?
Женя не поняла: шутит он или говорит всерьез.
Герни
Честно говоря, я немного устал от всей этой истории. Хотя Элен и не было рядом, но отчетливо сохранялось чувство опасности. Я предпочел бы опасность видеть, а не вынюхивать ее, как собака.
Что-то присутствовало фоном: что-то большое и тягучее. Я не мог соотнести это со своим предыдущим опытом. Похожее на колдовство, оно, тем не менее, колдовством не являлось. Вроде бы, что-то было не в порядке с хозяином этих мест.
У всякого места есть хозяин. Обычно, он не вмешивается в дела смертных и тем более, в дела мелкой нечисти. Но здесь, кажется, все было иначе.
У меня возникло такое ощущение, что я вязну, словно муха в меду. Хотелось куда-то бежать, стрелять, с кем-то бороться. Я с трудом гасил этот импульс.
Не знаю, сходят ли с ума нелюди. Похоже, я был не так уж далек от этого.
В какой-то момент я пожалел, что взял с собою девушку. Если я свихнусь окончательно, она окажется в центре событий, к которым абсолютно не готова. Я начал сомневаться, что план Ирил так уж хорош. В конце концов, она паршивенький маг!
61
В Улатине садилось немало пассажиров, но вагон первого класса оказался полупустым. В купе Жени и Вольфа кроме них никого не было. Женя вначале обрадовалась этому, а потом огорчилась. Она по-прежнему настороженно относилась к Вольфу. Не боялась, нет, но и не имела понятия, о чем с ним говорить эти два часа, пока поезд дотащится до Окты. В Окте нужно было пересесть на другой поезд, идущий в Белогорье. Причем, не ближайший, а следующий за ближайшим. Несколько мудрено, но отец Федор уверял, что это – самый правильный способ добираться до Белогорья.
– Евгения Александровна, вы не обязаны развлекать меня разговорами, – сообщил Вольф, едва улатинский вокзал скрылся из виду. – По-моему, у вас в сумочке вполне интересная книга.
Женя сняла с шеи Бусика, засунула дремлющего зверька в ридикюль, взамен достала оттуда томик Чехова и открыла на первой странице. Не смотря на то, что Вольф буквально прочитал ее мысли, она почему-то огорчилась.
– А вы что, видите сквозь сумки? – спросила она ворчливо.
– Я вижу, как вы от меня отворачиваетесь всю дорогу…
Дверь купе отворилась и на пороге появился давешний шпик, поздоровался, занес чемоданы. «Вы позволите?» – заставил Вольфа подняться, долго мостил чемоданы на багажную полку, наконец сел рядом с Женей и удовлетворенно обтер платком вспотевший лоб.
– Далеко едем? – спросил у Жени. Она неопределенно кивнула, демонстративно переворачивая страницу.
Дверь купе вновь отворилась, на пороге появился круглолицый молодой человек. Черный шелковый жилет едва не рвался на могучих, как у борца плечах. Жесткий стоячий воротничок сорочки врезался в загорелую шею, и даже шелковый же галстук не придавал изысканности своему обладателю. Новый пассажир был скорее похож на портового грузчика, чем на пассажира первого класса.
«Вы позволите?» – теперь уже подняли Женю и шпика. Пользуясь моментом, Женя присела рядом с Вольфом и вновь раскрыла книгу. Новый пассажир своим саквояжем занял половину второй багажной полки.
– Василий Сергеевич Лапшин! – протянул он руку Вольфу.– Земский врач.
Вольф нехотя представился и представил Женю. Шпик назвался Аркадием Никаноровичем Елисеевым, конторским работником.
Лапшин сразу же взял инициативу разговора на себя. Скоро уже все знали о заслуге земских врачей в борьбе с последней эпидемией холеры.
– А чумы, простите, не было в округе? – неожиданно для самой себя вмешалась в разговор Женя.
Лапшин с жаром стал уверять, что о столь грозном заболевании в губернии давным-давно не слышно.
– Чума – это божья кара! – веско сказал шпик.
– Что это мы все о грустном?! – Вольфу не понравилось продолжение разговора. – Расскажите-ка лучше, какая в ваших краях охота!
Зайцев в родной местности Лапшина было много. Он рассказал о том, как охотился на зайцев сам, как охотились его коллеги, и как вместо лисы застрелил собаку провизор Ивашко.
Под эти охотничьи рассказы Жене было очень трудно сосредоточиться на Чехове, но она упорно переворачивала страницы. Вольф не только терпеливо выслушивал бредни земского доктора, но еще и одобрительно смеялся в некоторых случаях. Шпик тоже осторожно растягивал в улыбке узкие губы, но сам предпочитал помалкивать.
– Как быстро прошло время! – неожиданно сказал Вольф, глядя, как за окном замедляют свой бег деревья. – Очень жаль, но нам с Евгенией Александровной пора выходить!
Он подхватил маленький чемоданчик Жени и собственную дорожную сумку, которые не удосужился даже поднять наверх, и которые все это время стояли под столиком.
– Дорогая, не отставай!
Женя бросила книгу в ридикюль и встала. Вскочили также шпик с доктором, и на лицах обоих Женя увидела мгновенно промелькнувшее беспокойство.
Поезд еще более замедлил ход. Вольф отодвинул дверь и стремительно вышел в коридор. Женя шагнула за ним и, уже выходя, поняла, что двое их спутников столкнулись в дверях.
Вольф шел, не оглядываясь, Женя едва поспевала за ним. Удивленный проводник попробовал было что-то сказать, но Вольф отмахнулся от него.
– Мы выходим!
Он раскрыл дверь тамбура, бросил вещи на перрон, соскочил сам, и за талию снял с подножки Евгению. На полустанке никто не садился, и поезд, простояв еще несколько секунд, дернулся, так что лязгнули вагоны, и пошел, медленно набирая скорость. Не успел он проехать и нескольких метров, как кто-то рванул стоп-кран, заскрежетали тормоза, и из вагона выскочил шпик, а за ним и доктор. Оба – без вещей.
Вольф, по-прежнему, не оглядываясь, поднял вещи и торопливо зашагал вдоль железнодорожного полотна. Не поспевая за ним, Женя почти уже бежала.
– Куда вы?
– Быстрее!
Вольф внезапно перескочил через рельсы и побежал. В той стороне Женя увидела мужика с телегой, в которую была впряжена низкорослая каурая лошаденка. Откуда она вынырнула, эта телега?
Вольф швырнул вещи в телегу, остановился, поджидая барышню, схватив ее за руку, потянул за собой. Оба они вскочили в телегу, немало удивив возчика, Вольф выхватил у мужика из рук кнутовище и изо всех сил стеганул лошаденку. Испуганная не менее хозяина лошадь, рванула вперед.
– Вы что, барин? – мужик попытался отнять кнут, и тогда Вольф, даже не поворачиваясь, коротким ударом локтя заставил мужика согнуться. Женя зажала себе рот, чтобы не вскрикнуть. Вольф бешено хлестал лошадь, пока она не перешла в галоп. – За что, барин? – стонал мужик, корчась у ног Жени.
– Будешь сидеть тихо – не убью! – ответил Вольф, продолжая отхаживать кнутом лошадь. – Что за местность впереди?
– Железная балка! Там лесок изрядный, можно укрыться, если надо!
– Надо! – сказал Вольф.– Очень надо!
Герни
Я знал, что они пойдут следом, но не думал, что они будут такими наглыми, чтобы буквально висеть на хвосте!
Это же против всяких филерских правил: вломиться в купе к подозреваемому и мозолить ему глаза!
62
– Если ты хоть кому-нибудь о нас скажешь!.. – Вольф сгреб мужика «за грудки» и посмотрел таким долгим взглядом, что мужик побелел и рухнул на колени.
– Вот те крест, никому! – мужик размашисто перекрестился.
Женя видела, как тряслись у него губы, когда он влезал в телегу. Вольф стоял до того момента, пока телега тронулась, а потом подхватил с земли вещи.
– Вперед, барышня!
Он снова шагнул первым. Женя повесила ридикюль на сгиб локтя, приподняла подол юбки и с содроганием двинулась вслед за Вольфом через колючие кусты. Путь предстоял неблизкий.
63
Вскоре Бусик из сумки вновь перебрался на плечо Жени, где и сидел теперь на удивление тихо. Только короткие усики зверька трепетали, когда он принюхивался к лесным запахам.
Вольф временами останавливался, перебрасывал вещи в другую руку и переводил дыхание. Вначале Женя думала, что сама не выдержит такого темпа ходьбы, потом начала тревожиться за Вольфа. От того момента, как отец Федор поднял своего «естественного врага» на ноги после ранения, прошло совсем немного времени. Вольф останавливался все чаще и чаще, наконец, бросив сумки на землю, тяжело опустился сам.
– Желающие могут присесть, – сделал он широкий жест в сторону поваленного непогодой дерева. Женя поправила Бусика, подобрала юбки и осторожно присела на шершавый, обросший грибными наростами ствол. – Что будем делать, Евгения Александровна?
– А что мы делали до сих пор? – осторожно спросила Женя.
– Делали вид, что уходим от погони.
– А на самом деле?
– На самом деле, собирались с мыслями. Я вообще-то лучше думаю на ходу! Мне не понравились наши попутчики, поэтому я решил немного пройтись пешком. Вы на меня за это не в обиде? – Женя отрицательно качнула головой. К пешим прогулкам она была привычна, но все же до Белогорья хотелось добраться, как можно скорее. – Проблема в том, что теперь нам все равно надо на станцию, а там почти наверняка ждут наши враги!
– Если бы у нас были сообщники, мы могли бы на лошадях добраться до следующей станции!
– А у нас есть сообщники?
– Могут появиться, если мы доберемся до села и наймем лошадь.
– Вы знаете, где село?
Ответить Жене не удалось, так как из-за деревьев неожиданно вышел здоровенный бородатый мужик. Вышел, медленно оглядел сидящих, и так же неспешно пошел дальше, скрываясь за кустами лещины.
– Постой! – Женя соскочила с древесного ствола и бросилась следом за прохожим. Вольф остался сидеть на земле, с искренним любопытством наблюдая за разыгрывающейся сценой.
Женя добежала до бородатого мужика и попыталась преградить ему путь, но тот, словно не замечая барышню, обошел ее и пошел дальше. Тогда Женя вновь догнала его и схватила за руку. Мужик резко взмахнул рукой, отчего Женя оказалась сидящей на земле да еще с еловой шишкой под ягодицами. (Бусик свалился с плеча хозяйки, тревожно застрекотал и помчался спасаться у Вольфа).
От подобной наглости барышня оторопела. Она поглядела на заросшее бородою сумрачное лицо, потом на широкие плечи «лесовика», на рваный зипун, и пожалела, что вообще пыталась кого-то останавливать. (Вольф по-прежнему не шевелился. Казалось, он полностью погрузился в процесс отдыха).
– Что надо? – спросил мужик, нависая над Женей всей массой своего громадного тела.
– До села отсюда далеко? – впервые подал голос Вольф.
Мужик лениво перевел взгляд на иностранца.
– Если лесом, то к вечеру придете. А если напрямик, по дороге, то – версты четыре.
От таких известий Женя осмелела. Она бодро вскочила с земли, поморщилась, ощущая след от еловой шишки, быстренько отряхнулась и спросила:
– А в какой стороне дорога?
– В той, куда я иду, – ответил мужик, окидывая Женю каким-то непонятным взглядом. Барышня невольно поежилась. Похожий на лесного разбойника мужик ей очень не нравился, но идея блуждать по лесу – не нравилась еще больше.
– Ты нас проведешь? – спросила она, стараясь, чтобы голос звучал бодро и уверенно.
Взгляд мужика стал еще непонятнее.
– Если хорошенько попросите! – подбоченясь, сообщил он.
Женя оглянулась на Вольфа. Вольф смотрел на мужика таким же непонятным взглядом. Женя осторожно попятилась.
– Что значит «хорошенечко»? – уже менее уверенно спросила она.
Вольф поднялся с земли и, не спеша подошел (Буська успел заползти ему в карман куртки и там затихнуть). Застывшее лицо Вольфа вдруг стало странно похожим на лицо самого мужика.
– «Хорошенечко» – это значит, с уважением! – Вольф вдруг, как подрубленный, рухнул на колени и ткнулся лбом в рваные лапти прохожего.
Женя остолбенела. Коленопреклоненый Вольф – это зрелище поразило ее до глубины души. А гнусный мужик, между тем, воспринял его, как должное. Стоя над Вольфом, он смотрел на Женю выжидательно и требовательно.
– Евгения Александровна, – не поднимая головы, произнес Вольф, – ждем-с вас!
– Барышня сомневается! – медленно произнес мужик, так же медленно поднимая руку. Женя не стала ждать, чем это закончится, она поспешно опустилась на колени и пониже нагнула голову. На плечи тут же навалилась тяжесть, которая через несколько секунд исчезла.
– Ну что ж, ежели вы по-хорошему,..– произнес мужик вполне мирно. – Тогда можно и показать.
Как ни в чем не бывало, Вольф подхватился с колен, отряхнул брюки и подал руку Жене. Та вежливо приняла, оперлась, вставая и тут же, довольно больно ущипнув Вольфа за руку, прошептала:
– Я вас ненавижу!
Вольф хмыкнул, улыбнулся, но не ответил. Уже через пять минут они шагали за бородатым мужиком по едва заметной тропинке через лес. Вольф по-прежнему нес вещи, но уже старался не останавливаться. Женя вообще перешла на мелкую рысь, потому что не поспевала за спутниками. Бусик не высовывал носа из кармана куртки.