22
Стол, как и положено в русской глубинке, по случаю приезда гостей ломился от яств. Замысловато изукрашенные зеленью закуски, поросенок с хреном, заливное из рыбы, уксус в маленьких графинчиках на серебряных подносах, несколько сортов домашних вин, рябиновка в пузатой дымчатого стекла бутылке, сложенные пирамидками салфетки – все это будило голодное воображение. Беседовавший с отцом Федором о видах на урожай студент Зимин то и дело бросал в сторону стола алчные взгляды. Переодели Зимина в одежду покойного Александра Семеновича, потому сидела она на нем несколько мешковато. Зато он был одет вполне прилично, да и вел себя вполне благопристойно. (Надежда Никитична пообещала Жене урезать расходы на книги, если ее неожиданный гость чем-либо сконфузит ее перед иностранцами).
Когда появился отец Федор, Женя не заметила. Казалось, он находится в доме уже давно. Во всяком случае, следов передвижения по жаре на нем заметно не было. Он сидел, уютно расположившись в кресле, и сравнивал климатические причуды этого года с прошлыми временами.
При появлении дам мужчины встали, Зимин со слегка насмешливым поклоном, отец Федор вполне приветливо. Зимин представился старшей хозяйке и сослался на знакомство с Поливанцевым, чем заслужил милостливый кивок Надежды Никитичны. Она утвердилась в мысли пригласить Поливанцева и решила использовать для этого появление его знакомого. Отец Федор сообщил, что принес в подарок немного меда и велел Глафире подать его к чаю. Надежда Никитична искренне поблагодарила, так как считала мед весьма полезным для сердца. Беседа лениво продолжалась, пока минут через двадцать не появились приезжие.
Госпожа Данни успела переодеться, секретарь лишь повязал наподобие галстука шейный платок. Зимин при виде Данни встал и представился с церемонным поклоном, Вольфу лишь слегка кивнул. Отец Федор напротив, вначале пожал руку Вольфу (причем весьма крепко), и только потом подошел к Данни.
– Случалось ли вам и раньше бывать в России или же вы здесь впервые? – спросил он, после представления.
– Нет, но я неплохо знаю вашу страну по рассказам. В наших краях обосновалась небольшая колония русских поселенцев. Там я и шлифовала произношение, – сообщила Данни, опережая вопрос.
Церемонно расселись, но к еде приступили без особых церемоний. Гости с дороги проголодались, Женя после бурных приключений последних суток никак не могла наесться, а остальные просто поддерживали компанию. Какое-то время за столом слышно было только позвякивание посуды, да временами кто-то просил передать блюдо. Издали наблюдавшая за трапезой Глафира осталась довольна вниманием, которое уделили гости местной стряпне.
Когда голод был наконец утолен, подали чай с домашними пирогами. Ирил сладкое прихвалила и заручилась обещанием Надежды Никитичны относительно рецепта пирогов. Надежда Никитична долго расспрашивала о здоровье родственников, составлявших промежуточные звенья между нею самой и заграничной гостьей, Ирил терпеливо отвечала. Женя украдкой косилась на Вольфа, но не находила в этом благовоспитанном человеке никаких следов той силы, так напугавшей ее ночью. Зимин откровенно скучал, не вмешиваясь в хозяйский разговор и, по всему было видно, что он ищет предлог откланятся. Отец Федор с аппетитом ел и пил, казалось, он пришел в гости исключительно с целью сытно пообедать.
Наконец, Надежда Никитична не выдержала. Не зная, как бы поделикатнее расспросить гостей насчет цели их приезда, она решила для проформы задать вопрос о стоимости земли в Королевстве.
– Честное слово, не интересовалась! – ответила Ирил. – У меня сейчас два грузовых парохода, так что я больше стоимостью фрахта интересуюсь да подумываю не прикупить ли пассажирский, и не пустить ли его на линии между Европой и Америкой. С крупными кампаниями мне, конечно, не тягаться, но попробовать стоит.
– А что, у вас моряки в профсоюзе состоят? – неожиданно поинтересовался Зимин.
– Возможно, но это не ко мне вопрос, а к управляющему компанией – заработной платой занимается он.
Зимин перевел взгляд на Вольфа, но тот отрицательно качнул головой.
– Я не управляющий. Я – секретарь. Управляющий находится в Эделасе.
– Конечно, положение рабочих вас интересует мало! – сказал Зимин, с вызовом глядя на Ирил.
– Вы совершенно правы, – спокойно согласилась Ирил, – у меня есть более насущные заботы. – Я хочу договориться с вашими помещиками о поставках зерна. Надоело иметь дело с перекупщиками.
– Но у нас неурожай!
– Повсеместно? Я хочу поездить по стране, посмотреть. Если не на этот год, так на будущий…
– А может, вас не только зерно заинтересует? – Надежда Никитична повеселела. Она уже строила радужные планы о том, как наладит сотрудничество с заграницей.
– Может быть. Нужно смотреть.
Зимин неожиданно поднялся.
– Извините, я должен вас оставить. Мне до ночи еще нужно посетить усадьбу Егор Дмитриевича, я обещал ему помочь с кое-какими бумагами.
– Кланяйтесь Егор Дмитриевичу! – обрадовалась Надежда Никитична. – Попросите его заехать к нам завтра, к обеду!
23
Зимин ушел, и после его ухода все отчего-то почувствовали себя свободнее. Отец Федор взял с блюда новый кусок пирога и обратился к Вольфу:
– А вы давно состоите на службе у госпожи Данни?
– Мне кажется, что с рождения! – с усмешкой ответил Вольф.
– А не пытались заняться чем-то другим? Не хотелось на вольные хлеба?
– Я был на «вольных хлебах», – медленно, словно обдумывая каждое слово, ответил Вольф. – Я недавно вернулся на прежнее место.
– И что так? – отец Федор откусил большой кусок пирога и принялся неторопливо жевать, не спуская глаз с иностранца.
– Я просила Герни не оставлять меня надолго! – вмешалась Ирил Данни. – Я так привыкла, что он всегда у меня под рукой!..
Надежда Никитична чуть заметно скривила губки: не нравилось ей присутствие молодого секретаря рядом со стареющей родственницей.
– Жаловалась мне барышня: вы ее напугали! – не отставал от Вольфа отец Федор.
Ирил с удивлением посмотрела на Вольфа:
– Ты мне ничего не говорил!
Маменька насторожилась, а Женя досадливо вздернула брови: она не ожидала, что отец Федор заговорит об этом при всех.
– Я уже извинился, – спокойно сказал Вольф. – Меня попросили исполнить роль пирата в живых картинах, а я несколько увлекся.
– Ему приходилось встречаться с пиратами! – сообщила Ирил. – Мне даже пришлось однажды объясняться с властями по этому поводу! Герни посадили в тюрьму совместно с целой шайкой.
– Вы сидели в тюрьме?! – испугалась Надежда Никитична. Она нервно скомкала платок и приложила его к пылающим щекам. Слишком много сразу впечатлений для их спокойной сельской глубинки!
– Недолго! – кратко ответил Вольф.
Глядя на испуганную хозяйку, Ирил невольно улыбнулась:
– Милочка, не беспокойтесь, Герни вполне безопасен. Обычно он и мухи не обидит.
Отец Федор доел пирог, обвел взглядом комнату:
– Евгения Александровна, а что я вашего Кертона не вижу? Не заболел ли? Это – собачка, – пояснил он гостям.
Ирил кивнула, поднося к губам тонкую фарфоровую чашку (госпожа Данни решила отдать дань местному чаю). Женя позвала Глафиру и попросила ее привести Кертона. Надежда Никитична тем временем принялась жаловаться на погодные условия, большие налоги и на повсеместное казнокрадство чиновников. Между тем, Глафира привела Кертона.
Помахивая хвостом, пес вошел в комнату и сразу ткнулся носом в колено отца Федора. Щенка, прижитого Пальмой от какого-то благородного сеттера, подарил Жене отец Федор. Кертон поприветствовал прежнего хозяина, повернулся в сторону накрытого стола и выразительно засопел в сторону пирога. Женя взяла кусочек, но дать его собаке не успела: шерсть на холке Кертона встала дыбом, пес рванулся, подскочил к Вольфу и застыл с клокочущим в горле ворчанием. Надежда Никитична вскрикнула, Ирил резко взмахнула рукой, с пальцев ее сорвался крошечный огненный шарик и завис перед мордой Кертона. Вольф не шелохнулся. Он смотрел не на Кертона, он смотрел на отца Федора.
– Что это за шутки, отче? – спросил он укоризненно.
– Молния! – в ужасе пролепетала Надежда Никитична.
Кертон продолжал рычать, но в тоне его появилось беспокойство. Огненный шарик, висящий перед носом, определенно смущал его. Женя машинально протянула руку, схватила собаку за ошейник, заставляя оставаться на месте. Шарик повисел и медленно поплыл в сторону раскрытого окна.
Едва «молния» выпорхнула за окно, Надежде Никитичне подурнело. Она сильно побледнела, шумно задышала и потребовала доктора. Женя выволокла пса за дверь, крикнула Глафиру, и началась суета. Надежду Никитичну препроводили в спальню, накапали сердечных капель и послали Прохора на станцию за фельдшером.
Пока отец Федор и Женя помогали Надежде Никитичне, Ирил проверила хозяйке пульс, принесла из своей комнаты нюхательную соль и велела Глафире дать ее пострадавшей. Пару раз вдохнув пары, Надежда Никитична успокоилась, пожаловалась гостье на странности погоды, сотворившей молнию без малейшего признака грозы, и спокойно уснула.
24
Когда отец Федор, Женя и Ирил вернулись в столовую, Герни курил возле раскрытого окна чудную толстую сигару. Ирил устало опустилась в кресло, что-то быстро сказала секретарю не по-русски, и Вольф выбросил недокуренную сигару.
– Я же извинился! – сказал он отцу Федору.
Бывший священник вновь сел на свое место и принялся за следующий кусок пирога. Женя боязливо присела поближе к отцу Федору.
– Так что вам нужно на самом деле? – стряхнув крошки с одежды, наконец, спросил отец Федор.
Ирил резким тоном что-то приказала Вольфу, секретарь поморщился, но подошел к столу.
– Давайте вначале представимся! – предложил он. – Что вы можете, кроме натравливания собак на беззащитных гостей?
Отец Федор пожал плечами:
– С какой стати я буду выставляться перед бесовским отродьем?
Вольф потемнел лицом, дико сверкнул глазами. Жене вновь на секунду стало жутко, но она взглянула на совершенно спокойного отца Федора и устыдилась своего страха.
Ирил привстала, вокруг головы ее появилось белесое облачко, которое, мягко соскользнув с высокой прически, поползло к отцу Федору. Священник досадливо кашлянул. Облачко с негромким треском лопнуло.
– Ладно, я был не прав! – согласился отец Федор. – Долго мы еще будем испытывать друг друга или все-таки перейдем к делу? В какой-то степени я представляю интересы Надежды Никитичны, и мне небезразлична цель вашего приезда.
– Моя племянница Элен серьезно больна. Для ее излечения мне нужна помощь людей со сходным составом крови. Моя и моей сестры мать была родной сестрой матери Надежды Никитичны, которая, значит, приходилась тетей мне. Таким образом, с Надеждой Никитичной мы – двоюродные сестры, а ее дочь Евгения, также приходится мне племянницей. Разница в возрасте у девушек незначительная. Я приехала просить помощи у родственников.
– Не понял, каким образом родственные связи могут помочь излечению девушки?
– Болезнь Элен особого свойства, – после секундной паузы сказала Ирил. – Скорее из сферы духовного, нежели физического.
– Безумие?
– Нет. С разумом у нее все в порядке. Одержимость.
– А почему вы не прибегните к помощи церкви?
Ирил тяжело вздохнула.
– Я пыталась. Пара церквей сгорела.
– Почему вы считаете, что родственники помогут?
– Нужно увеличить силу Элен, и тогда она изгонит Чердже сама.
– Вам известно имя беса?
– Да. Дух Чердже разделился между Элен и молодым человеком. Стоит им встретиться, как начинаются катаклизмы. К несчастью, Нэти Рикат и Элен любят друг друга, и разлука причиняет им боль.
Отец Федор задумался, и какое-то время в комнате было тихо. Вольф снова молча курил у окна, Женя тщательно складывала салфетку голубем, Ирил сидела, неподвижно глядя в пространство. Наконец, противно зажужжала влетевшая в окно муха, отец Федор погладил бороду.
– Сдается мне, вы не договариваете самого главного! – сказал он наконец. – Почему эта дрянь вселилась в девушку?
Ирил тяжело вздохнула, Вольф швырнул сигару за окно и повернулся к священнику:
– А вам не кажется, что вы слишком много вопросов задаете?!
Лицо Ирил словно подернулось пылью, стали очень заметными морщинки у глаз, засветилась седина в волосах.
– Оставь, Герни, – сказала тихо. Да, это я виновата. Чердже притащил этот парень, Нэти. Я думала, что справлюсь, хотела изгнать, а Элен сунулась…
– Послушайте, дамочка, если вы не хирург, вы ведь не лезете делать больному ампутацию?! Почему вы считаете, что работать с бесами проще, чем отрезать человеку ногу? Молчи, волчара!
Последний окрик относился к Вольфу, чье недовольство стало уж очень заметным. Ирил что-то вновь сказала не по-русски, и Вольф сразу обмяк, расслабив мышцы. Ирил продолжила:
– Если вы можете помочь, помогите.
То, что Ирил не стала спорить, объяснять и доказывать, понравилось Жене. Жене вообще все больше нравилась эта женщина, которую еще сегодня утром она не знала совсем.
– Где вы оставили девушку?
– В Улатине, в гостинице. Мой человек приглядывает, чтобы не происходило слишком уж больших безобразий.
– А парень?
– Он далеко отсюда. На островах.
– Везите их обоих сюда. Я знаю место, где им помогут!
Ирил впервые занервничала:
– Элен я привезу завтра же, но добраться до островов быстро не получится!
– Госпожа Данни, если мы это не сделаем быстро, следующего случая нужно будет ждать года три!
– Батюшка, а если попросить Сергей Данилыча?! – подала голос Женя.
Отец Федор впервые улыбнулся:
– А кто будет просить? В последний раз мы с ним слегка разругались.
– Я поеду завтра в город с госпожой Данни и зайду к Сергей Даниловичу!
– Это наш знаменитый авиатор. Граф – Сергей Данилович Утицын. Аэроплан его конструкции изъявили желание купить англичане. Если вам удастся договориться, возможно, он и в самом деле доставит вас до островов быстро.
– Я поговорю с Сергей Даниловичем, – тихо сказала Женя и почему-то покраснела.
Герни
Дурацкое перетягивание каната, в которое нас с Ирил втянул отец Федор, не поколебало моего отношения к бывшему священнику. Этот человек понравился мне с первого взгляда. Правда, для человека он был подозрительно магически силен, но у нас, оборотней, не принято рыться в чужой родословной. Мало ли что там можно отыскать!
25
Отец Федор ушел довольно быстро. Приезжие разошлись по отведенным для них комнатам. Женя тоже ушла к себе. На пороге ее встретил сердитый Бусик. Он успел хорошенько выспаться и теперь хотел есть. Песок, который Женя оставила в ящичке в уголочке (по примеру общения с котятами), был разворошен и усыпан обрывками шерстяных ниток с вязальных клубков.
Женя отругала зверька за вольное обращение с вязанием, но он захныкал так жалобно, что пришлось принести с кухни печенья и орехов. Бусик мигом замолк, пристроился к мисочке с печеньем и принялся набивать лакомством рот.
Тем временем Женя открыла окно, придвинула к столу тяжелый венский стул и взяла книгу. Начала читать, но, перевернув несколько страниц, поймала себя на том, что бездумно смотрит в окно.
Тишина в комнате нарушалась только хрустом печенья да громким тиканьем часов на столе рядом с Женей. Бронзовая пастушка на них привычно кормила с руки овечку. Книги в застекленном шкафу светили золотыми буквами на переплетах. На изразцах печи целовались голуби. Кровать с белоснежным покрывалом, бугрилась горкой подушек. Все привычное, все знакомое.
За окном, куда то и дело устремлялся Женин взгляд, шумел старый парк. В кроне дерева посвистывала иволга. Запах ночной фиалки с клумбы, вплывал в распахнутую створку. Вдалеке за деревней вскрикнул паровоз.
Где-то, в чужих землях, звенели шпаги и лилась на дуэлях кровь, галантные кавалеры красиво влюблялись в дам. На страницах книг с золочеными переплетами текла яркая, наполненная событиями жизнь. В Арсеньевке же ничего не происходило.
В свое время, начитавшись книг Д'эмансэ, Женя увлеклась гимнастическими упражнениями. Потом научилась плавать, более-менее прилично – стрелять. Заинтересовалась учением Блаватской, познакомилась с молодежным кружком, где практиковали спиритизм, пробовала вызывать духов сама, но безуспешно. (Прознав об экспериментах со спиритизмом, отец Федор пообещал выпороть барышню, несмотря на возраст и общественное положение).
Под впечатлением рассказов Гоголя Женя занялась собиранием фольклора, выспрашивала сказки у деревенских старух. Старухи врали охотно, но в их баснях ничего не говорилось о живущем в помещичьем пруду водяном. А уж появление в Арсеньевке оборотня вообще не лезло ни в какие рамки! А отец-то Федор хорош! Сам что-то знает, умеет, а учит только молитвам!
Женя с досадой захлопнула книгу. Оказаться в самом центре событий, и не знать толком, что происходит?! Обидно! Хорошо хоть, что против ее поездки к Утицину, не возражали. Хотя неизвестно еще, как сам Сергей Данилович отнесется к просьбе Ирил.
По правде говоря, Женя плохо знала авиатора. Видела пару раз в гостиной Горюновых да была один раз на Васюкинском поле, когда Утицин поднимал в небо свой биплан. Анна говорила, что за этот аэроплан Утицину предлагали большие деньги представители кайзера, но Сергей Данилович отказался, мотивируя отказ неустраненными пока погрешностями конструкции. Русское военное ведомство закупать права у изобретателя не спешило. Ходили слухи, что на постройку биплана Утицин угрохал две трети своего состояния, за что ближайшие родственники сделали попытку объявить изобретателя безумцем. Сергей Данилович дело выиграл, доставив из Улатина в Москву срочный пакет. Брался он доставить и курьера, но государственный чиновник жизнь свою опасности подвергать не захотел.
Слыл Сергей Данилович человеком чудаковатым и замкнутым. Как не напрашивались Женя с Анной на более тесное знакомство с бипланом, подпустить барышень к аэроплану изобретатель отказался категорически…
26
Задумавшись, Женя машинально подталкивала книгу к краю столешницы до тех пор, пока толстый том едва не соскользнул на пол. Женя поймала падающую книгу, и в тот же миг, уловив краем глаза движение возле ножки стола, скользнула взглядом ниже.
Что-то, похожее на кошку: невысокое, покрытое шерстью, глядело на барышню двумя круглыми желтыми глазами и мигало подобно сове, смыкая верхнее и нижнее веко на середине глаза. Женя ахнула, шерстистый опрометью бросился под стол и исчез в тени. Женя невольно перекрестилась, перевела дыхание и заглянула под стол. Там никого не было. Женя резко встала, подошла к окну и крикнула: "Кертон!"
Дремавшая во дворе собака, услыхав хозяйский зов, стукнула лапами в дверь черного хода и заскулила. Кто-то из дворни впустил Кертона, и через несколько секунд он уже мчался вверх по лестнице. Наверху он на секунду рыкнул в сторону гостевых комнат, но Женя уже ждала его на пороге свой спальни, и пес, виляя хвостом, устремился к хозяйке. Девушка схватила Кертона за ошейник, ткнула носом под стол и велела: "Ищи!"
Кертон деловито обнюхал окрестности стола, внимательно изучил щель возле плинтуса, откуда явственно тянуло мышиным запахом, и тут увидел жующего орехи Бусика! В первый миг Кертон оторопел, потом рявкнул, потом прыгнул.
Бусик прыгнул еще в тот момент, когда Кертон рявкал, причем, прыгнул в окно. Вытянутый в прыжке хвост промелькнул над подоконником, и зверек оказался на ветке старой липы. Кертон тоже оказался на подоконнике, но, к счастью, Женя успела схватить собаку за ошейник. Какое-то время Кертон балансировал на краешке подоконника, но высота второго этажа быстро охладила собачий пыл. Пес сполз обратно в комнату и зашелся яростным лаем.
Следующий час Женя провела под липой. Кертона увели на конюшню, но Бусик категорически отказался спускаться с дерева. Он качался на ветках, радостно цокал и бросал сломанными сучьями в Глашку, которая пыталась сбить его с ветки щеткой.
Когда пришел встрепанный и сердитый Прохор, Бусик просто перескочил с одного дерева на другое, а потом начал делать это очень быстро, как настоящая белка. Было совсем уже темно, и уже на четвертом дереве его потеряли из виду.
Женя так расстроилась, что чуть не заплакала. Да еще Надежда Никитична, пожелавшая узнать причину позднего переполоха, услыхав про покупку «белки», пообещала лишить дочь наследства.
Возвращаясь после неудачной охоты в дом, Женя на лестнице столкнулась с Вольфом. Она с досады подарила гостю такой гневный взгляд, что тот у барышни ничего спрашивать не стал. Уже поднявшись в свою комнату, Женя услышала, как он во дворе говорит с Прохором.
Герни
Судя по описаниям кучера, эта так называемая «белка», такая же белка, как я – профессор математики. Я попросил Ирил прочитать заговор от потери скотины, и наутро к усадьбе сошлись две козы, корова и несколько потерянных на деревне уток.