Read the book: «Дремеры. Проклятие Энтаны»

Алина Брюс

Font:

КНИГА 1

ИЗГНАННИКИ ЗЕННОНА

КНИГА 2

ТЕНИ АЛЬВИОНА

КНИГА 3

ПРОКЛЯТИЕ ЭНТАНЫ

Иллюстратор Маргарита Чечулина (Greta Berlin)

Автор обложки Анастасия Галенко (Merlin.ann)

Глава 1

Ливень разразился, едва тюремная повозка тронулась с места. Тяжелые капли застучали по крыше, и вскоре цокот копыт заглушило шелестом водяного потока. Сквозь зарешеченное окошко брызги попадали на пол, и я сдвинулась к середине сидения, ближе к сестре, но Кья́ра не пошевелилась. Как и И́мрок Дейн, восседающий напротив в черной униформе Главы Карателей.

Наш с Кьярой родной отец.

Безумие. Я ведь до сих пор не видела его лица – с момента встречи в Квартале Теней он оставался в маске.

Что же он задумал? Зачем хочет отправить нас в Энта́ну?..

Имрок Дейн молчал и, казалось, был погружен в размышления, но несколько раз, осмелившись посмотреть на него, я ловила пристальный взгляд, жалящий холодом даже сквозь прорези маски.

Стиснув сложенные на коленях руки, я постаралась не выдавать собственного волнения, но изнутри меня так и терзало беспокойство: где Кинн? Где Нейт, Ферн, Тайли и Донни, вызвавшиеся нам помочь? Когда мы с сестрой – последними из нашей группы – покинули Квартал Теней, на улице стояли лишь Каратели, собирающиеся затолкнуть тележку с едой, да закрытая повозка, в каких перевозили преступников. На вопрос Кьяры «Где все?» Имрок Дейн ничего не ответил.

К счастью, поездка оказалась недолгой.

Когда мы остановились, небо осветила молния и с нарастающей злостью пророкотал гром. Дверь распахнулась, и встретивший нас Каратель черным размытым силуэтом метнулся обратно в укрытие. Я поежилась. Вход в дом темнел совсем рядом, но по мостовой и тротуару бежали стремительные потоки – словно Рассна вышла из берегов и решила затопить город.

– После вас, – сказал Имрок Дейн, и даже сквозь шум ливня его голос прозвучал отчетливо.

Искоса взглянув на Кьяру и подхватив подол, я коротко вздохнула и первой нырнула под хлесткий дождь. Всего пара шагов, но я промокла насквозь и вся покрылась мурашками. У входа Каратель подхватил меня под руку и повел налево по ярко освещенному коридору, и я с благодарностью оперлась на него, опасаясь поскользнуться в мокрых туфлях. Наконец мы остановились у дальней двери, Каратель открыл ее ключом и пропустил меня внутрь. Первым, что я почувствовала, было блаженное тепло, идущее от жарко растопленного камина. И лишь затем обратила внимание на друзей, сгрудившихся у дивана напротив.

– Вас что, заставили плыть? – звонко спросил Донни.

– Почти, – бросила Кьяра из-за моей спины.

– А где Кинн? – вырвалось у меня.

Ферн нахмурился и отвернулся, а Нейт неловко переглянулся с Тайли и ответил:

– Не знаем. Его увели первым.

Несмотря на тепло в комнате, меня снова пробрал холод.

– Вы же так замерзнете, – сказала Тайли, – идите к огню, погрейтесь.

Мы с Кьярой подошли к камину, где она тут же скинула туфли и поставила их на решетку для просушки. Я последовала ее примеру, жалея, что не могу снять при всех чулки, неприятно липнущие к ногам. Обернувшись, я увидела, что все с ожиданием смотрят на нас с сестрой.

– Вам объяснили, зачем нас отправляют в Энтану? – спросил наконец Нейт.

Я покачала головой, а Кьяра с презрением заметила:

– Не удивлюсь, если нам скажут об этом только на месте.

– А когда мы поедем, тоже пока непонятно? – робко поинтересовалась Тайли.

– Пока нет, – была вынуждена признать я.

– Явно не в ближайшее время, – предположила сестра. – Погода сейчас не для путешествий. – Подтверждая ее слова, за окном вновь прогрохотал гром. – И потом, – добавила она, – надо еще повозки подготовить. Не отправят же нас пешком.

– Думаешь? – подал голос Ферн. – А мне кажется, от этого Дейна всего можно ожидать.

– Повозки нужны хотя бы для того, чтобы мы не сбежали, – сухо ответила Кьяра. Лица у всех помрачнели – у всех, кроме Донни, который, наоборот, широко улыбнулся и заявил:

– Ну, лучше повозки, чем пешком.

Глаза его горели предвкушением, словно он чувствовал себя не пленником, а героем необыкновенного приключения.

Возможно, в чем-то он был прав.

Энтана… Колыбель Серры. Самый северный город материка, хранящий могилы Прародителей и подаривший нам старейшую Академию камневидцев. Побывать там было мечтой каждого серрийца.

Но это было раньше. А сейчас… Я вспомнила слова торговца Лайна: «Энтана мертва. Проклята». Потому что двадцать лет назад именно оттуда пришли Тени.

Зачем Имроку Дейну отправлять туда нас с Кинном?

Я пропустила короткие волосы сквозь пальцы, чтобы просушить, краем уха уловив, как Донни расспрашивает остальных об Энтане. Но сосредоточиться на разговоре не получилось – мысли снова вернулись к Кинну.

К тому изумлению и радости, которые появились в его глазах, когда я во всеуслышание призналась ему в своих чувствах.

Мне надо увидеть его. Убедиться, что с ним всё хорошо. Обнять.

Но новостей о Кинне не было. Один раз нам принесли густую похлебку, согревающе горячую и пряную, – однако на наши расспросы Каратели не реагировали. Моя одежда успела полностью высохнуть, когда дверь снова открылась.

– Госпожа Вира, господин Дейн вас ожидает.

Я вздрогнула – настолько отвыкла от обращения «госпожа», а заметив удивление на лицах остальных, ощутила неловкость. Меня словно ставили выше других лишь потому, что «господин Дейн» оказался моим отцом.

Надев туфли, я торопливо всем улыбнулась и, чувствуя, как всё внутри дрожит от волнения, последовала за Карателем на второй этаж. Здание выглядело нежилым, казенным: безликие светлые стены, голые полы и характерный запах бумаг и пыли. И только сложно украшенные бронзовые держатели с люминариями выдавали альвионскую тягу к изыскам.

Имрок Дейн ждал меня в одиночестве.

Я так надеялась увидеть Кинна, что на мгновение растерялась и застыла на пороге полупустой комнаты. Каратель легонько подтолкнул меня в спину и закрыл дверь с той стороны.

– Где он? – тут же спросила я.

Глава Карателей неторопливо отошел от окна и, обогнув стол, приказал:

– Подойди сюда.

Я с опаской приблизилась к нему.

– Руку.

После того как этот человек приставил к моему горлу кинжал, мне не хотелось, чтобы он касался меня, но я стиснула зубы и протянула правую руку, сдерживая дрожь. Однако он всего лишь достал из кармана браслет с темно-фиолетовым роммием, искажающим звуки голоса, и застегнул его на моем запястье. Я хотела отступить, но он без предупреждения взял меня за левую руку и отдернул рукав. И, помедлив, дотронулся до зеленоватых хризалиев.

– Да… Узнаю Мири́ю, – по его голосу было сложно определить, с каким чувством он это сказал – с одобрением, пренебрежением или просто констатируя факт.

Отпустив мою руку, он велел:

– Садись.

Я заняла стул напротив стола и, едва дождавшись, пока Имрок Дейн сядет сам, повторила свой вопрос:

– Где Кинн?

– С твоим другом всё в порядке.

Слово «пока», непроизнесенное, так и повисло в воздухе, и я стиснула кулаки.

– У нас с ним состоялась весьма содержательная беседа, – продолжил он как ни в чем не бывало. – Надеюсь, ты проявишь равное благоразумие и ответишь на все мои вопросы, ничего не утаивая.

С трудом сдерживая вспыхнувшую злость, я сказала:

– Вы требуете откровенности, однако сами даже не открыли свое лицо, отец.

Он несколько секунд сверлил меня взглядом, затем еле заметно пожал плечами и, откинув капюшон, снял маску.

Горло перехватило.

В свое время, разглядывая портрет отца – Э́рена Линда – и замечая, как мало у нас общего, я убеждала себя, что это, несомненно, оттого, что внешностью я пошла в маму.

Однако теперь крохотная искорка надежды, тлевшая в моей душе, погасла. Любой, кто увидел бы меня рядом с Имроком Дейном, догадался бы, что мы близкие родственники, – так мы были похожи.

Должно быть, он был ровесник дяди Дана, но казался моложе: не носил ни бороды, ни усов, а в его черных волосах, которые унаследовала Кьяра, не блестела седина. Его отличала зрелая, мужественная красота, а в серо-голубых – как у меня – глазах виднелся цепкий, холодный ум.

Внезапно мне захотелось, чтобы он надел маску обратно.

Как и сестра, он говорил с альвионским выговором, и если забыть о йеллионе, показавшем наше родство, если не видеть это лицо, то можно было бы притвориться, что всё неправда: что передо мной совершенно чужой человек.

Имрок Дейн словно почувствовал мои переживания и со слабой усмешкой сказал:

– Когда требуешь откровенности, необходимо обладать мужеством, чтобы ее принять.

Я постаралась взять себя в руки и спокойно спросила:

– Для чего вы собираетесь отправить нас в Энтану?

Он оценивающе посмотрел на меня.

– Прежде чем я расскажу о вашем задании, я хочу услышать всё, что ты знаешь о камне: как он оказался у вас, как ты его пробудила. Надеюсь, мне не стоит напоминать, что ложь неуместна? Я пойму, если ты станешь говорить неправду. И будет весьма прискорбно, если из-за этого кто-нибудь пострадает, не так ли? Например, тот бойкий мальчишка… Донни?..

В груди у меня похолодело.

– Вы же сказали… нам понадобится помощь… Они нам нужны.

– Все – нет.

В его голосе не было угрозы, одно спокойствие, но меня парализовало от ужасающего осознания: на самом деле все, кого я оставила внизу, – заложники.

Я подумала о Донни, который с таким восторгом покинул Квартал Теней, о сестре, о Нейте с Ферном и о Тайли – все они были готовы отправиться в неизвестность ради нас с Кинном. И, опустив голову, прошептала:

– Спрашивайте.

После короткой паузы Имрок Дейн произнес:

– Я рад, что мы друг друга поняли, Вира.

* * *

Он заставил рассказать меня всё: и об изгнании, и о тайнике, где Ронс Те́ррен спрятал эрендин, и о Псах, и о Лисицах-торговцах, и об Утешителе Йе́наре, и о том, что произошло у Храма Серры-на-Перепутье, и о том, как благодаря разбуженному камню мы выживали в Квартале Теней.

Наконец Имрок Дейн откинулся на стуле и, глядя на меня в упор, проговорил:

– Ты уверена, что больше ничего не знаешь?

Мое дыхание участилось. Я ни словом не обмолвилась о том, что эрендин на самом деле – это камень-сердце. И умолчала о карте Ронса Террена и зашифрованном в ней послании: «Каково сердце, таков и камень».

Вдруг Имрок Дейн резко встал, вытащил что-то из ящика стола и, подойдя ближе, сунул в руки потрепанную книжицу. Вздрогнув, я узнала «Падение Альканза́ра».

– Откуда?.. – начала я и прикусила язык.

– Значит, она тебе знакома, – в его голосе послышались довольные нотки.

Я погладила пальцами шероховатую обложку чайного цвета: прямо в центре, сразу под названием, виднелась некрасивая вмятина, а сбоку темнели бурые пятна. Что с ней произошло?.. Я пролистала ее, и на мои колени выпал засохший фиолетовый цветок. С замиранием сердца я его узнала: медвяница. Я вспомнила, как Олеа, застенчиво улыбаясь, протягивал мне эти цветы, и на глаза набежали слезы – я часто заморгала, чтобы их прогнать.

– Откуда она у вас? – повторила я чуть охрипшим голосом.

– Эта книга была найдена в сумке одного из зеннонских Карателей, которые перехватили вас с Кинном.

– Зачем она ему?.. – озадаченно спросила я.

Имрок Дейн усмехнулся.

– Меркантильный интерес, это очевидно. Удивительно другое. В свое время эту книгу украли разбойники, и мне поручили ее вернуть. Но тогда все мои поиски оказались безуспешны. И вот, спустя столько лет, она наконец в моих руках… Скажи, что тебе дало чтение этой истории?

Во рту у меня пересохло.

– Это всего лишь легенда…

– В каждой легенде есть доля правды, не находишь?

Он достал из кармана черный кожаный мешочек и вытащил оттуда осколок, наполненный танцующими искрами. Несколько секунд мы молча наблюдали за ними, потом Имрок Дейн сказал:

– Мирия прекрасно знала, что это осколки камня-сердца, когда украла их у меня.

– Украла у вас?.. – эхом повторила я, чувствуя, как неприятно сжимается что-то в груди. А потом медленно спросила, вспоминая наш давний разговор с Кинном: – Как они у вас оказались? Ведь это альвионские камневидцы пытались пробудить их… Но вы Глава Карателей, а не Глава Гильдии камневидцев.

Имрок Дейн лишь приподнял брови, словно спрашивая: неужели я считаю, что он ответит?

– Почему?.. Почему мама это сделала? – в отчаянии прошептала я. – Зачем увезла в Зе́ннон? Кьяра упоминала, что она дала какую-то клятву…

С бесстрастным лицом он убрал камень в мешочек, сел обратно на свое место и только после этого произнес:

– Боюсь, что спрашивать об этом нужно было саму Мирию.

Я внимательно посмотрела на него и с нарастающей уверенностью проговорила:

– Вы знаете… Вы всё знаете, но мне не говорите. – Он продолжал спокойно взирать на меня, но в глубине его глаз как будто что-то дрогнуло. – Тогда расскажите мне о ней хоть что-нибудь!.. Как вы познакомились? Когда? – Он по-прежнему молчал, и я со злостью добавила: – Скажите хоть, как так оказалось, что вы мой отец? Вы ведь не знали, что я ваша дочь?

Имрок Дейн издал сухой смешок.

– Не знал. До тех пор, пока не побеседовал с Матушкой Алли́вией, мне и в голову не приходило, что дочь Мирии и Эрена Линда имеет ко мне какое-то отношение. Как я мог считать иначе? Конечно, я удивился, когда узнал, что Мирия заново выскочила замуж – оставив к тому же здесь Кьяру. Но… она же украла осколки и всеми силами хотела их сохранить – что ж, вероятно, она посчитала, что новоиспеченный муж обеспечит ей лучшую защиту, если она поскорее родит ему ребенка.

Сквозь стиснутые зубы я прошептала:

– Но мама была беременна мной.

– Да… Беднягу Линда, очевидно, ждал неприятный сюрприз. Хотя, если честно, сомневаюсь, что Мирия сказала ему всю правду. Я видел его однажды, до Теней, – он приезжал сюда, в Альвио́н, в Академию камневидцев, представлял свои научные изыскания. Типичный изобретатель, погруженный в себя. Думаю, Мирии не стоило никакого труда скрыть от него истинное положение дел.

Кровь у меня вскипела.

– Прекратите! Прекратите говорить так о моих родителях!

– Это была случайность. Ошибка, – с непроницаемым лицом сказал он.

– Что было? – переспросила я, сбитая с толку – было не похоже, что он извиняется.

– За несколько месяцев до того, как Мирия сбежала, наши отношения дали сильную трещину. Она от меня отдалилась. А накануне празднования Дня открытия Серры она вдруг пришла ко мне, желая помириться, отослала Кьяру с няней… – В голосе Имрока Дейна послышался отзвук какого-то чувства. – Идеальный романтический вечер – чтобы усыпить мои подозрения и украсть осколки. Как теперь ясно, она продумала всё, кроме одного. Скорее всего, просто забыла. А мне и в голову не пришло ей напоминать.

Его слова подействовали как парализующий яд, и онемевшими губами я произнесла:

– Я… не ошибка…

– Увы, сомневаюсь в том, что Мирия хотела от меня еще одного ребенка. А уж я тем более этого не желал.

Во мне что-то оборвалось, и я почувствовала, что лечу в бездну – а там, из самой глубины, раздается рычание разъяренной ирсы.

– Я… не хочу вас видеть, – прошипела я сквозь зубы.

– Уверяю тебя, я не стану навязывать свою компанию сверх необходимого. На сегодня достаточно.

Ирса во мне взревела, и я едва не запустила «Падением Альканзара» в невозмутимое лицо Главы Карателей, но неимоверным усилием воли сдержалась и, встав, положила книгу на стол. Дрожащими пальцами расстегнула браслет с роммием и уронила его на обложку.

А потом шагнула, и под моей ногой что-то тихо хрустнуло. Замерев, я посмотрела вниз.

Засохший цветок медвяницы, слетевший с моих колен, превратился в прах.

* * *

Когда я вернулась к своим, со всех сторон тут же посыпались вопросы, но я отвечала бессвязно и путано. Казалось, это меня только что растоптали, как хрупкий цветок.

Нейт сообразил первым:

– Ладно, хватит расспросов. Дайте Вире выдохнуть.

Ферн уже отошел к окну напротив камина, когда вдруг подала голос Тайли:

– А что такое камень-сердце?

Я встретилась с ее недоумевающим взглядом и только сейчас поняла, что она до сих пор не знает правды про эрендин. Что ж, теперь она одна из нас.

– Нейт, расскажешь? – попросила я, чувствуя, что у меня самой сил на это нет.

Он согласно кивнул и отозвал Тайли к окну, где стоял Ферн.

– Донни, а ты иди сюда! – окликнула Кьяра мальчишку, застывшего у дивана и с жадным интересом глядящего в сторону Нейта.

– А, что? – неохотно обернулся он.

Сестра ловко вытащила уголек из погасшего камина и пояснила:

– Позанимаемся.

– Позанимаемся? – в ужасе вытаращился он. – Здесь?

– А почему нет? Здесь отличные стены, – проговорила она с бесстрастным лицом.

Насупившись, Донни отошел вслед за Кьярой к самому выходу, и Нейт, понизив голос, начал свой рассказ. Ферн молча уставился в окно, к которому льнули ранние сумерки.

Я же села на диван и позволила себе откинуться на спинку. На душе было пусто и холодно – как в прогоревшем камине напротив.

Буквально спустя минуту Ферн громко прервал Нейта:

– Давай, малек, ты тоже иди сюда. А то у тебя уши отвалятся – так ты их тянешь.

Я увидела, как покрасневший Донни виновато взглянул на Кьяру и тут же рванул к окну. Поколебавшись, сестра аккуратно положила уголек на каминную полку и, отряхнув руки, тоже присоединилась к остальным.

Едва рассказ Нейта возобновился, как Ферн сел на другой конец дивана. Впервые за несколько дней мы оказались с ним так близко, и я внутренне напряглась: после драки с Кинном и нашего разговора на террасе он по большей части меня игнорировал. Я бы многое отдала, чтобы узнать, о чем он сейчас думает. Но Ферн лишь неотрывно смотрел в остывшие угли, не делая никаких попыток заговорить. Я тихо вздохнула.

Что ж, у каждого из нас было о чем молчать.

Однако окончательное осознание накрыло меня лишь перед самым сном, когда нас, девушек, отправили в отдельную комнату с тремя старыми кроватями. Кьяра с Тайли давно заснули, а я всё ворочалась, без конца вспоминая дневной разговор с Главой Карателей.

Это была случайность. Ошибка…

Я спрятала лицо в комковатую подушку и, не выдержав, разрыдалась.

Имрок Дейн всего несколькими фразами перечеркнул мою жизнь, очернил маму… Но главное – этот человек лишил меня отца.

* * *

Единственное утешение, которое принесли следующие два дня, – ночью Теней мы не слышали, а значит, камень-сердце находился где-то рядом. Но Имрок Дейн больше меня не вызывал, и я понятия не имела, где Кинн и когда, а главное, зачем нас собирались отправить в Энтану.

Кьяра вытребовала у Карателей тетради и карандаши и всерьез вернулась к занятиям, к вящему неудовольствию Донни. Однако это было куда лучше бесцельного ожидания, поэтому за стол к ним вскоре подсели даже Ферн и Тайли. Но если девушка старалась, писала, то Ферн лишь чиркал что-то на листке, наблюдая исподлобья за Кьярой. Было в этом что-то настолько тягостное, что я отказалась от мысли присоединиться к ним и проводила время с Нейтом.

Чаще мы молча сидели на диване, погруженные в свои мысли, изредка тихо переговаривались. У меня было ощущение, что после того, что мы пережили в сквере, нам не нужно было лишних слов. Я замечала, что сестра бросает на нас настороженные взгляды, но не представляла, насколько ей не по душе наше внезапное сближение, пока на третью ночь, лежа в темноте, она вдруг не спросила:

– Почему Нейт сказал, что обязан тебе жизнью?

Я прислушалась – судя по глубокому дыханию, Тайли уже спала – и вполголоса ответила:

– В тот день, когда мы нашли Сая, я… спасла Нейту жизнь…

– Что?.. Как это произошло?

– Я… Прости, об этом сложно рассказывать, и, если честно, я не уверена, что вообще имею на это право.

– Вот как, – сухо бросила Кьяра.

Я почувствовала, что мои слова ее задели, и попыталась объяснить:

– Если бы это касалось только меня, я бы всё рассказала, но… Это не моя история, я не могу… – Мои слова словно падали в леденящую тишину, и я сбилась. – Спроси лучше самого Нейта – возможно, он тебе скажет.

– Спасибо за совет, – ядовито проговорила она и замолчала.

– Кьяра, послушай… – начала я, но та больше не откликалась.

Я отвернулась к стене и в бессилии прикрыла глаза. А что я могла сказать? Ведь Нейт узнал, что его девушка позволила Теням себя поглотить, потому что ждала от него ребенка и не видела иного выхода. И Нейт, терзаемый чувством вины, хотел умереть вслед за ней. Но я притворилась Лиллой, и каким-то образом мне удалось его удержать… Нет, это было слишком личным, слишком сокровенным. Когда Нейт будет готов, он сам поделится с Кьярой тем, чем посчитает нужным. Он, а не я.

Но сестра нежелание говорить расценила по-своему и с самого утра едва перемолвилась со мной парой слов, да и то холодным тоном.

Мое душевное спокойствие отнюдь не восстановилось, когда после завтрака Тайли отозвала меня в уголок и тихо спросила:

– А ты не знаешь, что там с Риссой? Каратели ее ищут?

Я посмотрела на шею девушки, где еще виднелись отметины от пальцев Риссы, и мне стало стыдно. Там, в Квартале Теней, остались наши друзья, которым, вполне возможно, угрожала опасность, а мне даже не пришло в голову задать столь простой вопрос.

– Я постараюсь узнать, – пообещала я.

К счастью, днем меня повели на второй этаж, и я вздохнула с облегчением.

Едва дверь в комнату открылась, я увидела, что там добавился еще один стул, и сердце радостно подскочило: Кинн! Наконец-то я его увижу! Заняв свое место, я стиснула на коленях руки, чтобы сдержать нетерпение.

Имрок Дейн, снова в маске, переговорил о чем-то с Карателем за дверью, затем сел за стол, на этот раз не заставляя меня надеть браслет с роммием, и глухо произнес:

– Не говори лишнего.

В замешательстве я кивнула – Кинн ведь и так всё знает, что мне от него скрывать?.. В этот момент дверь отворилась, и, не вытерпев, я вскочила. Но вошедший не был Кинном. Высокий, в плаще с низко надвинутым капюшоном, незнакомец шагнул вперед и театральным жестом откинул капюшон.

Я попятилась, уронив стул, и едва не упала вместе с ним.

– Амри́?.. – потрясенно прошептала я.

Это, без сомнения, была глава торгового клана Лисиц: с теми же короткими молочно-белыми волосами, благодаря которым она взяла себе имя Белая лиса. Но ее лицо… К моему горлу подкатила тошнота.

Левую половину лица женщины пересекал безобразный шрам – от брови до губы, – а оставшийся правый глаз смотрел непримиримо и жестко.

– Вира, – сипло, через силу произнесла Амри.

– Вы живы… – только и смогла выдавить я.

– Как и ты, – со смешком ответила она.

– Садитесь, – голос Имрока Дейна вывел меня из ступора, и, подняв стул, я села так, чтобы видеть их обоих.

Пока Амри шла к своему месту, я заметила, что она подволакивает ногу, и у меня неприятно свело живот. Когда мы с ней только встретились, она выглядела неукротимой, полной энергии, а теперь напоминала собственную тень.

Всё это время женщина не сводила с меня взгляда, и я еле удерживалась, чтобы не таращиться на ее шрам.

– Красотка, правда? – Она повернулась ко мне левой половиной лица, и, смутившись, я опустила голову. – Всё благодаря Утешителю Йенару.

– Что? – Я вновь посмотрела на нее. – Это он?..

Ярко-голубой глаз Амри яростно сверкнул.

– Вам с Волчонком тогда повезло, что сбежали. Иначе вы бы вряд ли выжили в той мясорубке. Ну а если б выжили, Утешитель бы вас так просто не отпустил.

– Он… Он жив?

– Хотела бы я надеяться, что сдох, но это вряд ли. Такие твари просто так не помирают.

Не уверенная в том, можно ли мне задавать вопросы, я взглянула на Имрока Дейна – он едва заметно кивнул, и я решилась:

– Что произошло, когда мы сбежали?

Женщина откинулась на стуле и, по-мужски расставив ноги, положила руки на бедра – пальцы ее были испещрены шрамами. Она криво улыбнулась.

– Генс выбыл первым. Пока мы все были заняты, он мог достать этого вшивого пса Хе́йрона, – на этих словах я непроизвольно поморщилась, и Амри, замолчав, зло прищурилась. Потом снова заговорила, но в ее голос вкрались царапающие льдинками ноты: – Ну, Генс всегда был слабаком – даже не сумел его как следует ранить. И Лайну пришлось сражаться против двоих. Он был следующим.

Я словно наяву услышала звон мечей, отчаянный цокот копыт и испуганное ржание лошадей.

– Утешитель велел Карателям сначала разобраться с Дормом, решил, что справится со мной один, – продолжила Амри. – Мне удалось его ранить, но Дорм… Его окружили. Он разделался с одним из них, прежде чем его атаковали со спины. Я бросилась на помощь, но опоздала… – Она закашлялась, затем прохрипела: – Зато отплатила за его смерть, вернула кровавый долг.

Сглотнув комок в горле, я приглушенно спросила:

– Что было после?

– После? Берне́л сбежал, поджав хвост, бросил своего покровителя. А Утешитель подарил мне этот шрам, – в ее голосе прорезалась ненависть. – Я истекала кровью, но ему и этого было мало: он прихватил камни для светового щита – и мои, и те, что я забрала у паршивых Волков. Он увел с собой единственную оставшуюся лошадь, но далеко не ушел – всё-таки я его хорошенько достала, – завалился в ближайший амбар.

– А как же вы смогли?..

– Выжить? Благодаря Волчонку. – Видя мое недоумение, Амри сухо усмехнулась. – Генс же отобрал у него камешки для щита и передал потом Дорму – они так и оставались у него. От потери крови я лишилась сознания, но, когда пришла в себя, нашла их и возвела щит. Прямо на дороге. – Ее лицо помрачнело. – Утешитель, как всегда, меня недооценил.

В голове у меня что-то щелкнуло, и я проговорила:

– «Падение Альканзара» – это вы нашли?

Амри кивнула.

– С утра, когда очнулась, искала воду и наткнулась на эту книжицу. Сначала не хотела ее брать, но подумала, что раз уж Каратель приберег ее для себя, верно, чего-то она да стоит. И я не ошиблась.

Она взглянула на Имрока Дейна – тот впервые за время разговора ожил и сказал, обращаясь к ней:

– Вы хотели задать Вире вопрос – задавайте. Мы не можем сидеть здесь целый день, предаваясь воспоминаниям.

Амри уставилась на меня пронзительным взглядом.

– Я успела уйти до того, как Утешитель меня хватился. Но вряд ли я бы от него скрылась, если бы мне навстречу не попался конь. Черный, как все лошади Карателей.

Мне тут же вспомнился конь Хейрона, которого мы отпустили. Значит, вот как – сами того не зная, мы помогли Амри?..

Женщина продолжила:

– Я бы так и проскакала мимо – едва держалась от слабости, – но у Храма Серры-на-Перепутье конь заржал, забеспокоился. И тогда я заметила свеженасыпанную могилу у стены храма. – Она понизила голос, а моего сердца коснулись ледяные иголочки: – Я хочу знать, Вира, как умер Бернел.

Несколько секунд я в оцепенении смотрела на нее, а потом, запинаясь, пролепетала:

– А как вы поняли?.. Вы что… разрыли?..

В ее уцелевшем ярко-голубом глазу мелькнуло безумие.

– Я должна была узнать… Отвечай! – вдруг хрипло крикнула она, и я вжалась в стул. – Скажи мне: вы с Волчонком его обманули, оставили Теням? А он что – умолял в страхе? Просил о пощаде?

Я замотала головой.

– Нет, нет! Всё было не так!.. Мы… – В смятении я запнулась: я же не могу рассказать, как всё на самом деле произошло. – Мы с ним поссорились, и он просто не успел возвести щит…

– Не лги мне! – взревела Амри и с неожиданной легкостью вскочила. – Как же ты тогда выжила? – Прищурившись, она резко шагнула ко мне. – Ты врешь!.. Из-за этого шелудивого пса?.. Почему?

– Она была его невестой.

Голос Имрока Дейна прозвучал спокойно, ровно и очень отчетливо.

– Невестой?.. – еле слышно переспросила Амри. – Так вот почему ты его похоронила…

Ее взгляд налился такой кипящей ненавистью, что от испуга у меня отнялся язык. Она вдруг прыгнула ко мне, но в последний миг дернулась и захрипела, схватившись за шею: на нее была накинута длинная металлическая удавка, рукоять от которой держал Имрок Дейн, теперь стоящий на ногах.

– Еще одно движение, и я пробужу последний геллор, после чего вы задохнетесь, – всё тем же ровным голосом проговорил он.

Амри, уже побагровев, тяжело задышала, а Имрок Дейн обратился ко мне:

– Вира Линд, призываю вас в свидетельницы.

Я с трудом выдавила:

– Что?..

– Эта женщина призналась в совершённом убийстве Карателя. Она преступила Закон. Ее место в Квартале Теней.

– Но… – потрясенно прошептала я. – Как же суд? Вы не можете…

– Я обязан. Она только что пыталась совершить нападение в присутствии Главы Карателей. Такие, как она, представляют угрозу для общества. Подобные угрозы должны быть устранены незамедлительно.

В уцелевшем глазу Амри плескались ярость и страх, и она через силу попыталась что-то сказать, но лишь захрипела.

– Увести! – громко приказал Имрок Дейн.

Дверь бесшумно открылась, и внутрь вошли два Карателя. Глава передал одному из них рукоять от удавки, и они вывели запинающуюся Амри из комнаты. Только когда дверь за ними закрылась, я почувствовала, что меня трясет.

– Что это было? Вы же ее нарочно спровоцировали… Вы использовали меня…

– В качестве свидетельницы.

– Вы использовали меня! А если бы вы не успели?.. Что вы за человек – даже родную дочь… – Я задохнулась от возмущения, а потом с презрением сказала: – Хотя что я удивляюсь, Кьяру вы и вовсе отправили в Квартал Теней!

– Если бы твоя сестра умела держать себя в руках, этого бы не случилось, – ледяным тоном проговорил Имрок Дейн.

– Ах, теперь она виновата в том, что не сдержалась, когда один из ваших Карателей жестоко обошелся с ребенком? – громко и зло спросила я.

Несколько секунд он сверлил меня взглядом, потом бросил:

– Она тебе не сказала?

– О чем?

– Когда я убедился, что она моя дочь, то хотел забрать ее. К себе. Но она наотрез отказалась. А когда я попытался ее переубедить, – глаза в прорезях маски гневно заблестели, – заявила, что она дремера и никуда со мной не пойдет. Она не оставила мне выбора.

Несколько секунд я ошеломленно смотрела на него: неужели это правда? Потом наконец нашлась:

– Но… вас же никто не слышал, кроме Матушки Алливии, а она и так знала…

– Никто? Там были мои Каратели. Там могло быть сколько угодно лишних ушей. Мы разговаривали без роммиев, – сухо произнес он. – Я не мог допустить, чтобы пошел слух, что дочь Главы Карателей – дремера и до сих пор на свободе. Я не для того выстраивал свою карьеру, чтобы разрушить всё из-за глупой выходки этой девчонки! – Он хлопнул ладонью в перчатке по столу.

– Но теперь мы с ней обе на свободе, не считая еще четверых дремер, – ядовито проговорила я, чувствуя, как внутри разгорается ответный гнев.

– Это ненадолго. Скоро ваше присутствие перестанет представлять угрозу для остальных. – Имрок Дейн резко встал. – На сегодня достаточно. Иди.

Мой гнев утих. Ругая себя за несдержанность, я поднялась на ноги и с обреченной решимостью попросила:

– Я хочу увидеть Кинна. Пожалуйста.

Его глаза недобро сверкнули, но после долгой, томительной паузы я наконец услышала:

– Хорошо.

Каратель сопроводил меня на первый этаж, но у лестницы мы свернули в противоположную сторону.