Тревожная тишина начала приобретать оттенки звуков. Эли услышала, как по стенам скапывали капли воды, как где-то вдалеке шелестели крыльями летучие мыши, как дул едва уловимый свежий ветерок и, как слева от неё, начала подниматься пыль. Она слышала его, каждый его шаг. Не открывая глаз, Эли увернулась от новой порции глубоких царапин.

Но, к сожалению, мгновенная сила быстро иссякла, и девушка снова очутилась в беспроглядной тьме, один на один с невыносимо сильным монстром.

«Где-то же должно быть у тебя слабое место», – подумала девушка и от очередного удара улетела в сторону озера. Едва сдерживая крик боли, она взглянула вновь на своё отражение и, вытерев каплю крови изо рта, прошептала: «Как я сразу об этом не подумала!»

На самом же деле, демона Гаки было не трудно заметить в зеркальном отражении чистого источника. Ведь лишь безупречная гладь воды позволяла обычному глазу уследить за его невообразимо быстрыми передвижениями.

Посидев ещё пару секунд так, Эли задержала дыхание и занырнула в озеро – это была единственная территория, неподвластная Гаки. Непонятный скрежет, донёсся из пасти обезумевшего от голода демона и в мгновение ока он оказался прямо над девушкой. Чёрной и едва существующей рукой, Гаки водил над поверхностью воды, словно пребывал в раздумьях: «Нырять или не нырять?»

«Никудышный из тебя Гамлет!» – подумала девушка и схватила его за руку, таща на самое дно. Вода, действительно, была единственным слабым местом этого чудовища – она оказывала странное влияние на его тело: на глазах он будто сам начал растекаться. Но девушка не останавливалась, и продолжала плыть вглубь, пока от монстра не осталось и следа. Держась уже на последних силах, Эли выплыла и жадно вдохнула глоток свежего воздуха. Минутой бы позже, и она бы так же бесследно канула в озере, как и демон, тихо томясь на самом дне, до которого, кстати, девушка так и не доплыла.

– Бездонное озеро, – тихо вымолвила Элизабет и упала на берег в раздумьях. Какой раз ей казалось, что это всё – лишь очередной кошмарный сон, в который раз она была уверена, что это последняя для неё битва, и в который раз невообразимым чудом, но ей как-то удалось всё же выжить… словно сама судьба была благосклонна к ней.

«Благосклонна…», – все мысли оборвались на этом слове. Столько погибло ей дорогих и близких людей, она многого лишилась, её предали – кто бы только мог подумать – её же люди!

«Но ведь, не каждый оживает после того, как его зарезали, – стремглав пронеслись мысли, – не всё так плохо; в конце концов, я повстречала Мэта…»

Поток мыслей девушки резко оборвался. «Мэт». Если она отсюда не выберется, это дурацкое племя принесёт его в жертву. «Осталась всего одна вещь, пустяк какой-то: сообразить как же, чёрт подери, выбраться из этого злосчастного места!» Идея… вдох… и снова холодная гладь воды. Элизабет показалось, что где-то справа в стене она видела какое-то свечение, пока тянула Гаки на дно. Осталось лишь убедиться в своей догадке. Проплыв к той самой стене, девушка начала водить рукой по холодным камням. Того свечения нигде не было, и печаль, казалось, уже начала сковывать разум девушки, пока случайно она не нащупала свежий поток воздуха. В скале была небольшая трещина; судя по всему, именно с неё тогда и исходил проблеск света. Но его она заметила только, когда плыла вниз…

Глава ХI

Лёгкие лучики солнца мягко проскользнули через едва приоткрытый тюль. Отскочив от блестящей поверхности вазы, солнечный зайчик пустился в пляс. Вслед за ним заколыхали веточки сирени за окном, развевая свой душистый аромат вокруг. Тепло, светло, спокойно…

Элизабет с нежеланием открыла глаза, не торопясь, подтягиваясь и зевая. Как мягко и удобно было, даже не привычно, лишь боль в руке и груди сковывали её движения. Опомнившись, девушка постаралась присесть, но сделала это настолько резко, что едва не опрокинула рядом стоящий на тумбочке стакан с водой. В этот момент в комнату вошла медсестра:

– Вы пришли в себя, сейчас позову врача. Подождите.

Медсестра сразу же исчезла в дверном проёме. Элизабет ничего не могла понять. Небольшая больничная палата, где была только она… и, похоже, только что она увидела медсестру. Со всей той ерундистикой, которая творилась уже не первый год, позабылись самые элементарные вещи. Эли не помнила, видела ли она когда-нибудь костюм медсестры или того же врача вживую? На картинках в книге – да, а вот так… похоже, не представилось случая. Беспечное и жизнерадостное детство стояло перед ней в размытых серых тонах, лишь битва и «игра на выживание» были контрастными и чёткими.

– С возвращением, – сказал приятный на вид мужчина, направляясь к девушке вместе с ранее вышедшей медсестрой. – Как вы себя чувствуете?

– Жить можно, – ответила девушка, пристально изучая вошедших. Высокий мужчина с небольшой щетиной и добрыми зелёными глазами просматривал карточку больной. Медсестра стояла неподалёку и ждала указаний от него.

– Рука не беспокоит? – поинтересовался врач снова.

– Что вообще я здесь делаю? Как я здесь оказалась?

– Вы ничего не помните? – продолжил врач расспросы.

– Я не помню, как сюда попала, – не рисковала девушка рассказывать о последней битве с демоном Гаки первому встречному.

– Что ж, это вполне естественно. Вас сбила машина. По словам очевидцев, машина резко появилась из-за угла, и летела прямо на вас. Вы были в коме месяц…

«Машина», «сбила», «кома» каждое слово отдавалось эхом в голове Элизабет. «Что, чёрт подери, здесь происходит?» – задавалась вопросом девушка, не отводя взгляда от говорящего врача.

– Но вам повезло. Вы ещё легко отделались. Ушибы и ссадины. Словно вы в рубашке родились.

– Не привыкать, – проскользнули мысли вслух.

– Что, простите? – переспросил удивлённо врач.

– Да нет, ничего, мысли вслух.

– Мы уже оповестили вашу семью. Она скоро будет здесь.

– Семью?

– Ну да. Пока вы лежали без сознания, к вам каждый день приходили ваши родители. Частенько кто-то из них оставался с вами тут на ночь… они не теряли надежду. И по большей мере, именно благодаря их вере вы и очнулись сегодня.

Понятие того, что здесь у неё была семья, лишило Элизабет дара речи. Большой ком застрял в горле, на глазах начали наворачиваться слёзы. Девушка никаким боком не понимала, что происходило, но одна мысль о том, что тут у неё были родители, живые и невредимые, теплила её сердце. Она так хотела их увидеть снова, столько сказать, и просто почувствовать родительскую заботу.

– Что ж, отдыхайте пока. Если захотите переодеться, ваши вещи лежат вон в том шкафчике. Говорил же, что ваши родители не покидали веры. Анжела, – обратился он к медсестре, – позаботься о том, чтобы никто чужой не тревожил нашу пациентку.

– Хорошо, – послушно ответила Анжела, и вышла вместе с врачом из палаты.

Эли снова осталась один-на-один. Куча мыслей разрывали её мозг. Что делать она не знала, но и куда-либо идти пока она не увидит своих родителей – тоже не хотела. Единственное, что девушка решила пока сделать – это привести себя в порядок. Подойдя к шкафчику, девушка достала оттуда спортивные, немного свободные в пошиве штаны, и чёрную футболку с каким-то непонятным принтом. Найдя там полотенце, Эли решила умыться. Выйдя из палаты, и спросив у неподалёку стоящей Анжелы где здесь туалет, она направилась туда. Включив свет и закрыв за собой двери, Эли продолжала метаться идеями о том, что же происходит. Не обращая ни на что внимание, она открыла кран, и оттуда потекла прохладная и чистая вода. Наклонившись поближе к крану, девушка пару раз ополоснулась водой, наслаждаясь каждой капелькой. Казалось, словно вода забирала всю ту тревогу и волокиту, оставляя взамен лишь спокойствие на душе. Закрыв кран, и вытираясь полотенцем, Эли открыла глаза и взглянула в зеркало. Всё что она увидела – снова заставило её волноваться, и снова её бросило в жар. Перед ней была та же кареглазая брюнетка, какой она была до того, как умерла.

Она провела рукой по своему лицу и волосам, в недоумении. Множество моментов из её ужасной жизни проносились перед глазами: предательство, смерть, новый облик, Тома, Мэтью… и снова Мэтью…

«Как такое вообще может быть? Я столько всего пережила! Мне не могло это всё привидится!! Я должна была спасти Мэта!»

Элизабет бросила полотенце на пол и ринулась прочь из этого места. Она не знала чего она этим добьётся и какой шок ждёт её дальше, но сейчас она просто хотела бежать, бежать и не останавливаться. Девушка пробежала три этажа, не заметив перешуганную и останавливающую её медсестру…

Яркое солнце сперва ослепило Элизабет. Машинально девушка прикрылась рукой, но вскоре её глаза привыкли к яркому освещению и стали различать объекты: большая и широкая улица, по которой ходило много людей, и разъезжали машины; куча многоэтажек и всевозможных магазинов. Люди куда-то спешили, но каждый по своим делам. Не было той ужасной тишины, которая столько лет преследовала её и её сородичей; но из шума был лишь гул машин да где-то играющая музыка, а не крики умирающего в муках человека или рев какого-то монстра. Жизнь – такой себе она её представляла все эти годы. Но не так резко. Контрастный переход от выживания до мирного неба над головой никак не укладывался в её голове.

Простояв так какое-то время, Элизабет пришла в себя только когда её окликнули: – Лиза!

Девушка повернулась в сторону окликнувшего, и остолбенела. К ней направлялись её отец и мать, которых она помнила только с фотографии, оставшейся у неё на руках. Стройная женщина с зелёными глазами и каштановыми волосами первая обняла свою дочь:

– Мы так рады, что ты, наконец-то, очнулась! Хотя врачи уже прогнозировали… – отойдя в сторонку и вытирая накопившиеся слёзы, женщина уступила место высокому брюнету с обжигающе карими глазами:

– Доченька, мы не переставали верить, что ты вернёшься к нам. И вот, ты здесь, снова с нами.

Всё тело девушки словно резко стало из ваты: ни шелохнуться, ни что-либо сказать было ей не под силу. Она просто молча наблюдала за живыми родителями, стоящими вот, неподалёку от неё, такие счастливые и родные. Лишь одинокая слеза смогла вырваться из оцепеневшей Лизы, и тихо прокатиться по щеке.

– Ну, ты чего, солнце? – утешала мама, заметив блестящую на солнце слезу. – Всё уже хорошо.

– Уже хорошо, – вернув над собой управление, она с любовью обняла своих родителей… родителей, которых ей так не хватало все эти годы; родителей, чья поддержка ей так была нужна. И вот они были перед ней, рядышком. Хотя девушка и не понимала того, что же на самом деле здесь происходило, но сам факт того, что её родители живы, делал эту реальность сказочной, в которой хотелось оставаться дальше.

«Если это сон, пусть длится, как можно дольше», – подумала Элизабет, заходя с семьёй обратно в больницу.

В больнице ей показалось уже не так серо и страшно, ведь теперь она шла обратно к себе в палату не одна. У неё было столько вопросов, которые ей хотелось бы задать как можно скорее.

И вот, они уже сидели в её палате и душевно разговаривали. Родители рассказывали за то время, пока Лиза пробыла в коме: что произошло, а что изменилось. Если бы только это для девушки что-то значило, но как же было интересно, всё же, их слушать…

– Катя же восьмой закончила с отличием, – пришёл черёд отца рассказывать. – Она ночевала у подруги, а как узнала, что ты пришла в себя, бросила всё и приехала домой; скоро должна подойти, мы созванивались недавно.

– Катя? – изумлённо переспросила девушка.

– Ну да, – переглянувшись, оба родителя ответили в унисон, – сестра твоя.

И вновь на девушку словно опрокинули ведро с холодной водой. «Сестра?» – не укладывалось у неё никак в голове. В этой реальности у неё кроме родителей есть и сестра? Пока Элизабет пыталась разложить всё по полочкам, отец поднялся и встал у двери. Через мгновение с коридора начали доноситься быстрые шаги.

– А вот и она, – сказал отец, отходя от дверного проёма.

В палату забежала Тома и со слезами на глазах, с широкой и неподдельной улыбкой, ринулась в объятия к Элизабет. Очередной шок для девушки:

«Не уже ли Тома – моя родная сестра?»

С этими мыслями, девушка сильнее прижала к себе девочку, и слеза счастья медленно скатилась по её щеке.

– Сестричка, – довольная сквозь слёзы произнесла Катя, вырвалась ненадолго из крепких объятий старшей сестры, внимательно посмотрела ей в снова открытые глаза, и вновь прильнула в объятия Лизы.

«Не знаю, что здесь происходит, но мне здесь, безусловно, уже нравится», – подумала про себя Элизабет, никак не нарадуясь живой Томе, или Кате, как звали её в этой реальности.

***

«Это всё объясняет…» – размышляла девушка, облокотившись на окно автомобиля, и наблюдая за мимо проплывающими пейзажами. «Вот почему мне такой родной была Катя в той реальности. Мозг мне пытался дать подсказку. Тогда уже на подсознательном уровне я относилась к ней как к своей родной младшей сестрёнке. Надо же…»

– Мы уже подъезжаем, – оповестил отец, включив левый поворотник, – скоро, наконец-то, ты будешь дома.

Девушка оторвалась от своих мыслей и уставила взгляд на большие высотки. Кажется, она такие даже и не видела: высокие жилые дома неброского синего цвета и со слегка темнее синими окнами, переливающимися перламутром под лучами солнца.

– До чего же красиво! – вырвалось у девушки от увиденного.

– Дорогая, неужели ты вообще ничего не помнишь? – обеспокоенно спросила мама, выглядывая из-за сидения назад. Элизабет лишь удручённо помахала головой, виновато опустив глаза.

– Ну, ничего, ты обязательно всё вспомнишь, Лизочка, – продолжила мама, словно пыталась успокоить таким способом и себя. Но, судя по всему, ей не особо удалось это применить на себе, поскольку следующее предложение даже не соскочило с её уст, хотя те и дрогнули в предвкушении анонсирования.

– Как говорится, – подхватил отец, – в родном доме и стены лечат. Даже сам доктор сказал, что чаще всего человеку удаётся всё вспомнить в той обстановке, в которой он ежедневно водился до потери памяти. Обычная рутина, которой ты занималась, поможет тебе всё вспомнить. Твои воспоминания не исчезли на корню, а всего лишь спрятались где-то глубоко в тебе, и ждут своего часа.

– Да ты философ, папочка! – с искрящимся голосом произнесла Катя, не выпуская руки старшей сестры. – Всё будет хорошо, сестричка.

– А на каком этаже мы живём? – поинтересовалась Эли, прищурившись, и выглядывая вершину здания под ярко светящимся солнцем.

– На 15-м, дочка, – сказал отец, доставая вещи из багажника.

«Интересно будет взглянуть оттуда из окна», – промелькнула мысль у Эли, и та неторопливо направилась вслед за родными.

Девушка из другой вселенной не успевала переводить дух, со всех сторон её окружали какие-нибудь красоты и необычности. Но она старалась не терять самообладания над собой, как и над едва не отваливающейся челюстью, которая так и хотела отвиснуть от всего увиденного. Что ж, в принципе, не показывать своих настоящих эмоций девушке не составляло труда, её этому обучали почти «с пелёнок». Бывали редкие исключения, когда даже приученный к безмолвной мимике человек терял этот навык и как-то очень бурно реагировал на окружающие его события, но это бывало до жути редко, ведь:

«Выживая, нельзя давать чувствам охватить тебя, иначе тебе не прожить и дня».

Такому принципу жизни учил Элизабет дядя Коля и, от счастья, он был прав. Благодаря этому правилу, во многом, девушка осталась жива в том жестоком и беспощадном мире.

«Но ведь то всё было лишь частью моей фантазии… или же, может, я сейчас брежу…», – суетливо сменяли одна другую мысль у поражённой, и следовавшей за остальными, Эли.

Однако все её мысли улетучились, когда они зашли в какую-то странную небольшую, даже «малюсенькую», как описала бы её Эли, комнатку. В ней ничего не было, кроме трёх стен, закрывающейся/открывающейся двери, и панели с кнопками.

– Можно я нажму? – завизжала Катя, и получив одобрительный кивок, нажала на цифру 15. – Ух, обожаю кататься на лифте!

Теперь, по крайней мере, Элизабет знала, как называется эта странная комнатка. Оставалось и дальше не подавать виду, что её все эти вмиг свалившиеся новшества пугали. Хотя ей едва это удалось, потому что она никак не ожидала, что эта комнатка тронется. Вроде бы как, она слышала похожее название, да только в глаза никогда не видела что эта за вещь такая. А из жизни в той вселенной она только и помнила: смерти, страх и разрухи. Как только она привыкла к этому лёгкому чувству движения вверх, послабила руку, до этого крепко вцепившейся в рядом торчащий поручень. К её везению, этой мимолётной демонстрации страха никто не заметил. И, несмотря на то, что ей, в принципе, нравилась вся эта картина, такое неловкое чувство, как «не в своей тарелке», не покидало её.

Настал черёд заходить в квартиру. Дело пары секунд. Характерный щелчок в замочной скважине и дверь отворилась. Катя подхватила Эли за руку и потянула за собой. Они зашли первыми. Что ж, тут уже было сложновато сдерживать свои эмоции девушке, но даже тогда ей удалось с этим каким-то удивительным образом справиться.

Большие, светлые и просторные комнаты словно кричали о спокойствии и мире: так тихо, тепло и красиво. Все комнаты были сделаны под один стиль: чистые белые стены с небольшими чёрными узорами ближе к полу. Пол был покрыт тёмно-коричневым ламинатом, что прекрасно сочеталось с некоторой мебелью: круглым с вырезными ножками столом, по центру гостиной, и красивым вырезным комодом с зеркалом. Так же в глаза бросался белый диван, ярко контрастировавший с тёмными «пятнами» декора. Во всех комнатах – навесной потолок, такого же тёмно-коричневого тона. На кухне стоял стол, похожий на тот, что в гостиной, только был немного больше и имел прямоугольную форму. Все шкафчики были белыми, а сама столешница матово чёрной. Стена возле столешницы и печки была заложена бело-чёрной плиткой: каждая плитка была двухцветной и имела небольшой выступ с не выделяющимся на фоне цветком сакуры. И, конечно же, холодильник: даже он вписывался в декор! Белый двойной холодильник, выше Эли, с чёрными ручками и такими же узорами, разрисованными на дверцах. И при этом всё выглядело так стильно, аккуратно и со вкусом, что язык не поворачивался сказать: «Наляписто».

– Ты голодная? – поинтересовалась Катя, проходя с Лизой мимо холодильника.

– Нет, – спокойно ответила Эли, рассматривая всё дальше.

– Ну, смотри, – игриво произнесла сестра, открывая холодильник, – а то мама тут твоих любимых пирожков наготовила. А ещё у нас тут всякое есть!

Слово «всякое» было умышленно протянуто, чтобы зацепить внимание старшей сестры и, как ни странно, это удалось. Хоть и не таким образом, каким себе представляла Катя. Элизабет, кроме того, что не видела таких огромных холодильников (или же не помнила; девушка окончательно запуталась с мыслями), так ещё и холодильник этот сверху донизу был забит самой разнообразной едой: выбирай что хочешь, и ешь сколько влезет. Так и пахло оттуда соответствующе: копчёным мясом, сосисками, сыром, пирожками… и это только часть возбуждающих аппетит ароматов. А вот и урчание живота, так ещё и продолжительное такое, что не заметить окружающим её людям это было сложно.

– А я знала, что ты захочешь, – пропищала довольная Катя и достала пирожок для старшей сестры.

– Не перебивай аппетит, скоро будем есть, – послышался голос матери, терпеливо выкладывающей продукты на стол.

Девушка безмолвно кивнула и откусила небольшой кусочек от жареного пирожка.

«Как же вкусно!» – подумала она, неторопливо разжёвывая откушенный кусочек. Слегка солёное тесто и отварное пюре со сливочным вкусом просто таяли во рту, оставляя лишь после себя талый привкус нежности. Столько лет питаться не пойми чем: что найдёшь и вообще найдёшь ли. И даже в том бункере дяди Коли не было такой вкуснятины. Девушка и не заметила, с каким удовольствием проглотила этот пирожок. Хотелось ещё, но нужно было подождать; к тому же, чувство голода ей и всем людям, оставшимся в той вселенной, не чуждо. Поэтому девушка вытерла руку об салфетку, которую ей протянула сестрёнка, и пошла дальше изучать «местность» с гидом Катей.

***

Наконец, Эли была сыта, и уже лежала в своей кровати. Само чувство сытости доставляло невероятное удовольствие девушке.

«Как же в диковинку познавать всё то, что, вроде как, уже должен знать»! – вот такие мысли посещали её затуманенную голову. Она лежала и вертела в руках телефон, который ей подарили родители (прошлый разбился во время автокатастрофы). И, не смотря на то, что она знакома с более простыми версиями телефонов, сенсорный телефон ей не составило труда понять, ведь как оказалось, в нём не было ничего сложного. Эли было непривычно вот так вот спокойно лежать на удобной и невероятно мягкой постели, ни о чём не тревожиться, ничего не бояться, не ломать голову выживет ли она завтра или нет, сможет ли найти, что можно было бы съесть. Но ей это нравилось, и она чувствовала, как понемногу начинала привыкать к такой вот тихой реальности. Её мысли прервал рингтон. Одно входящее сообщение высветилось на дисплее телефона. Девушке было интересно от кого уже могло прийти сообщение, если номер совсем новый, как она поняла, и есть пока только у близких.

«Неужели им лень просто зайти и сказать, а проще написать сообщение?» – задумалась она и удивлённо переключилась на временный объект её внимания.

«Куколка, ты как? Не могу поверить, что ты пришла в себя! Я так рад! Завтра я вернусь домой, и сможем, наконец, увидеться», – сообщение заканчивалось несколькими сердечками. На мгновение показалось, что Эли забыла, как нужно дышать. Подобного рода сообщение она никак не ожидала получить:

«У меня что, есть парень?? Или это сообщение от друга?? Да не-е-е, странное в таком случае обращение. Всё-таки, парень».

Нервные размышления девушки оборвались следующим сообщением: «Люблю тебя, до завтра».

Так, теперь её явно охватило недоумение: «Что мне завтра делать?!» Вот что теперь терзало её голову: «Какой это человек?»

«И как, блин, его зовут??» – растеряно продолжала смотреть в телефон, пытаясь разведать имя «любимого».

– Так, спокойно, Эли, – старалась успокоить себя девушка, делая медленно вдох-выдох, – я ведь – это я, какая была реальность не была, но фигню бы не выбрала. Да и, по любому, здесь где-то завалялся мой личный дневник. Если я в той реальности порой успевала записать произошедшее, то здесь, так подавно». Эли начала рыскать по полкам стола, шкафчика у стола и кровати, но всё напрасно, дневника нигде не было видно. Девушка присела на кровать и пристально всё осматривала взглядом, продолжая думать, где она могла бы спрятать личную вещь. Её взгляд упал на пустоту между прикроватной тумбочкой и полом. Девушка аккуратно сползла на пол, присела на колени и заглянула под тумбу. Среди пыли, поближе к стенке были заметны очертания какой-то коробки. Эли протянула руку и достала её. За время, которое она якобы провела в коме, вся коробочка покрылась непроглядным слоем пыли и узорами из паучьей паутины. Эли аккуратно струсила весь мусор и открыла коробку. Как и ожидалось, внутри лежал её личный дневник.

«Слишком девчачий», – подумала она, перелистывая первую страницу найденной вещицы. Девушка принялась читать; всё-таки, интересно было узнать побольше об этом мире…

«19 декабря. Сегодня был непростой день. Сейчас 19.30 и я только рухнула на кровать. Как же тяжело совмещать учёбу и работу! И чем я только думала, когда пошла на это?? Этот Олег Валентинович вывел меня из себя. Это же надо было придраться к такой мелочи! Может он мне мстит, что я тогда случайно в него врезалась и облила горячим кофе? Да не, глупости… Он же профессор наук, это не педагогично с его стороны. К тому же, это было давно, и я не раз уже извинилась. Поскорее бы уже всё это закончилось. Но пока что завтра у меня очередная пересдача, и, надеюсь, ему это уже надоест… или хотя бы скажет всё как есть.

После такого «бодрячка» с утра, на работе расслабиться не получилось тоже. Альберту не понравился последний проект и попросил доработать эскизы. Всё бы ничего, если бы только мы пришли к единому мнению, но он строго стоит на своём, а мне явно это не нравится. Да только слушать он меня совсем не хочет и даже не собирается! Что ж, дело его. Моя задача выполнить, а дальше пусть сам разбирается, не мои уже проблемы будут.

Сейчас бы спать лечь да хорошенько выспаться, но нужно подготовиться к пересдаче. Поэтому сейчас немножечко полежу и пойду за учёбу».

«20 декабря. Чёрт, не могу поверить, что я заснула вчера за этим дневником!!! Вообще никак не подготовилась к этой дурной пересдаче!!! Ещё и ко всему чуть не опоздала! Да что же так везёт? Хорошо, что позвонила Ксю с утра и разбудила меня, иначе мне было бы кранты.

Но в чём мне точно повезло, так это с пересдачей. Ему, всё-таки, надоело играться в плохого преподавателя, и у меня, наконец, стоит зачёт! Неужели я дожила до этого? Что ж, после успешной сдачи я встретилась с Ксю и мы посидели немного в кафе за кружкой вкусного капучино. Говорит, сама еле справляется с учёбой, но ведь нам осталось полгода до летних каникул… поскорее бы они уже были! Хотя не, сперва Новый год, хочу его: мой любимый салатик, ёлочка и куча гирлянд… Как же я люблю всю эту атмосферу!»

«31 декабря. Осталось каких-то 5 часов до Нового Года! Не могу уже дождаться его. Всё это волшебство и чувство прекрасного так вдохновляют и в то же время успокаивают. Осталось доготовить пару салатов, привести себя в порядок и отпраздновать всей семьёй. А к часу должна подойти Ксю и мы вдвоём пойдём на елку. Море впечатлений ждёт впереди!»

На таких строках закончилась страница в дневнике, а на следующей был аккуратно вклеен конвертик с надписью: «Новогодние воспоминания». Эли осторожно открыла его, чтобы случайно не порвать, и достала оттуда десять фотографий. На фото были запечатлены моменты с того Нового Года, о котором сейчас шла речь. Две фотографии были сделаны дома, в семейном кругу: мама, папа, Катюха и она – такие красивые и счастливые. Тогда они ещё не знали, что через каких-то пару месяцев их жизнь круто изменится…

Оставшиеся фотографии были сделаны уже на площади у ёлки: где-то она с Ксю, где-то просто новогодняя красота, а на одном фото – их уже трое: Ксю, она и какой-то черноволосый парень, стоящий между ними. Внимание Лизы заострилось на новом лице, ей было интересно кто это. Может это парень Ксю, либо проходящий мимо человек, либо это и есть тот самый – её парень. До чего же было любопытно! Но, к сожалению, фото не было никак подписано, оставалось только дальше читать дневник в надежде, что там обязательно будет разгадка. Следующая запись была сделана аж 1 марта:

«Давненько же ничего не писала, как-то вообще было не до этого. Последняя моя запись была посвящена ещё Новому Году и Ёлке на площади. Что ж, после празднования Стас проводил меня до дома. Он был очень милым. Он пожелал мне удачи во всём, и мы разошлись. Через пару дней он позвонил мне и пригласил погулять. Номер ему выдала Ксю… Но какая же прогулка тогда волшебная получилась! Долго потом не выходила из головы. Так несколькими прогулками, ухаживаниями и комплиментами спустя, он вскружил мне голову. Всё произошло как-то очень быстро, но, в принципе, чего тянуть? Он очень классный, и такой милый. Сегодня уже 2 недели, как мы начали встречаться. Сейчас буду собираться – мы договорились встретиться и сходить в кино. Думаю, будет круто».

Внизу страницы был приделан небольшой бумажный кармашек, из которого Эли достала очередные фотографии. Только здесь она была везде с этим парнем, Стасом. На первом фото они в кафе и пьют кофе, улыбаясь, и корча рожицы. На втором фото они на улице, красиво и нежно срывается снег, и он также нежно прижимает её к себе. На последнем фото, судя по всему, они уже дома, у него – на этом фото был запечатлён их поцелуй.

Изучение фотографий показалось девушке интересным. Она с любопытством рассматривала их: то её так называемого парня, то саму себя… она была какой-то другой там. Элизабет было сложно объяснить из-за чего она так считала, но она это видела невооружённым взглядом. Почему она и хотела получше узнать себя здешнюю по этим писанинам (и про парня, конечно, тоже), но, к её огромному сожалению, это была последняя страница с записями. После 1ого марта личный дневник больше не вёлся.

«Ладно, – отложив в сторонку личный дневник, рассуждала девушка, – не суждено узнать всё сейчас, узнаю всё завтра при встрече. Осталось только выбрать, что надеть».

Элизабет с кошачьей грациозностью прокралась к шкафу и с томным выдохом отворила дверцы. Что же, как оказалось, у Элизабет в этой реальности был довольно-таки обширный выбор одежды: от скромных и немного рваных джинсов до шикарных платьев. Девушка просмотрела парочку вещичек из стиля «леди» и принялась изучать более привычную для неё одежду: майки, шорты, штаны… Её выбор пал на тёмно-синюю стретчевую джинсовую ткань и спортивную майку с неразборчивой надписью в области у ключиц. Она стояла и рассматривала себя в зеркале: вроде бы, и привычный для неё образ, но что-то всё равно смущало её. Наконец, Эли поняла…

«Эти джинсы слишком обтягивают… не то, что бежать, но и шагнуть нормально нельзя – не дай Бог, по шву ещё разлезутся».

– И куда это ты уже прихорашиваешься? – съязвила Катюха, наблюдавшая за примерками уже минут пять.

– Стас завтра придёт, – холодно ответила девушка.

– О-о-о-о, – с улыбкой протянула девчушка и запрыгнула на кровать с загоревшимися глазами, – а ты чего… в этом что ли собралась его встречать?

– Ну да, – еле вытянула из себя Эли, вновь сфокусировавшись на своём отражении, – а что? Что-то не так?

– Ну, я всего лишь ребёнок, – нотки хитрости так и дрожали в только что ею сказанных словах, – но вообще да, всё не так.

Элизабет сперва смотрела на сестру в отражении, но от настолько уверенно брошенных слов ребёнком, повернулась к ней и растерянно спросила:

– И что тогда ты посоветуешь?

– Ну, я своими идеями так не раскидываюсь. Тебе это будет стоять походом в пиццерию.

– Ладно, – ответила Эли, подавляя своё удивление. – А ты не пропадёшь.

– А то, – ухмыльнулась девочка и начала рыться в куче одежды, – сколько всякого шмотья, а ты выбрала не пойми что. Ты же со Стасом собралась встретиться, надо что-то определённо лучше. Ты же раньше всегда одевалась с ним на встречу так, что он бедный язык проглатывал.