У кого теперь просить прощения? У дочери, которая приехала поддержать отца? У жены, которой надоели ссоры своих родителей с мужем? У тёщи с тестем, которые не могли простить унижения, которого не было? У отца?..
Почему он не пустил с женой и дочкой к себе? Пусть он жил с другой женщиной, но ведь он – отец! Неужели не мог простить проигранную квартиру, неужели не верил, что завязал?! Но ведь шприц, наполненный чернотой, уже лежал в мусорнике рядом с блатхатой. Всё, завязал – хватит! А потом эта ругань, и отключенный телефон…
На похоронах отца у тестя и тёщи были самые скорбные лица, а жена больше всех суетилась, чтобы заказать дорогой памятник. Дочка – плакала, она любила деда и любила дом, который он купил поближе к городу. Поэтому и приехала: чтобы отца поддержать и заодно немного пожить без домашних нравоучений, с местными друзьями пиво попить, поженихаться.
Почему отец тогда его не выслушал, почему ему не поверил, почему заставил возвращаться, когда уже не было куда возвращаться?.. Почему он оставил один на один со своим ужасом? Почему не остановил – вырвал из самого нутра непроглядной бездны те отчаянные слова?
Шприц, разысканный в глубинах мусорного бытия, словно раскалённый гвоздь, вонзился в вену, вырывая из бездонного отчаянья крик недолюбленого ребёнка. Отец! Папа!!!
Почему дочка пришла именно тогда, когда мрак в очередной раз проколол душу и потащил её в объятия сладострастной бездны? Почему она не заметила пустой шприц, поспешно сброшенный под стол? Почему не отказалась от самогона?
Почему отец – предал, а потом не простил те слова? Почему жена раз за разом говорила такие же слова, а потом даже не попыталась остановить? Почему тесть с тёщей нашли утешение в чёрном злорадстве и уже не пытались простить?
Отец! Почему те слова зависли в воздухе, словно распятые на кресте? Почему уже не достаточно чужого прощения? Почему дочка тогда не закричала?
Отец! Те слова растянулись тусклыми венами на пергаментной коже; почему отец позволил их сказать? Зачем довёл, зачем выдавил их, словно чёрную жижу, отравляющую жизнь? Теперь уже всё, остаются только те слова. Шприц, до отказа наполненный чернотой. Дочка, с похмельным ужасом сползающая к своей одежде. Чёрные капельки, заплакавшие с возбуждённой иглы. Незабываемое совокупление. Чтоб ты сдох!
Гонщик
Этот поворот слишком крутой, поэтому надо заранее сбросить скорость. Ведь, если не сбросить скорость, то занесёт, но притормаживать не надо, потому что – это же гонка! А все, даже мама и младшая сестра, знают, что в гонках самое главное – красивые виражи. Включить погромче музыку и смелее выруливать, чтобы не перевернуться. Только надо больше ногами рулить, а не руками – в этом весь секрет. Надо вовремя толкать с той стороны, куда гонка заваливается на вираже, но и руки тоже должны рулить, иначе не получится красиво объехать камень, и красивые девочки будут смеяться. Они часто смеются; наверное, потому, что красивые и знают, что красивые. Девочки все – красивые, но есть самые красивые, которые сами про это знают, и которым про это говорят. Наверное, так и получается: сначала, когда девочка маленькая, противно кричит и какается, она не очень красивая, а потом, когда ей каждый день говорят, что она красивая, она становится всё красивее и красивее. Это важно, чтобы девочкам говорили, что они красивые. Как это, наверное, хорошо, когда у тебя есть знакомая девочка, которой можно всегда, когда захочется, говорить, что она – самая красивая. Можно, конечно, это и младшей сестре говорить, но она ведь – сестра, к тому же – только в четвёртый класс пошла, и её тоже считают глупой. Хотя она не глупая, неглупая! Она очень умная, она умеет считать, читать, писать, она всё-всё понимает, что ей не скажи, только она боится, что её будут считать глупой и поэтому некрасивой. Почему те, кто сами себя считают красивыми, считают других глупыми? Почему мама, такая красивая на фотографиях, забыла, что она красивая? У неё даже нет времени говорить сестре, какая сестра красивая. Все взрослые спешат, хотя и не успевают. Ведь, чтобы успевать, надо перед поворотом сбрасывать скорость, иначе можно перевернуться, и даже громкая музыка не спасёт. Если гонка с колёсами от старой детской коляски переворачивается, то деревянный ящик выпадает, из него выпадает музыка, и все дети начинают смеяться. Хотя хочется плакать, но нельзя, потому что засмеют ещё больше. И самая красивая девочка, которой всегда хочется говорить, что она – самая красивая, так и не дождётся этих красивых слов, потому что они испарятся вместе со слезами, тихо оплакивающими микросхемы разбитой музыки.