Души

Равнодушный обезличенный ворон, тяжело двигая угольными крыльями, полетел прочь от покосившейся хаты. Большие снежные хлопья падают на нехоженные сугробы. Морозная тишина, достигнув абсолютного, леденящего безмолвия, завибрировала под тяжёлыми взмахами возвращающихся чёрных крыльев, чтобы снова и в который раз сопроводить в небытиё.

Птица

Бог должен простить, когда-нибудь. Бог должен простить, потому что иначе он не бог. Бог ведь – милостивый, иначе он дьявол. Но даже дьявол может простить, а тем более – бог. Хотя дьяволу лучше знать, каково это: летать, а потом шаркать. А Бог? Бог понимает разницу? Он разве понимает всю силу смирения, когда, помня полёт, стаптываешь обувку с чужой ноги, подбираешь нищенские крохи, превращаешься в ощипанное чучело? Бесконечные километры до церкви и обратно. Идти, в любую погоду, идти настойчиво, сторонясь людей, идти, чтобы потом возвращаться, и снова идти.

Бог ведь понимает, каково это? Хотя бы Бог, пусть только Он – оправдает! Ведь ничего больше не осталось, никого рядом. Близкие люди не прощают, когда ищешь прощения с такой силой, что это самое прощение становится важнее близких людей. Но как без прощения смотреть в глаза близким людям? Как жить рядом с ними и обманывать-притворяться?

Первым не смог простить муж – ушёл к другой. Потом дочь – не простила, что матери не было рядом, очень часто. Сын – тоже не простил, но он хотя бы пытался понять, почему небо для его матери стало важнее семьи. А муж, он ведь лётчик; как он мог так осудить за полёт, что ушёл к другой?! Ведь он знает, каково это – быть у всех на виду и блистать, в каждом рейсе очаровывать своим шармом, грацией, женственной уверенностью. Хотя он – пилот, а потом – начальник; он больше по кабинам, да по кабинетам, но ведь он должен понимать тот небесный смысл, которым живут стюардессы, опекая пассажиров! Ведь это – ангелоподобно: чувствовать себя очаровательной хозяйкой тех крыльев, которые несут человеческие души над бездной. Почему муж не понял, почему оставил? Почему?..

Почему Бог оставил Дьявола, этого законнорожденного архангела, своего любимца, своего первенца? Чем Сатана мог так его разочаровать, неужели только гордыней и желанием уподобиться Богу?! А если Сатана давно уже простил Бога, если это Бог, упиваясь своим божественным величием и узаконенной правотой, разучился прощать? Если Бог настолько мстителен, что, отбирая крылья, требует дальше ползать на коленях – лишь бы всегда ощущать себя на божественной высоте, всегда быть выше других, всегда быть богом? Но истинный ли бог тот, кто велик ценой Страдания, кто обменивает Вечность Любви на бездну ужаса, кто прощает не равного, а раздавленного?

Встречные глаза видят чучело, бесформенное чучело в мешковатых обносках. Не забудьте пристегнуть ремни. Они поспешно отводят взгляд, отказываясь брать с подноса свою порцию. Всё включено, господа, всё включено. Они чураются, суетливо пренебрегают. Угощайтесь, можете расслабиться. Пожалуйста. Всё оплачено. Они не верят, они опасаются. Не стоит благодарности. Приятного полёта.

Отец

Они не смогут понять. Ничтожества!

Она сама этого захотела, она понимала, как это делается – она хотела этого! Ну и что, что немного выпила? Никто её насильно не заставлял, сама захотела попробовать. Ведь перед тем, как выпить, она со своими друзьями пиво пила – перед тем, как просто так взять и заявиться. Ведь никто её сюда не звал, она сама из города приехала, зная, что отец тоже здесь. Если бы её дед, был жив, то она вряд ли посмела бы показаться ему после пива, а со своим отцом, которого её мать считает ничтожеством, можно, видите ли, и в демократию поиграть. А всё: тесть с тёщей! Это они – теперь отыгрываются за то, что свёкр был богаче, что дочка от их жлобства сбежала жить в чужую семью.

Хотя отец тоже был не подарок. Почему он видел в своём сыне только наркомана? Почему он не верил, что можно завязать? Ведь он же – отец! Ладно, тесть с тёщей со своей мелочной мстительностью, но – отец? Почему он встал на их сторону, даже зная о затаённых страхах и злобе? Почему отец его бросил, не помог, когда помощь ему была нужна больше всего, почему оставил на растерзание?

Да, уже срывался, но ведь потом снова держался, и почти соскочил, но почему они не простили своё унижение? Почему захотели отыграться, когда сами уже ничего не теряли и не боялись ответа? Почему не простили выбор дочери и решили отыграться на отце своей лапочки-внучки, когда как от них требовалась не порка, а поддержка?

Зачем они каждый день напоминали, что это они – хозяева в доме, где приходится жить? Зачем с таким злорадством вспоминали проигранную квартиру? Зять-наркоман под кайфом спустил в карты хату, которую ему купил богатенький папочка, и оставил жену с дочкой без жилья… Да что они вообще понимают в том, что произошло!? Ведь хотел отыграться раз и на всегда от всех долгов и завязать окончательно. Крепился, держался, был чистым, чётким – контролировал игру, но развели, подставили, и уже потом сунули, как подачку, шприц: на утешься. И не стал был колоть эту чёрную дурь, если бы дома поняли. С самого начала не стал бы колоть… Ведь всё было: квартира, машина, жена, дочь, но все хотели отыгрываться и прощали слишком поздно.