Приключения Фильта. Книга 2. Загадки Севера

Приятная обстановка и вкуснейшая еда медленно, но верно способствовали тому, что юноша начал влюбляться в этот северный край, хотя он видел пока что лишь мельчайшую его часть и даже толком ни с кем здесь не пообщался. Свой неоценимый вклад в дело усиления симпатий Фильта внес и фаршированный краб.

Икра той самой рыбки хельсепинии оказалась мягкого золотистого цвета, и она буквально таяла во рту. Краба Фильт пробовал не в первый раз, но выяснилось, что блюдо, которое он как-то отведал в Кафтелии и которое обошлось ему совсем не дешево, и в подметки не годилось тому, что им преподнесли в харчевне «У золотого ската». Юноша был просто сражен: это был самый вкусный обед в его жизни, хотя он не стал его сравнивать с походной кухней в карете.

Мол-Габур, похоже, тоже остался доволен трапезой и теперь неспешно попивал вино, даже не доставая пока свою всегдашнюю трубку.

Фильт как раз раздумывал, с какой бы темы начать расспросы чародея, когда обслуживавшая их девушка подошла к столику и что-то сказала старому магу. Тот ответил вновь на местном языке, и разведчик смог различить только слово «Мол-Габур». Девушка кивнула, отошла и вскоре вернулась, после чего кивнула еще раз, улыбнулась волшебнику и разведчику и стала убирать посуду.

– Надо платить? – спросил Фильт у мага.

– Всё в порядке, – спокойно ответил тот. – Если тебе понравилось обслуживание, то можешь оставить пару мелких монет, но ты не обязан этого делать.

Фильт выудил из кармана серебряную монетку небольшого достоинства.

– Многовато, но для первого раза от нового гостя сойдет, – оценил Мол-Габур и встал. – Пошли, пройдемся.

Они покинули гостеприимную харчевню, но чародей направился не к «Сказкам Красного Дракона», а в противоположную сторону.

– В гостинице еще насидимся, – сказал он. – Надо насладиться хорошим деньком. Хотя чайная нас ждет.

– А тут вообще непогода случается? – поинтересовался Фильт, которому после «Рассвета Хэфдоуна» как-то совсем не хотелось чая.

– А как же. И дожди, и грозы, и метели, и снегопады, даже ураганы бывают. Мудрейшие держат такую погоду только над главным городом, да и то не круглый год, конечно. Мы могли бы съездить в пару мест, которые можно было бы назвать окраиной, но, боюсь, тебе там не понравится.

– Почему?

– Потому что там мороз такой, что север Сколладии показался бы тебе теплым краем.

– Нет, лучше не надо, обойдусь, – улыбнулся разведчик.

– У тебя, наверное, скопилась масса вопросов, мой дорогой ученик.

– Не без этого.

– Я бы посоветовал тебе не спешить их сейчас задавать.

– Ну вот, всё как всегда, – вздохнул юноша.

– Пойми, Фильт, знание наиболее ценно, когда ты его получаешь собственными усилиями, с помощью выводов, исследований, наблюдений, а не посредством готовых ответов. И ты должен понять, постичь сам. Представь себе, что мастер по фехтованию говорит тебе, что, мол, для отвода удара надо сделать так-то и так-то. Много тебе это даст? Нет, потому что пока ты сам не попробуешь прием на практике, ты не научишься отводить удар. То же самое и здесь.

– Мне кажется, это разные вещи, – возразил Фильт. – Как, например, мне самому было узнать про эти купола? Про погоду? Просто пойти и спросить у Мудрейших? А они станут вообще со мной разговаривать?

– Ты разве пробовал?

– Нет, но…

– Вот видишь. Ты заранее убедил себя, что с тобой беседовать не будут, а если и будут, то всё равно ничего не скажут, поэтому ты идешь наиболее простым путем и спрашиваешь у меня.

– Не вижу ничего плохого в простых путях, – насупился разведчик. – Это как с объяснениями: очень часто самое просто объяснение оказывается верным, а сложное лишь уводит далеко от истины. Разве не так?

– Ты мне только что сказал, что это разные вещи, – парировал маг. – А сам тут же начинаешь проводить какие-то параллели между несравнимым. Давай-ка присядем.

Мол-Габур указал на пустую лавку, которая стояла немного в глубине улицы.

Они опустились на скамейку, и старый волшебник достал трубку.

«Небось, ради трубки и сел», – подумал Фильт.

– Не подумай, что я просто решил подымить, – словно прочитал его мысли чародей, и юноша даже вздрогнул. – Просто так удобнее беседовать.

Разведчик рассеянно кивнул, провожая глазами миловидную девушку в бежевом одеянии, которая куда-то спешила с пустой клеткой для птиц в руке.

Мол-Габур проследил за его взглядом, но ничего не сказал. Затем он проговорил:

– Вспомни наш небольшой словесный конфликт перед отъездом на Север. Ты задал целый ряд вопросов, на которые в категорической форме потребовал ответы. Я тебе их дал, после чего оставил тебя в некотором замешательстве.

– В общем, да, – признал Фильт.

– При этом ты считал – и, возможно, считаешь до сих пор – что я навязываю тебе свое мнение. Например, что касается твоей клятвы или отношений между магами Сколладии и Хэфдоуна. Так?

Юноша кивнул. Чародей опять был прав.

– Да, я согласен, что о некоторых вещах тебе узнать было совершенно неоткуда. Например, про волшебников, которые отправились на Север, или про ту магическую дуэль. Но я тебе рассказал о них, не отвечая на твои вопросы. Затем ты прочитал тот второй том и наверняка стал спрашивать себя, почему об этом тебе никто никогда не сообщал, хотя, по идее, королевским разведчикам следовало бы знать такие вещи. Я прав?

– Да, – только и мог сказать Фильт.

– Но ты дошел до этого своим собственным умом, а не получив какие-то сведения от меня. Понимаешь? Ты стал самостоятельно обдумывать прочитанное, делать свои выводы и задавать себе вопросы. Почему? Потому что ты вник в тему. Сам. Я бы мог рассказать тебе всю эту историю про Сколлада Первого, но какова была бы ценность такого повествования? Думающий человек – или маг – не просто принимает что-то к сведению как некую данность, как нечто само собой разумеющееся. Я могу тебе ответить практически на любой интересующий тебя вопрос, но спроси сам себя: то ли это знание, которое тебе нужно? Поймешь ли ты смысл, кроющийся за такими ответами? Вот что важно.

Мол-Габур откашлялся и посмотрел куда-то в сторону.

– Вы правы, Наставник, – тихо сказал юноша. – Но, по-моему, вы судите по себе. У вас есть бессмертие, а следовательно, время для поиска ответов. Моя жизнь по сравнению с вашим долголетием – лишь миг. Я не могу терять годы, чтобы получить ответы. Вы, вероятно, считаете, что мне просто лень думать, но это не так.

Старый волшебник задумчиво взглянул на Фильта и произнес:

– Нет, я так не считаю. Но иногда тебя приходится немного подталкивать. У многих людей, да и у волшебников, кстати, тоже, есть косность мышления. Они что-то себе вбивают в голову и считают это абсолютной истиной. Вспомни свою клятву. Ты был уверен, что ты принес ее королю. Я же тебе объяснил, что ты клялся государству и короне, а не просто Сколладу Третьему. Для меня это ясно как день, а для тебя явилось чем-то новым, что ты если и принял, то с трудом. Многое в жизни меняется, Фильт, и нужно такие изменения признавать и понимать, а не отворачиваться или отмахиваться от них. Так-то проще всего. Дескать, я этого не вижу, а значит, этого и нет.

Юноша некоторое время молчал, а потом сказал:

– Да, наверное, вы опять правы. Я вам не говорил, но когда я ехал сюда, я думал не только о холодной погоде, но и о том, что здесь обитают суровые, жестокие воины, которые только и умеют, что убивать. Я еще практически ни с кем тут не разговаривал, но я вижу, что в Хэфдоуне живут хорошие, спокойные и, вероятно, счастливые люди, которые не смотрят на меня исподлобья, не показывают на меня пальцем, не отворачиваются с презрением в сторону, едва завидев меня. Я не думал, что здесь будет так.

– А если бы мы с Лэрмисом сказали тебе об этом раньше, разве бы ты поверил нам?

– Вряд ли.

Лицо Мол-Габура сделалось серьезным, и он сказал:

– Фильт, завтра мы идем к Мудрейшим. Запомни, пожалуйста, одну вещь. Они считают, что ты в курсе всего того по теме Черных Титанов, что знаю я, поэтому постарайся не выдавать своего удивления, если ты услышишь что-то в первый раз.

– А зачем такой обман?

– Было очень нелегко убедить их разрешить тебе приехать сюда. Точнее, не просто приехать, а в моей компании. Твой титул королевского разведчика им сильно мешал. Они считали, что ты можешь работать на Сколлада Третьего, другими словами, они видели в тебе обычного шпиона.

– Тогда я бы не назвал их Мудрейшими, – покачал головой Фильт. – Будь я шпион, я бы не стал приезжать под своим именем, а в лицо меня тут вряд ли кто знает.

– Последнее мне неведомо, но ты зря недооцениваешь Мудрейших. Они как раз высказали предположение, что в этом и может быть вся хитрость: открыто приехать под своим именем.

– Иногда мне кажется, что вы все действительно слишком погрузились в эти игры, – с некоторой досадой в голосе произнес разведчик. – Нельзя же всех вокруг постоянно подозревать.

– Увы, Мудрейшим приходится. Они отвечают за свою страну и не могут быть легкомысленными и надеяться на авось. Создание Хэфдоуна и поддержание его в том облике, в каком ты его видишь сейчас, далось им очень нелегко. Это лишь внешнее впечатление, что всё в порядке и идет своим чередом. Мирная жизнь и благосостояние не являются теми вещами, которые возникают сами собой. Эти гигантский труд в течение многих веков. И не только людей, но и магов. Одна ошибка может стоить дорого. Это не излишняя подозрительность, как ты думаешь, а мудрая предусмотрительность.

– Вам виднее, – пожал плечами юноша. – А что такого особенного я не знаю про Черных Титанов, что знаете вы?

– Вот завтра и увидим, – отрезал старый маг и вновь задымил трубкой.

– Я, пожалуй, пройдусь, – сказал Фильт. – Вы не против?

– Нет, что ты, – ответил Мол-Габур. – Дорогу ты запоминаешь всегда хорошо, так что встретимся потом в «Сказках Красного Дракона». Я знаю тут уютное местечко для ужина, хотя ты сам вправе распоряжаться своим временем.

Фильт кивнул, встал со скамейки и отправился на осмотр Хэфдоуна, радуясь, что волшебник не потянул его в чайную.

Глава XIV

Юноша пошел на прогулку не только ради ознакомления с новым для него городом и понимал, что старый чародей догадывается об этом. Ему хотелось побыть наедине со своими мыслями. Фильт до сих пор плохо представлял себе, зачем магу понадобилось тащить его в Хэфдоун. Если верить волшебнику, то он предпочитал уединенные странствия. Защита ему тоже не требовалась. Всех тайн он не раскрыл и делать это явно не собирался. Плюс Мол-Габуру, по его же словам, пришлось убеждать Мудрейших в отношении разведчика. В чем же роль его, Фильта, во всей этой истории? Или учитель хочет, чтобы он увидел или услышал что-то сам, своими глазами и ушами? Проклятье, что у мага за манера всё запутывать. А теперь еще попросил подыграть ему перед Мудрейшими. Но раз те такие умные и могущественные, то наверняка раскусят его уже по глазам и малейшим движениям лица, если тот услышит что-то странное, о чем он якобы должен знать. Ох, Наставник, допрыгаешься ты со своими играми, выведут тебя на чистую воду…

Занятый этими мыслями, юноша даже не заметил, как отмахал весьма приличное расстояние от того места, где он расстался с Мол-Габуром. Солнце понемногу готовилось валиться к горизонту, но было еще довольно светло, и фонари пока не зажгли. Стараясь отвлечься от множества одолевающих его мыслей, разведчик стал внимательно смотреть по сторонам.

Хэфдоун был совершенно не похож на Кафтелию или любой другой город, где бывал Фильт. Кроме преобладающего золотистого цвета всех оттенков, здесь также часто встречались белый и синий. Крыши домов горели темно-красной, почти коричневой черепицей. Их формы были совершенно иными, чем в Сколладии, и, пройдя несколько кварталов, юноша понял, что здания как-то очень толково расположены: они не были натыканы рядом друг с другом и часто задвигались куда-то вглубь, чтобы основные улицы казались широкими и свободными. И всё тут утопало в зелени, притом Фильт узнавал лишь некоторые породы деревьев, не говоря уже о цветах, которые попадались в городе на каждом шагу.

Многочисленные магазинчики сменялись чайными и тавернами, а о предназначении некоторых заведений Фильт так и не смог догадаться: все вывески были на местном языке. Сколладской речи он нигде не слышал, хотя торговцы, у которых он спрашивал цену на некоторые вещицы, его хорошо понимали.

Фильт заметил, что часто улицы неожиданно выходили на широкие площади с шикарными фонтанами, а потом они изгибались таким образом, что через несколько шагов этих фонтанов уже видно не было, хотя их всё еще можно было слышать. Заблудиться он не боялся: обучаясь в лагере, разведчик выбирался из таких лабиринтов, что он бы не запутался ни в одном городе.

Многие продавцы выкладывали свой товар прямо на улице, и юноша с удивлением обнаружил фигурки и статуэтки разных сказочных персонажей, которые продавались и в его родной стране: гномов, драконов, кикимор и прочих. Правда, они отличались от сколладских, но узнать их было легко. Фильт подумал, что надо будет прикупить хотя бы парочку сувениров, но решил пока не торопиться. Наверное, Мол-Габур скажет ему, что тут лучше всего выбрать, уж не станет же он молчать и на эту тему.

Разведчик догадался, что жилые дома находятся или в глубине улиц, или вообще расположены в каких-то других районах. В той же Кафтелии было по-другому: там всё перемешано в беспорядке – и трактиры, и городские учреждения вроде почты или банка, и гостиницы, и жилые домики. Хэфдоунский подход юноше понравился больше.

Постепенно начало темнеть, и стали загораться фонари, однако не все сразу, как в Сколладии, а один за другим. Фильт уже подумывал о том, что, наверное, стоит вернуться, если он не хочет пропустить ужин, как очередная улица вывела его на широкую смотровую площадку, где толпилось много народа. И не просто так.

Фильт осторожно протиснулся вперед и увидел причину скопления жителей города. Лоуфель и Квиззта, эта неразлучная парочка предстала перед ним во всей красе, и подобного зрелища он не видел даже во время их путешествия на Север. Первая из них всегда напоминала апельсин, но в небе Хэфдоуна она буквально сияла своим безукоризненным оранжевым цветом, нежно окрашивая небольшое пространство неба вокруг себя. Вторая же была похожа на темно-зеленую арбузную кожуру с едва заметными черными полосами, но сейчас эта зелень стала яркой, насыщенной, потрясающе контрастируя со своей коллегой. Россыпь звезд – юноша даже не думал, что их может быть столь много – словно специально не приближалась к Лоуфели и Квиззте, и Фильт с изумлением заметил, что он не видит привычных расположений созвездий, как будто местное небо принадлежало не Гефетрону, а какому-то совсем иному миру.

Разведчик зачарованно смотрел вверх, стараясь навсегда запечатлеть в своей памяти роскошную небесную картину этой ночи. И тут он услышал женский голос, говорящий по-сколладски с совсем легким акцентом:

– Красиво, правда? Сегодня одна из трех Счастливых ночей, и я всегда прихожу на это место полюбоваться таким великолепием.

Фильт обернулся. Рядом стояла стройная девушка чуть ниже его ростом с такими же раскосыми глазами, как у Брефтора или почти всех жителей Хэфдоуна, как уже успел заметить юноша.

– Прости, Фильт, я не представилась, – улыбнулась его новая знакомая. – Меня зовут Твейлис.

«Почти как Твейкиль», – машинально отметил про себя Фильт, вспомнив торговца вином в Кафтелии.

И он не нашел ничего лучше, как спросить:

– А откуда ты знаешь мое имя?

Твейлис снова улыбнулась:

– У нас слухи о новых гостях распространяются быстро, а визиты из вашей страны нам наносят не очень часто. Про приезд могущественного волшебника Мол-Габура и его ученика мы знаем не первый день.

«Ну и дела», – подумал Фильт. – «Я тут прям местная знаменитость».

На смотровой площадке было довольно светло, и юноша мог хорошо разглядеть Твейлис. Ее темная, почти черная коса была переброшена на грудь, а белое платье с золотой вышивкой выгодно подчеркивала фигуру. Фильт попытался найти сравнение для ее голоса. Ручеек? Нет, не то. Серебряный колокольчик? Как-то пошло. Он почувствовал, что краснеет.

«Фильт, поддержи разговор», – сказал он сам себе. – «А то стоишь как болван и только пялишься на нее».

Он выдавил из себя улыбку и спросил:

– Ты говорила про какие-то счастливые ночи, что это?

Твейлис поправила безупречно лежащую косу и ответила:

– Мы в Хэфдоуне верим, что в году есть три Счастливые ночи. Сегодня как раз одна из них, а остальные в другие дни. С названием всё очень просто: ты можешь встретить в эту ночь свое счастье.

От взгляда ее изумрудных глаз у разведчика чуть не закружилась голова.

«Ведьма, как есть ведьма», – пронеслась у него мысль.

И тут же в памяти всплыли слова Мол-Габура: «Ты тут поосторожнее, ученик. Девушек тут много, и среди них немало красивых. Так что не спеши с выбором и не пожирай всех подряд глазами».

Поосторожнее? К Юмнору осторожность! Фильт считал себя большим знатоком женщин и уже понял, что он никогда в своей жизни не встречал такую красивую девушку. А вдруг это его Счастливая ночь? Каким же он был глупцом, что упирался с поездкой на Север! А если бы не поехал? Тогда он бы никогда не встретил Твейлис, и одно это знакомство уже многажды оправдывало долгое путешествие с двумя магами.

– Ты бывала когда-нибудь у нас в Сколладии? – спросил он, практически в первый раз в жизни теряясь при разговоре с девушкой и не зная, что сказать.

– Нет, но мне много рассказывали о вашей стране. Думаю, надо будет как-нибудь нанести визит.

Юноша сглотнул. Он уже забыл про Лоуфель и Квиззту, про шикарное звездное небо, про пока еще непонятную цель поездки в Хэфдоун, про сотни вопросов к старому магу. Его, словно молния, пронзила мысль, что весь смысл его существования находится сейчас перед ним, и если он упустит свой шанс…

– Ты многое уже успел посмотреть, Фильт? – спросила Твейлис. – Наверное, не очень, вы ведь прибыли только сегодня.

«Главное, не делать… как их называла Клэр? А, тухлые комплименты. Навроде того, что, мол, теперь я в твоем лице увидел самое главное в Хэфдоуне. Да, действительно, звучит тухловато».

– Нет, почти ничего, – улыбнулся юноша. – Мы были с учителем в харчевне «У золотого ската», а потом я решил прогуляться, пока Наставник отдыхает. Признаюсь, кухня в том заведении выше всяких похвал.

– Да, неплохое местечко, – согласилась девушка. – Но есть и другие. Например, «Пьяная каракатица».

– «Пьяная каракатица»? А что это?

– Это таверна, одна из моих любимых. Если ты не против и у тебя есть время, то можем зайти.

– Ммм.. эээ… – замычал Фильт, но Твейлис тут же всё поняла.

– Я слышала, что у вас не принято, когда девушка куда-то приглашает юношу, но у нас это совершенно в порядке вещей. Так мы идем?

– Конечно! – воскликнул разведчик, еще раз подумав про Счастливую ночь.

Они покинули смотровую площадку, а Фильт начал судорожно прикидывать, сколько у него с собой монеток: на ужин в такой компании он не рассчитывал. Быстро посчитав, он пришел к выводу, что должно хватить, если только Мол-Габур не обманул его с ценами.

По пути к «Пьяной каракатице» Фильт больше спрашивал, а Твейлис охотно отвечала. Так, он узнал, что девушка занимается разведением цветов где-то загородом, а потом ими украшают дома и улицы Хэфдоуна. Его новая знакомая очень любила музыку, а также разные театральные представления и старалась не пропустить ни одного выступления приезжих артистов, в том числе из Сколладии, которые наведывались сюда довольно редко. На вопрос юноши, какие цветы у нее самые любимые, Твейлис произнесла несколько названий, которые ему ничего не говорили, он в первый раз их слышал, о чем и сообщил. Девушка рассмеялась и сказала, что обязательно покажет их ему, если они где-нибудь встретятся им по дороге.

Наслаждаясь восхитительной музыкой голоса Твейлис, Фильт заметил, что она не задает никаких вопросов про цель их визита в Хэфдоун. Это неприлично спрашивать? Или… или она знает больше, чем кажется? Нормально ли это, когда после буквально двух минут знакомства она его пригласила вечером в таверну? А что, если… Тут юноша даже чуть было не остановился. А что, если эта встреча подстроена и совершенно не случайна? Кто она вообще такая, эта Твейлис? Не работает ли она на Мудрейших, которые ее специально подослали, дабы выведать у него какие-то сведения? Вдруг они только на словах поверили Мол-Габуру, а сами всё равно считают Фильта шпионом его величества?

Юноша почувствовал, что он сам уже начинает рассматривать любые события с точки зрения неких игр, тем самым становясь верным последователем подозрительного учителя. Нет, если так дальше пойдет дело, то о Твейлис ему придется забыть: она наверняка поймет, что он не говорит с ней открыто. Глупости, она не может быть шпионкой! Не потому что красива, а потому что… ну, не может, и всё тут.

Фильт с усилием вышвырнул из головы подозрения насчет его новой знакомой, и ему тут же стало намного легче. Твейлис продолжала что-то рассказывать, и разведчик невольно залюбовался ее движениями: она не просто шла, а словно танцевала, делая то короткие, то широкие шаги, иногда поворачивалась в ту или иную сторону и постоянно жестикулировала, что юноше, как правило, не нравилось в людях, но в данном случае он был буквально очарован.

Когда Твейлис замолчала, завершив очередную историю, юноша вдруг решил поделиться с ней рассказом о путешествии на Север. Он поведал ей о зонтиках Лэрмиса и об удовчике, что привело девушку в восторг, и она даже зааплодировала. Ее интересовало всё до малейших подробностей, и она засыпала разведчика вопросами, на которые ему не всегда удавалось найти ответ. Откуда, например, он мог знать, каким образом Лэрмис устроил представление с зонтиками и куда они, собственно, потом подевались? Устройство волшебного саквояжа он тоже объяснил с трудом, повторив слова магов о посылании образов. Удивил он Твейлис и снежно-ледяной лестницей, по которой они с Мол-Габуром спускались, перед тем как подойти к воротам Хэфдоуна.

За этой непринужденной болтовней время и дорога бежали быстро, и Фильт даже не заметил, как они добрались до «Пьяной каракатицы». Как и перед харчевней «У золотого ската», вход здесь был украшен флагами. На этот раз они были белого цвета, а изображение каракатицы, имевшей умильную мордочку, было фиолетовым. В одном из щупальцев обитательница морского дна сжимала огромную пивную кружку.

Фильт обратил внимание, что на улице около таверны стоят лавочки, и почти все они были заняты. Оттуда раздавался веселый говор и постоянный смех. Присмотревшись, разведчик понял, что все сидящие там держат в руках пивные кружки и активно дымят. Были ли у них трубки или папироски вроде тех, что покуривала Клэр, он разобрать не смог: на улице уже стало довольно темно, а освещались только вход и флаги.

– У нас обычно не курят внутри, – пояснила Твейлис. – Не всем нравится запах дыма, а еще им пропитывается вся одежда. Но раньше разрешалось. А у вас?

– У нас можно, – ответил юноша. – Но мне всё равно, я не курю. Хотя к дыму отношусь нормально, Наставник-то постоянно с трубкой.

– Вот и молодец, – похвалила его девушка. – Что ж, заходим!

Они вошли в таверну, которая их встретила громкими разговорами, непривычной для уха Фильта музыкой и массой вкуснейших ароматов, среди которых юноша смог определить едва ли десятую часть.

Разведчик быстро догадался, что Твейлис является завсегдатаем «Пьяной каракатицы». Она уверенно лавировала между столиков, стоек и многочисленных компаний, постоянно отвечая кому-то на приветствия. Фильт время от времени осторожно оглядывался, но не заметил, чтобы кто-то смотрел им вслед или начинал шушукаться. Явно не было и типичных для подобных заведений в Кафтелии выкриков вроде «эй, Твейлис, нового кавалера подцепила?», хотя он и не понимал местного языка. Здесь были парочки и шумные компании, все ели, пили, смеялись и болтали, но никто никому не хамил, ни к кому не приставал и не падал – во всяком случае, пока – от выпитого под стол.

Наконец они добрались до свободного столика, на котором стояла какая-то табличка, и Фильт, следуя приглашающему жесту своей новой знакомой, уселся на стул, сиденье которого прикрывала тонкая плоская подушечка с изображением каракатицы.

– Ты знала, что столик будет свободен? – удивился он.

– Если бы я не пришла в течение ближайшего получаса, то его бы уже заняли, – улыбнулась Твейлис.

К ним тут же подлетела несколько запыхавшаяся – видимо, от обилия заказов – девушка с точной такой же странной прической, как Фильт видел в харчевне «У золотого ската». Она что-то быстро сказала на местном языке, но, заметив юношу, произнесла на сколладском:

– Ой, простите. Добрый вечер! Твейлис, вы что-то выпьете, пока смотрите столовую карту?

– Да, – ответила та тоже по-сколладски. – Принеси нам, пожалуйста, вашего темного.

Девушка кивнула и в мгновение ока исчезла, а Фильт заметил, что Твейлис чуть ли не светится – то ли от счастья, то ли от радости, то ли от чего другого.

– В карте всё переведено на ваш язык, но ты вряд ли что-то поймешь, – сказала его спутница. – Так что спрашивай, не стесняйся, я знаю все эти блюда. Или просто скажи, чего бы ты хотел.

«Как с ней легко», – подумал Фильт. – «Не то, что с Наставником. Тот сначала хорошенько поиздевается, а потом всё равно придется его спрашивать или упрашивать объяснить».

– Здесь, наверное, только рыба и всякие морские существа? – предположил юноша, раскрывая карту.

– Нет, почему. Есть мясо, птица, овощи. Но больше всего блюд из каракатицы.

– Я сегодня уже был в рыбном заведении, – улыбнулся Фильт. – Так что, пожалуй, отведаю чего-то другого.

– Тогда рекомендую вот это, – изящный пальчик Твейлис ткнул в карту, раскрытую юношей. – Не обращай внимания на пышное название: «Мечта седого воина» это салат из индейки с овощами, орешками, соусом и гренками. Очень вкусно, я пробовала.

– Полагаюсь на твой вкус, – сказал разведчик. – А название просто так выдумали?

– Не совсем. Есть одна легенда о старом воине, который в одиночку сражался с врагами вдали от родины и в редкие минуты отдыха мечтал съесть индейку, которую готовили у него дома.

Она очаровательно хихикнула:

– Уж не знаю, сколько в этой легенде выдумки, а сколько правды, но салат отменный.

В этот момент у их столика возник парень в белой рубахе с рисунком фиолетовой каракатицы и ловко расставил на столике приборы, тарелки, две глиняные кружки и пузатый бочонок с краном.

– Это и есть «ваше темное»? – поинтересовался Фильт, наполняя кружки.

– Ага. Его варят прямо при таверне, больше его нигде не попробуешь.

Она подняла кружку и торжественно произнесла:

– За нашу встречу, коя может быть предвестницей важных событий и изменить нашу судьбу! Да возблагодарим мудрость Семи!

Кружки ударились друг о друга, но Фильт пока не спешил пить.

– Это какой–то особый тост? – осторожно спросил он.

– Нет, – рассмеялась Твейлис, уже сделавшая первый глоток. – Мы так всегда говорим при знакомстве.

Фильт кивнул и отпил из кружки.

Разведчик не считал себя большим знатоком пива, хотя любил отведать вкусные сорта. Например, то же темное родельгейское, которым его неожиданно попотчевал Лэрмис во время их путешествия в Хэфдоун. Фильту показалось, что это было уже очень давно…«Ваше темное» превзошло все его ожидания, притом благодаря не каким-то особенным добавкам: оно подкупало искренностью и верностью изначальным традициям, насколько это мог оценить юноша. Там не было ничего лишнего, но о каком-либо стандартном вкусе и речи не шло. Таким, наверное, его готовили на самой заре пивоварения. Оно почему-то вызывало у Фильта представление о первом заложенном камне в крепостной стене, первом выкованном в кузнице мече, первом спиленном для основы дома бревне. В нем было нечто древнее, вечное, исходное. Оно было плотным, крепким и немного грубым, но потрясающе честным. Иных слов для описания своих ощущений разведчик не находил и поделился ими с Твейлис.

Девушка задумалась и сказала:

– Как интересно, что люди воспринимают одно и то же совершенно по-разному, когда речь идет о подобном. Когда я пью это пиво, то представляю себе чистоту горных ручьев, необъятность ячменных полей, тяжесть соплодий хмельных шишек…

– А у него есть какое-то название? – поинтересовался Фильт, делая еще один глоток.

– Здесь его называют просто темным. Как я уже говорила, его больше нигде не предлагают, поэтому особого смысла в названии нет. Иногда его именуют «каракатица».

– А тут есть и светлый сорт?

– Есть, но его варят не здесь. В самой «Пьяной каракатице» изготавливают только темное. Хотя так таверну прозвали не из-за пива, тут имеются совсем иные, крепкие напитки, но про них пока говорить не будем.

И Твейлис снова хихикнула.

– Ты мне посоветовала салат, а что с основным блюдом?

Разведчик пока решил не форсировать тему с крепкими напитками, тем более что он сам их не любил.

– Сейчас… Можно взять вот это, называется «Мощь и сила Семи».

Фильт уже хотел спросить, не мужская ли мощь и сила имеется в виду, но вовремя прикусил язык.

– Тут семь это набор разных видов мяса, – пояснила девушка, хотя разведчик ничего не спросил. – В том числе такого, что ты вряд ли где мог попробовать.

– Местный деликатес?

– Вроде того. Но ты сначала попробуй, а потом я тебе скажу.

– Идет, – рискнул юноша. – А ты что выбрала?

– Пройдусь по каракатице, – улыбнулась Твейлис.

Фильт еще раз посмотрел в карту.

– Слушай, а где тут цены? Я вашего языка не понимаю, но цифр не вижу.

– Цифры у нас такие же, ты прав. А цену мы узнаем после.

– Это как? – не понял разведчик.

– В Хэфдоуне все трактиры, таверны, харчевни и прочие заведения делятся на несколько групп, в которых стоимость блюд примерно одинаковая. Поэтому каждый ходит туда, где ему по карману и удобно по расположению, всё очень просто.

– А я вот ничего об этом не знаю, как же мне быть?

– Так ты со мной, – засмеялась Твейлис. – Ты же разведчик, Фильт, значит – наблюдательный человек. Если ты куда-то зайдешь и увидишь, что там дорогая, торжественная обстановка и люди все из себя важные, ты ведь поймешь, что это за уровень?

– Это да, но у нас всё не так, – ответил Фильт. – В разных местах цены могут очень сильно разниться на одно и то же блюдо или напитки. Поэтому мы всегда сначала смотрим на цены, если куда-то приходим в первый раз.

Твейлис пожала плечами.

– У нас все владельцы заведений покупают продукты в одном месте, то есть за одну цену. Почему за то же самое у кого-то нужно платить больше? В таком случае я просто уйду к тому, у кого дешевле, и он получит мои деньги.

– Но можно вкуснее готовить или лучше обслуживать или предлагать большие порции, – не сдавался Фильт. – Или как можно сравнивать трактир в центре города с таверной на окраине?