– Я понял вас, – перебил его Николя, – сейчас я разбужу Патрика, пусть немедленно выходит на связь с «Востоком».
Николя разбудил Патрика и объяснил ему ситуацию с российской командой. Тот, не мешкая, отправился в радиорубку вместе с Джонсом. Через пол часа они вернулись обратно, и было видно, что Джонсом что-то нет так.
– Что произошло?! – встревожено спросила Фрэя.
– Хэлбокса нет на радаре, – испуганным голосом ответил Джонс, – эти сволочи выключили спутниковую санацию вместе с мониторингом маяков, а он в это время, скорее всего, утопил свою машину в разломе. Надо срочно ехать туда!
– Остановись! – оборвал его Зордакс, – мы не доедем, у нас не хватит топлива.
– Перекачаем в одну машину! – быстро предложил Джонс.
– А заряд? – продолжил Зордакс, – да и вообще, ты за какое время собрался вернуться обратно к разлому? Это ещё пять – шесть часов как минимум! Ты застрянешь, и за тобой самим придётся отправлять помощь, которая придёт сюда только завтра вечером. Плюс до тебя вездеход будет ехать часов десять, ты сам замёрзнешь там. А Хэлбокс… Что ж, не знаю… Он всё равно мог рано или поздно разбиться со своими скалами. Это был хороший боец и смелый пилот. Надеюсь, он умер быстро, не мучаясь, как местные ребята в своём бункере «Доктора Калигари».
– Кабинете, а не бункере… И ни сколько не смешно, придурок! – со злостью ответила Фрэя, – лучше бы ты вообще молчал!
– Что они сами там говорят? – спросил поникший и расстроенный Вэндэр.
– Ничего! Эти тупицы выполняли распоряжения взбесившегося американского жирдяя, чтоб он сдох в этом их чёртовом офисе! – ответил Джонс.
– Ну, то есть надежда ещё есть, на то, что, например, Хэлбокс сломался по дороге и его маяк просто не отвечает, так? – продолжил Вэндэр, сдерживая эмоции и переводя их в рассудительный характер.
– Вэн, давай не будем лучше излишне фантазировать, – снова вмешалась Фрэя, – ты прекрасно знаешь, что у маяка автономное питание, он зашит в бортовой самописец, и ты никак его не сломаешь, даже если машину вдребезги разобьёшь. Есть только два варианта, при которых он может не давать сигнал: или в машину ударила молния, которой здесь неоткуда взяться или этот маяк теперь на дне океана. И теперь, даже если Хэл смог вовремя катапультироваться, то до того, как заряд его термокомбинезона закончится, и он полностью остынет при внешней температуре в минус пятьдесят градусов, осталось в самом лучшем случае пять часов. За это время с учётом минимум одного часа на перекачку инертного газа, ты максимум докуда доберёшься, так это до середины расстояния между началом ледника и этим чёртовым разломом. При этом неизвестно, где он вообще прыгнул, на поиски уйдут часы. Короче, съездили, – кто будет невесту поздравлять?..
– Есть ещё одна новость, – сказал Джонс.
Вэндэр с надеждой посмотрел ему в глаза с видом провинившегося пса.
– За нами идут немцы, – продолжил он.
– А им то чего здесь надо? – с удивлением спросила Фрэя и тут же продолжила, – хотя да… я ж совсем забыла, – Гестапо начеку везде и всегда. Ты выходил с ними на связь?
– Нет, с чего бы мне с ними о чём-то разговаривать посреди такого бардака? – ответил Джонс.
– Ну не знаю, вдруг они его подобрали и везут с собой? – продолжила Фрэя.
– Да? И зовут их на самом деле Халдир и Леголас, – небрежно огрызнулся Джонс с досадой в голосе.
– Послушай, иди обратно в радиорубку, настройся на их частоту и спроси, чтобы мы уже, наконец, окончательно похоронили нашего бывшего напарника, а не ждали здесь ещё два часа в надежде на чудо! – строго приказала Фрэя.
– Иди сама! – с расстройством отмахнулся Джонс.
– Хорошо, я схожу сама! – небрежно бросила она в ответ.
И Фрэя ушла, а Патрик и Николя стояли с виноватым и растерянным видом, не зная, что сказать, тем более, что вся вторая половина разговора, касающаяся Хэлбокса, происходила исключительно на русском языке.
– Ганс, Йозеф! Ответьте, говорит пилот российской команды Фрэя! – начала она свой эфир, настроив радиочастоту.
– Jawohl… («Яволь…», «Да…») – послышался спокойный и безупречный ответ Ганса.
– Ребята, мы тут на разломе своего бойца потеряли с концами. Вы случайно его не встречали? – с тревогой и надеждой в голосе спросила Фрэя.
– Nein! («Найн!», «Нет!») – с тем же спокойствием резко ответил Ганс.
– Жаль, – раздосадовано ответила Фрэя, – вы были нашей последней надеждой на то, что он может быть всё-таки ещё жив.
– Нам тоже очень жаль, – категорично произнёс Ганс уже на английском.
Йозэф в это время давился от смеха у себя в кабине еле сдерживаясь, чтобы не захохотать в микрофон со всей мочи, поэтому параллельно в эфире слышались какие-то странные трески и икания. Очень грустный и покорный Хэлбокс сидел позади его и молчал, не осмеливаясь что-либо выкрикнуть в чужой эфир немецкой стороны. Через несколько секунд эфир продолжился другим диалогом.
–Warum hast du sie angelogen, Hans?(«Варýм хаст ду зи ангэлóуэн, Ханс?», «Почему ты им соврал, Ганс?»)
– Ihre Einfachheit gefiel mir nicht, Josef («Ирэ Айнфахáйт гэфúль мир нихт, Йозэф», «Мне не понравилась их простота, Йозэф»)
– Was meinst du, Hans? («Вас майнст ду, Ханс?», «Что ты имеешь в виду, Ганс?»)
– Sie fragte, ob wir ihn zufällig getroffen hätten. Warum mussten wir ihn zufällig treffen? Die Russen sind zu gedankenlos, um unserer Taktik zu erlauben, sich einem Unfall zu widersetzen. Es scheint, dass alles, was wir mit solcher Arbeit und Geduld tun, ohne zu zögern und leichtfertig ausgeführt wird. Außerdem bin ich jetzt eindeutig der Meister der Situation, also werde ich tun, was ich will, Joseph, und sie war so süß verärgert, dass ich mir dieses kleine Drama nicht verweigern konnte. Wann haben Sie die Möglichkeit, ein russisches Mädchen zu foltern? Nun, und am Ende wollte ich den Russen eine Überraschung geben, und sie beschlossen, sie mit ihren Machenschaften zu ruinieren. Es wird also nicht funktionieren! («Зи фрáхтэ, об вир ин цуфалúг гэтрóфэн хэтн. Вáрум Мустн вир ин цуфалúг трЭфэн? Ди Рýсэн Зын цу гэдáнклос, ум ýнзэрэ Тактúк цу элóубэн, зих Унфаль цу видазЭцэн. Эс шайнт, дас áлес, вас вир мит зóльхя Áбайт унд Гэдýльт тун, óнэ цу цýген унд лáйхфЭтих аусгэфЮт вёд. Áусадим бин их ецт айндóйтих дэ Мáйста дэ Зэтуайцэóн, áльзо вЭдэ их тун, ваз их вёль, Ёзэф, унд зи ва зо зюсь фоЭгат, дас их мир дúзэс клЯйнэ Драма нихт фровáйгэн кóнтэ. Ван хáбэн зи ди Мюклихкáйт, айн рýсишэс Мúдхен цу фóльтэн? Нун, унд эм Эндэ вóльтэ их дэн Русэн айнэ Убярáшун гЭбин, унд зи бешлЁсэн, зи мит úрэн Мáхэншáфтэн цу рýиниэн. Эс вид áльзо нихт функцэнúрэн»,
«Она спросила: «Не встречали ли мы его случайно?». Почему мы должны были встретить его «случайно»? Русские слишком необдуманно позволяют себе противопоставлять нашей тактике какую-то свою случайность. Такое впечатление, как будто всё, что мы делаем с таким трудом и терпением, они выполняют с лёгкостью и без колебаний. К тому же, я сейчас явно являюсь хозяином положения, и поэтому буду делать то, что захочу! А она так мило расстроилась, Йозеф, что я не смог отказать себе в этой маленькой драме. Когда нам ещё представится возможность помучить русскую девушку? И вообще, я хотел сделать русским сюрприз, а они решили испортить его своими происками. Так не пойдёт!
– Du hast recht, Hans. Lass sie auf eine Überraschung warten! («Ду хаст рихт, Ханс. Лас зи ауф áйнэ Убярáшун ватн!», «Ты прав, Ганс. Пусть ждут сюрприза!»)
Фрэя вернулась в столовую подавленная и расстроенная, а Ганс и Йозеф спустя два часа спокойно достигли Конкордии. Когда угас основной всплеск эмоционального позитива после предоставления немцами Хэлбокса российской группе, Фрэя подошла к Гансу и застенчиво-обиженным тоном пожаловалась ему:
– Почему ты обманул меня, Ганс?
Ганс посмотрел на неё, как на маленького ребёнка и немного задумчиво ответил:
– Der Widerspruch ist das Fortleitende («Дэ Вúдашпрух ист дас Фóтляйтэндэ», «Противоречие ведёт вперёд»), – и продублировав эту фразу на английском, добавил, – Георг Гегель.
Он явно слукавил, но с одной только целью – завуалировать общую ситуацию и уйти от ненужных ему сейчас объяснений, потому что просто решил сделать так, как ему захотелось и поставить окончательный сценарий по своему усмотрению, чтобы все роли в нём исполнились по его желанию, а не определялись внезапной спонтанностью событий, вызванных самими актёрами. В некотором роде это была его величественная игра, в которой учитывались только его капризы, и сейчас никто не в праве был вмешиваться в неё, занимая незаслуженные судьбоносные позиции с характеристиками явных дилетантов. Хэлбокс же при этом выступал тем самым пасхальным зайцем, не хватало только ленты, которого привезли два грациозных немецких сказочных демона и торжественно презентовали его счастливым детям, как Дроссельмейер Щелкунчика, оценивающе наблюдая из-за ширмы своего параллельного скрытого мира за их наивными эмоциональными порывами, которые являлись тем самым главным материалом глубокого философского изучения в их грандиозной и непостижимой простому обывателю реальности.
Обстановка явно требовала фееричного торжества и Николя очень тактично и неожиданно принёс откуда-то дорогого французского вина, целых восемь бутылок. Чудесное спасение Хэлбокса было тот час же отпраздновано всеми присутствующими, за исключением беспробудно спящих учёных, благо специальные бокалы для вина в достаточном количестве также присутствовали в одном из шкафов кухонного гарнитура в столовой. Немецкий фурор удался на славу, Ганс и Йозеф заслуженно стали главными почитаемыми идолами этого торжественно-хвалебного хоровода, сопровождающегося звоном бокалов и реальной историей о том страшном и глубоком дне смертельного колодца из уст самой жертвы, которая как будто только мгновение назад ожидала там своего последнего часа перед долгой мучительной смертью в ледяном аду суровой и безжалостной Антарктиды. Но это была вовсе не единственная награда, которая сегодня заслуженно пришла к её правообладателям. Помимо всего прочего в постепенно нагнетающейся кульминации красок, возгласов и фигур этой ритуальной пляски новой жизни и радости, подзахмелевшая от переутомления Фрэя решила удивить двух величественных готических рыцарей повествованием уже своего героического полярного похода, и как есть рассказала Гансу о том самом странном месте, где по неизвестным причинам у всей российской группы сбились гирокомпасы. Ганс тот час же пришёл в неимоверное состояние внутреннего ажиотажа, как Карабас Барабас, которому рассказали про нарисованный на холсте очаг в коморке Папы Карло. Его глаза загорелись, а скулы напряглись от интереса, он сразу же потребовал от Фрэи чёткие координаты того места, а она спокойно выдала ему их, включив цифровой органайзер на экране своей кибер-панели. В некотором смысле она совершала необдуманную ошибку, не осознавая всей серьёзности происходящего, и только немцы, коварно блестя своими демоническими глазами, знали, о чём действительно может сейчас идти речь, и теперь с ещё большим удовлетворением от неожиданной ценной информации подносили бокалы с вином к своим губам.
Теперь, когда все итоги многогранной и разносторонней борьбы за собственное выживание и спасение чужих жизней были определены, оставалось только ждать ответа и дальнейших указаний от Головного Совета Правления Программы Полярной Навигации, а пока все, кто сейчас находился на Конкордии, принимали решения в отношении своих дальнейших действий на месте самостоятельно, что в итоге уравняло всех перед фактом необходимости хорошо выспаться после тяжёлого и трудного полярного похода.
ГЛАВА XVII. ОБРАТНАЯ СТАДИЯ
Когда американской группе сообщили о том, что сновигатор Хэлбокса пропал с радаров спутниковой санации, Джесси Кроус чуть не сорвалась за ним в рейс на шельфовый ледник к разлому подобно тому, как это сделал Андрэ Марсо тринадцатью часами ранее. Её остановили Стив Эдисон («Снеговик») и Брайн Хейс («Малыш Хью»), буквально затолкав обратно в номер, а затем вдвоём преградив ей путь к двери и около десяти минут хладнокровно наблюдая разразившийся скандал и её истерику, постепенно перешедшую в слёзы на кровати. Им, как профессиональным пилотам полярной навигации, было и так понятно, что на леднике она никого бы не нашла, если бы вообще туда добралась в одиночку, но информацию они оперативно получали от Джека Райта по телефону, который никогда не стремился укрывать её от своих людей, если на это не было особых причин, какой бы тяжёлой она не была. И именно он в тот момент предупредил парней о том, чтобы они и уведомили «Little Coldy» обо всём сразу и держали её под своим контролем, так как считал, что для правильной работы с командой не стоит параллельно скрывать опасные факторы, которые могут случайно проявиться в ненужную минуту и вызвать ещё более серьёзную угрозу в ответственный и важный момент.
– Дайте ей там виски что ли, пусть напьётся вдрызг, но не выпускайте её никуда из номера, чтобы не пришлось ещё и её ловить для общей картины! Не я придумал эту кутерьму с отключением спутника! – нервно заканчивал он свой разговор с Малышом Хью, осознавая, что сейчас нанесёт серьёзную травму хоть и опытному пилоту, но всё же ранимой молодой девушке с любовными чувствами.
Они так и сделали. Когда Джесси более или менее успокоилась, Снеговик подошёл к ней, присел на корточки и протянул ей флягу.
– На, напейся пока! И вот ещё что, не надо надеяться на то, что кто-либо может выжить там в таких условиях, но в то же время, не зависимо от всяких технических факторов и логических выводов, не стоит хоронить человека, пока ты не увидела труп!
Следующие три часа Джесси провела, не вставая с дивана, погружённая в глубокую молчаливую депрессию, приправленную алкоголем. Её напарники остались с ней в номере и тоже выпивали за игрой в покер, иногда посматривая в её сторону. Джокер принёс ещё несколько бутылок с алкоголем и они сидели так в ожидании, когда она совсем вырубится от психического переутомления вперемешку с опьянением. Такова была их банальная задача, чтобы Джесси не наделала каких-нибудь бед, но всё решилось внезапно неожиданно, когда Джек Райт снова позвонил Малышу Хью, который был у них группе за связного. Тот, выслушав, громко и откровенно расхохотался на весь номер так, что на него посмотрели все с достаточно нездоровым выражением глубокого удивления на своих лицах.
– Всё, пошли отсюда, парни! Тревога была ложная, этого придурка подобрали немцы. Никогда ещё так долго в покер не играл, заставила же собака!
– Да хрен с ним! – кинул с досадой на стол свои не разыгранные карты Снеговик, – такой «Стрит-Флэш» наклёвывался!
В последнего выходящего из комнаты Little Coldy, коим был Джокер, полетела небольшая диванная подушка. Он спокойно среагировал, успев поймать её и, не обращая никакого внимания на этот жест, просто перекинул её на кресло, с которого только что встал, захлопнув за собой дверь в номер. По коридору ещё некоторое время слышались их удаляющиеся громкие голоса и смех.
На Амундсен-Скотт же сейчас было совсем другое кино. В офисе «Big Father House» обстановка то и дело доходила до кипения. Уолтер Кик уже второй раз срывался в нервном перенапряжении, заставляя остальных мило улыбаться или скрытно хихикать, что ещё более выводило его из себя.
– Какого чёрта его понесло туда одного?! – орал на весь зал, тыча пальцем в Бориса, – я здесь абсолютно не причём! Это всё ваши так называемые профессионалы, которые теперь решили, что они хозяева Программы!
– А что вы так кричите? – спокойно изумился Борис, – не ваш же пилот погиб в конце концов.
– Не стройте из себя дурака, уважаемый! – продолжал Уолтер, – именно ваша сторона превратила этот турнир в поминальные проводы! Именно ваши командиры профукали несанкционированный старт целой команды, и именно с вашей станции он произошёл!
– Заткнитесь, Уолтер! – внезапно спокойно оборвал его Сэр Томас Уиттл, в первый раз за всё время скорчив оскорбительную гримасу, – причём здесь турнир? Вы что не понимаете? Французский дом потерял сегодня одного своего члена. Если будет необходимо, сегодня по звонку все гости разъедутся сами без всяких претензий. Вам и так уже сказали, что решение русских было обоснованным. Надо быть глупцом, чтобы начинать этот разговор снова. Предлагаю вернуться к вопросу отмены турнира по причине смерти одного из пилотов в результате внезапной катастрофы на Конкордии, понесшей человеческие жертвы. Но представим всё это, как успешно выполненное задание, а не самостоятельную инициативу. Пусть СМИ всё так и озвучат, а вы, Борис, доведёте всё до своих людей, если они не хотят вылететь из программы, как пробки. Таким образом, это мы спасли Конкордию, никакого срыва не было, а с французской стороной я договорюсь сам, и платить ничего не придётся.
– Вы закончили? – строго спросила Марта Баумгартен, держа на коленях свой прозрачный планшет.
– Удивите нас, Марта! – заинтригованно попросил Сэр Томас Уиттл в ответ.
– Есть другое предложение, и оно более выгодное! – гордо продолжила она, – мы не будем отменять турнир, а перенесём его на один день вперёд! Через три часа вашего человека, Борис, доставят на Конкордию мои мальчики в целости и сохранности, но не слишком радуйтесь – один сновигатор вам всё-таки придётся возместить. Как и выплатить премию за это моим пилотам, Уолтер, в качестве извинений за ваши упрёки в мой адрес из-за того, что я изменила маршрут и направила их за российской группой! Пусть это будет для вас всех хорошим уроком, чтобы вы впредь не стремились подвергать своим сомнениям тактику немецкого командования!
В зале наступила характерная пауза от осмысления ситуации в целом. Казалось, что в этой тишине сразу начали крутиться барабаны счётных машин, цифровых матриц и кассовых аппаратов, пересчитывая всё в обратную сторону. Это был коронный шах и мат, завершающее фаталити, настоящий фурор и где-то в параллельном мире в этот момент злобный тролль вновь разразился своей угрюмой улыбкой, обнимая заветный горшок с золотом. Всем присутствующим было всё понятно, – деньги пришли обратно, оставалась маленькая формальность, которую сразу же выполнил Архип Великий, нажав в подлокотнике кресла на кнопку вызова своего референта в приёмной.
– Передайте через четыре часа на Конкордию под моим грифом, чтобы все пилоты немедленно возвращались обратно на «Восток» по безопасному маршруту с дозаправкой на «Амундсен-Скотт». На отдых, заряд батарей и заправку газом я отвожу им ещё три часа. Ресурсов Конкордии по газу должно хватить всем до точки дозаправки. Это всё! Выполнять всем обязательно!
Его распоряжение было немедленно передано Биллу Фишеру в Офис Системного Контроля, откуда через четыре часа его передали на Конкордию по внутренней линии связи со сновигаторами. Когда веселье с вином было в самом разгаре каждому пилоту на кибер-панель пришло сообщение одного и того же содержания.
– По-видимому, мы будем ещё выступать, – первым сделал свой вывод Ганс.
– Очень интересно, как за три часа можно выспаться? – продолжила Фрэя.
– Заправлять будешь ты, Хэлбокс, – тебя повезут! – категорично постановил Джонс.
– Тогда не будем терять времени, перепарковываемся и спать, – продолжил Ганс, – разбудите Андрэ, он единственный, кто в курсе, где и как у них тут реализуется дозаряд и дозаправка.
– А всё начинает очень даже налаживаться! – обрадовался Хэлбокс, – то есть мы не только герои, но ещё и денег в итоге заработаем!
– А я абсолютно обоснованно наконец-то выступлю на «Принце Фаэтона» Кэтрин без её разрешения! – поддержал его настроение Вэндэр.
– Да, Вэн, ты – хитрец! – подметил Зордакс.
– Что ж, давайте тогда запустим обратную стадию нашего похода, – провозгласил Джонс напоследок перед выходом из помещения столовой, – и ещё раз все вместе постараемся!
Впереди теперь предстояла не такая уж сложная задача, а все угрозы внезапно обернулись для наших героев абсолютной победой. Теперь оставалось только всем вместе мирно проследовать до места старта новых соревнований и главным при этом, конечно же, являлось участие в них. Так, на удивление абсолютно естественно закончилась эта история, не считая той странной аномалии на разломе, с которой возможно в будущем ещё предстоит столкнуться экипажам Полярной Навигации в их новых приключениях на Антарктическом материке.
ту би континьюд…