10 дней в Геленджике
В начале лета ко мне приехала мама и попросила кэпа отпустить на несколько дней в увал. Он был не против и выписал увольнительную на четыре дня. Моему счастью не было предела. Спустившись по трапу, я взял у мамы пакет, в котором были новые шорты, футболка и вьетнамки. Выйдя к дороге, где на шухере стояла моя бабушка, я в кустах переоделся в мягкую, вкусно пахнущую одежду, и мы сели в автобус, который отвез нас прямиком в прекрасный курортный город Геленджик.
Раньше я часто отдыхал в этом городе, поэтому он был мне знаком. Первое, что я помню, когда мы приехали в дом, это, конечно же, была домашняя еда. Передо мной появилась холодненькая окрошка, от нее ничего не осталось буквально за 15 секунд. После подошла очередь второго, я справился с блюдом еще быстрее. Не буду говорить, сколько я съел фруктов и ягод, пока не успокоился, но знаю точно, это то, что среднестатистический россиянин за месяц не съедает столько, сколько было съедено мною за пару дней. Но особым наслаждением был для меня пляж. Многие подумают: тебе не надоело море? А я отвечу, может, и надоело немного к тому моменту, но общественный пляж – это другая история. Там можно полюбоваться обнаженными телами девчонок. Да-да, обнаженными, ведь для меня на тот момент девушка, да еще и в купальнике, считалась обнаженной, так как женский пол я не видел полгода, может, только издалека.
В первый мой выход на пляж я был сродни голодной собаке, попавшей на кухню ресторана. Ступив на раскаленный от солнца песок, я ощутил, как он мягко начал обволакивать ноги и хрустеть. Медитативное ощущение спокойствия, неспешность окружающих полуголых тел, шум моря и свобода от приказов повлияли на появление хитрой ухмылки на моей красной от солнца физиономии. К тому моменту я уже приглядел девиц, которые, подставляя свои бедра к солнцу, о чем-то мурлыкали друг с другом. Мои слюни начали стекать по подбородку, первобытная дикость не знала границ, и я, собрав всю волю в кулак, пошел в их сторону, чтобы полюбоваться ближе. В итоге я прошел мимо и с головой погрузился в нагретое до температуры теплого молока море.
Горячий песок, парное море и жаркие дамы. Слишком много всего горячего меня окружало, и я решил испить чего-нибудь холодного. Присев за столиком недалеко от пляжа, я расслабился, мои губы ощутили холодное, пенистое, светлое пиво, которое незамедлительно начало сбивать жажду, заполняя желудок и одурманивая сознание. Расслабившись и насладившись красотами гражданской курортной жизни, я пошел в дом, где мы с семьей всегда останавливаемся. Большая территория с высокими старыми деревьями, среди которых росли грецкий орех и виноград, расположилась в 50 метрах от моря, прямо за пансионатом. На территории стояло три дома, где мы снимали комнаты на летний отдых. Владельцами столь прекрасного места была семья виноделов в третьем поколении, которые тесно связаны с Геленджикским винзаводом, поэтому проблем с тем, чтобы пригубить вина, совсем не было. В целом я сполна наслаждался проведенным временем, ведь приятно после обеда проводить сиесту, лежа в гамаке в гуще деревьев, и почитывать книжку, при этом слушая пение цикад.
Через несколько дней мы поехали на корабль за Васей, так как удалось получить разрешение и на его увал, но только на сутки. По приезду в дом он поглощал еду в точности как и я. Я, частично отъевшийся, смотрел на него с долей юмора, повторяя во время его трапезы, что он нехват. Затем, не теряя времени, мы надели бески (бескозырки) и в одних шортах пошли гулять. Хорошо, что в Геленджике нет патруля, иначе за нарушение формы одежды нам мало бы не показалось. Набережная в Геленджике длинная, вдоль всей бухты, на которой расположились разные кафешки, бары и тому подобное. Мы, уже порядочно поднабравшиеся, постреляли в тире, выбив все мишени, пофоткались с отдыхающими, вернее, они с нами, затем, когда уже начало темнеть, встретили двух дам, которые были в восторге от нас, так как в Геленджике вовсе не встретишь моряков, особенно в одних шортах. Одна умудрилась меня даже укусить за шею, так были нам рады. Кстати, вечер был примечателен еще тем, что сборная России выиграла Голландию по футболу, крики разносились со всех питейных заведений, но нам на тот момент было по барабану.
Так и прошел увал у Васи, а мой, как позже выяснилось, продолжался еще долго. Вечером, накануне окончания моего отдыха, маме позвонил кэп и сообщил, что корабль отчаливает, и я могу еще какое-то время побыть в увале до его прибытия. Какое-то время продлилось еще шесть дней, моему счастью не было предела, будто кто-то сверху сказал: «Отдыхай, боец, заслужил!»
Ближе к окончанию моего шикарного мини-отпуска посреди службы чувство волнения нарастало, так как я нутром ощущал негодование и, возможно, зависть моих сослуживцев, но это ощущение было ошибочным. Утром 11-го дня я прибыл к штабу, корабля еще не было, он должен был прибыть с минуту на минуту. Спустившись к стенке, я, всматриваясь в горизонт, ждал своего плавучего дома. Издали я увидел, как в порт заходит, став уже родным, тральщик. Я запрыгнул на борт, не дожидаясь полной швартовки, и направился к кэпу, который отправил меня к моему командиру боевой части. Какое было мое удивление, когда я почувствовал все негодование и злость КБЧ по поводу моего отсутствия, так как он не был поставлен в известность о моем увольнении. Мне нечего было сказать, и я был отправлен в наряд на камбуз, что меня очень огорчило.
Парни были рады мне и вкусностям, которые я привез. Они расспрашивали, как отдохнул, а я им рассказывал все до мельчайших подробностей, смотря на них и печалясь тому, какие они замученные и худые. За 10 дней я успел отъесться и отдохнуть и был по сравнению с ними свеж и бодр. Этот отдых дал мне сил для дальнейшей службы.
Тату
У нас в экипаже был один «художник», который бил татуировки. Бил он, само собой, с помощью самодельной машинки и, судя по тому, что он вытворял со своими руками, желающих воспользоваться его услугами почти не было. Все его руки были испорчены какими-то каракулями, на кисти красовались небрежно намалеванные синим цветом три буквы «ВМФ», которые расплылись и превратились в размазанную кляксу, а на левой ноге улыбалась кривая акула, будто ее нарисовал первоклассник, но он не видел в этом ничего плохого и продолжал свою деятельность. Думаю, его упорству могли позавидовать многие. Свой очередной «шедевр», набитый на правой ноге, он с гордостью продемонстрировал, когда вышел на поверку. Там было написано «Чёрное море» на английском языке. Некоторым поначалу даже понравилось, что не сказать обо мне. Может, я слишком привередлив к тому, что ты пишешь на теле, но вначале надо проверять правильность слов. Меня прорвало, и я стал смеяться как сумасшедший, парни вокруг не поняли юмора, а «художник» с недовольной физиономией спросил меня:
– Ты че ржешь?
Я сквозь слезы смеха «обрадовал» его тем, что он сделал непростительную ошибку, так как на английском «Чёрное море» – «Black Sea», а он намалевал «Blak», пропустив букву «с». Все, заметив это, начали ржать, только он стоял и чесал репу, осматривая свое «произведение». Я предложил ему сделать галочку над словом, между «а» и «k», и набить над ними злосчастную букву «с», на что все лежали от смеха.
– Да пофиг! – сказал он разочарованно.
– Да конечно пофиг! – ответил я, успокаиваясь от смеха.
К нему подошел Ерема, положил руку на плечо и поздравил его с тем, что он лопух. На этом его желание портить тело своим «прекрасным» почерком исчезло.
Последний поход
За неделю до моего дембеля к нам на коробку приехали научные сотрудники из Москвы и привезли какое-то оборудование. Загрузка этого оборудования производилась кран-балками, складировалось оно в тральном ангаре. Мне стало интересно, что там. Наблюдая за всем происходящим, я прислушивался к разговорам этих профессоров, которые собрались у нас на юте и следили за тем, чтобы груз не был поврежден. Они выглядели как настоящие доктора наук, с бородками и в очках. Когда работа была закончена и все разошлись, я подошел к грузу и приподнял чехол, там оказалась мина. Вдруг сзади подошел один из «эйнштейнов» и резко закрыл ее. Я посмотрел на него и спросил:
– А что это за мина такая?
Он нахмурил брови и пробормотал:
– Много будешь знать, плохо будешь спать!
Ответ меня более чем удовлетворил, и я больше этим не интересовался, ведь мои мысли были уже о гражданке, так как оставалось всего лишь шесть дней до того момента, когда я надену обычную одежду и покину судно и Новороссийск. Перед нашим кораблем стояла задача: недалеко от Анапы испытать эти мины, и параллельно кэп планировал провести учения с постановкой учебных мин и стрельбой. С момента, когда мы отшвартовались и подошли к Анапе, прошло несколько часов. Вдруг заиграл большой сбор и мы все собрались на юте:
– Ну что опять? – пробормотал я, мысленно смакуя приближение дембеля.
На юте стоял взволнованный пом, он своим недогрозным голосом донес до нас информацию, которая в ближайшие дни заставила меня поволноваться за мой дембель. Коротко о помощнике корабля: ростом он был метр с кепкой, и было смешно наблюдать, как он старался навести ужас на команду. Все, кто служил под его руководством, ненавидели его. Ведь, по моему мнению, есть жесткие, но справедливые офицеры, а есть просто подлые. Лично у меня к нему была своя неприязнь, как я считаю, более чем оправданная. Так как весной умер мой дед, я рассказал это пому и попросил отпустить меня в увал на полчаса, чтобы сгонять поставить свечку, на что тот ответил своим лающим голоском, как у шпица:
– Бывает такое, со всеми случается, в увал не отпускаю!
Дедушка перед моим призывом подбадривал меня. Давал жизненные советы, такие как «инициатива наказуема» или «старайся меньше болтать!». Когда я попал на коробку, он успел прислать мне посылку со сгущенкой и шоколадом и, конечно же, как же без этого, листочком с написанными от руки анекдотами про моряков. Первый анекдот, который он поставил во главе листа, был следующий:
«В индийском порту, в кабаке, выпивает русский моряк с попугаем на плече. Подходит к нему индус в чалме, с огромным питоном на шее и с дудочкой в руке.
– О, рашн моряк! Ты можешь пить стакан водка без закуски?
– Легко.
– А два стакана?
– Запросто.
– А три?
– Тоже могем.
– А четыре?
Тут попугай взбеленился:
– И четыре, и пять выпьем, и морду тебе набьем, и червяка твоего склюем!»
Мы обхохатывались всем кубарем, поедая шоколадки и сгуху.
Меня очень задели слова пома. Команда корабля – это семья, но в семье не без урода.
Собрали нас по причине пропажи матроса с кликухой Мачета, странный паренек, мало с кем общался и почти не разговаривал. За всю службу он стрельнул у меня одну сигу, на чем наше общение завершилось. Он постоянно работал на камбузе. Всегда прятался где-нибудь, чтобы поспать, так как был всегда замученным. Если я не ошибаюсь, у него уже был случай побега с части и его перевели к нам. Его не могли найти в течение часа и в результате сообщили дежурному по кораблю, тот в свою очередь доложил кэпу. Нам было велено отыскать его, облазить все шкеры, перевернуть все, но найти. Спустя какое-то время кэп начал орать:
– Дембеля! Х*р вы уйдете домой, пока не найдете мне матроса!
Проблема еще заключалась в том, что, когда мы уже вышли в открытое море, его многие видели слоняющимся по кораблю, если он даже и прыгнул в воду, кто-нибудь да заметил бы. Он как испарился.
Наступил следующий день, минеры начали операцию по сбросу экспериментальной мины. Когда она была в воде, спустя какое-то время понадобился расчет шлюпки, чтобы поднять то ли поплавок, то ли флажок. Нас спустили и мы начали грести веслами, как рабы на галере. Я получал кайф от этого момента, так как знал, что скоро домой. Подплыв к флажку, командир боевой части снял его, и как только мы начали отплывать, на поверхности воды возле нас пошли пузыри, я чуть в штаны не наложил. Мы свалили оттуда с такой же скоростью, как сваливает моторная лодка браконьеров от катера рыбоохраны. В связи с тем, что Вася находился в отпуске дома, кэп поставил меня в помощь минерам. Мы скинули две наши учебные мины, а через час затралили и начали вытягивать одну из них на борт с помощью трала, который наматывался на катушку. Тралы – это тонкие железные прутья, переплетенные друг с другом. Толщиной они с палец.
На юте стояли кэп и я, моросил осенний дождь, волны были неспокойные, я задумчиво глядел вдаль и думал о доме, кэп тоже смотрел в сторону берега и походу думал о пропавшем Мачете. Мы ждали появления мины, но ее все не было, катушка тем временем все крутилась и крутилась, наматывая трал. Кэп подошел к корме и посмотрел вниз, откуда она должна была появиться.
– Хм-м… Где, бл*дь, мина? – воскликнул он.
И тут в какой-то момент между нами с бешеной скоростью и звуком порванной струны пролетел кусок трала, только чудом он никого не задел, а то порезал бы. Сначала я ничего не понял, но, уже успев побледнеть, кэп сказал мне:
– Петров, вали в кубарь и до дембеля не высовывайся!
Я был только за. Оказалось, что наша мина зацепилась за днище корабля и в итоге мы поднимали свой зад, трал натянулся, и чуть не случилась беда. Мина была успешно про***на!
Этот мой последний поход оказался мистическим и опасным. Корабль хотел что-то сказать или просто так прощался? Знаю одно, адреналина я хапнул порядочно.
На следующее утро мы прибыли в порт и, когда подходили к стенке, все уже заметили черную «волгу», которая ждала нас прямо на причале. Это были сотрудники ФСБ. Пришвартовавшись, все вышли на стенку и кэп назвал три фамилии:
– Федоров, Новожилов и Петров. Оформляйтесь и валите домой!
Мы взяли обходные листы, прям как в институте, и уже собирались было идти в штаб, как к нам подошли двое в гражданском. Одеты они были в классические костюмы, я еще было подумал: «Не жарко ли им?» Они были как те агенты: Джонс и специальный агент Джонс, или как ребята из MIB (сарказм). Дядя, который был с усами, спросил меня о Мачете, но мне нечего было ему сказать, и поэтому наш разговор закончился так же быстро, как и начался. После всех этих «допросов» нас отпустили на вокзал купить билеты на поезд.
Спустя два года мне пришла повестка в полицию, где меня опросили об исчезнувшем Мачете: его так и не нашли.
Домой
Сев в автобус, мы благополучно добрались до ж/д вокзала и купили на следующий день билеты, только вот Новожилову не повезло: на его поезд билеты все закончились и ему предстояло пробыть на корабле еще несколько дней. Затем мы пошли прогуляться в центр и вдруг перед нами нарисовался патруль с офицером и двумя рядовыми по бокам. Это были ребята с ВДВ. Вообще в Новороссийске много частей ВДВ, мы с ними по очереди выходили в патруль. Помню, кэп говорил:
– Если видите их патруль, бегите, чтобы не поймали!
Получалось следующее: когда в патруль заступали моряки, они ловили десантников, и наоборот. В этот раз случился «наоборот», они проверили наши документы, но причиной проблем послужили не мы с Федоровым, а, как я подозревал изначально, внешний вид Новожила. Вообще, этот причудливый парень не гнушался своим неряшливым и грязным внешним видом, всю службу его шпыняли за это, но ему было все по барабану. Патрульный офицер оглядел нас и начал перечислять:
– Грязный гюйс, грязная бескозырка, грязные брюки. Матрос Новожилов! Выйдя в город в таком виде, вы позорите честь своих войск ВМФ. Прошу пройти с нами в комендатуру! – официальным и железным голосом проговорил офицер.
Я с Федоровым попытался убедить его отпустить нас, ведь завтра домой, даже его бойцы были в недоумении и пытались поговорить с ним, но тот стоял на своем:
– Ребята, к вам вопросов нет, вы можете идти по своим делам! – сказал он мне и Федорову.
Приехав на корабль, мы сразу же «обрадовали» пома этой новостью, тот кипел от злости и уехал в комендатуру за неряхой. После появления грозного пома и грязного Новожила я постучался к пому в каюту и попросил вернуть водительское удостоверение, которое я сдавал ему на хранение в сейф, но тот ответил, что он его не может найти, лишний раз подтвердив мое мнение о нем. На следующий день я стоял у стенки, одетый в новую гражданскую одежду. Попрощавшись с сослуживцами, мы с Федоровым провернулись и, не оборачиваясь, пошли по причалу. По морскому обычаю оборачиваться было нельзя. Прощай «Железняков», прощайте парни, прощайте чайки, прощай время, которое я с улыбкой буду помнить, прощай момент, которым я стараюсь насладиться…