Мимо стремительно пролетали сосны и кустарник засыпанный снегом.
«И какой американец не любит быстрой езды?!..» – вдруг подумал Джеймс.
10.
… Утром Джеймс проснулся в чистой и большой комнате. Голова утопала в пуховой подушке, а тело приятно ласкали нежные простыни. Дом батюшки Тимофея был гораздо уютнее сырого, сектантского подвала.
Билли брился у зеркала и иногда посматривал в окно.
Эндрю с наслаждением курил и смотрел новости Би-би-си по телеканалу «Культура».
Шимон кушал курочку и скользил глазами по сводке биржевых новостей в газете «Сельская жизнь».
– Погода хорошая, – сказал Билли. – И снег идет…
– Жених Машеньки приехал, – сказал Эндрю. – Отец Тимофей сказал, что сейчас же обвенчает их.
– Жених в штатском или нет? – спросил Шимон, не отрываясь от газеты.
– В форме… Лейтенантик, кажется. Пацан еще совсем…
– Кстати, я в церковь не пойду, – сказал Шимон. – Я лучше на паперти вас подожду.
– Рядом с нищими? – гоготнул Билл.
После короткой паузы Джеймс громко заявил:
– А я знаю, кто не самом деле отец Тимофей!
– Я тоже знаю, – отозвался Эндрю. – Он – святой гладиатор.
– Он бывший русский агент «Медведь», – сказал Джеймс.
Шимон поднял глаза.
– Откуда знаешь? – спросил он.
– Я запомнил его лицо во время нашей ночной перестрелки в кабинете министра иностранных дел Бразилии… Там, в углу, слева от сейфа.
– Зря дуэль устроили. Могли бы просто договориться, – сказал Шимон.
– Темно было.
– А теперь-то Тимофей при бороде, – неуверенно возразил Шимону Билл. – Ты мог и ошибиться…
– Глаза!.. – сказал Джеймс. – Я запомнил его глаза.
Эндрю посмотрел на часы.
– Ладно, хватит о мелочах, – коротко сказал он. – Нам на свадьбу пора.
– В Рио мы оба почему-то промахнулись… – сказал Джеймс и почесал скулу.
– Двум идиотам просто повезло, – констатировал Билл.
– Пошли, полюбуемся на чужое счастье, – сказал Шимон. – Мы заслужили это, ребята!..
11.
… Тройка лошадей неторопливо трусила по таежной дороге в сторону железнодорожной станции.
– Не сдаст нас отец Тимофей органам, не сдаст, – убеждал друзей Билл. – И дело даже не в том, что он наш коллега, хотя и бывший… Он не сдаст нас потому что не по-человечески это!
– Билли прав, – горячо поддержал Эндрю. – Можно было и не удирать со свадьбы.
– Вы ничего не понимаете, – Джеймс невольно повысил голос. – Вот, например, ты, Билли, кто?..
– Человек, – хмыкнул Билли. – И только потом – супершпион.
– Но ты же еще и католик. А ты, Эндрю?.. Ты – баптист! А я родился в семье протестантов, хотя и не верю в Бога…
– Это ты зря! – заметил Шимон.
– … А вот батюшка Тимофей – православный поп, понимаете?!
– Ну и что из этого? – неуверенно спросил Эндрю. – Ты думаешь, что отец Тимофей насильно перекрестил бы нас всех на дыбе в церковном подвале?
– И мало ли что пишут о русских в наших газетах? – сказал Билли. – Может быть и про попов врут… Кстати, я не видел ни одного медведя на улицах Москвы.
– Я тоже… – сказал Шимон.
– А ты, Шимон, вообще помолчи, – снова повысил голос Джеймс. – Я видел, как смотрел на тебя отец Тимофей, когда ты ел курочку на свадьбе.
– Это потому что Шимон их три штуки стрескал, – гыгыкнул Эндрю.
Билли немного подумал и пошевелил вожжами… Лошади побежали быстрее.
– Вообще-то, вера в Бога довольно темная штука… – неуверенно сказал Эндрю. – И даже добрый человек может легко превратиться в тупого фанатика.
– Именно!.. – подтвердил Джеймс. – Кто знает этих православных попов? Может быть, они хуже средневековых инквизиторов? Вы вспомните, как отец Тимофей отделал лавочкой сектантов!..
– Зря он тебя в Рио не пристрелил, – буркнул Билл.
Пауза в споре получилась довольно длинной.
– А кто курочку будет кушать? – наконец спросил Шимон и зашуршал газетой.
Билли снова пошевелил вожжами.
– Но залетные!..
Лошади перешли на рысцу.
Джеймс немного успокоился… Он оглянулся по сторонам и вдруг снова поймал себя на странной мысли, которая начиналась с уже знакомого: «… И какой американец не любит быстрой езды?..»
Просто супер
1.
…По просьбе генерала Кошкина машина свернула с широкого, забитого машинами проспекта на пустую набережную. Генерал задумчиво смотрел на ноябрьский, уже перемешанный со снегом, дождь и курил трубку.
– … Короче говоря, Эмили Легран от нас еще в аэропорту ушла. Как сквозь землю провалилась, чертовка! – даже самые плохие новости майор Дубов докладывал бодрым, казенным голосом. – Уже неделю ее ищем, но никаких следов. Одним словом, эта Эмили настоящая супершпионка.
«Ну и погодка, елки-палки… Самая что ни на есть шпионская погодка», – вздохнул генерал и уже вслух спросил:
– Кто знает человека, который должен доставить груз «Януса»?
– Только она – Эмили.
– Если это так, то не все потеряно. Эмили, скорее всего, послала к черту свое робкое начальство и затеяла собственную игру, – генеральская трубка пыхнула дымом. – Понял, Дубов?.. У Эмили давние и личные счеты с террористами из «Януса».
На набережной стояла одинокая женщина в легком плаще.
– Останови-ка машину, – бросил генерал шоферу.
Женщина не оглянулась на скрип тормозов черной «Волги». Она смотрела на темную воду реки и зябко поводила плечами. За ее спиной раздались шаги…
Генерал Кошкин остановился рядом, так, чтобы видеть лицо молодой женщины и вежливо кашлянул в кулак.
– Ну, здравствуй, Эмили… – тихо сказал он.
Женщина покосилась на генерала и ничего не ответила.
– Поехали, – генерал взял женщину под руку. – А то еще простудишься.
«Ну, товарищ генерал, вот это профессионал! – восхищенно подумал майор Дубов. – Нашел все-таки супершпионку!..»
2.
Эмили курила длинную сигарету и с насмешливым любопытством рассматривала раскрасневшееся от азарта лицо майора Дубова.
– Ваша карта бита! – доказывал майор. – Кто с тобой работает?! Стой, а то стреля… Тьфу, черт! Ты будешь говорить или нет?
Эмили была готова расхохотаться.
Майор Дубов глубоко вдохнул – его следующая реплика обещала быть очень громкой…
– «Товарищ генерал, преступник пойман!» – быстро подсказала Эмили. – «Спасибо, сынок…» «Служу Родине, товарищ генерал!»
Генерала Кошкин стоял у окна и курил трубку.
– Иди-ка, отдохни, Дубов, – не оглядываясь, бросил он майору. – Мы тут с Эмили лучше с глазу на глаз поговорим.
Майор Дубов обиженно засопел и нехотя поплелся к двери. Закрывая ее за собой, он взглянул на насмешливое лицо молодой женщины.
«В два счета бы ее расколол, – с обидой подумал майор.– Путаются тут под ногами начальники всякие!»
Тихая пауза в кабинете была длинной и умиротворяющей.
Кошкин сел за стол и положил перед собой крохотный листок в целлофановом пакете.
– Вот, шифровочку при тебе нашли, Эмили, – генерал улыбнулся. – Кстати, твой «почтовый ящик» опять на пустынной набережной. Романтично, правда?.. Но ты повторяешься, Эмили.
Женщина отвернулась.
– Впрочем, дело даже не в этом, – мягко продолжил Кошкин. – Ты должна была взять шифровку и уйти. Но ты стояла и ждала. Ждала, даже не смотря на кошмарную погоду. Кого ты ждала, Эмили?..
– Пошли к черту! – в сердцах выпалила красавица.
Генерал покачал головой.
– Эмили, тебе уже двадцать семь лет. А ты все в шпионские игры играешь. Не надоело еще?
– Это моя работа.
– Да какая это работа!.. – отмахнулся генерал. – Слышь, Дубов.
Дверь мгновенно приоткрылась, и в комнату просунулось лицо майора.
– Поезжай сейчас на набережную и привези человека, которого ждала наша гостья. Может быть, его дела задержали, – голос генерала стал строгим. – Кстати, если опять начнешь выкручивать руки подозреваемому, я тебе премии лишу.
3.
У молодого человека было открытое лицо и веселые глаза. Он с простодушным любопытством оглядывал кабинет генерала Кошкина.
– Так ты, почему на свидание опоздал, Костя? – генерал щурился, не отрывая пронзительных глаз от лица гостя.
Молодой человек пожал плечами.
– Вылет из Дубаи задержали.
– Ты летчик, значит?
– Второй пилот.
Генерал задумался. Он встал, отошел к окну и достал свою трубку.
– С Эмили давно знаком?
– Полгода, – Костя заерзал в кресле. – Слушайте, я ничего не понимаю! Зачем…
– Замуж-то Эмили звал? – перебил генерал.
– Звал… – Костя опустил голову.
– А она что?
– Ничего, – голос Кости дрогнул. – Сказала, что лучше потом… У нее дела какие-то, только она о них не говорит.
– Еще вопрос, сынок, – в облачке дыма сверкнул хитрый генеральский взгляд. – Когда вы про женитьбу говорили, а Эмили просила подождать, кто кого потом поцеловал?.. Ты ее или она тебя?
– А вам-то что?! – возмутился Костя.
– Колись, сынок,– генерал улыбнулся. – Тебе же лучше будет.
– А Эмили?
– И ей тоже.
– Ладно… – Костя грустно улыбнулся. – Она меня, конечно, поцеловала. Даже плакала. Только ведь все равно она отказала…
Генерал вспомнил женщину в легком плаще под дождем на набережной.
– Но плакала, значит? – он снова задумался. – Ладно, сынок, все не так уж и плохо…
4.
Домашний уют и сытный ужин располагали к сладкой дремоте. Но генерал Кошкин сидел за столом и рассматривал в лупу маленький листок с цифрами.
– Коля, у тебя опять заболит голова, – жена Нелли Петровна ласково погладила его по макушке. – Лучше ложись и отдохни.
– Отдохнешь тут, – проворчал генерал, не отрываясь от листка. – Этот чертов шифр ни один криптограф расколоть не может.
Женщина улыбнулась и взяла из рук мужа шифровку. С минуту она молча рассматривала ее.
– Ну, что?.. – с надеждой спросил Кошкин.
– Сейчас… – женщина наморщила лоб. – Тут написано примерно следующее: ««Лебедь» не согласился на акцию. Его нужно немедленно ликвидировать. Груз ждет отправки. Янус».
– Значит, ликвидировать? – уточнил Кошкин.
Жена кивнула.
– У тебя не голова, а компьютер, – проворчал генерал.
– Колечка, если бы я не научилась разбираться в твоих шифровках, я бы никогда не видела тебя дома, – Нелли Петровна поцеловала мужа в ухо. – Иди спать.
«Теперь я понимаю, почему супершпионы получаются только из женщин, – подумал генерал. – Они ими просто не рождаются!..»
5.
– Папочка, я спешу! – Олечка сердито сверкала глазами и была готова вскочить из кресла в любую минуту.
– Подождешь. Дело есть, дочка…
Генерал Кошкин расхаживал по кабинету, заложив руки за спину.
– Представь себе такую ситуацию: ты супершпионка и тебе поручили ликвидировать любимого человека. Чтобы ты сделала в первую очередь?
– Отказалась! – не думая, выпалила Олечка.
– Супершпионки никогда не отказываются от заданий. Тем более, если им удалось проникнуть в террористическую организацию. Это невероятная удача, понимаешь?.. Поэтому ты должна выполнить приказ.
На лице дочери мелькнула растерянность.
– Ну?.. – строго спросил Кошкин.
– Что, ну? – тихо переспросила Олечка.
– Чтобы ты сделала в первую очередь?
Олечка опустила голову и покраснела.
– Аборт! – выпалила она.
Генерал Кошкин подавился табачным дымом.
– Вот елки-палки!.. – выругался он. – Курить бросать надо.
– Я могу идти, папа? – Олечка справилась со смущением и с вызовом смотрела на отца.
– Иди… Молодежь, понимаешь!
Уже возле двери генерал окликнул дочь.
– Мишка твой сегодня приходил?
Олечка кивнула.
– Цветы принес?.. Целовал?
– И цветы принес и целовал.
– Свадьба когда?
– Ну, ты же знаешь, папочка, через две недели.
– Если возникнут проблемы, сразу ко мне, поняла? – генерал Кошкин постучал пальцем по столу. – Сразу!.. Кстати, и чему тебя только в аспирантуре учат?
6.
За три дня Эмили осунулась, но все равно держалась бодро и даже вызывающе. Тем не менее, сейчас в ее широко распахнутых глазах светилось удивление.
– Так-с, значит, будем прощаться, Эмили? – генерал Кошкин выкладывал на стол личные вещи задержанной. – Но сначала проверим все ли на месте в твоей сумочке. Итак, томик Пушкина, пистолет «Магнум-800», косметический набор с ампулой яда и все такое прочее… Кстати, шифровочку свою не забудьте.
Генерал положил поверх вещей листок бумаги.
– Все!.. А теперь ты можешь идти, Эмили.
Женщина сгребла вещи в сумочку и снова посмотрела на генерала. Кошкин вежливо улыбнулся. Эмили пожала плечами и молча вышла.
Через пару минут Кошкин встал и подошел к окну.
Эмили сидела на скамейке возле входа в здание ФСБ и внимательно рассматривала шифровку. Иногда она заглядывала в томик Пушкина и что-то торопливо записывала на одной из его страниц.
Через пять минут Эмили встала. Она шла к стоянке такси усталой, тяжелой походкой… Прежде, чем сесть в машину супершпионка Эмили Легран достала из сумочки носовой платок и приложила его к глазам.
7.
У медсестры были веселые глаза и конопушки на щеках. Она искоса и с гордостью, посматривала на свое новенькое обручальное кольцо на среднем пальце и чему-то загадочно улыбалась.
– Срочный аборт стоит двадцать пять тысяч рублей, – с неприязнью пояснила она Эмили. – Но если вы замужем, ваш муж должен сдать кровь.
– Я не замужем, – холодно пояснила Эмили.
Она старалась не смотреть на толстое и дешевое колечко на руке девушки.
– Хорошо. Ваш паспорт, пожалуйста.
Паспорт лежал в сумочке. Эмили рывком достала его и едва ли не швырнула медсестре. Та перевернула несколько страничек и с удивлением посмотрела на Эмили.
– Простите, но… – она положила паспорт перед пациенткой.
В паспорте стоял свежий штамп утверждающий, что еще вчера подательница сего документа Зоя Федорова сочеталась законным браком с Константином Ивановым.
Эмили вспомнила доброе лицо генерала Кошкина.
«И не мечтайте, товарищи генерал!..» – усмехнулась она
Второй паспорт лежал за подкладкой сумочки. Эмили швырнула на пол первый паспорт и предъявила второй. Медсестра перевернула несколько страничек…
Удивленные глаза девушки стали похожи на два блюдца.
– Тут вы тоже замужем… – чуть слышно прошептала она.
Эмили нагнулась вперед и натолкнулась взглядом на штамп… Свадьба Людмилы Сидоренко и, опять-таки, Константина Иванова состоялась в тот же день, что и первая.
Медсестра восхищенно икнула.
– К черту!.. – громко сказала Эмили. – Я заплачу вам наличными. Тысячи долларов хватит?
Медсестра потерянно кивнула.
Когда Эмили выходила из кабинета, сзади раздался грохот упавшего тела. Эмили оглянулась. Медсестра сидела на полу и полусумасшедшими от изумления глазами смотрела на одну из банкнот. Штамп загса на ней был виден даже от двери.
«А майор Дубов просто идиот!» – подумала Эмили.
8.
Судорожно сжимая в кулачке направление, Эмили постучала в дверь кабинета номер семнадцать.
– Да-да! – сразу ответил ей сильный голос. – Заходите!
Эмили вошла. Одетый поверх формы в белый халат майор Дубов стоял возле гинекологического кресла и вежливо улыбался.
– Прошу! – он хмыкнул и кивнул на кресло.
Эмили шатнуло… Она привалилась спиной к стене и с ненавистью посмотрела на грубое лицо Дубова. Улыбка майора стала еще шире.
Эмили сунула руку в сумочку, но реакция майора оказалась быстрее. Эмили молча посмотрела на темный ствол «Макарова».
– Простите, вы будете делать аборт или нет? – вежливо спросил майор. – Решайте, пожалуйста.
– Пошел ты, кретин! – сквозь слезы крикнула Эмили и нащупала ручку на двери…
9.
В фойе больницы, в единственном мягком кресле сидел генерал Кошкин. Он читал газету и, казалось, не обращал внимания на детей. Двух-трех летние забавные малыши были везде: они с визгом бегали друг за другом, болтали ногами на впопыхах расставленных легких стульях, а самые отчаянные уже добирались до плакатов на стенах рассказывающих о вреде абортов.
Эмили попыталась сделать первый шаг, но не смогла. Прямо возле ее ног весело визжала, вопила и пищала целая куча-мала малышни.
Генерал Кошкин улыбнулся и перевернул страницу газеты.
– Я могу пройти? – хрипло спросила Эмили.
– Да, если сможете… – пожал плечами генерал.
10.
Двухлетняя Машенька ерзала на коленях отца и упрямо тянула руки к цветным карандашам на столе генерала Кошкина.
– Машенька, перестань сейчас же! – Костя слегка шлепнул дочь.
Девочка заревела так, словно ее попытались отдать Бармалею.
– Дети!.. – снисходительно сказал майор Дубов и подобострастно посмотрел на хозяина кабинета.
– Иди сюда, малышка, – генерал Кошкин взял девочку на руки. – Ну, что тут тебя интересует?
– Ка-лан-да-ши!.. – по слогам выпалила Машенька.
– Николай Петрович, я ведь, собственно говоря, зачем пришел? – начал Костя. – Не могу я так больше, я же не нянька.
– У вашей жены Эмили очень ответственная работа, – вкрадчиво напомнил майор Дубов. – Имейте совесть, гражданин.
– Я хочу иметь дома жену, – повысил голос Костя.
– Вы когда последний раз виделись с Эмили? – генерал Кошкин рисовал вместе с Машенькой огромный, цветной дом. Причем в качестве ученика выступал именно он. – Это было, кажется в Цюрихе?
– Да, семь месяцев назад. У меня рейс оттуда был, а погода…
– Семь месяцев! – глубокомысленно заметил генерал и посмотрел на Дубова.– То-то я гляжу на последних фото Эмили одевает платья свободного покроя… Она одевала их даже когда ликвидировала банду террористов «Януса» в Стамбуле и когда устроила автогонки с перестрелкой в центре Бангкока.
Майор Дубов наморщил лоб, пытаясь угадать мысль начальства.
– Придется отзывать Эмили и как можно быстрее, – пояснил Кошкин. – Когда женщина рожает, она кричит на родном языке.
Дубов удивленно заморгал глазами.
– Товарищ генерал, Эмили ведь француженка!
– Ну и что? – генерал нагнулся к девочке – Машенька, ты что-нибудь знаешь по-французски?
– Знаю! – радостно сказала девочка. Она набрала в грудь побольше воздуха и громко выпалила. – Мой папа – Костя, а мама – Эмили!
Генерал Кошкин и Костя переглянулись.
– Вот вам и французский язык! – улыбнулся генерал. – Учтите, Дубов, женщина всегда кричит на том языке, на котором говорят ее дети.
«Вот и приехали!.. Кажется, действительно придется отзывать Эмили, – подумал майор Дубов и почесал затылок. – А ведь какая шпионка эта Эмили была, а?!.. Просто супер!»
Любовь моя шпионская…
Жизнь шпионская по разному складывается. Некоторым удача так и прет. Например, забросят нашего человека за бугор, окончит он и там разведшколу, а потом его – снова к нам. Полный кайф, понимаешь!.. Лежи себе на конспиративной даче и ни черта не делай. За тебя коллеги даже разведдонесения напишут. А зарплату, между прочим, и с той и с этой стороны регулярно платят, к тому же звания идут. Некоторые вот так, лежа на диване, до полковников дослуживались и двойной пенсии.
А вот другим не везет. Мишку Кадкина после заброски за рубеж в ЦРУ попал. Работенка такая, хоть разорвись на две части: и за ихними террористами нужно присматривать и нашему начальству донесения писать. Одни сплошные нервы, а не жизнь.
Потом влюбился Мишка. Тут уж, честное слово, хоть на три части самого себя рви: нашим, вашим и еще Шейле кусочек. Шейла – это любовь Мишкина: глазки у нее голубые, коса русая и личико улыбчивое. Такой девушке где-нибудь в Рязани хороводы между березками водить, а она два университета вражеской контрразведки закончила.
Женился все-таки Мишка… Он – шпион, она – шпионов ловит. В общем, жили дружно. Потом дети пошли. Встанет Мишка ночью, колыбельку покачает, а потом за стол – свои шпионские донесения писать.
Иной раз тоска по Родине одолеет: задрожит рука у Мишки и слезы на бумагу – кап-кап… А на бумаге цифирь проступает – симпатические чернила проявляются.
Больше всего на свете Мишка своей красавицы-жены боялся. Вот же он враг – рядом с тобой. Поцелует тебя враг, улыбнется тебе враг, а потом и по головке погладит. Заболеешь или ранят тебя террористы – этот враг от тебя ни на шаг не отойдет. А шпиону в горячечном бреду проговорится раз плюнуть.
Мишка, бывало, мечется и стонет сквозь медикаментозный сон:
– Уйди же, уйди, дура!..
Шейла ему на грудь упадет и плачет.
– Майкл, любимый!.. – шепчет ему, – я с тобой!..
Даже в бреду Мишке спокойно на родные российские березки полюбоваться не давали. А еще, бывало, ночью прильнет к Мишке Шейла и смотрит на него. Смотрит и молчит!..
Выкурит Мишка сигарету и спрашивает:
– Ну, что смотришь?..
Шейла его ладошкой по груди погладит, вздохнет и шепчет:
– Да так, Майкл… Странный ты какой-то!
Тьфу, черт!.. Да как тут не быть странным-то?! Дети, например, у Мишки кто? Старший – Джонсик, средний – Питер, а дочка – Мери. Если к своим смываться придется, их-то с собой не заберешь. Но они хоть и от Шейлы, а все равно же родные и самые любимые!..
Заглянет маленькая дочурка Мэри своими огромными глазищами в лицо Мишки и спрашивает:
– Пап, ну почему ты все-таки такой грустный?
А что ей скажешь? Врал, конечно, Мишка. Закурит он, отойдет к окошку и врет-врет-врет… Мэри маленькая совсем, что она понять сможет? Даже когда она и с секретными бумагами играла, Мишка на это внимания не обращал. Ребенок же!..
Мери пальчиком по шпионской цифири водит и спрашивает:
– Папа, а это что?..
Мишка только рукой махнет: так, мол, донесение мое шпионское…
Мэри говорит:
– Пап, а неделю назад здесь совсем другие циферки стояли: вот тут, например, вместо 456-097-345, было 455-903-434. Помнишь, пап?
Мэри и арифметике по шпионским Мишкиным бумагам училась…
Потом Мишка провалился все-таки. Главное все хорошо было, а потом – бац!.. Спасибо наши предупредить успели. Сигнал простой, если кактус на подоконнике, значит дома засада.
Три дня Мишка от погони уходил, пять машины вдребезги разбил, но ушел все-таки. Как он к нашим добирался – не перескажешь, только однажды зимней ночью нашли наши пограничники в сугробе бывшего шпиона, а теперь уже чуть живого героя-разведчика Мишку…
Чуть оклемался Мишка и в кабинет к генералу Сидорову на доклад пошел. Открыл он дверь, глядь, а за столом, рядом с генералом, Шейла сидит!.. Первым делом Мишка за пистолет схватился. Шейла, кстати говоря, тоже. Еще хорошо, что оружие у обоих отобрали, иначе перестреляли бы друг друга запросто.
Улыбнулся генерал Сидоров и говорит:
– Вот познакомьтесь, товарищи: это Миша, а это Надежда. Вы хоть и муж и жена, но свои все-таки.
Свои, елки-палки!..
Мишка шепчет белыми губами:
– Товарищ генерал, что же вы раньше не предупредили?
Генерал говорит:
– Нельзя, Миша, разведчику расслабляться. Сам понимаешь, какая у нас работа.
Бросились друг к другу Мишка и Надя, обнялись…
Вдруг Надя как закричит:
– А дети наши как же?!..
Ей тоже через два океана удирать пришлось. Кактус на подоконнике – это вам не шутки. А дети, Надя решила, с мужем остались.
Снова улыбнулся генерал, кнопку на столе нажал. Глядь, дети вошли, Джонсик, Питер и Мэри. Вот оно, настоящее счастье шпионское!.. Главное, снова все вместе и все живы! Даже генерал Сидоров и тот всплакнул немного.
Потом говорит он Мишке:
– От детей, ребята, ничего не утаишь, это вам не ФБР какое-нибудь. Им, а не нам, спасибо за кактус на подоконнике скажите, особенно Мэри. Если бы не она, сидеть бы сейчас вам двоим в обнимочку в тюремной камере.
Вот такая вот история.
Жены своей Мишка больше не боится. А вот детей – да. Потому что от них ничего не утаишь: ври им, хоть на изнанку во лжи вывернись – все равно не проведешь. А потом время придет и станут дети решать, что с вами, мама-папа, делать: то ли сдать вас куда надо, то ли спасти. Но будь жизнь твоя хоть трижды шпионской, если любишь по-настоящему, нет в твоей жизни ни капельки лжи. А любовь – штука волшебная. Она и не таких дурачков спасала…