Сто химер и одна истина
Алхимик Розеткус стоял возле зеркала и задумчиво рассматривал синяк под глазом. Сзади хохотал связанный по рукам и ногам китаец.
– Порох! – бубнил ученик алхимика Ганс. – Как делают порох, узкоглазый?!
– Не сказу-у-у, однако!.. – сквозь смех стонал китаец.
– Может, это самое… – Ганс почесал здоровенный кулак и посмотрел на хозяина. – Попроще что-нибудь применить, а?
– Нельзя! – Розеткус потрогал синяк пальцем. – Единственный китаец в герцогстве. Еле-еле разыскали… Помрет, что делать будем?
Ганс провел гусиным перышком по голой пятке китайца. Тот снова хрюкнул от смеха.
– С золотом попроще было, – пожаловался Ганс. – С золотом и философским камнем хоть сто лет любого дурака-герцога за нос водить можно. А вот порох…
Скрипнула дверь и в лабораторию просунулось веселое женское личико.
– Убирать будем, хозяин? – спросило личико.
– Будем, Марта, будем… – Розеткус вдруг повысил голос до раздраженного крика. – Убирай все к чертовой матери! Вот это убирай, – алхимик смахнул со стола колбу в виде головы химеры, – и это тоже!.. Все убирай!!
На пол посыпались пробирки, колбы, медные замысловато изогнутые трубочки и чугунные подставки.
Здоровяк-ученик взвалил на плечо китайца и направился к двери. Розеткус что-то сердито ворча себе под нос, поплелся следом.
Ганс уложил китайца на землю, под раскидистой яблоней.
– Пойми, Чан, – нежно зашептал на ухо китайца Розеткус. – Не изобретем порох – вместе на плаху пойдем. Фингал под моим глазом видишь?.. Это мне герцог лично поставил. Он к войне готовится…
Китаец коротко хохотнул и уверенно сказал:
– А моя все равна не говорить!
Из лаборатории доносился звон стекла и шорох веника. Женский голосок пел что-то веселое про доброго Ганса, который обещал наивной девушке вернуться из похода на Восток, но почему-то задержался в походе.
– Дранх нах остен! – старательно и нежно выводил голосок. – Дранх нах остен!..
– Господи, – взревел Розеткус и воздел руки к небу. – Господи, помоги мне изобрести порох! Ну, что тебе стоит, Господи?!..
– Вы только это… Не говорите ему, зачем он нам, – шепнул учителю Ганс. – Бог – не герцог, он войну не любит.
Мимо прошла Марта с мешком за плечами. Девушка разложила костер неподалеку и высыпала в него мусор.
Мощная взрывная волна сорвала с Розеткуса шляпу и если бы не крепкая шея алхимика, она наверняка укоротила бы его на целую голову.
– Мамочка родная!.. – простонал Ганс.
Прижатый к земле пышным девичьим телом ученик алхимика смотрел в закопченное декольте и глупо моргал глазами.
– Это же порох жахнул!.. – простонал Розеткус.
Алхимик бросился в лабораторию. Там было пусто… Только в углу стояли три большие бочки.
– Колдовство, – ахнул за спиной алхимика запыхавшийся Ганс. – Ей-богу, колдовство, хозяин!
Мужчины вернулись к яблоне и привели в чувство чумазую Марту.
– Девочка моя, – ласково заговорил Розеткус. – Ты откуда это взяла?
– Что, это? – переспросила Марта.
– Ну, это… – Розеткус развел в стороны руки. – Бум-бум!!
Мужчины заискивающе улыбались.
– Пусть еще раз в лабораторию сходит и принесет… – жарко зашептал в ухо хозяина Ганс. – С колдуньями без хитрости нельзя.
Переговоры со слегка контуженой девушкой оказались не менее длительными, чем с упрямым Чаном. В конце концов, Марта согласилась принести еще «бум-бум», если здоровяк Ганс возьмет ее замуж. Ганс легко согласился – за колдовство в графстве полагалась смертная казнь.
Марта принесла мешочек наполненный чем-то неопределенно серым. Розеткус долго разглядывал, пробовал на вкус содержимое и только потом высыпал его в костер. Яркая вспышка озарила лица людей.
– Я же говорю, колдовство! – обрадовался Ганс.
Розеткус недоверчиво покачал головой.
– Пошли, – он взял девушку за руку. – Покажешь нам, как ты колдуешь… То есть как ты это делаешь.
В лаборатории Марта высыпала в мешочек содержимое из трех бочек, которые ей так и не удалось сдвинуть с места во время уборки.
– Древесный уголь, – быстро определил Розеткус содержимое первой бочки. – Помнишь, Ганс, мы с тобой чистый эфир из воздуха получить хотели? А в этих двух бочках сера и селитра, – алхимик поднял руки к потолку и громко рявкнул: – Все, Господи, все!.. Спасибо!
– А как же колдовство? – удивился Ганс.
– Колдовство, точнее божественное таинство, будет в церкви во время твоей свадьбы, – радостно съехидничал Розеткус. Он поднял с пола осколок колбы в виде головы химеры. – Кстати говоря, Марта не могла изобрести ничего, кроме пороха. Потому что она убрала отсюда все лишнее. Понимаешь, Ганс?.. Сто химер и одна истина мне в глотку, она ничего не могла изобрести кроме пороха!..
Марта подошла поближе к Гансу и взяла его за руку. Ганс попытался освободиться, но нежная женская ручка оказалась неожиданно сильной.
В лабораторию вошел китаец Чан. Он положил веревки на стол и с любопытством посмотрел на Розеткуса.
– А ты, почему нам про порох не сказал? – возмутился Ганс. – Довел, понимаешь, человека до свадьбы!
– Не знаю я ни черта… – Чан потупился и вздохнул. – Но стыдно! Скажут, китаец, а как порох как делают, не знает…
…На свадьбе Ганса был впервые в Европе испытан фейерверк. Чумазые, перепачканные копотью гости радостно смеялись и хлопали в ладоши. Фейерверк, как лишенная химер истина, был прекрасен и не приносил людям пока ничего, кроме радости и ощущения полного счастья…
Цивилизаторы
… Шах Махмуд Измаил II и его визирь Усмани стояли на стене крепости Аль-Лахба и внимательно рассматривали рыцарский лагерь. И без того всегда шумливый, но сегодня особенно, стан захватчиков гудел множеством не совсем трезвых голосов.
– Что там у них сегодня, Усмани? – спросил шах.
– Рыцари отмечают день рождения своего магистра, Ваше Величество, – визирь вежливо поклонился. – Они хлещут сок перебродившего винограда и провозглашают здоровье друг друга.
– А при чем здесь здоровье? – удивился шах.
Визирь улыбнулся и пожал плечами.
Как правило, утром после рыцарских пьянок, слегка ошалевшие от вина захватчики осушали до дна все ближайшие колодцы. Количество выпиваемой воды, в перерасчете на одну рыцарскую душу, всегда превышало объем влаги, потребляемой среднестатистическим верблюдом после недельного перехода через пустыню.
Шум в рыцарском лагере постепенно усиливался… Тот тут, то там уже слышались пьяные песни.
Мудрый Махмуд Измаил II знавший восемнадцать языков, включая древнегреческий, невольно поморщился. Сегодняшние песни галантных захватчиков изобиловали не совсем приличными прилагательными и скорее напоминали неприличные частушки.
– Давно хотел тебя спросить, Усмани, почему в лагере рыцарей два флага? – спросил шах. – Флаги похожи, но почему они разного цвета?
– Наши враги принадлежат к разным рыцарским Орденам, – охотно и быстро пояснил визирь. – Синий флаг означает, что его члены относятся к Ордену Правой подвязки Его Величества короля Луи IV, а красный – к Левой.
– А у короля Луи, что разные подвязки? – весело удивился шах.
Визирь не успел ответить. В рыцарском лагере вдруг раздались дикие вопли и в воздухе замелькали боевые стяги. Их хаотичное движение было направленно не столько вправо-влево, сколько вверх-вниз.
– Кажется, захватчики дерутся, Ваше Величество! – воскликнул визирь. – Кодекс чести запрещает рыцарям применять боевое оружие против своих, и эти пьяные идиоты дерутся флагами.
Заходящее солнце сильно мешало шаху и визирю рассмотреть все подробности драки в лагере. Тем не менее, и тот и другой увидели, что драка росла и вскоре в ход пошли оглобли от сломанных обозных телег и дрынье от разбитых лестниц.
Еще через пару минут рыцари принялись разбирать на колья пару штурмовых башен. Фронт «синие против красных» протянулся вдоль всего лагеря – почти точно по центру.
– Ваше Величество!.. – снова воскликнул визирь.
Его глаза загорелись боевым азартом. Шах все понял.
– Подготовить тяжелую конницу, – отдал приказ Махмуд. – Ударить в центр и разогнать эту пьяную толпу!
Подготовка к атаке отняла не больше получаса. Шах Махмуд не отрывал жадного взгляда от рыцарского лагеря. Потасовка внутри него не утихала. Она только росла, поскольку в бой вступали оруженосцы, монахи и даже заезжие торговцы.
Внизу скрипнули тяжелые, плохо смазанные ворота и в сторону лагеря захватчиков с улюлюканьем помчались три тысячи закованных в броню всадников.
– Ваше Величество, я заранее поздравляю вас с победой! – громко сказал визирь.
Он низко поклонился.
– Да подожди ты!.. – отмахнулся Махмуд.
Впрочем, близкий успех уже кружил голову и шаху. Он азартно потер ладошки.
– Совсем немножко подожди, Усмани! – шах подмигнул. – Понял, да?..
Тяжелая арабская конница врезалась в центр рыцарского лагеря. Всадники азартно размахивали клинками и копьями, но на них вдруг обрушился целый ураган ударов длинных оглобель и кольев.
– Мочи и этих, ребята!.. – взвыли «синие» рыцари справа.
– Круши, братва! – орали «красные» слева. – Бей их!..
У шаха опустились руки… Он вдруг увидел, как бессильны сабли перед мощными и длинными оглоблями. Если от удара сабли могли защитить доспехи, то удар дубины попросту глушил всадника или его коня. Древки боевых рыцарских стягов, опущенные к земле, тормозили на полном скаку коней, а брошенные пустые бочки сначала били по головам конников, а потом падали на землю и вносили еще большую сумятицу в конный строй.
В рыцарском лагере снова повторился вопль:
– Мочи их, братва!..
«Да при чем тут вода-то? – подумал ошарашенный шах – И почему именно сейчас моих воинов должен кто-то мочить?!»
Он с ужасом смотрел, как простая деревенская драка, приличествующая больше сельскому кабачку, чем благородной схватке двух цивилизаций, уничтожает его лучшие силы. Зажатые с двух сторон «синими» и «красными» тяжеловесные и неповоротливые арабские конники были явно растеряны и только отмахивались саблями от вездесущих дубин.
– Усмани! – закричал шах. – Трубите отход!
В крепости тут же завыли трубы. Остатки конницы, судя по ее мгновенной реакции, охотно метнулись в сторону распахнутых городских ворот. Бегство было таким поспешным, что всадники едва не сбивали с ног друг друга, а лошади по-собачьи поджимали хвосты.
Когда последний конник нырнул в ворота, те заскрипели, но вдруг прервали начатое движение.
Шах свесил голову вниз и рявкнул:
– Что там?
– Заклинили ворота, шайтан их задери!.. – пояснили снизу.
Шах понял хитрую тактику противника. Беззащитный, как скворечник, город мог быть захвачен за час боя.
Махмуд ринулся вниз.
– Навались, ребята! – закричал он, что было силы напирая на створку ворот. – Давай, жми!..
Толпа воинов бросилась на помощь своему любимому предводителю. Правда, эта же толпа чуть не раздавила его, притиснув носом к обитому железом дереву. Верный Усмани едва успел вытащить своего повелителя из оравы воинов.
Отмахнувшись от визиря, шах со скоростью ошалевшей белки взлетел на крепостную стену. Взгляд Его Величества Махмуда II ожидал увидеть стройные ряды бегущих в атаку захватчиков и лес копий… Но ни захватчиков, ни копий не было. Драка в рыцарском лагере продолжалась и там, кажется, даже не заметили исчезновение конного врага.
За спиной шаха с шумом дышал визирь.
Махмуд вытер мокрый от пота лоб и посмотрел на Усмани.
– Что ворота? – спросил он. – Закрыли?
– Пока нет… Но нас не будут атаковать. Рыцарям не до нас, Ваше Величество.
Шах медленно пошел со стены вниз… Он безразлично взглянул на воинов возле ворот и поплелся в сторону дворца.
«Устал я что-то сегодня, – подумал Махмуд. – Это не работа, одни нервы, понимаешь… Может выпить немного, а?..»
Мысль была, конечно, крамольной и шах чуть покраснел. Фляжка с дорогим греческим вином был спрятана под ложем шаха. Этот трофей, захваченный в бою за один из рыцарских обозов, приятно булькал под запечатанной крышкой и казался удивительно притягательным. Иногда Махмуд задумчиво и долго смотрел на него и водил пальцем по серебряной поверхности фляжки.
«Можно и Усмани позвать…»
Грех, разделенный на двоих, уже не казался таким большим.
Махмуд оглянулся и бросил последний взгляд в сторону рыцарского лагеря… Щель, между незапертыми створками ворот, была еще достаточно широкой, и мудрый шах увидел, что драка между захватчиками продолжалась. В центре лагеря уже что-то горело… На переднем плане пьяный монах лупил пивной кружкой по голове человека с пышным магистровским плюмажем на голове.
«Не-е-е!.. – подумал Махмуд. – Не буду пить сегодня пить… И Усмани сманивать грешно. Вот победим, тогда можно чуток и расслабиться!»
Так начиналась легенда
Автора рассказа всегда удивляло то, что герои таких замечательных фильмов как «Властелин Кольца», «Индиана Джонс» и многих других, презрев законы теплофизики и биологии, а именно, благополучно повисев над потоками жгуче жаркой лавы, потом, без последствий, выбирались из этой передряги.
Нет-нет!.. Автор тоже «нарушитель».
Впрочем, он только улыбался…
– Я тебе покажу, крокодилюга ты крылатый!..
Брунгильда наступала на огнедышащего дракона, прикрывшись щитом. Меч в ловкой женской ручке орудовал с ловкостью ножа опытного повара.
Дракон по-собачьи взвизгнул и шарахнулся в сторону.
– Куда?! – рявкнула королева-воительница. – А ну стоять, птеродактиль!
Через пять минут меч королевы-воительницы наконец закончил свою разделочную работу. Кровь из поверженного тела дракона быстро заполнила все впадины и ложбинки возле его логова.
Брунгильда метнулась к краю пропасти. Там, над близким и огненно сверкающим потоком лавы, вцепившись левой рукой за крохотный выступ, висел король Зигфрид.
– Руку дай!
Брунгильда легла на живот, но никак не могла дотянуться до запястья мужа. Зигфрид поднял глаза… Они были уставшими и удивительно честными.
– Все равно мне хана, Брунчик, – ласково сказал Зигфрид. – На последок признаться тебе хочу… То есть покаяться. Помнишь Матильду фон Драп? Так вот, я тебе изменил с этой дурой. А эту помнишь… Ну, светленькую такую?.. Дочь фон Швейба?
– Руку дай, идиот! – закричала Брунгильда.
– … И с ней тебе изменил, – закончил фразу Зигфрид. – И вообще, я за последние пять лет я ни одной юбки не пропустил. Я был плохим мужем, Брунчик…
– Знаю. Но в аду, на сковороде, ты будешь жариться потом. А теперь дай мне руку!
Зигфрид неохотно протянул руку. Упираясь в землю коленями и до крови прикусив губу, Брунгильда потащила короля-мужа наверх.
– Осторожнее!.. – взвыл король. – Меня дракон за плечо укусил.
Наконец Его Величество было благополучно извлечено из горящей пропасти. Брунгильда без сил осела на землю.
– Ой, а это что, а?!.. – вдруг удивился Зигфрид.
Он ощупал свои боевые латы. Руки короля стали быстрыми и суетливыми, как у мелкого воришки.
– Это че?!.. – уже не своим голосом взвыл Зигфрид.
«Латы от жара нагрелись», – догадалась Брунгильда.
– Мама родная! – перешел на откровенные вопли Зигфрид. – Я же сейчас как сосиска изжарюсь!
Король попытался сорвать доспехи, но его руки, облаченные в неуклюжие перчатки из кольчуги, только скользили по металлу.
– Ой, же черт!.. Брунчик, ты что расселась?!.. Помоги!
Зигфрид невольно исполнил несколько довольно замысловатых танцевальных па, которые вряд ли удались бы ему на пьяных вечеринках во дворце.
– Брунчик!..
– Это та адская сковорода, милый, о которой я тебе говорила, – напомнила мужу Брунгильда.
– Ты что, сдурела, да?! – взвыл Зигфрид. – Я ж пока живой человек! Какого черта меня жарить?
Брунгильда кивнула мужу на лужу драконьей крови.
– Прыгай туда, дорогой.
Зигфрид, не думая, последовал совету жены. Над глубокой лужей тут же поднялось облако густого пара.
– Ух, как хорошо! – радостно сказал Зигфрид. – Брунчик, я просто балдею. Ты как, ничего, да?..
– Ничего, – отозвалась Брунгильда. – Все нормально.
«Придворные сочинители легенд, конечно, потом напишут, что дракона убил король Зигфрид, – вдруг подумала Брунгильда. – Кроме того, эти же писаки придумают какую-нибудь ловкую причину для того, чтобы оправдать купание Зигфрида в луже драконьей крови… Фантасты!»
Брунгильда стала на колени и помогла мужу выкарабкаться из глубокой лужи. Король полз медленно и неуклюже то и дело скользя руками по покатому бережку. Чтобы встать на ноги Зигфриду пришлось опереться на женскую спину. Брунгильда не выдержала королевской тяжести и ткнулась носом в не очень чистый песок.
Зигфрид подобрал оброненный в бою меч и, высоко подняв его, провозгласил:
– Дракон убит, да здравствует король!
Брунгильда встала и вытерла нос.
«А нас, женщин, в легенды не записывают, – подумала она. – Впрочем, и черт с ними, с этими легендами! Кажется, мне пора подумать, что приготовить на ужин моему милому идиоту…»
Взгляд женщины упал на крылатую тушу дракона.
«Интересно, – улыбнулась Брунгильда, – а это что?.. Курятина или телятина?»
… О том, что он стрескал на ужин огромный кусок жареной драконятины, Зигфрид так и не узнал.
Мы, настоящие женщины…
Закованный в тяжелые рыцарские доспехи легковесный юнец нервно ерзал в седле то и дело бестолково наддавая шпорами. Лошадь Эсмеральда еще только переминалась с копыта на копыто на старте и, тем не менее, едва не споткнулась о неловко опущенное копье.
Лошадь фыркнула и покосилась лиловым глазом на всадника.
«Дал бог седока! – подумала она. – Просто железный «чайник» какой-то. Ты что не видишь, да?!.. Отмашки флажка еще не было».
В ста шагах впереди неподвижно стоял противник юнца – Черный Рыцарь. Его боевой конь – гигант Антей – спокойно пощипывал травку, не удосуживаясь даже взглянуть в сторону Эсмеральды.
– Первая схватка! – крикнул судья рыцарского турнира. – Вперед, господа!
Он взмахнул флажком. Эсмеральда встала на дыбы, давая понять юнцу, что пора бы справиться с копьем. Между тем Черный Рыцарь плавно тронулся с места. Опытный жеребец Антей постепенно набирал скорость и по мере ее возрастания конь и всадник, казалось, превращались в единое и стремительное целое.
Эсмеральда сделала первый скачок вперед. Юнец громко ойкнул и едва не вывалился из седла. Лошадь перешла на осторожный семенящий шаг. До рокового столкновения тяжеловооруженных рыцарей оставались считанные секунды. Эсмеральда прикинула на глазок оставшееся расстояние, и едва копье Черного рыцаря коснулась щита ее седока, отшатнулась в сторону. Копье скользнуло по щиту юнца и со свистом ушло в пустое пространство.
На импровизированной трибуне звонко вскрикнул женский голосок. Несколько придворных дам тут же принялись обмахивать платочками взволнованную юную красавицу с белой фатой на голове.
«Переживает за моего лоха, бестолковая, – догадалась Эсмеральда. – Хотя зря, конечно. «Чайник» он и есть «чайник»… Все равно свалится».
– Схватка продолжается, – объявил судья. – Тур второй!
Рыцари вернулись на старт.
«Споткнуться, что ли?..» – размышляла про себя Эсмеральда.
Простое падение с лошади было бы значительно меньшей катастрофой для ее седока, чем страшное столкновение с копьем Черного рыцаря.
Высокомерное ржание Антея заставило Эсмеральду отказаться от этой мысли. Антей бил, копытом презрительно рассматривая противников.
«Значит так, да?.. – с обидой подумала Эсмеральда. – Ладно, сейчас мы посмотрим кто кого!»
Эсмеральда тоненько и призывно заржала, стараясь придать своему голосу как можно больше сексуальности. Жеребец Антей замер. Эсмеральда повторила зов…
Человек с красным флажком еще не успел поднять руку, как вдруг Антей рванулся вперед. Черный Рыцарь выругался: его еще не поднятое копье скользило внизу под тонкими бревнами, разделяющими две встречные дорожки.
– Да что за черт!.. – глухо, как из железной бочки, взвыл Черный Рыцарь.
Эсмеральда поскакала на встречу Антею.
Натолкнувшись на вертикальный столбик, копье Черного Рыцаря громко хрустнуло и сломалось. Тем не менее, легко увернувшись от копья неприятеля, Черный Рыцарь что было силы, ткнул бронированным кулаком в его щит.
Юнца приподняло в седле… Эсмеральда рванулась в ту сторону, в которую заваливался ее хозяин. Юнец выпрямился, но тут же едва не опрокинулся вправо. Эсмеральда остановилась и взбрыкнула задом. Отчаянная эквилибристика лошади и всадника вызвала бурю восторга на трибуне. Зрители зааплодировали.
– Браво! – громче всех крикнула красотка в белом.
– Тур третий! – объявил бас. – Прошу на старт, господа.
Эсмеральда снова тихонечко заржала. Жеребец Антей обиженно отвернулся.
«Больше ты меня этими штучками не купишь, – было написано на его морде. – Знаем уже, знаем!..»
Судья взмахнул флажком. Антей стремительно сорвался с места. Эсмеральда нехотя затрусила навстречу, не спуская тревожного взгляда с сосредоточенной морды жеребца. На всякий случай она повторила нежный зов. Антей упрямо опустил голову и прибавил ходу.
– Щ-щ-щас я тебя, гада!.. – гулко рявкнул в опущенное забрало Черный рыцарь. – Щ-щ-щас сделаю!
Эсмеральда присела. Копье Черного рыцаря со свистом пронеслось над шлемом ее седока. Лошадь быстро шагнула к барьеру.
– Иго-го-го!.. – во всю силу своих легких выдала она в проносившуюся мимо морду Антея. – Иго-го-о-о!!!..
Конь от неожиданности споткнулся. Этого оказалось достаточным, чтобы копье Черного рыцаря воткнулось в землю. Оно мгновенно превратилось в неуправляемый шест для прыжков в высоту, и страшная сила вырвала Черного рыцаря из седла. В воздухе мелькнули его лишенные бронированных сапог ноги одетые в романтичные, голубые носочки. Совершив замысловатый пируэт, Черный Рыцарь обрушился на свою собственную палатку, украшенную витиеватым гербом в десятке шагов от места схватки.
На трибуне радостно закричала красотка в белом.
Эсмеральда остановилась. Юнец сразу неуклюже шлепнулся на землю. Впрочем, он сделал это на несколько секунд позже своего страшного противника.
…Ночью Эсмеральда прокралась в стойло Антея. Жеребец задумчиво жевал овес. Эсмеральда положила головку на его пышную гриву. Антей вздрогнул и слегка лягнул копытом.
«Ну-ну, милый! – ласково заржала лошадь. – Может быть, пойдем, прогуляемся, а?..»
Антей обиженно засопел. Эсмеральда нежно укусила жеребца за ухо, отскочила в сторону и игриво взбрыкнула.
«Посмотрите, какая я красивая, – было написано на ее лукавой мордочке. – Ну, пойдем же, пойдем!..»
Через несколько минут ласки сделали свое дело. Антей вздохнул и поплелся следом за Эсмеральдой.
«На луге попасемся, – решила про себя Эсмеральда. – Свежей травки поедим, потом в речке искупаемся. Расслабимся, короче говоря…»
Звездная ночь была тихой и безветренной. Возле королевской палатки стояли юнец и девушка в белом. Девушка счастливо улыбалась. Юноша держал ее за руки и жарко рассказывал о своих подвигах.
– Буду я еще этого дурака бояться! – громко говорил он. – Подумаешь, Черный рыцарь победил в ста пятидесяти схватках. А я его се равно сделал.
Эсмеральда оглянулась. Сзади опустив крупную голову, брел Антей. Эсмеральда тихо и ласково заржала.
«А вообще-то, – подумала она, – мы, настоящие женщины, можем делать с мужчинами все что захотим. И, пожалуйста, не отставай от меня, любимый!..»