Read the book: «Дорога потерянных душ»
«Эта книга о цветах, выросших в одичалом саду, в тени заброшенного дворца. Этих цветов не касались заботливые руки садовника, их бледные лепестки никогда не видели солнца. Поэтому беспризорные цветы не знали, куда тянуться в вечном сумраке, не знали, как расти. Им пришлось придумать своё солнце, которое светило внутри каждого из них днём и ночью. Так, купаясь в этом внутреннем свете, они выросли и окрепли. И пусть они не были такими красивыми и беззаботными, как цветы в соседних садах, но у них была свобода самим созидать себя».
Беззащитный творец
«Всё самое сильное, что может быть рождено в искусстве – плод боли и неудовлетворённости. И вообще, настоящее творчество созидается через муки», – размышлял он, закрывая ноутбук.
Книга наконец-то закончена, а накипевшее высказано на страницах. Героям воздалось по заслугам, на горизонте разгорается рассвет новой жизни. Прогнозы заверяют: будет солнечно. Хотел бы он, автор, создатель и героев, и рассветов на горизонте, оказаться среди этих ребят, руками которых столько всего сделал. Они боролись и получили хотя бы надежду на лучшее.
«Людям нравится, когда ножом по живому, – продолжал думать он, не решаясь покинуть рабочее место. – И автору становится легче: про всё болючее через строки рассказал, будто с психологом побеседовал. И вроде как должно полегчать. Но чего-то всегда не хватает. Чего-то очень важного».
Недопитый чай давно остыл. Он взял со стола блокнот и нарочито медленно, смакуя момент, провёл несколько горизонтальных линий. Пять напряжённых месяцев он работал над романом, трижды переписывал финал, а сколько раз хотел бросить всё и просто удалить текст целиком… И всего десять секунд чувствовал счастье, пока перечёркивал последние строки плана. Вот она, вся суть счастья. Проще поверить, что его не существует.
Он подхватил кружку, смахнул в неё крошки, расставил на столе разбросанные в беспорядке книги, тетради, авторучки. Убрал в ящик всё лишнее, в чём больше нет нужды. Простые действия, за которыми крылось неприятное возвращение к обыденному. Месяцами он жил судьбами своих персонажей, а теперь, избавляясь от рабочего беспорядка, рушил барьеры между собой и собственной жизнью.
Кружка заняла почётное место на вершине горы из грязной посуды. Пока мыл, думал о тех писателях и поэтах, которые сочиняли то, что сегодня зовётся классикой. Те люди были чуткими натурами, особенно восприимчивыми к острым граням реальности. Потому они и смогли создать что-то монументальное, на века. Но такая особенная восприимчивость делала их беззащитными перед миром.
Многих творцов от душевных перегрузок уберегал алкоголь. Но поддержка такого рода обходится слишком дорого для здоровья, в том числе и для душевного. Чем старше он становился, тем лучше понимал тягу к дурманам и не осуждал тех, кто не мог иначе примириться с болью и бессмысленностью бытия. Наверное, сам бы не просыхал, если бы не успел прежде определиться для себя, что либо вино, либо работа. Выбор пал в пользу последнего. Без компромиссов.
Так в чём же тогда искать утешение, если рядом даже нет человека, способного тебя принять и выслушать? Если нет возможности забыться вечером в хмелю без боязни потерять следующий день, а то и три?
И всё-таки у него было за что удержаться, чтобы не утонуть. Путеводная нить, порой едва заметная в тёмных лабиринтах будней, она много раз указывала дорогу к свету.
Приведя дом в порядок, он вышел на прогулку. После завершения книги над ним навис грозовой фронт проблем реальной жизни, угрожая затянуть в своё чёрное нутро и переварить до костей.
Он достал наушники и включил на телефоне любимую музыку. Под напористую барабанную дробь и ликующую песню электрогитар все страхи отступали без боя. Говорят, что книги способны изменить жизнь и поддержать в тяжёлые времена. Так почему бы человеку, пишущему книги, не найти поддержку в боли других людей, выражающих её по-своему?
Да, роман закончен, и герои ушли на покой. Пришло время действовать самому. Он слушал подобный грому шёпот богов в наушниках и больше не был тем, кто боится повернуть за угол грядущего дня. Он был готов дать миру отпор.
Нарисованное небо
Это был непреодолимый тупик. Он испробовал все доступные способы и даже влез в такие сферы, на которые добропорядочный учёный смотрит, как на развлечения для недалёких людей. И конечно же ничего ценного там не нашёл. Неутешительный итог затянувшихся исследований в письменном докладе начальству мог бы звучать так: «Существующие технологии недостаточно совершенны для перелёта и высадки на небесных телах, выбранных комиссией для освоения».
В сложившейся ситуации поставить подпись под такими словами будет равносильно подписи в документе на собственную казнь. Правительство вручило ему в руки все ресурсы, но он так и не сумел разработать аппарат, способный перевозить на сверхдальние космические расстояния людей и всё необходимое для строительства начальных поселений. И, что самое сложное, достаточный запас топлива. Ведь горючее для таких путешествий занимало невероятный объём. Что уж говорить о массе. Ни один из существующих видов горючих, будь то жидких или сухих, не обладал жизнеспособными показателями удельного веса и теплоотдачи, чтобы утащить корабль от орбиты на нужное количество световых лет и при этом не требовать огромных баков для хранения.
Технологии холодного ядерного синтеза, ионных двигателей и двигателей с ускорением в магнитном слое смогут решить возникшую проблему в будущем, лет через двадцать, а то и все пятьдесят. Но строить аппарат нужно сейчас. Таков приказ сверху. Те, кто отдают подобные указания, как правило, ни черта не смыслят в науке, зато хорошо разбираются в мотивациях. И если в достижении целей не помогают золотые горы, то тюрьма и казнь уж точно заставят любого реализовать весь свой потенциал. Вот только что делать, если решения не существует, а его поиск требует десятилетий исследований и испытаний?
Учёный судорожно обхватил голову и сжал волосы в кулаках. «Зачем я влез в этот безнадёжный проект! Знал ведь, что задача не осуществима. Но надежда… Надеялся, что безграничное финансирование даст сильный толчок в развитии. Оказалось, что даже для денег есть нерешаемые проблемы. И теперь… – Он заставил себя прекратить бесполезный поиск оправданий своим ошибкам. Вот только успокоиться это не помогло. – Неужели – конец?! Я мог бы ещё так много сделать… сделать для всех. Для космонавтики. Для человечества! Если бы мне только дали больше времени. Ну почему, почему они так спешат?!»
Он боялся думать, что его ждёт, хотя и так об этом знал. Нет, никто ему не грозил, лишь очень настойчиво просили успеть в срок. Точно так же увещевали когда-то тех специалистов, кто брался за неподъёмные проекты и не справлялся. Все они, несмотря на неоспоримое величие своих прошлых заслуг, вскоре сгинули. Слухи об их судьбах ходили жуткие.
Вскочив с кресла, отчаявшийся учёный прошёл к холодильнику и достал бутылку крепкого вина. С детства он грезил о будущем, далёком и прекрасном, а теперь ему нужна была отвага, чтобы взглянуть в лицо собственному будущему, причём не самому отдалённому.
Угнетённый скорбными размышлениями, он отхлебнул из горла и едва поборол рвотный спазм. Держась за стену, подошёл к окну своей квартиры. В небе мерцали звёзды. Сегодня впервые их блеск показался ему холодным и неживым, будто не раскалённые громады, блуждающие в ледяном пространстве, смотрели на него, а просто объёмные изображения. И не было в них ни грамма тепла, но только обман.
«А что, если нет никакого космоса? – допустил он крамольную мысль, прежде никогда не возникавшую в его голове. – Тогда что есть небо и математически просчитанные мириады небесных тел? Может ли всё это быть уловкой, не подвластной земному уму? Но для чего это нужно и что находится по ту сторону? Вероятно, там есть нечто, о чём людям знать не следует, ведь не случайно бездны чёрных пространств так недружелюбны».
* * *
Сроки сдачи проекта, как всегда, поджимали. Команда разработчиков не то что не справлялась к релизу, но даже не успевала подготовить альфа-версию симулятора к грядущей игровой ярмарке. Крайние даты переносились дважды. Чтобы избежать громкого провала, руководство студии в добровольно-принудительном порядке предлагало сотрудникам работать сверхурочно. Перерабатывали почти все, даже семейные. Деваться некуда: чем портить отношения с начальством, а потом искать новую работу, лучше месяцок-два перетерпеть. Да и доплата как-никак.
Сегодня дольше других в офисе просиживали за бесконечными тестами программист Семён и сотрудница отдела связи с общественностью Вика, на время кранча взявшая на себя «грязную» работу тестировщика. Не то чтобы ей нужны были деньги, зато образованный и перспективный Семён очень даже был нужен. Ради сближения с ним она три месяца отходила на курсы программирования, организованные компанией для всех сотрудников, желающих развиваться. Девушка была одной из тех немногих, кто сам вызвался на сверхурочные. Так у неё появился шанс подступиться к постоянно занятому Семёну.
Гонять в компьютерные игры Вика любила по выходным, а вот делать это в режиме работы было утомительно. Поэтому она всегда искала возможность спросить совета у Семёна. Может быть, в силу природной застенчивости, а может, из-за больших должностных нагрузок, но Семён воспринимал внимание Вики как нечто естественное, будто считал, что девушки в двадцать два года могут интересоваться языками программирования, скриптами и прочими глупостями.
Вот уже неделю после основной работы она по несколько часов тестировала симулятор человечества, выискивая ошибки в поведении доверенных ей NPC. О каждой найденной писала подробный отчёт. К её счастью, хватало проблем, требующих поддержки опытного специалиста. За советами Вика безотлагательно обращалась к Семёну. Но любые попытки перейти от рабочих вопросов на личную жизнь упирались в непреодолимую стену разговоров о программировании. Из чего девушка заключила, что все свои помыслы Семён занимал единственным любимым делом и совсем по этому поводу не переживал.
Вика с тоской посмотрела на увлечённого работой коллегу, который сегодня её совсем не замечал. В поисках повода для разговора она снова пролистала статусы курируемых ей персонажей. Красный свет над одним из них указывал на критическое состояние психики. В описании к этому странному явлению Вика прочла, что: «Персонаж находится в глубокой депрессии и с большой вероятностью скоро решится на суицид».
Девушка поспешила воспользоваться открывшейся возможностью:
– Сём, у меня тут самоубийца назрел! Не пойму, как ему помочь.
– Зачем ему помогать? – Семён даже не оторвал взгляд от монитора.
– Жалко. Будь я игроком, то обязательно попыталась бы предотвратить. Тем более, это не рядовой NPC, а со статусом… Сейчас… – Она отыскала глазами нужные строки над персонажем. – Со статусом «Стратегический». Такого надо спасать.
Семён всё-таки взглянул на девушку и с усмешкой всеведущего мастера поправил очки.
– Ну, давай посмотрим, что там за несчастный. – Он подошёл и по-хозяйски сместил её ладонь с мыши. Вика вздрогнула от столь неожиданной близости, но Семён даже не заметил её смущения.
Несколько быстрых команд с клавиатуры, которые обязательно заблокируют к релизу, и на экране появились таблицы с иконками и всплывающими окошками описаний.
– Ну-ка. Та-ак… Ну, понятно. Это учёный. У него тут уже много открытий в космонавтике и, кажется, он достиг потолка в своих исследованиях. Ага, вот смотри, у него правительственное задание: сконструировать летательный аппарат для освоения дальнего космоса. Видишь, тут какая неувязка: технологический уровень слишком низок. Вот бедняга не справляется и грустит. Ну, ты об этом не переживай, во-первых, перед нами тестовый режим, и ни один пользователь до такого уровня своих учёных никогда не прокачает. Ну а во-вторых, поздравляю, ты нашла серьёзную нестыковку, которую надо подправить. Но не сегодня. Напиши пока отчёт.
С чувством выполненного долга Семён отпустил мышь и выпрямился, но девушка не позволила ему так быстро уйти.
– Понятно. Но могу ли я этому учёному чем-то помочь? Например, занять другим делом? Талантливый же.
Семён открыл диалоговое окно навыков NPC.
– Не получится. Этот персонаж разблокировал умение «Точка невозврата». Посвятив свою жизнь космонавтике, он многого в ней достиг, но закрыл для себя возможность обучаться другим профессиональным веткам. В сочетании с тоталитарным режимом государственности, с которым у этого учёного далеко не лучшие отношения, бедняга оказался между молотом и наковальней: перед ним стоит невыполнимое задание и неминуемое наказание за неудачу. Помочь ему мы не можем, – подвёл нерадостный итог Семён, но вдруг спохватился: – Зато можем пронаблюдать, как в его случае сработает скрипт самоубийства. Думаю, он выбросится из окна, чтобы перед смертью «вкусить полёт». Помню, как прописывали подобную вероятность для некоторых виртуальных типажей.
Вика задумалась, глядя, как слоняется по комнате печальный болванчик. Ей вдруг пришла интересная мысль, тут же послужившая крючком для продолжения разговора.
– Но ведь теоретически ты мог бы ему помочь? Ты же можешь принудительно вытащить его из этого состояния?
– Конечно, но в этом нет необходимости, – легко согласился Семён. – Он сделал всё возможное. Его исчезновение уже ни на что не повлияет.
– Да я не о влиянии на виртуальный мир. Просто рассуждаю. Мы же ассоциируем себя с этими болванчиками. Хочется верить, что персонаж, как и настоящий человек, способен переломить судьбу. Ты только представь, что он найдёт решение и отправит межзвёздный корабль в полёт.
Семён посмотрел на помощницу, как на сказавшего глупость ребёнка:
– Это невозможно. В этом мире не существует информации для выполнения такой задачи.
– Он же учёный! Он может что-то придумать. Открывает же наука то, чего раньше не было! – не сдавалась Вика.
Семён смотрел на неё не моргая, а когда она договорила, со вздохом спросил:
– И куда этот корабль, по-твоему, полетит? Да, небо со звёздами мы им нарисовали, но у нас проект не космической тематики. Хотя, если руководство решит сделать другие планеты для заселения, например, в дополнениях, если таковые будут, то мы сделаем эти планеты, пропишем новые технологии и как на рельсах доведём туда корабли. Можем даже спроектировать гигантские тёмные пространства, где космические аппараты будут блуждать столетиями. Но это никому не интересно. Ограничимся пока нарисованным небом. Для жителей нашей симуляции Вселенная – это то, что находится по ту сторону их небосклона.
– А что там? – Вика ощутила привкус подвоха.
– А там мы, – улыбнулся Семён. – Теперь понимаешь, почему они никогда не познают Вселенную?
Вика долго смотрела в монитор, сопоставляя слова программиста с действительностью. Потом встрепенулась, вспомнив о своей первостепенной задаче, и поспешила продолжить разговор, лишь бы как можно дольше удержать молодого человека рядом.
– Вы этих человечков сделали такими настоящими, что любой персонаж симуляции мог бы жить среди нас.
– Если бы они не состояли из нолей и единиц, то смогли бы. – Семён, как обычно, не заметил комплимента.
Но фантазия девушки уже разыгралась и требовала дальнейшего обсуждения.
– Только представь, что они, там, – Вика указала на монитор, – изобретут когда-нибудь прибор и смогут напрямую обратиться к нам. А то и вовсе, как в историях о попаданцах, выберутся в наш мир.
Семён охотно принял правила игры и перешёл к примитивным объяснениям:
– Всё, что они изобретут, будет комбинацией двоичного кода, который мы же им и пропишем. Даже если бы мы сами захотели с ними пообщаться и прописали им всё что можно и что нельзя, толку-то: из цифры материю не сложишь. Даже мы, их творцы, не знаем, как извлечь персонажей из их мира.
– Получается очень уж односторонняя связь. Мы их создали и управляем каждым шагом, и наблюдаем ежесекундно от рождения до смерти, а они с нами никакой связи не имеют. Живут себе, занимаются своими бесполезными делами и даже не могут представить, что стараются не для себя.
Семён ненадолго задумался, формулируя то, о чём часто размышлял, но ни с кем не говорил, и наконец, произнёс:
– Нет, ты не права. Одна ниточка их связывает с нами, и смысл есть в каждом их шаге и поступке. Они дают нам впечатления, которых мы не можем получить в жизни. В этом маленьком изолированном от Вселенной мирке можно сражаться и убивать, богатеть или прозябать на грани гибели. А можно и погибнуть столько раз, сколько потребуется, чтобы научиться жить. Много чего доступно, что у нас немыслимо. И это никак не отразится на нашей реальной жизни. Ни проблем с законом, ни кармы. Давать нам такую возможность – это и есть для болванчиков истина бытия, о которой они никогда не узнают.
– Просто передатчики впечатлений, безвольные и беспомощные, – обречённо произнесла девушка. – И даже права выбора у них нет, всё заранее просчитано за них.
– Выбор за них совершает пользователь. NPC существуют для него. Всё их существование – есть лишь служение владельцу симуляции.
– Блин, звучит, как-то уж слишком безрадостно. Попахивает религией. Там тоже служение Богу и всё такое. – Вика нащупала новую глубину беседы и погрузилась в неё со всеми своими невеликими познаниями. – С другой стороны, игрок действительно становится незримым богом для каждого персонажа. У нас в симуляции даже вероисповедание можно выбирать для своего государства, но… Но независимо от типа веры, именно пользователь становится Богом. Пользователь вершит судьбу мира. И он управляет всеми событиями: захочет, будет демократия или империализм, война или торговля, свобода или рабство.
Семён с интересом взглянул на девушку. Вот уж от кого, но от болтушки из маркетингового отдела он не ожидал услышать разговоров о боге и гуманизме. И он поделился с ней своими мыслями:
– Если уж говорить точней, то боги – это заказчики проекта, наше начальство. С их позволения всё существует.
– Кто же тогда мы? – Она сместила его руку с мыши и увеличила масштаб обзора на мониторе до планетарного. – Князья мира сего?
– Не соглашусь. – Семён пододвинул стул от соседнего стола и сел рядом с помощницей. – Мы всего лишь наёмные рабочие на службе богов. Архитекторы.
– Творцы-гастарбайтеры, – хихикнула Вика.
Семён тоже улыбнулся, но не над сравнением, а потому что так само получилось. Наверное, в ответ.
– Пусть так. Князьями мира я бы назвал пользователей. И хоть миры у них будут одинаковые, но каждый установит свой порядок.
– Как в параллельных реальностях! – сказала Вика и не прогадала. Семён смотрел на неё восторженными глазами, как на человека, способного его понять.
– Вот именно! Пользователи будут решать судьбы народов, а иногда даже спускаться до конкретных NPC. Кого-то спасать, а кого-то карать. Но в целом, о чём бы ни грезили болванчики, о чём бы ни молили своего Бога, все их молитвы осядут в почтовом ящике Князя.
– И ведь до настоящего Бога им никогда не достучаться. Он недостижим для их молитв, – сказала Вика, представляя в виде Бога солидных дядек из совета директоров компании, которые сами не играют в игры, но решают, каким проектам давать зелёный свет, а каким так и остаться идеями на бумаге. И этим дядькам абсолютно всё равно, как там поживают миллиарды человечков в тысячах параллельных цифровых миров.
– Да и сам Сатана, ну, Князь, не очень-то большими возможностями наделён, – сказал Семён и замолчал в ожидании дальнейших вопросов.
– По-моему, всё в его власти, – запротестовала Вика, но не для вида, а потому что действительно так считала.
– По сути, в его власти лишь следовать тем правилам, которые для мира определил Бог и Архитекторы-Гастарбайтеры. Но Сатана не способен менять эти правила.
– Например, какие правила он не может поменять?
Вопрос Семёну не понравился, он ждал, что девушка сама догадается. Пожалуй, зря ждал, она ведь всего лишь маркетолог.
– К примеру, Князь не может менять временной континуум, влиять на погоду и тысячи других базовых параметров, которые отлажены нами и работают автономно. Князь не может менять характеристики NPC. Он может только руководить некоторыми процессами, которые заранее чётко разграничены нами. Выбирать места постройки поселений и добычи ресурсов, принимать решения за правителей. То есть, на примере нашего симулятора, мы видим, что не религиозные вожди, которых здесь тоже много, а именно правители являются проводниками божьей воли. Которая, к слову, вовсе и не божья.
– А сатанинская, – тихо проговорила Вика, сопоставляя в уме нечто прежде несопоставимое. – В смысле, сатанинская, если юзера считать Князем. Подожди-ка! – вдруг осенила девушку. – Как тогда обстоят дела с мододелами, которые могут менять все правила?
Тут уж Семёну было где развернуться, потому что всё свободное время он тратил на модостроение и хорошо представлял, как менять правила Архитекторов.
– О! Это во истину сатанинские эксперименты. Но, как мы выяснили, бога это не будет волновать. Я, кстати, сам иногда делаю моды. Очень интересная тема.
Вика уже давно об этом знала.
– Правда? Ух ты, мне это представляется таким сложным.
– Не всё так страшно, – надулся Семён. – По правде говоря, когда ко мне в руки попадает, скажем так, свобода применения всего заложенного в программу инструментария, то есть, когда в процессе работы над модом, действительно можешь менять почти все параметры виртуальной среды, вот тогда можно почувствовать себя тем самым Творцом изначальным, к которому потом будут взывать болванчики.
– Может, расскажешь поподробней в курилке? Заодно пиццу закажем. А то я сегодня весь день на пустой желудок.
Семён смущённо почесал затылок.
– Да и я.
Об этом Вика тоже знала.
Семён не курил, но в курилку всё-таки пошёл, потому что хотел продолжить разговор о своих увлечениях. Вика нашла правильную наживку для творца изначального, она приготовилась слушать. Слушать и спрашивать, спрашивать, спрашивать, до тех пор, пока он не станет зависим от общения с ней.
* * *
Тем временем в симуляции бурлил жизнью целый мир, в котором никто не заметил отлучившегося с поста Князя, прячущего свою личину под маской Всевышнего. И никто не слышал монолога, больше похожего на молитву, что твердил учёный, пока писал на мятом листе прощальную записку. Никто не видел, как он вкусил полёт, шагнув из окна своей квартиры, и растворился без следа, чтобы с вероятностью 2.333% возникнуть вновь в одной из будущих параллельных вселенных, чтобы в очередной раз пройти той же дорогой. И лучше бы ему никогда не узнать, как ничтожна его роль во Вселенной.
Во Вселенной, которую он запрограммирован любить.
