Бабайка

В яме раздавался мужской голос – Бабайка приглушенно матерился. Маша ещё раз потянула козла к яме, когда подбежавший сзади Петька пнул грязный козлиный зад. Внушительное животное рухнуло вниз, Маша едва успела выпустить веревку из рук. Удмурт надрывался и рвался с привязи, тоже желая принять участие в общем веселье.

– А-А-А!!! Чёрт! Чёрт! Помогите! – донеслось из ямы.

– Что тут у вас? – на крыльцо выскочил взъерошенный отец, в руках он держал переломленное пополам ружье и судорожно заряжал патроны.

– Да так, Бабайку поймали, – авторитетно ответил Петька. – Теперь нужно за участковым сходить, чтобы в тюрьму его проводили.

До полного сходства с шерифом Дикого Запада Петьке не хватало сигары в углу рта. И ещё чтобы так залихватски прикурить, щелкнув крышкой зажигалки.

– Петька, – ахнула Маша, – а ты заикаться перестал.

– А ведь и правда, Петя! – следом за отцом выскочила мама. – Ой, радость-то какая.

– Ивановы, выпустите меня, пожа-а-алуйста, – жалобно донеслось из компостной ямы.

Мать переглянулась с отцом, уж больно знаком показался голос Бабайки, точь-в-точь голос соседа Сидора Перепелкина.

– Дети, пойдем в дом, а папа тут сам с Бабайкой разберется, – теплые мамины ладошки развернули детей по направлению к дому. – Пойдем, мои храбрые герои, я вас чаем с конфетами угощу.

– Дык поздно уже и для зубов вредно, – солидно ответил Петька.

Он и в самом деле ощущал себя героем, радость переполняла детскую грудь – не струсил, выдержал.

– Идите, идите. Сегодня можно, – улыбнулся отец и поднял с земли черенок для лопаты. – А я пока проучу эту Бабайку, чтобы знал, как чужую картошку по ночам тырить.

– Ме-е-е, – донеслось из ямы, затем удар и крик боли.

– Ого, да наш Пантелеймон уже вовсю наказывает его. Может, оставить их до утра? – засмеялся папа. Из ямы послышался скулеж и ещё один удар. Отец покряхтел и пошел за лестницей. – Стой спокойно, Бабайка, а то болтать нечем будет, а мне ещё надо зубы у тебя пересчитать.

Маша и Петька напились душистого чаю с мятой, послушали, как во дворе папа наказывает Бабайку (там раздавался мат и гулкие удары), и отправились спать.

Войдя в комнату, дети остановились на пороге – в комнате пахло свежей землей и гнилыми яблоками. Дверца шкафа была приоткрыта. Стул валялся на полу.

– Ну, чего встали? – донесся сзади голос мамы.

– Мам, мы не того поймали, – прошептала Маша. – К нам опять приходил Бабайка.

– Да с чего вы взяли? И чем у вас таким пахнет? – мама встала за спиной ребят.

– Так всегда пахнет, когда он приходит, – ответил Петька.

Маша взвизгнула и показала рукой на свою кровать. На груди у медвежонка Серёжки сидела большая лягушка. Её черные буркалы смотрели на вошедших людей. Петька вспомнил, как похожие бездушные глаза пялились на него в ТУ ночь.

– Так вот куда ты постоянно сбегаешь, – всплеснула руками мама. – Дети, не пугайтесь, пару таких квакш я держу в молоке, да вот одна лягушка-путешественница постоянно куда-то пропадает. Как она попадает к вам? Ага, так и есть, крысы прогрызли к вам вход в шкафу, вот она и пролезает. Завтра же отец заделает дыру, и поедем кота выбирать, а сейчас спать-спать-спать.