Началось все лет пять назад с несчастной Катюшкиной любви. Она, устав страдать по объекту своей невзаимной страсти, решила начать новую жизнь. Но все никак не получалось. Все ей напоминало ее Олежика: лужи в парке, часы на башне и даже плесень на хлебе. Поняв, что дальше так продолжаться не может, мы с Ирой решили вмешаться.

Надо сказать, что Ира из нас троих была самой инициативной и в современной психологии продвинутой. «Тебе нужен План, – сказала она Катюше, явно придавая этому слову значение больше, чем полагалось. – Ты будешь его выполнять, а мы следить, чтоб ты ни шагу в сторону!»

Был Татьянин день. Но для нас он стал днем избавления от печалей. Рябиновая настойка, которую Ирка прихватила из запасов родителей, быстро подняла нам настроение, составление Плана шло как по маслу и оказалось занятием веселым. К вечеру дружеский консилиум выдал целых пять пунктов. На самом деле их было больше, но начать решили с этих.

Как полагается, с понедельника Катерине предстояло преобразиться: сделать прическу, купить платье, постоянно улыбаться, завести собаку. А при каждой мысли об Объекте, мы избегали называть Олежика по имени, учить стишок.

Через месяц, когда Катерина выгуливала в парке новое платье, улыбку, щенка и Бродского – с ним страдалось острее и глубже, – к ней подошел познакомиться Алексей Михалыч. Он был всего на три года старше, но учился в аспирантуре, был умен и носил очки. Тут без отчества было не обойтись. Он не обращал внимания на наши подколки и обожал Катю.

С тех пор по случаю Татьяниного дня мы собирались ежегодно и составляли какой-нибудь План. В прошлом году выдали замуж Ирку. Собрались мы и на этот раз. В субботу вечером мы с Ирой приехали к Катюше. Алексей Михалыч разлил вино по бокалам и отбыл навестить свою маман, как называла ее Катя.

После первого бокала я поведала подругам о своих несчастьях. А рассказать было о чем. Жизнь-подлянка подкидывала пакости одну за другой.

– В новогодние праздники из-за отчетов отдохнуть не дали. Завтра должна была лететь в Грузию на неделю, так опять! Людмила Ивановна заболела. А кто у нас все может? Лена может! Накрылся отпуск. И билеты пропали. Сговорились они против меня!

Катька с Иркой принялись меня утешать. «Тебе надо позитивнее смотреть на жизнь», – говорила одна. «Ты сама притягиваешь несчастья, перестань о них думать!» – вторила другая.

Когда во второй бутылке красного ничего не осталось, Ирке позвонил муж и сказал, что уже ждет ее у подъезда.

Я тоже стала собираться домой, но трезво оценив свои силы, позвонила Пашке. Мы уже год встречались, я вполне обоснованно считала его своим будущим мужем, мечтала о детях и точно знала, как назову сына и дочь. А Паша говорил, что сначала нужно пожениться. Я соглашалась.

Вел он себя при этом странно. Иногда пропадал неделями и даже не звонил. Потом появлялся с огромным букетом. Я не обижалась и сцен не устраивала, чего мужика раньше времени пугать?

Паша ответил с третьего звонка. Я обрадовалась, сообщила, что у нас Татьянин день удался, и попросила его забрать меня от подруги.

Паша завздыхал и замямлил, что тоже проводит вечер с друзьями и поэтому за руль ему сегодня уже нельзя. Голос в трубке произнес: «Паша, ну ты скоро?» Это был женский голос. Ласковый, таким с чужими мужчинами не говорят. У меня сбилось дыхание, и я отрывисто спросила:

– Где ты? Кто это с тобой рядом?

Паша снова замямлил, но заверил меня, что он с друзьями. Я решила разобраться с этим позднее и дала отбой.

Катька вместе со своей собачонкой отправились провожать меня до парка, за которым располагалась автобусная остановка. Мы собрались, я заглянула в сумочку и буквально похолодела.

– Кошелька нет…

Там лежали банковская карта и наличные. Накануне выдали отпускные, плюс я готовилась к поездке, словом денег по моим меркам там было прилично.

Обыскав прихожую, а затем и квартиру, я начала обозначать круг подозреваемых: могли на работе увести кошелек? – могли! А в автобусе могли? Еще как!

– Может, это Ирка? Ну, перепутала и не свой взяла? – с надеждой посмотрела я на подругу. – Я ж говорю: черная полоса в жизни!

Тут Катя перевела взгляд на мою попу, посмотрела критически и начала хохотать.

– Ну что еще? Порвала? Испачкала? – как меня это разозлило! У подруги жизнь, можно сказать, рушится, а она ржет! Я повернулась, чтобы увидеть в зеркало, что ее так развеселило, и в заднем кармане обнаружила пропажу.

На сердце немного потеплело, я переложила кошелек на место в сумочку, чтобы больше не терять. Катя взяла своего пуделя, мы вышли из дома и зашагали к парку. У входа подруга чмокнула меня в щеку на прощанье и заявила:

– Знаешь, Ленка, тебе тоже нужен План. Как мне тогда. Нужно позитивнее смотреть на мир, и все образуется, вот увидишь.

– А отпуск? А Пашка? Вдруг он и правда мне изменяет? Станешь тут оптимисткой. Тут с катушек бы не слететь.

– Пашка, может, и правда с друзьями. А если нет, пусть катится к черту. Давай у тебя в следующую субботу. Внеплановый Татьянин день!

Я побрела по парку. В зимних сумерках все выглядело черно-белым. Небо было темно-серым, светло-серым – снег.

Вдруг меня с силой толкнули в спину. От неожиданности я ойкнула, растянувшись на снегу, правую щеку обдало горячим дыханием, я повернула голову и по-настоящему испугалась. На меня скалило зубы огромное лохматое чудовище. Я заорала, чудовище схватило мою сумку и рвануло в сторону, но я успела намертво в нее вцепиться.

– Бустер, фу! Отпусти! – к нам, размахивая руками, бежал испуганный человек. – Он вас не тронул? – с сочувствием спросил он.

Хоть я и здорово испугалась, это ничуть не протрезвило мне голову. И насколько я пьяна, смогла оценить, только когда парень одним движением легко поставил меня на ноги, а я не устояла. Он обхватил меня за плечи, чтобы удержать. Ему было лет 25, не больше. Я смотрела в его голубые, как летнее небо, глаза, время остановилось, он что-то говорил, светло-русые кудри выбивались из-под вязаной шапки, а я только и могла думать: «Черт! Какие глазища голубые!»

Длилось все это не дольше минуты. Хватку я давно ослабила, и пес с моей сумкой в зубах унесся куда-то вглубь парка. Вдруг вспомнив о ней, я моментально пришла в себя.

– Это ваша собака? Она утащила мою сумку! А там… там все! И кошелек, и телефон, и ключи, и…!

– Вы простите, это он играет. Он же не виноват, что такой страшный!

– Вы уж меня тоже извините, но игры у вашей собачки чересчур… необычные! – так и не подобрав слова поязвительней, сказала я.

Парень, видимо, мне очень сочувствовал и понимал, что виноват. Пообещав, что немедленно разыщет пса и вернет все, что тот утащил, скрылся за деревьями.

Первой мыслью было дождаться моего спасителя на месте. Постояв с полчаса, я порядком замерзла и решила прогуляться до выхода из парка. Походив туда-сюда еще с час, хотя моя прогулка больше напоминала нервную беготню по сугробам, я сдалась. К тому же стемнело, и за эту неделю, полную лишений и ударов судьбы, я порядком устала.

Мелочи в кармане хватило, чтобы добраться домой на автобусе. Ключи взяла у соседки, у нее же удалось одолжить немного денег.

На следующий день, одевшись потеплее, я с утра отправилась в парк. Но за целый день мне не удалось обнаружить ни вчерашнего знакомого, ни его собаки. Я чувствовала себя обманутой. Черная полоса есть черная полоса, чего бы там Катька ни говорила.

В понедельник вечером история повторилась. Прогулка по парку успехов не принесла. Присев на скамейку под фонарем, я грустила и смотрела на летящие в широком луче света снежинки. Парень оказался воришкой. Да еще каким! Грабит беззащитных женщин в парке! Надрессировал чудовище. Тут от страху не только все деньги отдашь, но и что получше!

Вдруг за деревьями мелькнула черная косматая тень. Ни о чем не думая, я понеслась в его сторону. Я была уверена, это тот самый пес. Но чудовище мелькнуло и пропало. На тропинке я огляделась, ища глазами своего недавнего знакомого, но мне снова не повезло.

Зато мне навстречу бежала запыхавшаяся испуганная девушка. Все моментально встало на свои места. Еще одна жертва моего воришки!

– Вы не видели… – начала она.

– Большую лохматую собаку? Выхватила сумочку и убежала? – продолжила я. – А затем подбежал ее хозяин, просил не переживать и обещал все вернуть?

– Парня не было. А остальное – все как вы сказали, – удивленно посмотрела на меня девушка. – А откуда вы знаете?

Мою подругу по несчастью звали Ниной. Я, не скупясь на подробности и краски, живописала ей свои субботние злоключения.

– Так пойдемте его поищем, парня этого? Вдруг правда он тут, и мы попросим вернуть наши сумки? – предложила Нина.

В успех предприятия я не верила, но зачем же лишать наивного человека веры в лучшее, и, конечно, пошла с ней. Мы сделали кружок по парку, потом еще и еще. Убедившись в том, что ни собаки, ни парня в парке нет, мы приняли решение, которое следовало принять давно, и направились в полицию.

Стражи порядка наш рассказ выслушали с удивлением и восприняли скептически. Нина писать заявление не стала, так как парня не видела, зато я на подробности не скупилась. Дежурный все тщательно записал и дал мне ознакомиться с документом. Мысли излагал он складно, я бы так не смогла. Подписав бумагу и подробно описав внешность хозяина собаки, уже глубоко за полночь мы вышли из отделения.

– Не очень-то они нам поверили, – заметила Нина. – Можно распрощаться с имуществом. Посмеются только и даже искать не станут.

Однако Нина оказалась неправа. В пятницу утром мне позвонили из полиции. В подробности посвящать не стали, но попросили явиться на опознание подозреваемого. Я явилась и опознала.

Его звали Максим. Возраст я угадала. Как выяснилось, гастролировать вместе со своей собакой он прибыл из деревни Суслово, что располагалась в ста километрах от нашего города. Его широкие плечи и голова были опущены. От него веяло такой безысходностью, что я отвернулась.

«Эх, глаза, кудри… Сплошное разочарование, а не жизнь», – грустила я, выходя из отделения. Почему-то мне было очень его жаль, но я тут же напомнила себе, что он преступник и должен сидеть в тюрьме.

С Ниной мы договорились встретиться вечером в том же парке. Бродили по хорошо знакомым тропинкам.

– Ты только подумай, каков подлец! Эксплуатирует собачью доверчивость! И труд собачий эксплуатирует! Характер животному портит! – распалялась Нина.

Несмотря на победу, радости совсем не чувствовалось. Мне было его жаль, и я никак не могла объяснить себе почему. Иголка беспокойства колола все острее. Воришка увел у меня всю зарплату, а я распустила нюни и порядком злилась на себя за это. «Это все его глаза голубые», – думала я, пока Нина продолжала свою пламенную речь по поводу пережитого.

– Как думаешь, его можно было бы перевоспитать? – вдруг спросила я.

– Кого? Преступника этого? Ты что, Макаренко? В этом возрасте уже поздно. Или тебе он понравился? Даже не думай! Горбатого могила исправит! – вынесла свой вердикт Нина.

Мы снова вышли на центральную аллею и, прошагав еще метров сто, в буквальном смысле слова остолбенели. У выхода из парка слева от кованых ворот сидел Максим, а рядом – его лохматое чудовище. На этот раз наш знакомый был на инвалидной коляске.

– Вот это негодяй! Нет, ну ты посмотри! Что же это получается? Они его отпустили, как только я из участка вышла? И он снова в парк явился на заработки! – позабыв о своих метаниях, возмутилась я.

Воришка, перевоплотившийся в попрошайку, не обращал на нас внимания.

– У тебя совесть вообще есть? – заорала я, подходя к нему, и, вцепившись обеими руками в его куртку, с силой дернула.

Коляска двинулась на меня и опрокинулась, а парень неуклюже повалился вместе со мной на снег. И тут я посмотрела в его лицо – это был не Максим.

– Вы с ума сошли? Чего вам надо? У меня нет денег! – закричал, испугавшись, он.

Пес бросился защищать хозяина, но парень его остановил коротким «Фу!»

– Это не он! Похож как две капли, у них даже куртки одинаковые! Но это не он! – растеряно пробормотала я Нине.

Я принялась извиняться. Мы вдвоем с трудом водрузили парня обратно в его кресло и отряхнули с одежды снег.

– Ты кто такой и где Максим? – спросила и дрожащим голосом.

– Откуда вы знаете моего брата? Я его ищу, а телефон не отвечает.

– Твой брат при помощи этой псины украл у меня сумку, а там вся зарплата, телефон, паспорт, ключи от квартиры и… – начала я.

– И у меня тоже, – закивала головой Нина. – Полиция его поймала, и засадили сегодня твоего братца!

– Вот черт! Он правда в полиции? – не поверил он нам. – А мне что теперь делать? – немного растеряно произнес он, но даже через куртку было видно, как поникли его плечи.

– Давай мы тебя домой проводим? – предложила я.

– Так некуда идти-то. Мы снимали комнату, а когда сегодня полиция с обыском пришла, хозяйка нас с псом и выставила за дверь. Вещи только разрешила до завтра оставить. Я знал, что брат в этом парке Бустера выгуливал, вот и поехал сюда.

– И давно вы тут промышляете? – спросила я.

– Никто тут не промышляет. Мы на прошлой неделе приехали – брат меня на реабилитацию привез. Сам уехать должен был. У нас дом в деревне есть, мы там живем. А в клинике то ли профилактика, то ли карантин. Сказали через неделю приходить. Пришлось снять комнату.

Дальше слушать все это я не могла. В том, что Игорь – так звали брата нашего грабителя, не может ходить, убедиться я успела. И, если он обманывает меня во всем остальном, – пусть это будет на его совести!

Втроем мы отправились в участок. Там пришлось довольно долго объяснять, чего я хочу. В конце концов, я не выдержала и заплакала. Меня пожалели, Игоря тоже пожалели. Но, конечно, пригрозили, что в следующий раз такой номер у меня не пройдет.

Дожидаться, когда отпустят Максима, я не стала. Малодушно оставив его брата в участке, я отправилась домой. Нина тоже не захотела любоваться на счастливое воссоединение братьев.

Дома я в очередной раз попыталась дозвониться до Пашки – и он снова не ответил. Я звонила ему каждый вечер в течение недели. В конце концов, Катюшка права, мне нужен План. Завтра суббота, придут подруги, нужно начинать новую жизнь. Как всем известный барон: взять себя за хвостик и… вперед из болота.

В дверь позвонили. Я взглянула на часы – 11 вечера. Я запаниковала: может, я соседей затопила или в доме пожар? Подцепив по пути ногами тапки с зайцами, я побежала открывать.

– Пусти переночевать? На пару дней? – передо мной были Максим и Игорь. Я не верила ни глазам, ни ушам. – Ты же добрая. А нам ну совсем идти некуда.

С этими словами он закатил коляску брата в прихожую. Вслед за братьями на мою территорию прошмыгнуло чудовище. «Он с нами», – пояснил Максим.

– Нет, ну ты нахал! Я тебя из полиции вытащила, пожалела! А ты! – я чуть не задохнулась от возмущения.

– Я все верну. И отработаю. Вон у тебя провода висят. Ты ремонт дома давно делала? Хочешь помогу? Я все умею.

– Вот это не твое дело. Квартира бабушкина, я решила здесь ничего не менять. Пока, – гордо пояснила я. Квартира и правда производила удручающее впечатление даже на меня. Порядок-то я поддерживала образцовый, но гардину приладить или, вон, провода – было для меня высшей математикой.

– На тебя скоро потолок упадет, если в ближайшее время не решишься на перемены, – оглядывая мое жилище, вынес вердикт Максим. – А бабушка где?

– Нет бабушки.

– Мне жаль. А живешь-то с кем?

– Одна живу.

– В трех комнатах? – присвистнул Максим. И увидев мое выражение лица, поспешно добавил: – Ты нас до понедельника потерпи. Игоря в клинику определим, его там ждут, просто накладка небольшая. А потом я исчезну. Но, если что, можешь на меня рассчитывать.

Братьев я уложила в бабушкиной спальне. Во-первых, там стояли две кровати, а во-вторых, в этой комнате почти не было ценных вещей. От греха подальше я все-таки вынесла оттуда две вазы и статуэтку. Максим снял картину со стены.

– Это еще что? – угрожающе начала я.

– Помогаю. Я же обещал. Ты же ценности прячешь. Картина, поди, тоже от бабушки досталась? – и отнес ее в мою спальню.

Утром я проснулась от странного постукивания. Выглянув в коридор, я обнаружила Максима на стремянке.

– Розетки я починил, проводку немного закрепил, но тебе бы ее поменять, сгоришь к чертям.

К восьми утра Максим успел погулять с собакой, сварить кашу, позавтракать вместе с братом и разобраться с электричеством.

Я тоже позавтракала. Что сказать, кашу варить он умел. Я такую последний раз в садике ела.

– Какие планы у нас сегодня? – поинтересовался Максим.

– У вас не знаю, а я гостей жду, – заявила я. Максим вызвался сходить в магазин и помочь с готовкой.

Сколько помню, обе мои подруги постоянно худели, но при случае напрочь об этом забывали. Я решила доверить хлопоты по хозяйству незваному гостю: пусть старается, ему еще два дня тут гостевать. И Максим старался. Он помыл полы, сходил в магазин, поставил горячее в духовку. Когда он начал накрывать на стол, мне стало стыдно, и я решила к нему присоединиться.

– Значит, подруги едут тебя спасать. А хочешь, я твоему Пашке морду набью?

– Не надо морду. Я же люблю его, я за него замуж хочу.

– За Пашу? У тебя не квартира, а руины, а ему и дела нет. Зато баба, судя по всему, на стороне есть. Зачем он тебе?

– Квартира нормальная. Не твое все это дело. Мы с ним со школы дружим. А то, что на звонки не отвечает, – ну… у него работа серьезная.

– Врач, что ли? Или директор какой? – Максим уставился на меня глазами цвета летнего неба, вздернул брови и засмеялся.

– Нет, он так просто… в фирме работает. Не лезь вообще.

К обеду приехали Катя с Ирой, мы большой компанией уселись за стол и приступили к составлению плана моего спасения. Первым делом – это поддержали все, даже Максим с Игорем – предстояло избавиться от Паши.

– Было бы от кого избавляться, – печально вздохнула я. – Этот пункт можете сразу вычеркивать.

Далее предполагалось найти Паше замену. Вот с этим была заминка. Не то чтоб я не была симпатичной… Очень даже была, просто не везло, да и парней вокруг не было.

– Я одну статью читала, – начала Катька. – Надо на растущей луне на бумажке написать все, что хочешь, а потом сжечь, в шампанском размешать и выпить.

– Это не на Новый год надо? – засомневалась я.

– На луну тоже можно. Сейчас пиши. Луна как раз, какая надо. Ты же всегда хотела блондина с голубыми глазами…

– Блондинов она уже не любит, – сообщил Максим. – Я перед ней со вчерашнего вечера маячу – ноль внимания.

– Мне нормальный блондин нужен, а не ты, – посмотрела я на него с укоризной. – Ты, кроме как старушек в парке грабить, больше, наверное, и не умеешь ничего.

– Не старушек, а молодых женщин, – поправил меня Максим.

– Сначала девушки, а там и до старушек недалеко! Ты не в счет!

– Ну один раз оступился, деньги нужны были. У нас ситуация. И вообще. Я правда собирался все вернуть, – обиделся Максим.

– Вообще-то он ветеринар и дрессировщик отличный, – вступился за брата Игорь. – Он и по дому все может, и машину водить, и…

– Когда это ты успел и ветеринаром, и дрессировщиком? – с сомнением спросила я.

– Я же не всегда в деревне жил, – начал Максим, но договорить ему не дал звонок в дверь. Я отправилась открывать, гадая, кого это нелегкая принесла.

На пороге стоял Паша и прятал за спиной букет.

– Привет, – поздоровался он, видимо, рассчитывал увидеть радость на моем лице от своего появления. Но я не бросилась ему на шею, и даже цветы, которые он успел вытащить из-за спины, не взяла. – Знаешь, неделя такая выдалась.

– Я поняла: ни минуты свободной, – кивнула я. – У меня сейчас гости…

– Еще одна подружка пришла? – услышала я голос Максима у себя за спиной.

Круглые Пашины глаза превратились в пятаки, и он нервно сглотнул. Я обернулась и тоже нервно сглотнула. Максим успел стянуть футболку и широко улыбался, глядя на нас своими голубыми глазами. Да, постоянные физические нагрузки из любого мужика сделают атлета. Не ходит же он в спортзал? Да в его деревне и нет спортзала! Паше, кстати, не помешало бы…

– Привет, – поздоровался он с Пашей. – Ты кто?

– Это кто у тебя дома? – оторопело спросил Паша.

– Это? Эльф. Домашний. Нравится? Он живет у меня. Готовит, проводку починил. Сплошная польза, – сообщила я.

– Заходи, гостем будешь, – предложил ему Максим.

– Эльф? Проводку починил? – покраснел от ярости Паша. Затем от издал звук, напоминающий громкое «Хмык», спрятал за спину букет, скривил и сжал белые губы и, не попрощавшись, сбежал по лестнице.

Пункт первый моего Великого Плана, похоже, был выполнен. Далее его дополнили пунктом про ремонт, на этом настоял Максим. В остальном план очень смахивал на те, что мы придумывали сначала для Кати, потом для Иры.

Подруги стали собираться по домам, за обеими заехали мужья. Максим принялся мыть посуду.

– Не грусти, таких, как он, ты еще сотню найдешь, – утешал он меня. – А, если не начнешь улыбаться, я буду хоть по квартире без футболки.

– Не начинай, а? Ты уедешь, а мне потом мучиться, вспоминая тебя, – попыталась я пошутить, но стало только хуже. Он мне нравился: глаза, кудри… а теперь еще без футболки. Кто ж такое выдержит?

В воскресенье мы вчетвером, прихватив собаку, отправились гулять по городу. День выдался солнечный, мы бродили по старинным улочкам, я рассказывала о родном городе, удивляясь себе, сколько всего о нем знаю. Максим ловко управлялся и с братом и с собакой, больше всех шутил. Куда-то не пускали с собакой, где-то не проезжала коляска Игоря. Но нам все равно было весело и хотелось, чтобы этот солнечный день никогда не заканчивался.

На следующий день рано утром они уехали, оставив мне пса. На работе мне наконец-то дали отпуск, который теперь я планировала провести дома. Максим вернулся к обеду один и стал собираться. Уже у двери надел на пса намордник.

– Не хочу я с тобой прощаться, – сказал он, поцеловал меня в щеку и вышел за дверь.

Я тоже не хотела прощаться. Но и останавливать его не стала. Раз уж сам не остался. Кто знает, какой жизнью он там живет? Может, его дома жена с детьми ждет, а я тут размечталась. От этих мыслей мне стало совсем худо, и я заплакала.

Нарыдавшись вволю, я отправилась на кухню пить чай. Чтобы достать кусок торта, оставшегося с субботы, я потянулась к дверце холодильника. К ней магнитиком была прикреплена записка. Из-за слез я не сразу разобрала, что там написано. «Вернусь во вторник. Нужно пристроить Бустера. План без меня не начинай».

– Самоуверенный нахал! – воскликнула я и засмеялась.