Телия

–Я тебя создал, сын мой. Я- Всевышний. Я имею право хоть убить тебя. Мне ничего не будет. И твое мнение мне неинтересно. Ты- инструмент- нет- деталь, которую легко заменить. И мне плевать на то, что ты думаешь и чего ты хочешь.

–Тогда какой смысл вашего Рая, где нет правды? Нет равновесия? Вы пускали ложь! Вы лгали всем! Вот и я лгал вам! Я не ваш сын, я раб ваш! И я не собираюсь быть рабом у столь лживых тварей! У вас слишком много секретов, некоторые из которых я уже знаю. Какие еще мне рассказать народу?– я отвечал дерзко и не связано, жар окатил меня, мешая думать, но решимость, дерзость, гордость пытались справиться с напором столь могущественного существа.

–Смысл Рая в нас. Мы боги. Ты лишь душа, которую имеют все.

–Так же, как и вы.

–МОЛЧАТЬ!!!

–Раз я уже изгнан, то нет. Я не буду молчать! Мне нечего терять! И вы будете каяться передо мной!

–Ах, ты наглец! Убью прямо сейчас!

–Посмейте!– я приготовился к худшему, встав в защитную стойку.

–Смерть! Смерть ему!– завопил Всевышний.

Из тумана вылезла орда безликих существ, которые медленно приближались ко мне. Первым подошел тот самый человекоподобный змей. Снова посмотрев прямо в душу мне, он коснулся плеча моего. Я не поддался и вырвался из его глаз, побежав в обратную сторону, но и сзади появлялись чудовища. Снизу меня схватили руки, светящихся комет, и не отпускали. Я не мог идти. Вновь передо мной появился безликий знакомый. Он снова положил мне руку на плечо и, закрыв глаза своей ладонью, тихо произнес:

–Ты молодец. Идешь так, как хочет судьба. Мы ждем тебя.

1617161325615106,– последние цифры он произнес в разы ускоренным голосом, но я смог кое-как понять, что это именно числа.

Глаза закрыты рукой монстра, а потом вдруг что-то ударило меня по голове. Я вырубился.

Глава 11

Проснуться в холодном поту. Неприятно. Я ожидал, что все произошедшее в прошлом станет фразой: ,,А что было вчера?” Но нет, я, к сожалению, все помнил и не мог понять, как очутился в кровати, в теле Лимфембера, у себя дома на планете Ли-лафонд. Весь этот запутанный клубок событий занял все мои думы. На некоторые вопросы я все-таки получил ответы, но новая пачка проблем уже устроилась в моей черепушке. Мне больно вспоминать всю эту груду почемучек, потеряшек, опоздашек. Поэтому все утро я то и дело пытался найти чем заняться, чтобы отойти от всех кошмаров. И тут я заметил тишину в доме. Где Лилия? Обойдя все комнаты, я ее не нашел, но стоило протянуть руку к дверной ручке, как в голове возникла картина лежащей без сознания жены, у которой нога разъедена какой-то кислотой. А… Точно… Она же упала в лаборатории и разлила на свою ногу одну из кислот, полученной в ходе смешивания влаги почв на одном аномальном участке. Ну что ж, денек погрустим без нее или отдохнем о нее. Все же я открыл дверную ручку, и в глаза стрельнул веселый утренний луч звезды. Запах свежести воодушевлял и бодрил. Был дождь, и в лесу все сверкало, искрилось. Высокие стволы деревьев надежно охраняли мои владения, но обильному количеству света не позволяли идти. Мелодичное щеготание птиц на деревьях, которые дружно перекликаются друг с другом. Жуки же на этой планете по утрам всегда играли ноктюрн, жужжа протяжно и завывающе. Казалось, на дворе утро, а насекомые уже поют колыбельную.

Не давали заснуть обезьянки, стучащие по деревьям, издавая барабанную дробь, как в строю. У этих млекопитающих не было ничего общего с особями планеты Земля, кроме схожей внешности. Они имели большущие руки, которыми ловко карабкались по деревьям. Мордочка у них премилая: маленький розовый носик, большие зеленовато-фиолетовые глаза и пушистая кожа. Да-да, именно кожа. Вместо привычного мяса, у этих обезьянок- пух, делающий их необычайно ловкими и легкими. Мышцы только на руках, ногах и огромном спиральном хвосте, служащем как противовес. Пока жуки завывали серенады, обезьянки набивали ритм. Не зря же этот лес называется ,,Музыкальный”, хотя на самом деле из-за масштабности оркестра мелодия кажется лишь какафонией звуков.

Щеку погладил легкий теплый ветерок. В такое холодное сырое утро теплый поток ветра- кусочек мягкого топленого шоколада поверх ванильного мороженого. Вместе с ветерком крепкие деревья наклонили самые высокие свои кроны, и самые слабые листочки отрывались и улетали все дальше и дальше. И когда они упадут на землю, кто-то подымет один листок и задумчиво взглянет на него, вспоминая что-то хорошее или плохое, важное или необходимое, а, может, пофилософствует о жизни, смерти и любви, рассудив все так, как хотелось бы ему, ведь он сам себе мудрец, определяющий ум. Он сам себе критик, не нуждающийся в овациях, ведь его мысли поймет лишь он сам. Его шторм осилит лишь он сам, зная, как с ним справляться. А, может, он положит себе в гербарий несчастный листок, пополнив свою коллекцию лесной красоты на одного участника из миллиардов других больше. Кто знает, кто знает.

Я прошел чуть дальше в лес. Самое противное после дождя- грязь- не мешало мне отдыхать душой. Глаз не было, я разгадал их загадки, получив больше вопросов. Но сейчас я иду по свежему лесу, где мне играет живой оркестр. Не хотелось спешить. Да и куда надо было спешить? Уши заняты, глаза- тоже, голова забита незамысловатой мелодией. Дуновение ветра уносило меня куда-то далеко, и я вновь взлетел. Парил сквозь плавно качающиеся высокие деревья. Звезда била в глаза, но не слепила, как прежде. Оно так же нежно, как и все вокруг обнимало и принимало меня в свою лесную братву. Я не был здесь чужим. Я часть природы. Я часть живых. Я не отличаюсь от тех, кто в небе иль в воде. Я лишь на суше с головой. Пускай немного и пустой. Я не чужой. И в этом есть своя краса. Она не мучает меня, как мучал бы другой вопрос: ,,Зачем я в этой жизни рос?”. Я не чужой. Спасибо, всякий кто чужой, отправив нежное послание в мое смиренно ожиданье. Я не чужой. Спасибо, и на этом.

Опавшее дерево перегородило путь, но так было даже лучше.

Я смог рассмотреть крошечных обитателей гигантского растения. По стволу бегали маленькие муравейчики, которые в строгом порядке- строем карабкались вверх. Наверно, искали еду или просто, как я, наслаждались беспокойством природы. Дети леса не спят, лес не спит, все бодро и тихо движется, делая детали отдельным мирком, где существует своя, такая же активная, жизнь. Не знаю, куда эти муравейчики ползут, кого ищут, но небольшой двуногий паукообразный шарик с темной окраской имеет не самые хорошие аппетиты на бедных солдатиков. Но природа такова: жить ты будешь, пока не съест тебя она. Природа.

Как много в этом слове. Не раз из моих уст выходили слова ,,Мать-природа”. Вот опять. Но как слово поменять, чтобы похоже было? Никак, ведь лучше всех живых и мертвых объясняет простое слово- природа. Мы полностью окружены этим термином. И родней природы, кроме мамы, нет никого больше. А как много раз природа выручила нас всех? В самые сложные моменты жизни можно просто выйти на природу, сесть на землю и задуматься. Неважно о чем- главное подумать. Иногда мысли вредят, но в большинстве случаев они спасают миллионы душ от одиночества, от самих себя, ведь, поразмыслив о том, что волнует тебя, ты рано или поздно найдешь решение и составишь план, как правильно действовать, и ведь правда- вот чудо!– твой план сработал, потому что подумал, окруженный природой, окруженный собой. Подумать о любой ерунде, которая вызовет смех или просто улыбку- тоже остаться с самим собой и успокоиться. Воспоминания- это тоже дума, только куда более глубже и мудрее, ведь в ней хранится опыт, а в опыте- решение. От них и исходят все приятные моменты и знания.

В другом случае природа вдохновляет. Все великие существа Вселенной, глядя на окружающий мир, придумывали шедевры, открывали новые двери знаний, разгадывали необъяснимые тайны и развязывали войны. Кризис творчества проявляется у всех, даже у самых отдаленных от искусства. В такие периоды наступает деградация личности, когда разум опускается на уровень первых приматов, когда были два желания и цели- потребление пищи и размножение. Из-за такой деградации рассудительные господа желают избавиться от мук и кары над собой, а необразованные слуги ничего не заметят, для них это окажется каким-то странным затмением, который вдруг произошел, но из-за своей неграмотности они продолжат жизнь, пока великие чуть ли не умирают. В такие моменты природа помогает не отправить пулю себе в лоб из-за потери последнего крючка, удерживающего нас за жизни- вдохновения.

Я думал, хотя в последние годы хотел прекратить рассуждать. Я думал не головой, а душой. Бред? Какой и выдумать нельзя, но я не мог сформулировать мое тогдашнее состояние по-другому, да и каждый согласиться, что хоть иногда своей старческой, взрослой, юношеской, детской жизни думал душой, не задумываясь о своих рассуждениях, о их логичности. Сложно. Быть может, очень сложно это прекрасное явление описано мной, но оно такое простое, когда ощутишь его сам.

Легкие ветерок согласился с моими мыслями. Вдруг что-то внутри сказало мне возвращаться домой, но зачем, я так и не вспомнил. Меня несли не ноги, а что-то теплое и приятное. Я прощался с листвой. Я прощался с деревьями. Я прощался с грязью. Я прощался с глушью. Весь животный мир играл мне прощальный марш. Грустный, ритмичный, лиричный.

Вот показались очертания коричневой черепицы двухэтажного дома, где все стены заросли лианами различных растений, которые при цветении окрашивали монотонный кирпич в разные цвета благодаря лепесткам, благоухающих весною.

Я вновь ступил на плитку, и она тут же напомнила мне об одной важной детали, без которой утро было не таким привычным. Лилия. Я вспомнил, почему нутро говорило мне возвращаться и твердило, что именно я забыл. ,,Пациентку можно уже забирать”,– гласил голос в трубке телефона, неожиданно зазвонивший, пока мои пальцы почти коснулись серебряной дверной ручки. Надо было заехать за ней уже сейчас. Я решил в этот раз проехаться на автобусе, который работал почти круглосуточно. Хоть я и мог вызвать какого-нибудь водителя, но настроение мое было очень уж народным, и мои желания твердили мне на листке бумаги, что, извольте, дорогой Лимфембер Свинтерисмус, проехаться транспортом не шибко богатых, как ты, лимфастов. Со своими желаниями я спорить не стал. Но до ближайшей остановки надо было еще дойти, однако со мной была природа с ее верными слугами, сопровождающая меня различными мелодиями, и вдохновение поэта- романтика, к которому пришла муза, но в моем случае, видимо, обратное действо.

Никогда не думал, что маленькая проселочная дорога сделает довольно широкий разрез в ее зеленом покрове. Идя по песчаному пути, я опять утопал в какафонии младших собратьев моих. Да, порой хочется мертвой тишины, способной сконцентрировать мысли и разум на чем-то определенном, что тебе на данный момент необходимо, или успокоить, дав тот самый покой, в котором не существует никаких других звуков, кроме шума своего бреда, с которым ты будешь всегда согласен, но сейчас мне необходимо было послушать живое переливание крон деревьев и убаюкивающие завывание уже разбушевавшегося ветра. На свободном пространстве вихрь уносил меня. Я понимал его намеки- надо было торопиться. Лес полюбил Лилию, и ему было одиноко без нее. Я ускорил шаг.

Остановка представляла из себя небольшую платформу с высоким столбом, где на самом верху виднелась табличка, но ее не разглядеть из-за беспощадных бликов звезды и деревянная, потрепанная зеленью, скамейка со спинкой. И только добежав до платформы, я понял, что запыхался. Надо было перевести дух. Конечно, хотелось лечь на мягкий диван у себя дома и уснуть, но передо мной стояла скамья. Потрепанная. Я уселся на зеленые доски, и они прогнулись под моим кабанским телом. Дерево- это не ветер, не унесет так же быстро и легко.

Ожидание автобуса не было таким утомительным по двум причинам. Во-первых, все та же мелодия леса, не дававшая ушам минуты тишины и покоя и начинавшая раздражать барабанные перепонки. Во-вторых, транспорт приехал, стоило мне сесть на скамью. Что из себя представляет местный автобус? Синий. Он весь был синий. Внутри кресла выкрашены в голубой и стоят вдоль стен, как в комнате ожидание в больнице, разделенные подлокотниками. Перила расположены хаотично, чтобы пассажир уже в начале пути сломал себе каждую косточку, опробовав каждую металлическую периллу на себе. Может быть, у такого расположения и была логика, но не я конструировал такой транспорт и не мне его понимать. Тронулись мы спокойно, без переломов. В автобусе находился я и водитель, который сидел в огороженной будке со стеклянной стенкой. Дорога обещала быть недолгой. Пустые места, покачивание транспорта и тихие запахи свежести, выходившие из маленькой форточки в углу. Шум леса утих. Окна не пропускали внешних звуков, кроме шума мотора автобуса. От такой тишины уши успокоились и перестали звенеть. Хорошо… Невольно даже засыпать начинаешь. Но что если я пропущу остановку? Где я высажусь? Опять куча вопросов, стоило мне стать цивилизованным. Может, мы и отличаемся от животных тем, что задаем много вопросов? Легкий, как свежесть, ветерок снова пел из форточки всю ту же колыбельную, как на зло, и усыплял меня. Но ведь можно поспать немного. Ведь так?..

Автобус наткнулся на довольно большую кочку, и я взлетел. Этот мимолетный полет на орбиту общественного транспорта разбудил меня. В салоне так же пусто, а слабый свет излучала лампа, установленная на потолке. Транспорт резко свернул и меня прижало к гладкой, неестественно мягкой стене плечом. Впереди меня было кресло, на котором кто-то сидел и управлял аппаратом. Это был совсем не автобус. Я и кто-то сидели в тесной кабинке и куда-то быстро мчались, постоянно сворачивая и двигаясь по неровной дороге. Я взглянул в окно и увидел вместо леса- сражение, где разные существа дрались с такими же разными, как они, живыми и разумными инопришеленцами, но уже в черных костюмах. Был ад. Повсюду валялись тела, и казалось, что земля сама по себе состоит из трупов, не имея никакой почвы, а океаны наполнены кровью. Везде сверкали клинки, где-то, в гуще событий, какой-то отчаянный парень подзывал своих ослабленных товарищей вперед, продолжать наступления и дерзкое сопротивление. Я летел на каком-то космическом корабле, вооруженном шипами, мечами и другим холодным оружием крупных размеров, развешанных по всей внешней поверхности корабля. Звездолет мчался над трупами куда-то вглубь темноты. Я не понимал, что происходит. Все вокруг дерутся на мечах, везде слышны крики, а земля состоит из плоти. Мертвой плоти. Что-то врезалось в бок транспорта и перевернуло его. Я выпал, разбив стекло собою, и лежал в луже еще теплой крови. Ко мне подбежал человек из очага битвы. На его седых роскошных волосах с бакенбардами и усами разбрызгана кровь, но лицо невозмутимо решительное, несмотря на весь кошмар за его спиной. Где-то это лицо я уже видел. Он хриплым старческим и мягким голосом приказал мне: ,,Эй, очнись!” Он бил меня по щеке, и я чувствовал его касание слишком уж реалистично. Мой мозг стал что-то подозревать и, проснувшись, открыл глаза. Я увидел перед собой свинячье синие рыло с противной усмешкой. Это он меня вытащил из кошмара.

–Наконец, очнулись. Это вы ехали в столичную больницу?– зубы у лимфаста были не в самом лучшем здравии. На голове его красовалась зеленая фуражка. Это был водитель автобуса.

–А…да…я,– сонно ответил, еще не отойдя от кошмара.

–Ну, так это, выходите. Ваша остановочка, голубчик,– он улыбнулся и, помимо ужасного состояния его эмали, жуткий запах портил впечатление о нем напрочь и быстрее приводил меня в чувства.

–Хорошо. Спасибо,– я встал, и весь автобус был забит полностью. Все с интересом, ведь из-за одного меня остановили транспорт, а кто-то даже с раздражением смотрели на меня.

–Та не за что. Только вы не спите там, а то утащат ваши вещички, и дело будет окончено,– водитель ехидно и противно засмеялся и отправился на свое законное место- за руль.

Столичная больница была настоящим небоскребом. Гранитовые ступеньки важно встречали посетителей и приглашали зайти внутрь. Дверь была стеклянная, как и все стены, и автоматической. Стоило мне подойти к проходу, как он тут же, словно открытый швейцаром или дворецким, гостеприимно открылся передо мной.

Комната приема была огромной. Я подошел к продольному ресепшену, где меня приняла толстая разукрашенная сотрудница. По здешним стандартам моды он- красавица.

–Добрый день, добро пожаловать в столичную больницу Ли-лафонда. Вы записывались на прием? Или вы хотите навести кого-то? А, может, вы хотите пожаловаться? Тогда у нас есть тетрадка жалоб, куда вы сможете излить все свое недовольство. Данная книжка тщательно просматривается владельцами поликлиники, и вся критика учитывается и справляется в кратчайшие сроки. Ну чего же вы молчите? Ответьте уже, наконец,– она протараторила это слишком быстро, так что мне пришлось несколько минут обрабатывать сказанное ею под пристальным и нетерпеливым взглядом.

–Я пришел навестить Лилию Свинтерисмумс,– после обдумывания ответил я.

–А, так вам нужно пройти…,– она взглянула в компьютер и быстро что-то ввела туда,– в палату номер 3 на первом этаже. А вы муж хозяйки? Ой, здорово! А я…

–Так, все, спасибо, мне нужно спешить. Удачного дня,– я быстро удалился от несмолкаемой болтушки.

–Удачи!– крикнула толстушка, помахав рукой и приняв нового клиента, забрасывая его потоком слов.

Палаты на первом этаже предназначались для элиты Ли-лафонда. А Лилия являлась создательницей данной больницы, и ей отвелась одна из лучших палат поликлиники. Моя жена- добрый лимфаст, который заботится о любом живом существе. Я горжусь ею.

Дверь в палату была простенькая, типичная, но внутри все украшено и сделано так богато, будто бы ты находишься в спальне самого влиятельного существа во Вселенной. Разные расписанные силуэты с картинами на стене, а по центру стояла высоченная кровать с массивными колоннами. Напротив стоял столик для ухода за собой, а поодаль- стол с шикарным завтраком. Но больной в постели и за столом не было, зато дверь на балкон открыта на распашку, а ветер расправлял легкие белоснежные шторы. Я двинулся туда. Опершись об периллы, стояла хрупкая девушка, любовавшаяся водопадом. Откуда он здесь, на первом этаже- непонятно, но пока этот пейзаж завораживал, вопросы можно было и отодвинуть. Рядом стояли, так же опершись об периллы, костыли. Нога красавицы перебинтована, но на лице виднелась грустная улыбка.

–Чего грустишь?– спросил я, облокотившись об ограду.

Лилия повернулась и засияла. Без лишних слов она прыгнула мне на шею и молчала. А что было говорить?

–Пошли домой?

–Пошли,– девушка улыбнулась шире.

Вот так, после странного, короткого и абсолютно понятного диалога, моя жена собирала вещи. Она выберет тихий дом в лесу, нежели роскошную палату. Я невольно улыбнулся, ведь знал, что все будет хорошо. Но что-то внутри так не думало и предупреждало меня о чем-то худшем…

Глава 12

Все вернулось на свои места. По утрам я видел Лилию на кухне, готовящую завтрак. Она была все с той же очаровательной улыбкой на лице и маленьким пятачком. Правда, теперь моя жена будет несколько недель передвигаться с помощью костылей, ведь кислота, облившаяся на ее ногу и разъевшая кожу до сухожилий, оказалась не простой и очень опасной по своим химическим свойствам. Как мне рассказывала сама пострадавшая, лечила она сама себя, потому что ,,профессиональные” доктора не знали с чем имеют дело. Лилия со смехом рассказывала:

–И представь себе: я, раненная и измученная, ору на ошарашенных медсестер, которые в суете бегают за препаратами, лекарствам и веществами, нужными мне для операции своей же ноги. Когда они все принесли, я ввела в себя слабительное, а все вокруг удивленно вытаращили глаза. Ой, ты бы выдел их лица! На них будто бы снизошел какой-то сорвиголова, орущий на всех и ведущий без посторонней помощи операцию на самом себе.

–Подожди,– я перебил ее,– но разве слабительное не должно вводить тебя в состояние комы или что-то в этом роде?

–Ну, бывает разные дозы и разное содержание слабительного и, следовательно, разный эффект. Я же, рассчитав все, сделала нужный мне экземпляр, который изолирует боль и позволяет спокойно резать, зашивать и приклеивать различные части своего тела. И вот, на глазах всего этого удивленного стада, вывела остатки кислоты, обработала рану, сделала успокоительный вакуум в гипсе и, попросив костыли, отправилась спать.

–Ну ты даешь…

–А то,– Лилия самодовольно подняла голову.

–И это всего лишь за один день с тобой такое случилось… Не думал, что последствия падения буду такие серьезные.

–Ага. Только, если бы еще и доктора нормальными были, то могла бы не пыхтеть над своей ногой, ковыряясь в крови и плоти. Надо бы изменить и улучшить обучения наших докторов в университетах, а то уж слишком слабые знания у них. Поможешь связаться с представителями образования?

–Конечно! Когда собираешься начинать работу?

–Завтра,– устало ответила девушка,– сегодня я слишком устала от вчерашних приключений.

–Это точно…

–Ага! Кстати, чем ты занимался, пока меня не было?

–Ну, в основном спал и наслаждался тишиной,– упоминать о моем странном и внезапном перемещении в Рай и разговоре с Всевышними, разумеется, не стал.

–И все? Скучно как-то.

–Ну а что делать? Я переживал,– взглянул в окно.

Лес тоже был рад возвращению своей музы, и, как только мы приехали, весь живой мир вдруг радостно и триумфально зашумел. Виновница бурного приема не поняла всего счастья происходящего и испугалась. Зайдя в дом, Лилия сразу удивилась порядку в доме, а затем, после принятия душа, предложила сесть поужинать. Я принял ее предложение, и так мы разговаривали о произошедшем с женой. Но в голове моей, во время разговора, все время крутилась сцена встречи с Всевышними и осознания всей трагедии, которая будет со мной после смерти. Так что мне категорически нельзя умирать, как бы не скучал по всем друзьям в Раю.

Но все это будет в будущем. Сейчас, после небольшого перерыва, все вернулось в норму, и уже на следующий день мы снова отправились на прежнюю работу во имя науки. Те же приборы, лимфасты, колбы. За день ничего, естественно, не поменялось, но мне казалось, что я не был в этой лаборатории вечность, а то и более. Описывать этот будний день бессмысленно и скучно, ведь ничего захватывающего или стоящего вашего времени не произошло. Я с Лилией вернулись домой, и, поговорив немного за столом о разной бессвязной ерунде, связанной в основном с работой, пошли спать.

Ночью я проснулся от грома и молнии. За окном был настоящий ураган, и, посмотрев в глушь леса, в голову пришла одна ужасная обязанность, о которой я забыл. Закрыть теплицу. Она находилась рядом с домом в нескольких шагах и уходила в глубь трущоб.

Тихо, чтобы не разбудить Лилию, которая крепко спала в кровати и не слышала урагана за окном, увитая сладким сном, я вышел из спальни. Нужно было лишь спуститься вниз, одеться и пройтись под ливнем. Пустяки! Пол предательски заскрипел, но вряд ли с первого этажа было что-либо слышно. Плащ, высокие резиновые сапоги до колен, грубые штаны и капюшон- вот мой комплект одежды для покорения бури. Я открыл дверь, и ее сразу унесло бурным порывом ветра. Еле удержал! С трудом закрыв за собою, я пошел вперед. Дождь барабанной дробью бил по мне, а его капли были настолько холодные, что казалось, будто бы град вместо дождя осыпался на меня, больно нанося синяки. Все эти твердые холодные капельки стукались об меня довольно сильно. Но я уверенно шел по мокрой дорожке, вымощенной плиткой. Пока пробивался сквозь ливень, вспомнил, что нужно еще найти Мимирона, хотя ему, может быть комфортно и под мокрой свободой. Он же все-таки дикий зверь, несмотря на послушное выполнение всех моих приказов, и песику прежде всего нужен такой же дикий простой. ,,Ай, ладно, пусть гуляет”,– подумал я сонной своей головой.

Вот и кончилась плитка, дальше- размытая и грязная лесная тропа. Не зря я надел высокие резиновые сапоги, пригодились. Ходить по слякоти, да еще и во время непрекращающегося дождя- неприятное дело. Ноги так и соскальзывают в кусты, а выделяющийся живот, как огромный мяч с водой внутри бултыхается то взад, то вперед, то влево, то вправо, утягивая все остальное тело за собой. Скоро покажется та виновная во всех моих нынешних страданиях теплица. Так думал я. Неожиданно сверкнула молния, а за ней последовал громкий- бабах! Электрический заряд задел одно из строгих деревьев, и многотонное бревно с горящими на концах листьями накренилось, не выдержав напора природного выстрела, заскрипело, а затем медленно, с постоянно нарастающей скоростью падало на меня. Опять. Опять я умираю. Я молча смотрел на это дерево с мыслями: ,,Ну что поделать? Значит, надо”. Вновь зажмурил глаза в ожидании смерти, но почувствовал чье-то прикосновение на своей жирной талии. Где-то сзади послышался звук глухого падения огромного дерева. Я открыл глаза- передо мной стоял он. Тот же самый безликий. Даже одежду не поменял, промокшую под проливным дождем.

–Спасибо,– на этот раз я мог с ним разговаривать более уверенно, ведь знал многое, однако некое чувство неуюта и беспокойства отражалось в моем свинячьем голосе.

–Не за что,– он разговаривал со мной так же непонятно чем.

Ливень продолжал неумолимо плакать, и все вокруг на секунду замерло, будто бы кто-то насильственно остановил ветер. Капли падали вертикально ровно, без присутствия ветра, словно реальность вокруг окончательно сломалась, и человек в черных очках где-то в стороне отмеряет цифровые границы между мирами и измерениями. Выглядело слишком фантастически и нереально. Но сквозь ошеломление, в голове умудрились возвратиться вопросы, которые мельком пролетели где-то в сознании.

–Прости, но можно ли…

–Потом, не в такой сырой обстановке. Я знаю, что у тебя множество вопросов, и отвечу на все по возможности. Но давай для начала найдем крышу над головой.

–Ах, да…,– я осмотрелся вокруг и вспомнил про грозу,– Мой дом подойдет?

–Вполне. Идем.

И мы пошли. Безликий- впереди, я- сзади. Мы перелезли дерево-убийцу, перегородившее путь, и пока шли, заметил, что все вокруг ауры этого чудища не двигалось совсем, лишь капли с небес падали все так же неестественно вертикально ровно, а ветер стих. Лес стих. Деревья стихли. Теперь уши заполняло не протяжное завывание, а раздражительная трель. Обернувшись, я увидел, что листья, спавшие с деревьев и мокнувшие в грязи, снова танцевали вальс, подгоняемые ветром. Будто бы безликий- ошеломляющий гость, перед которым все стесняются даваться веселью наперекор его угрюмости, а когда он проходит, все вокруг вновь приходит в дивный лад. Значит, правда, что вокруг ауры этого таинственного существа жизнь идет своим чередом, но внутри- тишина. Однако замирал или облетал таинственную зону безликого только ветер. Остальное было прежнем, за исключением траектории падения капель. Мы шли. Молча.

Вдалеке вновь показались знакомые силуэты дома, окруженный дождевым туманом, а вскоре мы стояли рядом с входной дверью, пройдя скользкую плитку. Я открыл парадную, и безликий тихо зашел, снял удивительным образом чистую обувь и скромно уселся на край дивана, весь сухой, будто прошел по летнему лесочку без доказательств о ливне. Я сделал почти те же действия- вошел и разделся- только вместо того, чтобы усесться напротив гостя, пошел заваривать теплый чай. Краем глаза заметил, что безликий просто смотрит в одну точку, не отрывая безглазого взгляда.

–Я могу задавать вопросы?– после недолго молчания я осмелился начать диалог неуверенной речью.

–Конечно,– спокойно хриплым голосом ответило чудовище.

–Куда ты смотришь?

–Я осматриваю территорию.

–Чем?

–Глазами,– на полном серьезе отвечал гость.

–Но… у тебя даже лица нет,– все это я говорил, заваривая чай и пытаясь найти какие-нибудь угощения.

–Не совсем. Просто мое лицо отдельно от меня. Но оно подчиняется моим приказам.

–В каком смысле отдельно и подчиняется приказам?– безликий задумался, как ответить.

–Это как питомцы- живут своей жизнью, но выполняют все приказы.

–А почему у тебя все… Так?

–Точно не могу знать, я таким родился.

–И ты смотрел на меня глазами, не находясь рядом?

–Не совсем. Я просто сидел или стоял где-то в стороне, продолжая за тобой следить. А ты заметил мой взгляд?– чудовище жутко посмотрело на меня своим безликим куском натянутой кожи.

–Почувствовал…,– чудовище несколько раз покивало и снова уставилось в точку.

Я наконец закончил приготовления и подошел к столу. Поставил поднос со всей и сел напротив гостя. Он отвлекся от пристального сверления стены и взял кружку чая, приподнеся к месту на безликой коже, где предположительно находился рот, и вылив на себя содержимое кружки, которой магическим образом исчезло. Я с удивлением смотрел на чудовище.

–Ты сейчас выпил чай?

–Да, а что?

–А как?

–Точно,– опомнился безликий,– Хоть у меня лица, но части его свободны, как я уже сказал, и невидимы, поэтому я могу свободно есть, пить, дышать.

–Понятно.

Мы снова некоторое время сидели в молчании. В самый важный момент, когда была наиболее благоприятная возможность, все вопросы вдруг вылетели в бурном праздновании из головы. Однако я не растерялся.

–Кто ты?

–Тень.

–Кто?

–Тень.

–В каком смысле ,,Тень”?

–Ты точно из Телии?

–Откуда?– я недоуменно смотрел на него, а он… на меня?

–Понятно,– вздохнул гость и продолжил терпеливо и спокойно,– Ты призрак же?

–Да.

–И какого ты поколения?

–321

–Теперь ясно. Просто все, кто появились после 256 поколения постепенно переставали употреблять истинное название комплекса в слух. Телия- это Рай, но так его называли все ,,бывалые и матерые” призраки, которые были до Кровавого парада.

–И… Как мои знания о истинном названии Рая связаны с тем, кто ты?

Безликий немного замер и затих. Затем довольно громко, по сравнению с другими его изданными словами произнес короткое:

–А. Я немного сбился с нашего разговора. Тень- это один из гвардейцев личной охраны Всевышних. Я- бывшая тень.

–Почему ,,Бывшая”?

–Ты разве не помнишь, как я спас тебя во время суда?

–Помню…,– я немного стал вспоминать то произошедшее. Так как время действия происходило недавно, то картинка стала сама становится четкой без особых усилий,– Точно. Ты же еще сказал мне странную фразу. ,,Ты молодец. Идешь так, как хочет судьба. Мы ждем тебя”. Что она значит?

–Об этом я не могу тебе сказать напрямую, но могу усилить загадочность происходящего. Ты уже не встретишь меня.