Read the book: «Действующие лица: благотворительность в современной российской литературе»
Издано с разрешения авторов и правообладателей
Дизайн holystick studio
Иллюстрации Анны Иванцовой
Тексты приложений Софии Горовой
Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.
© Автономная некоммерческая организация «Агентство социальной информации»
⁂
Сборник «Действующие лица» – книга, после которой трудно остаться в неведении о чужой боли и чужом милосердии. Она о тех, кого мы часто не замечаем: кто в тени, но преломляет свет. Благотворительные организации помогают тысячам. Но что у них внутри у людей, на которых держится эта работа?
Книга приоткрывает дверь в мир, где помощь другому – норма, даже когда сам помогающий – на грани. Каждый рассказ – как выдох человека, который уже много раз вдохнул чужую беду. Это не герои с пьедестала, а простые люди, живущие рядом с нами. И любой из нас может стать немножко похожим на них. «Действующие лица» – не просто сборник о благотворительности. Это сборник о человечности.
Ольга Алленова, журналист, специальный корреспондент ИД «Коммерсантъ»
Эта книга – попытка рассказать о современной российской профессиональной благотворительности языком художественного текста. Сегодняшний темп жизни требует не двухтомных романов, а совершенно нового лаконичного жанра. Представленные зарисовки превращают сложные темы в простые и нестрашные, но от этого не менее впечатляющие. Это невероятно важно для всех нас сегодня.
Нюта Федермессер, учредитель Фонда помощи хосписам «Вера», автор проекта «Регион заботы»
Дорогие читатели!
Эта книга – попытка показать работу в некоммерческих организациях (НКО) через истории – отчасти вымышленные, но основанные на опыте взаимодействия с НКО, который есть у каждого из авторов.
Когда спрашиваешь людей, что они знают об НКО, немногие могут полноценно ответить, хотя наверняка кто-то из вас так или иначе соприкасался с благотворительностью, волонтерством, имел опыт взаимопомощи и солидарных действий.
Некоммерческие организации создают люди чаще всего для решения самых разных проблем. Таких организаций больше сотни тысяч по всей стране, больших и маленьких. Они добились серьезных изменений в нашем обществе, придумали и создали с нуля методики и технологии, без которых трудно представить сегодняшнюю жизнь: кризисные и паллиативные центры, систему ранней помощи, телефоны доверия, приюты для животных и т. д. Это результат усилий талантливых, амбициозных и неравнодушных людей, одновременно экспертов и энтузиастов, для которых НКО стали центром притяжения, местом работы, профессиональной самореализации и личностного роста.
Агентство социальной информации рассказывает о работе НКО и работе в НКО уже больше тридцати лет. Мы знаем, что до сих пор людей, работающих в таких организациях, часто считают чудаками, святыми подвижниками, почти пришельцами с другой планеты, а порою сомневаются в искренности и добросовестности их деятельности.
В этой книге мы решили показать, как устроены будни «действующих лиц» некоммерческого сектора. Это не доска почета и не гимн «светлым человечкам», которые несут добро. Здесь нет идеальной картинки бескорыстного служения – здесь боль, раздражение, проблемы, токсичные отношения, но есть и свет, движение, романтика, драйв и счастье оттого, что от твоих усилий кому-то становится легче. Чтобы контекст был более понятным читателю, рассказы перемежаются вставками с комментариями реальных людей из НКО.
Альманах – часть проекта «НКО-профи», в котором мы разными способами рассказываем о профессионалах из НКО. Проект реализуется при поддержке Фонда Потанина.
Елена Тополева-Солдунова,директор Агентства социальной информации
В начале 2024 года Агентство социальной информации и Школа литературных практик провели в Доме творчества «Переделкино» недельную лабораторию «Действующие лица». Участвовать в ней мы пригласили писателей и журналистов, которым интересно писать о героях и героинях из некоммерческого сектора. Так, в Переделкино вместе с нами отправились авторки из Иркутска, Кавминвод, Воронежа, Ноябрьска, Астрахани, Санкт-Петербурга и Москвы.
Целью лаборатории стал поиск новой, лишенной стереотипов оптики для письма о сотрудниках благотворительного сектора. Нашей задачей было показать, что они не святые бессребреники, не ангелы, не супергерои и не выгоревшие циники, а просто разные живые люди. В актуальной русскоязычной литературе таких текстов до сих пор очень мало.
Уже на второй день лаборатории стало очевидно, что вокруг нее собрались не просто талантливые писательницы, но и интересные, необычные люди с разным и очень ценным опытом соприкосновения или сотрудничества с НКО. На занятиях я и сокураторка программы Алеся Атрощенко рассказывали, как создавать истории и использовать для них актуальный современности язык. Писательница Егана Джаббарова объясняла, как инклюзивно писать о «других», и знакомила студенток с актуальной поэзией и эссеистикой. Писательница Марина Кочан, издательница и редакторка Юля Петропавловская, соосновательница Школы Таня Новоселова говорили о том, как книга, художественный текст могут стать не только фактом литературы, но и важным социальным проектом.
Мы делились своими методами работы с художественными текстами, но самым важным в этой лаборатории стали опыт ее участниц и написанные ими истории, которые вошли в этот сборник. «Действующие лица» рассказывают нам о том, как сотрудники и сотрудницы фондов разрываются между своим родительством и помощью подопечным, как приходится брать интервью у людей, переживших ад и все потерявших, и при этом оставаться спокойными; как внесистемная помощь может навредить нуждающемуся, как бороться с собственным РПП и искать редкий и незаменимый снек для девочки с расстройством избирательного питания; как работник фонда легко может оказаться в волшебной сказке своего подопечного с РАС и встретить настоящего дракона; как волонтеры дружат, влюбляются, чувствуют, переживают, устают, выгорают, выдыхают и живут дальше. «Действующие лица» – один из первых сборников литературных текстов о людях в благотворительности. Надеюсь, эта письменная практика будет продолжаться.
Евгения Некрасова,писательница,преподавательница лаборатории прозы, соосновательница Школы литературных практикВсе рассказы этого сборника – художественный вымысел. Совпадения с реальными местами, событиями и личностями случайны.
Справка: кто работает в некоммерческих организациях?
Может показаться, что в НКО трудятся только волонтеры: они помогают другим безвозмездно и, наверное, делают это в свободное время. Но на самом деле для беспрерывной работы благотворительной организации нужен целый штат сотрудников. В НКО обычно работают директор, менеджеры направлений, специалисты благотворительных программ, бухгалтеры, администраторы, ИT- и PR-специалисты, фандрайзеры (те, кто ищут средства на работу организации) и многие другие. Эти люди, как и все остальные, работают с утра до вечера, а иногда и сверхурочно. Они не могут трудиться бесплатно и совмещать эту занятость с другой.
В этой книге – и в рассказах, и в последующих справках – мы стремимся раскрыть содержание работы этих людей. Знакомясь с художественным произведением, читатель погрузится в мир НКО и узнает, как живут, мыслят и к чему стремятся работники благотворительной сферы. А в справке после каждого рассказа вы найдете пояснение, какие проблемы системно решают сотрудники НКО и почему это важно.
Организация, о которой говорится в рассказе, может не совпадать с НКО, описываемой в справке. Это сделано намеренно: таким образом мы смогли осветить работу большего числа благотворительных фондов, показать вам более полную картину. Это никак не противоречит интересам некоммерческих организаций: они не конкурируют друг с другом, а сотрудничают, ведь их цель – сделать так, чтобы как можно больше людей могли получать помощь в разных обстоятельствах.
В справках вы также найдете QR-коды, которые ведут на страницы НКО: переходя по ним, вы узнаете больше о работе этих организаций и сможете оставить заявку на волонтерство.
Мария Томич
Я могу
«Помни день субботний, чтобы святить его… Ибо в шесть дней Господе создал небо и землю, море и все, что в них; а в день седьмой почил. Посему благословил Господе день субботний и освятил его» (Исх 20:8–11)
Звуки издавала собака. Топая то вправо, то влево, она скрежетала когтями по паркету в коридоре и будила не только Миру, ее мужа и детей, но и соседей сверху, снизу, сбоку и даже, кажется, из соседнего дома.
Еще толком не успев открыть глаза, Мира, как обычно, взяла телефон. Проверила рабочую почту – две заявки на оказание адресной помощи: ребенок с опухолью мозга из Дагестана, мать просит оплатить перелет, и вторая – непрофильная, ДЦП, нужна реабилитация. Личная почта была завалена рекламой и напоминаниями от банка о приближении даты выплаты кредита. Следом за почтой посмотрела мессенджеры – ничего важного. Теперь сайт фонда – закрылся ли сбор на Мишу? Нет.
Псина топала и часто дышала. Она засовывала нос в дверную щель и еле слышно поскуливала. Мира не хотела вставать и думала о том, что все же зря уговорила мужа взять собаку. Ей всегда казалось, что без собаки дом пустой, даже если в нем полно детей, или бабушек, или неважно кого. В доме должен быть пес. Эту рыжую морду она забрала у волонтера – щенок был похож на шерстяной мяч и пылал яростной любовью ко всему живому. Мира мечтала о собаке, потому что не хотела ощущать дом пустым. Муж согласился. Прошло два года, и сейчас, когда Мира пыталась утихомирить собаку, она думала, что теперь ей самой в этом доме мало места. Весь он был заполнен лишними звуками, запахами, чьими-то необходимостями.
– Мама!
Мира открыла дверь в детскую. Злата сидела на кровати, взъерошенная и немного опухшая.
– С днем рождения, зайка!
Злата обняла маму и бросилась к букету из воздушных шаров с цифрой семь, привязанных к большому подарочному пакету. Мира с Егором еще ночью все подготовили и украсили комнату.
– Вау! Кукла! Я о такой мечтала!
Мира думала о том, что Злата выросла слишком быстро. Последние три года она не успевала следить за этими изменениями: три года назад она открыла фонд.
– С днем рождения! – пробурчал Демид. В его подростковом возрасте совсем не хотелось разделять детские радости с младшей сестрой.
Пока Злата перебирала подарки, Мира думала, что нужно ответить той маме, у которой ребенок с ДЦП. Но профильных фондов по ДЦП она не знала – к кому ее направить?
– Мама, смотри, как у нее голова крутится! – Злата тыкала Мире новую куклу. Мира писала сообщение в рабочий чат фондов: «Коллеги, доброе утро! Извините за беспокойство в выходной…»
Проснулся Егор, Злата бросилась отцу на плечи.
– Ну что, готова к празднику?
– Да! Когда приедут бабушки?
«Лучше бы никогда», – подумала Мира.
– Я гулять с собакой пойду.
На улице она много курила. Псина никак не хотела писать, значит, жди лужу дома. А мыть пол сегодня – это уже слишком. Топтаться на одном месте надоело, Мира зашла в рабочую почту – надо ответить маме из Дагестана. «Добрый день! Пришлите, пожалуйста, документы…»
Оказавшись в кармане, телефон снова начал свой вибрирующий танец: звонила Наташа, мама подопечной девочки Лизы. Мира уже шла к подъезду, она торопилась, нервничала. Хотя бы сегодня она может не отвечать на рабочие звонки?
⁂
Лиза лечилась в их отделении, жила с Наташей в квартире фонда. А потом врачи сказали, что лечить Лизу больше не будут, потому что бесполезно. Наташа верить не хотела. Мира помнила тот день, когда зашла к ним в комнату: Лиза лежала у мамы на животе и смотрела мультик на экране телефона, а Наташа смотрела в стену. У Лизы сменялись на экране действия и персонажи, и у Наташи на стене тоже сменялись – врачи, разговоры, пресловутые вера с надеждой и слово «паллиатив». Наташа верить не хотела. Мира же понимала, что в ближайшее время Лизу нужно обеспечить всем необходимым – специальным аппаратом, чтобы дышать, обезболивающими и много чем еще. Лизе нужно встать на учет в хоспис.
– Наташа, вам нужно позвонить в хоспис.
У Наташи на стене мелькали картинки.
– Нам в Питер надо. Говорят, там в Песочном врач хороший есть.
Наташа позвонила в ту клинику в Песочном, потом в другую, потом еще в одну. Съездила в Питер, обкатала Москву.
– Наташа, вам нужно позвонить в хоспис! – уже настойчивее повторяла Мира.
Оставить их жить в квартире фонда Мира не могла: в этой квартире нельзя умирать. В ней живут те, у кого еще есть шанс.
В соседнем доме нашлась квартира, и Наташа сняла ее. Чтобы быть рядом с чем-то, что напоминало ей об относительно счастливой жизни. По крайней мере, жизни, где у нее еще не умирал ребенок.
– Я никуда не денусь, я с вами, – поддерживала ее Мира, – вы всегда можете мне позвонить.
И Наташа звонила. Звонила и звонила. Поговорить. Рассказать. Снова поговорить.
⁂
Дома Мира никак не могла сосредоточиться на делах. Злата плясала под детские дурацкие песни, они въедались в голову, разъедали мозг. Егор обнял жену:
– Ну чего ты так переживаешь? Приедут, поздравят, чай попьют и уедут.
Но Мира знала, что все будет не так.
Она любила свою маму, да и свекровь у нее тоже неплохая женщина. Только они другие. Обычные. Такие женщины, которые готовят на обед и первое, и второе, у которых поглажены простыни и вылизан кухонный кафельный фартук. У Миры же этот фартук был в разноцветную навсегда прилипшую крапинку – масло, мясо и бог знает что еще.
А еще у Миры была бабушка – любимая бабуля, которая все детство делала с ней уроки, на даче собирала малину и ходила далеко к пастухам за коровьим молоком. «Дети – это главное в жизни!» – говорила она Мире уже двенадцать лет, с первого дня после рождения Демида. Мира не спорила, но что-то в этих словах ее коробило, что-то мешало дышать. Для бабушки она, Мира, перестала быть чем-то законченным, полным. Мира стала мамой – приложением к детям. Она должна была кормить, одевать, лечить, обучать.
– Как дела? – спрашивала бабушка.
– У нас в фонде… – начинала было Мира, как бабушка ее перебивала:
– Это все понятно, а дети-то как?
А Мира хотела быть собой. Мирой. Мирой – директором фонда. Мирой – успешной женщиной, которая основала свое дело, полезное для других. Мирой – другом. Мирой – помощником.
– Мама, накрути мне волосы на ту штуку, чтобы кудри были!
– Злата, я не могу, мне надо готовить. Все, не мешайте мне.
– Мир, давай все же закажем еду. Ну чего сейчас мучиться? – Егор знал, что для Миры готовка – это пытка. Они давно пользовались сервисами доставки.
– Я хочу приготовить сама. Хотя бы на день рождения дочери я могу сделать сама? Только не отвлекайте меня, пожалуйста.
Егор поцеловал жену в висок, схватил Злату на руки и вышел. А Мира осталась одна с ощущением, что ей предстоит подъем на Эверест без страховки и теплой одежды.
⁂
Еще во время учебы в институте Мира стала работать на телевидении. Ей нравилось – чувствовалась причастность к богеме. Мира росла в однушке с отцом-тираном, бесхребетной, но очень любящей мамой и младшим братом. В этой квартире одна собака сменяла другую, иногда не сменяла, а дополняла, и в итоге их малогабаритка была похожа на бочку с солеными огурцами – такая же тесная, темная, но вкусно пахнувшая маминой стряпней. У Миры до сих пор хранился детский дневник, где в одной из записей она плакалась, что у нее только одни джинсы. И когда она стала достаточно зарабатывать, первое, что сделала, – купила себе сразу десять пар джинсов известного, хоть и дешевого, бренда. И с этим огромным пакетом она шла домой, к тогдашнему парню (который так и не стал мужем), с чувством победы, как казалось, над главным – бедностью.
А потом закрутилось: рождение сына, расставание, снова родительская однушка, только уже без папы (ему наконец-то хватило духу уйти к своей толстой любовнице)… Телевидение больше не приносило радости, а все заработанные деньги уходили на что угодно, кроме самой Миры. А потом Егор, свадьба, беременность. А потом рак. Узнав о нем, Мира выла за закрытыми окнами машины, думая, что умрет и маленькая дочь ее не запомнит. Но Мира не умерла. Она выздоровела и открыла фонд.
Было очень интересно и непривычно. Мира раньше ничего не создавала, не умела управлять, планировать, не знала, как работает НКО, из чего состоит вся эта кухня, где искать деньги и как потом за них отчитываться. Но Мира была упертой и ненавидела проигрывать, поэтому все, что нужно было узнать, она узнала; все, чему научиться, – научилась.
Три года фонд развивался и рос. Мира с командой курировали небольшую больницу с двумя онкоотделениями, где лечились дети. Маленькие, лысые, часто умирающие. Над первой смертью Мира рыдала навзрыд. Над второй – тихо в углу. После пятой стала просто выходить курить. После двадцатой ей стало казаться, что она не чувствует уже ничего.
Фонд стал ее третьим ребенком. Она сама не заметила, как он вытеснил из ее жизни встречи с друзьями, отпуски, выходные, прогулки с детьми, кино по вечерам, уборку в квартире и многое-многое другое. С каждым месяцем фонд занимал всю Миру – растекался по ее крови, заполнял собой все внутричерепное пространство.
⁂
Бабушки должны были явиться через три часа. Мира нервно взбивала сливки, чтобы сделать крем для торта, но они упорно не поднимались. Она обещала Злате красивый розовый торт и хотела быть хорошей мамой, которая сдерживает обещания.
В маленькой кастрюльке варились яйца, в большой кастрюле – картошка, в холодильнике лежали продукты, из которых должно было получиться что-то выдающееся, на столе – лист со списком этого выдающегося, а сливки все никак не хотели поддаваться миксеру.
У Миры зазвонил телефон. Наташа. Снова.
Наташа звонила настойчиво. Мира взяла телефон, но тут в кухню зашел Демид:
– Мам, а мы завтракать будем?
– Будем, – Мира положила телефон, – только не сейчас.
– Ну я есть хочу…
– И я хочу. Ты видишь, что ничего не готово? Я не успеваю.
Демид вернулся с отцом. Тот накормил сына бутербродами, параллельно разгадывая со Златой головоломки из нового журнала.
– А можете, пожалуйста, в комнату пойти? Вы меня отвлекаете!
Шампиньоны, фаршированные курицей с овощами, оливье, салат «Весенний», мясо в духовке, закуски, канапе… Мира пыталась успеть все – пока варилось одно, она резала другое и нервничала все больше, потому что кухня превратилась в чудовищное месиво: обрезки овощей, грязные миски, лопатки, венчики миксера, пятна крема…
Снова звонила Наташа.
Мира взглянула на телефон, а потом увидела свое отражение в зеркале: голова грязная, лоб в муке. У нее выходной, в конце концов. Она может не отвечать.
Когда наконец почти все было готово, позвонила Кристина.
– Мир, у нас с сайтом что-то – платежи не проходят.
– Господи, твою мать!
– Мне сестра сказала. Она попыталась нам на Мишу перевести, и не прошло.
Мира положила трубку.
– Егор!
Муж зашел в кухню с висящей на шее хохочущей Златой.
– Умоляю, размажь по коржам крем этот, там проблемы с сайтом, мне надо разобраться.
– Мама звонила, она уже едет. Может, в душ сходишь, а сайт потом? – Муж пытался стереть муку со лба Миры.
– Не могу я потом!
⁂
С тех пор как появился фонд, Мира почти перестала общаться со всеми давними друзьями. Во-первых, у нее совершенно не было на это времени. А во-вторых, они не понимали, чем она занимается. Помогать людям – замечательно, даже похвально. Но разве это работа? И за это еще и платят? Благотворительность – это же бесплатно!
Объяснять каждому одно и то же она не могла. Сначала обижалась, потом перестала. Она замкнулась на коллегах и знакомых из сектора НКО – вместе они варились в этом котле с бедами одних и деньгами других. Там не хватало места ничему другому.
⁂
– Мама! Порвалось! – В руках у Златы была оторванная пуговица от красивого праздничного платья. В нем она хотела быть похожей на Эльзу, но платье Эльзы Мира заказать забыла, поэтому в самый последний момент купила просто голубое.
– Черт. – Мира только выскочила из ванной, ей продолжала звонить Наташа, бабушки были на подходе, а стол еще не накрыт. – Егор!
– Давай я пришью, – сказал муж, и Мира почувствовала маленький спазм в груди. Все чаще ей казалось, что сердце будто качает пресс – раз-два, раз-два. И тренажер этот называется «чувство вины».
– Не хочешь отвечать? – Егор кивнул в сторону телефона.
– У меня выходной, у Златы день рождения. Я имею право сегодня не работать. – Мира дернулась. – Я забыла про мясо!
Пока Мира, обжигаясь, судорожно пыталась достать мясо из духовки, в коридоре началась суета: дети встречали ее маму и бабушку.
– Мир, у тебя что, вазы нет? – спросила бабушка, увидев букет китайских фонариков, подвешенных у входа вниз головой.
– Есть! Я не успела!
Бабушка засмеялась. Эти цветы Мира срезала на даче еще в августе, повесила сушиться у входа. Но за три месяца у нее и правда не было времени ими заняться. Она их даже не замечала.
Мира раскладывала приготовленную еду, Егор носил блюда в комнату и ставил на стол. Злата бегала по квартире с новыми игрушками. Мира чувствовала, что уже устала. Ей очень хотелось сделать все, чтобы праздник у дочери был веселым, но выдавливать из себя улыбку получалось с трудом. Интересно, зачем звонила Наташа.
– Мама, бабушка сказала, что я копия папы! А ты тоже копия папы?
Миру передернуло.
– Да, Злата, – ответила ее мать, – мама твоя очень похожа на своего отца.
– Мама! – зарычала Мира. – Я не хочу ничего о нем слышать в своем доме! Ты мне специально делаешь неприятно?!
– Ну ты же правда похожа… Это же гены…
Зазвонил телефон – незнакомый номер.
– Да пошел он к черту со своими генами вместе. Мне надо ответить. – Мира взяла трубку. – Алло!
Очередной запрос на помощь. Незнакомая мама. Нужно жилье. О выходном не подумала. Мира дала телефон Леры – коллеги, она отвечает за заселение в квартиру фонда, звонить только в понедельник! Хорошо, сказала женщина, спасибо.
Мира курила на лестничной клетке. Мясо оказалось сухое – передержала, и сейчас оно было квинтэссенцией провала всего ее материнства. Мира плакала. Сигарета закончилась быстро. На подоконнике лежала пачка соседа, Мира взяла – не заметит. А заметит, и ладно. Из лифта вышла свекровь, обнялись. Впереди был очень долгий вечер.
⁂
Мира сидела за столом со своей семьей. Смотрела на мужа, который тащил на себе дом: он умел любить не уставая. Умел заботиться, не ворчать, совмещать работу и все то, что как бы должно быть ее, Мириными, обязанностями. Смотрела на дочку, удивительно красивую в этом голубом платье (так жалко, что не в платье Эльзы), и на сына, который стал почти чужим (когда она его упустила?). Мире так хотелось схватить их, обнять всех сразу, кричать, как она их любит. И как же жалко, как больно, что она не делает этого никогда.
Но у них были гости. И Мира смотрела на свою маму, бабушку, свекровь. Ей так хотелось, чтобы сейчас их здесь не было. Не потому, что не любит, не ценит, а потому, что сейчас тот день, когда она не работает. Она хочет обнимать, целовать, хочет, чтобы вся Злата была с Мирой сегодня.
Мира ела. Она заедала усталость, работу, мысли, обиду на себя, чувство вины и такую кривую, недоделанную любовь. Мира клала в тарелку все, что видела на столе, съедала и наполняла ее снова. Она не чувствовала насыщения: еда проваливалась в дыру из завтра, новых рабочих задач, новых упущенных объятий, нового чувства вины.
С тракторным скрежетом по ушам Миры ездили бабушки: восхищались детьми, вспоминали маленькую Миру, обсуждали успехи Демида, спрашивали, почему его так и не записали в бассейн, почему картошка несоленая, почему Злата давно не была в зоопарке, почему Мира разрешила ей накраситься, почему Демид не умеет не огрызаться, почему в салате оливки, а не маслины, почему до сих пор не съездили проведать дачу, почему мясо сухое, почему Мира не варит супы, почему, почему, почему… К этим шести буквам вопроса они добавляли еще четыре – Н. А. Д. О. Надо заводить Злату в школу, а не высаживать из машины на дороге, надо учить Демида готовить, вон уже взрослый какой, надо отдать его в спортивную секцию, а Злату – играть на фортепиано. И обязательно надо варить детям суп, потому что это полезно для желудка.
Мире очень сильно хотелось курить. Снова позвонила Наташа – отличный повод выйти из комнаты. Но тут Злата торжественно заявила, что сейчас будет танцевать и все, конечно же, должны смотреть.
С этим танцем Злата на днях выступала на концерте с детским коллективом, в который Мира записала ее в сентябре. Женщины восторженно причитали и расхваливали растяжку.
– Какая же ты молодец, Златочка! – не унималась бабушка. – Какая же у вас девочка прекрасная! Мира, тебе понравился концерт?
– А мамы не было, – беззаботно сказала Злата, продолжая крутиться под музыку.
Все будто притихли, и воздух стал каким-то густым, не всасывался в легкие.
– Я не могла. Я работала, – отрезала Мира. – Ну что, пора торт выносить?
На кухне Мира поставила чайник и полезла за чистыми тарелками. Мира любила в выходные расписать все дела, чтобы утром сразу начать их делать, а не тратить время на планирование. А сейчас она не могла уткнуться в ноутбук – сейчас нужно было уткнуться в гору грязной посуды, которую Егор тащил из комнаты.
– Они постоянно меня осуждают! – выпалила Мира, когда почувствовала руку Егора у себя на плече. Муж всегда знал, когда ей плохо.
– Мир, они вообще ничего не сказали.
– Да, я не смогла прийти на этот долбаный концерт! Вот такая я хреновая мать!
– Никто не говорил, что ты хреновая мать. А где свечки?
– Черт! Я забыла купить свечки!
Мира расплакалась. Ей хотелось плакать жалобно, по-детски, будто она, маленькая, разбила коленку, упав с велосипеда. Так, будто сейчас ее возьмут на руки и подуют на ранку. Она хотела плакать от обиды и боли. Но так не получалось – Мира плакала от ярости и злости. Она ненавидела себя, эти тарелки, и свечи, и платье Эльзы, которое какого-то черта забыла заказать. Мира рыдала. Егор посадил ее на стул, сел на корточки напротив.
– Значит, так. Выбирай: я сейчас иду за свечками в магазин, а ты умываешься, успокаиваешься и накрываешь на стол к чаю, либо это все делаю я, а ты идешь на улицу подышать. Как ты хочешь?
– В магазин пойду.
⁂
– Я люблю тебя, мамочка, – сквозь сон пробормотала Злата.
Мира гладила дочку по голове, ютясь с ней на детской кровати, заваленной подаренными сегодня игрушками и сокровищами вроде бус из ракушек и какой-то резиновой ерунды из «Пятерочки».
– И я тебя люблю. С днем рождения!
Мира поцеловала дочь, чмокнула сына, который с трудом оторвался от игры в телефон, и вышла в коридор. На кухне убирался Егор. Мира достала из холодильника открытую бутылку вина и сделала несколько больших глотков прямо из горлышка.
– Егор, я спать пойду, ладно? Не могу.
Спрятавшись под одеялом от целого мира, она вспомнила, как рожала Злату. Вспомнила врача, ту палату, боль и совершенно неповторимое чувство счастья, когда на живот положили этого лягушонка. Мира засыпала, и сквозь сознание прорывались картинки: маленький Демид, маленькая Злата, выпавшие зубы, плач, смех, игры, прогулки, объятия, поцелуи, сон вместе, любимая потерянная игрушка и руки, детские руки – у Миры на шее, в ладонях, на губах, маленькие, пухлые ручки детей. Почему так было раньше? Почему не сейчас? Ответить Мира не могла. Она заснула.
⁂
Воскресенье пролетело, будто его и не было. Рабочий понедельник навалился всем своим весом еще до его начала. В семь утра, как по будильнику, позвонила незнакомая женщина с просьбой оплатить билеты в Москву для нее и ее ребенка: у этой женщины другой часовой пояс, а что там в Москве у Миры, она не подумала.
В маленьком офисе было тихо и спокойно. Вся активность бурлила под пальцами Кристины, отбивалась от кнопок клавиатуры, отстукивалась буквами и цифрами на экране. На стеллажах ровно стояла история – папки с бесчисленными документами, договорами, актами, бухгалтерией. Мира любила порядок в офисе, когда любую бумажку можно найти на раз-два, а на столе, кроме ноутбука, только блокнот, ручка и бронзовая фигурка маленького верблюда.
⁂
Мира коллекционировала верблюдов, у нее их было больше двухсот. Она плохо помнила, когда это животное стало для нее так много значить. Верблюды были символом силы и выносливости. Они шли вперед, несмотря на голод, жажду и жару. Мира тоже. Ну, или просто хотела так думать.
Когда-то она придумала дарить своих верблюдов детям в больнице. Тем, кто уже умирает, – им нужны силы, и тем, кто опускает руки, когда надежда есть. Выбирала из своей коллекции, просматривала все пыльные фигурки, расставленные по квартире, и выбирала нужного, подходящего именно этому ребенку.
А Тимура с верблюдом Миры даже похоронили. Этот подросток стал ей братом. Они дружили и очень любили друг друга. Тимура уже нельзя было вылечить, Мира понимала, что скоро он умрет, и подарила ему свою подвеску на шею. Сказала: «Ты можешь ее не носить, она же женская, со стразами. Пусть просто будет у тебя». А Тимур надел и больше не снимал.
И когда она целовала его в холодный лоб, страза с верблюжьего горба сверкнула на прощание. А домой с собой она увезла статуэтку верблюда, которую Тимур перед смертью завещал ей – попросил маму передать Мире.
⁂
Кристина печатала что-то очень важное. Когда вошла Мира, она буркнула: «Привет, сейчас» – и продолжила работу. Мира села за стол проверять все мессенджеры, почту и историю вызовов. «Точно! Наташа же позавчера звонила…»
Наташа любила говорить подолгу, и Мира обычно была готова поучаствовать в длинной беседе, но решила отложить ее на обеденное время – сейчас, как всегда, завал.
– Все! Отправила на модерацию сбор на «Добре». – Кристина встала из-за стола и пошла к чайнику. – Тебе Наташа звонила? Лиза умерла.
Это «Лиза умерла» подвисло в воздухе. Где-то на пути от Кристины до ее, Миры, ушей. «Лиза умерла» застряло посреди кабинета, оно пыталось прорваться дальше, но Мира не пускала.
– Когда?
– В субботу.
«В субботу-боту-боту…» – отстукивало эхом.
– Да, Наташа мне звонила. В субботу. Я пойду покурю, сейчас вернусь.
На улице было ветрено, никак не получалось прикурить – огонек гас. Мира крутилась вокруг своей оси, снова и снова чиркая зажигалкой. Неловкое движение – и зажигалка плюхнулась в лужу.
– Черт!
От злости Мира топнула по ней ногой, еще раз и еще. Ей так хотелось, чтобы этот кусочек пластика сломался, разлетелся на мелкие куски, уничтожился.
Лиза умерла.
Наташа звонила, когда Лиза умирала? Или когда уже умерла?
Мира стрельнула зажигалку у дворника, поплотнее закуталась в пальто и села на бордюр. Курила и думала. Наташе нужна была помощь. Но чем Мира могла помочь? К тому моменту Лиза уже была под опекой хосписа, не фонда, и они точно сделали все, что было нужно. Но зачем-то Наташа звонила. Может быть, просто выговориться, сказать главное – что ей страшно. А Мира не ответила. Обещала всегда быть рядом, не пропадать, поддерживать. Зачем обещала? Никогда никому ничего не обещать. Никому. И платье Эльзы дочке тоже обещала… Зачем Лиза умерла в день рождения Златы?
