– Гли, – ещё раз повторил Лука, уже почти подошедший ко мне. Он стоял напротив меня, вытянув впереди себя руки. – Смотри, я тоже могу светится, – сказал он, и закрыл глаза, и тут же засиял также ярко, как и я.
Ведьмы вскрикнули и попадали на пол, прикрывая головы руками.
– Да вы чего, в самом деле! – хотела выкрикнуть я, а получилось что-то вроде «У-У-У!»
Ужас какой. Это я вою?
И тут меня осенило. Заря берёт верх, потому что ему кажется, что мне грозит опасность. Кровь, следы от когтей на стенах – ему кажется, что здесь я могу пострадать.
И я решительно погладила сама себя по животу, потому что мне казалось, что мой Заря живёт именно там. Тело перестало чесаться, и я погладила ещё и ещё. Постепенно свечение прекратилось, и моя кожа приняла свой обычный цвет.
Лука открыл глаза. Он продолжал светиться, и это выглядело очень пугающе – человек-факел, от которого во все стороны исходил яркий и обжигающий свет. Интересно, какая следующая стадия?
Увидев меня в нормальном состоянии, он перестал светиться практически сразу.
– Ты испугалась, Гли? – обеспокоенно спросил он, уже подойдя ко мне и обнимая всю меня целиком.
– Не знаю, – ответила я, и вдруг почувствовала, что моему Заре нравится присутствие Луки. Заря млел и приятно помуркивал внутри меня, словно огромный невидимый кот. Лука отодвинулся от меня и удивленно посмотрел на мой живот.
– Он у тебя там мурчит что ли? – спросил он меня, разглядывая мой живот так, что я интуитивно закрыла его руками.
– Мурчит, – кивнула я.
– И мой очень доволен, – посмотрел на свой живот Лука.
– Стой, ты тоже ощущаешь своего в животе? – уточнила я, приложив ладонь к животу Луки. Он в ответ кивнул.
– Не убирай, ему нравится, – он хохотнул. – Никогда бы не подумал!
Пока мы изучали поведение наших жильцов, ведьмы пришли в себя и встали с пола.
– Так что с верховной? – спросила одна из них робко. – Будем искать?
– Конечно же будем, – кивнул Лука. – Нужно только разобраться, что тут произошло. Думаю, позовём Мориса. Он хорошо читает остаточный след магии, и вообще, очень наблюдательный. – Ведьмы в ответ согласно закивали, подходя ближе. Лука очертил в воздухе портал.
– Не расходитесь, – сказал он перед тем, как ступить в портал. – Я постараюсь быстрее.
Когда Лука ушёл в портал, ведьмы подбежали ко мне, и, как положено настоящим женщинам, и начали расспрашивать:
– А кто это был?
– Какой красавчик!
– А почему вы светились?
И много разных других вопросов, от которых у меня моментально разболелась голова. С женщинами всегда так – стоить увидеть что-то невероятное или настоящего мужчину, как у них тут же появляется много вопросов к кому-нибудь для удовлетворения любопытства.
Я потерла виски пальцами, пытаясь сосредоточиться, и когда убрала руки от лица, поняла, что ведьмы очень внимательно и немного осуждающе на меня смотрят.
Я вопросительно подняла бровь.
– Ты же всё знаешь! – воскликнула одна. – И что это был за восхитительный мужчина, и почему вы светились, и вообще всё! И не рассказываешь!
Последнюю фразу она практически взвыла от безысходности. Я заулыбалась. Женщины такие женщины, когда хотят быть в курсе всех событий.
– Давайте начнём сначала, – предложила я. – Как вы обнаружили, что Верховная пропала? Когда это произошло?
– Мы пришли в храм ближе к вечеру, – начала одна из ведьм. – Как обычно, в общем-то. Вечером обычно мы возносим воздаяния Тёмному Богу, ну, и ближе к полуночи. – Она замолчала, нахмурив лобик.
– Я открыла дверь, просто толкнула вперёд, а она не поддалась с первого раза, – продолжила вторая. – Мы навалились все втроем, и попали в храм. Двери изнутри подпирала одна из скамеек. Она, видимо, отлетела, когда тут происходило всё это, – и она обвела рукой храм.
Я кивнула и задумчиво почесалась. Периодически кожа чесалась, и это доставляло некоторый дискомфорт.
– Мы отодвинули скамейку в сторону, и тут всё это. Кровь, ободранные стены, – она поёжилась. – И Верховной нет.
– Верховной нет, – согласилась я. – А почему вы решили, что она пропала? Может быть, она действительно куда-нибудь ушла? Или уехала?
– Наша Верховная не поступает так, – высказалась третья. – Она создала этот ковен, и заботится обо всех нас. Она всегда предупреждает, если отлучается куда-нибудь. Ни вчера, ни сегодня утром она никого из нас не предупреждала. И потом: она всегда оставляет кого-нибудь из ковена за старшую.
– И кого она обычно оставляет? – уточнила я, подойдя к стене и погладив стены, испещрённые глубокими царапинами.
– Обычно это Риса, – ответила одна. – Она всегда на виду, и может контролировать происходящее в городе.
– А вы Рису сегодня видели? – снова спросила я.
Они неуверенно закивали.
– Так видели или нет?
– Я не видела, – протянула одна из ведьм. – Я весь день собирала травы в лесу, и не ходила в город.
Я вопросительно посмотрела на остальных.
– Я занималась зельями. Скоро через город поедет торговый караван. Обычно торговцы с большой охотой покупают наши зелья. – ответила другая.
– И я не видела. Я занималась вышивкой. Тоже готовлюсь к приезду торговцев, – и она мечтательно заулыбалась.
Получается, никто не видел ни Верховную, ни Рису сегодня в течение дня.
– Очень интересная история у нас получается, – подвела я итог. Встав посередине храма, я начала загибать пальцы на руке. – Во-первых, Верховная никого не предупредила, что её не будет. Во-вторых, Рисы, которая обычно замещает Верховную, тоже никто из вас не видел. А в-третьих…
Я не успела договорить, потому что он дверей храма раздалось громкое:
– Что это здесь произошло?
В дверях храма стояла Риса, хозяйка таверны, которую все знали под именем Марта. Она снова была в одном из своих излюбленных многослойных платьев с многочисленными оборками, и выглядела в целом, очень мило.
Она увидела меня.
– О, Великий Бог! Гли! – она кинулась ко мне и повисла у меня на шее. – Ты жива! С тобой всё в порядке! – Она отодвинулась немного и начала меня внимательно разглядывать. – А что с твоими глазами?
И тут ведьм прорвало. Они наперебой начали рассказывать всё, что видели, и когда добрались до рассказа о том, как увидели у меня в домике Луку, начали захлёбываться от восторга.
Риса кивала, слушая их очень внимательно и не перебивая.
– Всё понятно. Спасибо, девочки, – она обняла каждую из них, совсем по-матерински, и повернулась ко мне. – Получается, когда они тебя нашли в твоей избушке, Верховная уже пропала?
– Я не знаю, Риса, – отрицательно покачала головой я. – Мы с Лукой вернулись совсем недавно. За последние несколько суток я прожила несколько жизней, если честно.
Риса не стала уточнять, а просто сказала:
– Потом расскажешь, – и я согласно кивнула.
– А кто-нибудь ходил домой к Верховной? – задала Риса следующий вопрос, глядя сразу на всех нас. Мы все отрицательно покачали головой.
И едва Риса открыла рот, чтобы что-то сказать дальше, позади неё засверкало кольцо телепорта, и показался мрачный Морис, и следом за ним на пол храма ступил Лука. Риса медленно повернулась, видя по нашим лицам, что у неё за спиной происходит что-то интересное, и закричала:
– Что ты тут делаешь?! – она задвигала пальцами левой руки, словно собирала силу для заклятья, а правую руку направила вперёд на Мориса.
Морис, совершенно ошеломлённый Рисой, стоял спокойно, но лицо его передавало целую гамму чувств, начиная от удивления и заканчивая радостью.
– Риса, – прошептал он. – И мы все с интересом посмотрели на Рису, которая всё ещё стояла в боевой позе с левой рукой за спиной. – Риса, любовь моя! – он, будто зная, что она прячет в левой руке, обнял её, и схватив своей рукой за эту её левую руку, поднёс к своим губам и поцеловал. – Как же долго я тебя искал!
Морис заключил в объятия Рису, которая начала молотить его по спине своими кулачками, но он так крепко обнимал её, не переставая целовать куда придётся, что постепенно её удары стали совсем вялыми и сошли на нет.
Лука подошёл ко мне, приобнял меня, и прошептал мне на ухо:
– Флавиан приходит в себя. Думаю, на днях вам можно будет увидеться, – мы все впятером – я, Лука и ведьмы – продолжали наблюдать встречу Мориса и Рисы. Парочка дошла до поцелуев, но тут ведьма, видимо, вспомнила, что они не одни, и смущенно отодвинула Мориса от себя. Морис тоже пришёл в себя, и выглядел слегка помятым, но бесконечно счастливым, и даже частично светился от счастья.
– Моя жена, – пояснил он. – Я её искал несколько лет.
И тут Риса обиженно хмыкнула.
– Это отдельная история, – Морис сощурился, приглядевшись к нам с Лукой. Мы закивали. Риса снова хмыкнула.
– В общем, я привёл вам Мориса, – Лука сделал взмах рукой в сторону сыщика. – Он считается самым лучшим сыщиком в Валеде. Он помог отыскать мне Гли, когда она пропала. Может быть, поможет и нам с поисками Верховной.
Риса снова хмыкнула, но посмотрела на Мориса заинтересовано, который в ответ на её взгляд расправил плечи под своей мрачной мантией, и вообще, приосанился и стал выглядеть солиднее.
Я кратко пересказала, всё, что знала о произошедшем. Ведьмы дополняли мой рассказ, периодически вставляя фразы в мои слова. Морис серьёзно слушал, вникая в историю, которая произошла в храме.
– Из всех ваших сведений можно сделать вывод, что Верховная могла и не исчезать никуда. – Он кивнул в сторону трех ведьм. – Как вас зовут?
– Яна, Злата и Ведана, – за них ответила Риса.
Морис сразу сориентировался и обратился к одной из них.
– Ведана, – указал он на неё кивком головы. – Сходите к дому Верховной, чтобы проверить, может быть она дома?
Ведьма покладисто кивнула сыщику, и, взметнувшись подолом длинной юбки, убежала исполнять поручение.
– А вы сходите в город, – он кивнул на Яну и Злату, – проверьте, пожалуйста, не произошло ли каких-либо происшествий за сегодняшний день?
И оставшиеся две ведьмы кивнули сыщику и убежали.
– А чем же займёмся мы? – ехидно поинтересовалась Риса у Мориса. Он повернулся к ней, снова сощурив глаза, и ответил:
– А мы изучим храм, и поищем какие-нибудь улики или что-то, что нам сможет помочь.
Он прошел по всему храму, рассматривая стены, иногда прикасаясь к ним длинными пальцами. Морис подобрал несколько щепок, которые валялись на полу, и показал нам.
– Смотрите, – он поднёс обломки от скамеек ближе к нам. – Такие щепки лежат по всему храму, и они почти все одинаковые. Некоторые из них в чём-то тёмном с одного конца, возможно, это кровь? Но это, конечно, не окончательный вывод.
Затем он прошагал к алтарю, внимательно смотря себе под ноги.
– Кровь-кровь, – пробормотал он, обмакнув два пальца в темную лужицу на алтаре. – Это больше похоже на кровь, но не является ею. – Он понюхал свои пальцы, и кивнул. – Это краска. Понюхайте, – и он протянул свои пальцы, испачканные в краске нам с Лукой.
Лука принюхался и кивнул. И я почувствовала запах известняка. Риса тоже понюхала, и высказалась:
– Так пахнет местная портниха. Она сама прядет и красит ткани, и некоторые ткани красит с использованием известняка.
Морис задумчиво постучал себя по носу, и Риса, которая в этот момент смотрела на него, вдруг отвернулась.
– Мы сходим к этой портнихе, – быстро сориентировался Лука. – Пойдём, Гли.
Я закивала, понимая, что сейчас эту парочку лучше оставить вдвоём. И мы заодно прогуляемся.
– Мы пошли, – крикнул в спины Морису и Рисе Лука, когда мы уже были в дверях. Ведьма и сыщик синхронно кивнули.
Отойдя на несколько метров от храма, Лука остановился и оглянулся. Он какое-то время стоял и смотрел на здание, которое пряталось в ветвях столетних деревьев.
Лес тихо шуршал в темноте сумерек, которые медленно опускались на Стагиль. Могло показаться, будто бы ничего и не происходило – Верховная не пропадала, не было никаких разрушений в храме, и меня не похищала Милава.
– Пойдем, – нарушил тишину леса Лука. – Познакомимся с этой портнихой.
Мы пошли пешком, шурша травой и слушая стрекот ночных насекомых. Лука вел меня вперёд, держа за руку очень крепко. Иногда он оглядывался, словно проверяя, на месте ли я, и, проверив, ободряюще мне улыбался.
Я смотрела в его широкую спину, обтянутую простой рубашкой, у которой он закатал рукава, чтобы было удобнее. Если не знать, что Лука – действующий император, то его можно было бы принять за солдата или какого-нибудь военного, который приехал повидаться с семьёй. Всё в нём дышало свободой и одновременно суровой дисциплиной, которые внушали некоторый страх и желание подчиняться.
Нам потребовалось около четверти часа, чтобы пересечь лес от храма Тёмного Бога и добраться до окраин Стагили. Мы ступили на каменную кладку мостовой, и в темноте наши шаги зашуршали, словно крылья ночных птиц.
Меня это очень развеселило. Мало того, что мы действительно будто прогуливались перед сном, как какая-нибудь влюблённая парочка, и это было для меня в новинку.
Когда мы были совсем молодыми, мы часто уезжали вечером куда-нибудь на лошадях и устраивали скачки наперегонки. Лука всегда меня обгонял, скакал немного впереди, словно давая мне фору, а перед самым финишем пришпоривал свою лошадь и, как всегда, приходил первым. До сих пор в памяти всплывают его рыжие волосы, развевающиеся на ветру, и хитрый блеск его глаз, когда он оборачивался на меня в пылу скачки.
Видимо, я совершенно выпала из реальности, потому что не заметила, как мы дошли до центра Стагили, где располагалась торговая площадь. Если судить по стандартной застройке городов, которая обычно практиковалась в Валеде, то от центральной площади ответвлялись несколько главных улиц. Как правило, их было около шести.
Каждая улица представляла собой определённый жилой район, в котором жили люди определённых профессий. Например, в Валеде на самой широкой улице жили все мастера и ремесленники, на более узкой, на которой балконы почти соприкасались между собой, жили люди попроще и победнее, которые обычно работали на ремесленников или обеспеченных жителей.
Видимо, Стагиль мало отличалась от типовой застройки, потому что улицу ремесленников мы нашли быстро, свернув наугад от площади. Первый раз мы свернули на торговую улицу, где располагалось большинство лавок, а вот второй раз нам повезло.
Мы медленно шли по улице, читая вывески тёмных витрин, и увидели вдалеке, что в одном из окон горит свет.
– Пойдём туда и спросим, где здесь обитает наша портняжка, – тихо проговорил Лука, утягивая меня дальше по мостовой. Мы пошли ещё тише, чтобы совсем не привлекать к себе внимания. В отличии от улицы с тавернами и гостевыми домами, здесь всегда было по большей части тихо, хоть и попадались иногда ночные одурманеные гуляки или запоздалые путники.
Дверь в мастерскую, где горел свет, была распахнута настежь, и внутри никого не было видно. И, едва мы вошли внутрь, как увидели, что прямо на раскройном столе, недалеко от входа, сложив руки под кудрявой головой, спит женщина.
Мы остановились в дверях, и я машинально позвонила в легкий летний колокольчик, который не снимали обычно до самых холодов. Он оповещал мастера о новых посетителях свои приятным звоном.
Женщина не среагировала. Лука тоже позвонил, и снова никакой реакции. Он медленно приблизился к столу и коснулся руки женщины. От прикосновения её голова её откинулась назад, руки безмолвно повисли вдоль тела и нам открылась свежая рана на шее, из которой ещё понемногу сочилась кровь.
Кровь была везде: на столе, под столом, на женщине. Стало понятно, что она, скорее всего не сопротивлялась, словно горло резали сзади, и она не видела нападавшего. Лицо женщины было безмятежно, будто она прилегла отдохнуть, только в этот раз навсегда.
– Снова мертвец, – вздохнул Лука. – Нам нужен следовательский отряд, который начнёт работу в этом городе. Кто-то заметает следы, только не очень понятны мотивы.
Один из мотивов мне был очень понятен. Происшествие в храме явно хотели скрыть, использовав при этом краску из мастерской портнихи, которую и убили почти сразу, возможно, пока мы изучали храм.
Я задумалась.
Верховная никому особенно не мешала. Её мало кто знал из обычных горожан, как я поняла из рассказов ведьм и самой Верховной.
Странным также было то, что за всё это время, с момента моего исчезновения, Тёмный Бог ни разу не приходил ко мне.
Тем временем, пока я размышляла, рассматривая стол, портниху и обстановку в мастерской, Лука очертил портал, и, кивнув мне с печальной улыбкой, шагнул в него, не закрывая. Его не было несколько минут, и всё это время портал немного искрил и периодически потрескивал, словно намекая, что жизнь продолжается.
Я снова начинала чесаться, и уже понимала, что это первый признак того, что мой Заря хочет таким образом защитить нас с ним. Стараясь дышать равномерно, и не смотреть на тело портнихи, я вышла на улицу.
Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, я вернулась, и обнаружила, что из портала выходят люди в неприметной серой одежде, а за ними, самым последним, вышел Лука, который оделся в одежду, согласно своему статусу.
И я тут же почувствовала себя здесь лишней.
Я не следователь, и не спутница этого властного и сильного мужчины. Я просто обычная ведьма, которая попала в какой-то водоворот событий, который затягивал меня всё глубже и глубже, отчего я уже не могла выбраться из всего этого и барахталась, пытаясь не пойти на дно.
В суете, среди работающих людей, я поняла, что никто за мной не наблюдает, и медленно, шаг за шагом вышла из мастерской, и, развернувшись, тихо, стараясь не стучать каблуками туфель, пошла прочь из города.
Я ушла уже достаточно далеко, так, что меня уже не было видно, и оглянулась. Улица, подсвеченная окнами портняжной мастерской, была пуста. Я постояла немного, ожидая, что, может быть, Лука выйдет искать меня.
Но он не вышел.
Я постояла ещё немного, немного подмерзая в ночной прохладе, а потом пошла дальше, отмахиваясь от непрошенных мыслей.
Потихоньку я добралась до окраины города, и уже когда шагнула в траву и ароматы леса, успокоилась.
Не стоит волноваться, Гли. Луке есть о чём беспокоиться, у него целая империя. А ты маленькая и незаметная ведьма, которая долгие годы убегала от этого мужчины, а теперь ждёшь, что он будет с тобой таким же, как много лет назад.
Лес поддерживал меня, я это чувствовала. Ночная прохлада проникала под платье, окутывая лёгким облачком. Туман, что обычно стелился у самой земли, расступался при моём приближении. И всё, всё вокруг дышало любовью ко мне. И трава, и деревья, и сам лес.
Я сама не заметила, как спокойствие и умиротворение накрыли меня с головой, и мне стало отчасти всё равно, что мужчина, в которого я едва начала верить, отстранился от меня вот так просто.
Может быть, я всё это себе придумала? Может, он просто по старой памяти решил обновить свои воспоминания обо мне, и поэтому был со мной все эти дни?
Войдя в свою избушку, я обнаружила на сундуке у самой двери Уголька.
– Пришла, – промурлыкал он. – Полночь близится, ведьмочка моя.
Полночь – это воздаяние Тёмному Богу. А я совсем забыла!
Я быстро собрала травы в котелок, схватила с полочки на кухне свечи, и на ходу раздеваясь до нижней рубашки, выбежала на улицу.
С внутренней стороны, со двора от избушки была отличная полянка, которую я присмотрела ещё в прошлый раз, когда ко мне приходили покупатели зелий. В темноте я видела замечательно, поэтому быстро всё разложила, зажгла свечи, растерла травы в котелке и залила их парой горстей воды. Тут же повесила котелок на импровизированном маленьком костерке и затянула свою ночную песню.
Вообще, у каждой ведьмы была своя, так называемая, песня, которую она пела Тёмному Богу, чтобы воздать ему свои почести. Воздаяние могло быть каждый раз другим, но песня не менялась, как и молитва, чествовала Бога, напоминая себе о его величии и могуществе.
Я повторяла песню раз за разом, но меня окружала тишина – ни ветерка, ни дождинки. Заря внутри тоже молчал, словно я осталась одна.
Прошло, наверное, несколько часов, когда меня, наконец, настигла усталость. Видимо, события минувших дней наконец дали о себе знать, потому что в какой-то момент я вдруг пошатнулась и упала на землю, лицом вверх. И отчего-то это показалось мне самым логичным окончанием воздаяния – я лежала и смотрела на звёзды и ни о чём не думала.
Когда небо уже начало светлеть, я поднялась с земли абсолютно отдохнувшая, напитавшаяся силами природы, и собрав свечи и котелок, отправилась домой досыпать остаток ночи.
И когда я вошла в домик, вернув свечи на место, поставив котелок на лавку у стола, и стягивая на ходу нижнюю рубашку, которую я знатно испачкала травой и землей, мне показалось, будто в доме кто-то есть.
Я отмахнулась от этих ощущений, потому что очень устала, и хотела скорее ополоснуться и лечь спать, поэтому, когда я, уже готовая ко сну ступила в свою спальню, то увидела, что на полу возле моей кровати сидит тот самый, кого я так ждала этой ночью.
Он выглядел очень усталым. Его рогатая голова покоилась на груди, глаза были закрыты, а их груди доносилось тихое легкое дыхание. Одежда была испачкана, немного изодраны штаны снизу, а босые неестественно вытянутые узкие ступни были грязные.
Но он был жив и здоров, определённо.
Я медленно подошла к Тёмному Богу, и коснулась его лица-морды. Он медленно открыл глаза, сфокусировался на мне и улыбнулся.
– Какое счастье, Гли, – охрипшим голосом проговорил он. – Ты жива.
Глава восьмая. Старые тайны.
Я прижалась к Тёмному Богу, и обняла его изо всех сил. Это было совершенно немыслимо – у меня, обычной ведьмы, даже не Верховной, в спальне на полу возле кровати – Бог.
Наш Бог, тот самый, которому мы поклоняемся и приносим жертвы, который делится с нами своими силами и помогает нам обрести их.
Бог был тяжёлым. Тяжёлым, если сравнивать с человеком моей комплекции, конечно. Я не учитывала Зарю внутри меня, потому что на мои физические силы сосед практически не повлиял.
Голова Драйтена слабо держалась в прямом положении и всё время норовила свесится на широкую и очень мужественную грудь. Мне даже захотелось провести по ней рукой, до того она была притягательна. Видимо, мои мысли не стали секретом для Бога, и он улыбнулся, не открывая глаз.
Смутившись, я всё-таки затащила его на кровать, и уложила поверх покрывала. Бог выглядел плохо, даже если сравнивать, опять же, с человеком. Что с ним случилось?
– Они поймали меня, – не открывая глаз, прохрипел Драйтен сквозь свои клыки. – Я так и не смог их распознать. Они скрыли свои мысли, видимо, зная о том, что я могу читать мысли любого человека или нечеловека в этом мире. – Он всё же открыл глаза, которые тут же устремил на меня. – Ты в порядке?
Я кивнула, подумав, что надо бы заварить укрепляющего зелья. Хоть Драйтен и Бог, но тело-то его всё же нуждается в поддержке.
– Ты хорошая ведьма, Гликерия, – он приподнялся и коснулся моей руки, которой я опиралась о кровать. – Я всё сделал правильно, когда не позволил убить тебя Богине, иначе бы мир лишился хорошей помощницы.
Он снова откинулся на постель, и зажмурил все свои глаза.
– Я сейчас, лежи, – я похлопала по кровати, и отправилась варить зелье.
Пока я перебирала травки, усиливая действие в несколько раз для моего ночного гостя, не заметила, что входная дверь в дом едва скрипнула и приоткрылась.
Я обратила внимание на то, что по ногам немного сквозит и поёжилась, а потом уже присмотрелась. В дверном проеме стоял Лука и в темноте, не приглядываясь и не проходя внутрь, смотрел на меня.
Я обернулась и ответила тем же – стала на него смотреть. В воздухе разливалась мёртвая тишина, та самая, от которой глохнут уши. Лука не двигался, я видела лишь его силуэт, который подсвечивало ночное светило. В итоге, тишину нарушил хриплый шёпот Драйтена:
– Почему он там стоит? – спросил он из спальни.
Я пожала плечами, заливая закипевшей на огне водой травки в кружке.
От шёпота Бога Лука встрепенулся, и словно его кто-то толкнул, влетел в дом.
– Кто это у тебя там? – взревел он, распаляясь и слегка начиная светиться изнутри.
Я заулыбалась. Какая прекрасная картина! В моей спальне совершенно невероятный и харизматичный мужчина со звериной мордой, рогами и тремя глазами, а в дом вошёл мой муж, который уже вроде как не муж.
Мне стало интересно.
– Иди и проверь, кто же это, – ответила я, опираясь о стол спиной. Лука, не снимая обуви, широкими шагами пересёк кухню и свернул в спальню и застыл в двери.
– Что с ним? – неуверенно пробормотал он, оборачиваясь на меня.
– А что с ним? – повторила я его вопрос.
Лука сощурился, внимательно меня разглядывая.
– Почему ты ушла из дома портнихи и ничего мне не сказала? Да, я увлекся, и не заметил, и я был не прав, но почему, Гли?
Он искренне недоумевал, почему я, просто женщина, решила уйти оттуда, где ей не место?
Я выразительно подняла брови и поджала губы. Держись, Гли, а то сейчас испортишь всякое подобие отношений с Лукой.
– Ты не ответишь? – он подошёл ближе.
Я отрицательно покачала головой. Что я тут могла ответить?
– Продолжайте, – снова прохрипел Драйтен, и я услышала в его тоне усмешку.
Лука вопросительно посмотрел в его сторону.
– Продолжайте любить друг друга, как вы делали до этого, дети, – ответил на его немой вопрос Бог. – Вам очень идут ваши отношения. Благодаря друг другу вы становитесь счастливее. Как там моё укрепляющее, Гли?
Я проверила, что травы заварились достаточно, и принесла кружку Богу. Он приподнялся, смотря на меня очень внимательно. В темноте его глаза слегка поблескивали, словно он был огромным трехглазым котом.
– Благодарю, – он принял у меня из рук кружку, и выпил, не поморщившись. – Какое крепкое! Теперь-то мне точно полегчает. Я посплю тут у тебя до утра…
Он не спрашивал, а констатировал факт. Хотя, кому, как не ему это делать?
Драйтен устроился удобнее, расслабился и вскоре равномерно задышал. Я была не очень уверена – уснул он на самом деле, или просто ему стало лучше, но дверь в спальню я тихонько прикрыла, и села на лавку в кухне.
Лука всё стоял, и смотрел за тем, что я делаю.
– Что с ним случилось? – снова повторил свой вопрос мой как-бы-муж.
– Не знаю. Я не успела выяснить, – ответила я ему. И задумалась – а где же теперь спать мне? Наверное, лучше пойти к Рисе. Хотя и Бога не хотелось оставлять одного в таком беззащитном состоянии.
– Ты можешь пойти ко мне, в комнату, которую я снимаю в харчевни твоей подруги ведьмы, – прокомментировал Лука мою задумчивость. Всё же эта двухстороння связь не всегда удобна.
– Хорошая и очень свежая мысль, дорогой, – парировала я. – Только вот у меня в спальне лежит Бог, которому я поклоняюсь, весьма в плачевном состоянии. Я, конечно, уверена, в укрепляющем зелье, оно и мёртвого поднимет без разговоров с Небесами, но и бросить его одного в доме на краю леса мне страшно.
Лука кивнул, соглашаясь, и сел рядом со мной на лавку.
– Новости от ведьм о Верховной были? – спросила я.
Он пожал плечами.
– После того, как мы исследовали весь дом портнихи, обнаружили, что у неё как раз-таки и нет той самой известняковой краски, словно она всю её истратила или выбросила. Или, будто, и краски никакой у неё и не было.
Он взъерошил свою рыжую шевелюру и потёр ладонями лицо.
– Я очень устал, Гли. Я не знаю, что происходит, но уверен, что ничего хорошего. Я попросил группу следователей поискать по городу, где ещё может быть такая краска, но это точно не раньше утра. – он всмотрелся в моё лицо. – Я очень испугался, что ты снова пропала, Гли. Не уходи от меня больше, прошу тебя.
Он коснулся моего лица, проведя пальцами по ключицам.
– Я устал быть без тебя.
Я вздохнула. Что я могла ему сказать? Я не знала, что я чувствовала, и не знала, кто я. Я потерялась во всех этих событиях, и у меня совершенно не было времени, чтобы разобраться в том, какая – новая я. Мне всё время казалось, что я куда-то бегу, с чем-то справляюсь и борюсь, словно отвоёвываю право на жизнь.
– Ты ничего не скажешь? – Лука смотрел на меня испытующе, ожидая, верно, что я как-то отреагирую на его слова, но я молчала, опустив глаза.
Лука вздохнул всей своей могучей грудью, и тоже отвёл взгляд.
– Ну, что ж, – наконец ответил он после некоторого молчания. – Будем начинать всё сначала, да, Гли?
Он приобнял меня за плечи и поцеловал в макушку. Ещё раз вздохнул, и сказал:
– Пойдём в мою комнату, Гли. С Богом ничего не случится, – и потянул меня за руку.
А я поняла, что я никуда не хочу идти. Я хотела остаться здесь, в маленькой избушке на опушке леса, чтобы хоть немного отдохнуть, чтобы понять, почему всё это происходит и что же стало толчком для этого?
Я подняла глаза на Луку, полные уверенности в своём решении.
– Я не хочу уходить, – мой голос не дрожал. Лука поднял одну бровь, словно уточняя.
– Я хочу остаться здесь, в моем доме. Выспаться, навести порядок, проводить Бога, когда он поправится.
Лука ещё раз вздохнул.
– Мне всё время казалось, что в наших отношениях я – ведущий, а у тебя роль ведомого. Я управляю, а ты просто следуешь за мной, – он помолчал, разглядывая верхушки деревьев в окно. – Видимо, я переоценил моё влияние на тебя.
– Нет, – моментально отреагировала я. – Просто мы изменились. Я уже давно не та Гли, а ты – не тот Лука, которые жили безмятежной жизнью и не знали никакой опасности.
И тут я вдруг задумалась.
– Лука, а с какого момента ты понял, что влюблён в меня?
Он заулыбался, и подсел ближе.
– Я всегда это знал.
– В каком смысле – знал? Как это вообще можно понять?
Лука задумчиво взял одну из моих ладоней в свои и поднес к своим губам, принимаясь целовать – медленно, изучающе, словно впервые.
– Так уж вышло, когда я впервые, ещё мальчишкой, увидел тебя в доме твоего отца, я увидел тебя словно в лучах солнца – ты сияла, как самый драгоценный камень в мире, притягивала меня. – Он говорил в перерывах между своими медленными обжигающими поцелуями, которые постепенно поднимались вверх по предплечьям, – И когда мы стали с тобой друзьями, а со временем больше, чем друзьями, а однажды я понял, что ты – единственная женщина в мире, которая значит для меня всё, если не больше.
Его поцелуи постепенно перешли с моих рук на ключицы, шею и настигли мои губы, к которым он приник страстно и очень горячо. Постепенно я настолько погрузилась в эти пламенные и чувственные ощущения, что в какой-то момент осознала, что лежу на лавке на своей кухне, уже частично обнаженная, а губы Луки блуждают по моему телу.
– Стой, стой, – прохрипела я. – Мы не одни, Лука. Нас, – я прервалась на очередной поцелуй. – Нас могут услышать…
Лука оторвался от меня, разглядывая. Что он там видел в темноте?
– Значит, веди себя тише, – он ещё раз поцеловал меня, – и вообще, у твоего Бога прекрасный слух.
Я смутилась ещё больше.
– Давай отложим, Лука, – прошептала я. – Я так не могу.