– Не реви! Всё равно, ты – самая лучшая девочка! Лучше их всех! Ты мне с литературой и немецким помогаешь. Ты на велике быстрее всех гоняешь, и пенал у тебя круче, чем у Таньки! И стихи ты лучше всех читаешь, я даже один раз плакал, когда ты рассказывала, только никто не видел…

Антошка утешает меня как умеет, приводя детские аргументы моей исключительности, но это действует. Я вытираю сопли, напряжённо вглядываюсь в его зелёные глаза и не найдя там дна, доверчиво проваливаюсь в эту бездну. Я ему почему-то верю. Может быть потому, что только он, ещё в первом классе сам, по свей воле, осознанно выбрал другом меня.

В зале началась какая-то не праздничная суматоха. Взрослые растерянно бегали по коридорам, надолго исчезали в комнатах, взволнованно перешёптывались.

– Что там случилось? – остановил пробегающую мимо Таньку Антошка.

– У Снегурочки из короны драгоценности пропали! – вытаращив глаза, прошептала Танька и помчалась дальше.

– Антоша… что же делать-то? Как теперь твоя мама без короны будет?

Антошка вдруг напрягся, посерьёзнел и, не отпуская моей руки, пошагал к окну в конце коридора.

– Антоша, куда ты? Идём в зал! Надо искать камешки!

– Не надо, – с неожиданной жёсткостью ответил он и больно сжал мою руку.

Мы завернули за угол длинного коридора и оказались в небольшом холле возле кабинета руководителя Дома Офицеров. Антошка сел в огромное кресло и отвернулся.