Агнец

– Нет, с двумя одноклассниками. Одному жить было бы слишком шикарно! – засмеялся Гай. – Давай, вылезай из дома!

– Да, это была бы роскошь для общаги, – улыбнулась я. – Через полчаса я буду возле больницы.

– Хорошо. До встречи.

– До встречи, – ответила я, пряча книгу в тумбочку.

Я съела обед, приготовленный изредка любезным дядей, и убралась на кухне. Время бежало. Я взволновано взглянула на часы, по-быстрому заплела волосы в хвост, надела свои любимые кеды и чёрную куртку. Я снова взглянула на настенные часы. У меня оставалось семь минут. Я, недовольно ворча, выскочила на улицу и побежала к автобусной остановке. Солнце слепило мне глаза. Я прикрыла лицо ладонью и, остановившись, взглянула на небо. Ясная погода подняла мое настроение. На моих устах появилась улыбка. Расстегнув куртку, я замедлила шаг, смотря на яркую листву деревьев. Подул ветер, с деревьев посыпались листья, кружась возле меня. Я смотрела на эти прекрасные творенья природы, танцующие в вальсе. На мое плечо упал ярко-красный кленовый лист и снова взлетел, догоняя своих собратьев. Мимо меня пробежал парень. Я взглянула ему вслед и увидела, что на остановку подъезжает автобус. Спохватившись, я побежала к остановке. Парень забежал в автобус. Двери закрылись. Я замахала руками, показывая «знак SOS» пассажирам и шофёру. Автобус остановился. Я догнала его, закинула монетки в турникет и поблагодарила водителя. Я села в кресло и облегченно вздохнула. Спереди меня сидел тот самый парень. Он переводил дыхание после быстрого бега. Парень повернулся ко мне и дружелюбно улыбнулся. Оказалось что это уже совсем не парень, а мужчина с приличной щетиной на лице. Я ответила ему такой же дружелюбной улыбкой и отвернулась к окну. Автобус ехал медленнее, чем обычно или это я просто спешила. Вот и моя остановка. Я спрыгнула со ступеньки и протолкнулась сквозь напирающий народ. Все они вечно куда-то спешат и хотят занять более комфортные места.

На лавочке сидел Гай. Он обрадовался, увидев меня. Я удивилась тому, какой он стал высокий и худой. В детстве он был моего роста, в меру упитанный, но сейчас он вытянулся, как жираф, и сильно похудел. Я не узнала бы его, встретив случайно на улице.

– Давно ждёшь? – спросила я.

– Не давно, – сказал Гай и добавил. – Полчаса. Думал, помру, пока ты приедешь.

– Ну, я же девушка. А девушки и должны опаздывать, – сказала я, лукаво улыбаясь.

– Ну, да, – улыбнулся Гай. – Я забыл.

– Куда пойдём? – спросила я.

– Не знаю. А куда ты хочешь?

– Не знаю. Куда угодно, – ответила я. – Если честно, непривычно видеть тебя таким после стольких лет.

– Согласен. Ты уменьшилась, – сказал Гай, и положил свою руку мне на голову.

– Это не я уменьшилась, а ты вытянулся как жираф! – воскликнула я.

– Мелкая, – засмеялся Гай. – На вот послушай.

Он протянул мне синий наушник.

– Нравиться? – спросил он.

Я, слушая музыку, слегка покачивала головой.

– Да, кинь мне её, – ответила я. – И вообще покидай мне песен на свой вкус.

Я радостно рассматривала Гая, его овальное лицо и светлые волосы. Он удивленно взглянул на меня.

– Я так рада видеть знакомое лицо. Сразу вспоминается моё детство, – сказала я. – Ты не представляешь, насколько я рада.

– По твоему лицу всё видно, – ответил Гая, улыбаясь.

– А что не так с моим лицом? – спросила я.

– Лопнешь от счастья, – ответил он.

– Если я лопну, тебя зацепит первым.

Мы шли по тротуару, слушая новые популярные треки, доносящие до нас из магазина электроники. Везде мелькали яркие витрины, реклама и вывески магазинов, переливаясь насыщенными цветами. Я почувствовала, как чувство одиночества покинуло меня, и поняла, что мне не хватало присутствия давно знакомого друга.

– Ты первый человек, который так рад меня видеть, – сказал он.

– Ой, не льсти мне, – лукаво улыбнулась я. – А как же твоя девушка?

– Она тоже, – как то разочаровано сказал Гай.

– Вы поссорились? – спросила я.

– Её много чего не устраивает. Это долгая история, – неохотно ответил он. – Ей не понравилось, что я уехал сюда.

– Но ведь не ты выбирал, где будешь проходить практику.

– Именно. Но она уверяла, что я мог бы изменить этот выбор, – настроение Гая заметно упало. – Вас девушек не понять!

– Конечно! Это не для ваших крохотных умов! – воскликнула я. – Ничего помиритесь, когда приедешь. Главное если поссорились, позвони первым, – я схватила Гая за рукав и затащила в кафе.

Мы сели за столик у окна. Я заказала два горячих шоколада и сладкую выпечку.

– Сегодня плачу я, – сказала я. – А ты давай, звони своей девушке.

– Хорошо, – улыбнулся Гай. – Как тут ослушаться! Не могу же я такой даме отказать.

– Ой, вот только не надо! – усмехнулась я. – А то сейчас в рыльце получишь! Давай звони уже!

Гай засмеялся, достал телефон и набрал номер своей дамы сердца. Я отвернулась к окну, не мешая примирению двух сердец, лишь изредка поглядывая на Гая. Я пила горячий шоколад, разглядывая людей за окном, и проезжающие мимо машины. Все куда-то спешат, не замечая ничего вокруг. В такие моменты я скучала по своему родному городу: по морю, по лесу, по большему старому дереву, шалашу, по нашему дому и по родителям. Я вновь взглянула на Гая. Он что-то объяснял своей девушке с серьезным видом. Я улыбнулась и вспомнила о своем дяде, все те момента из детства, проведенные с ним. Я написала сообщение Джеку: «Удачного дня на работе. И не забудь поесть!» Я вновь уставилась в окно и даже не заметила, как допила горячий шоколад. Мне вспомнилась Юка. Я грустно улыбнулась и прошептала:

– Мы обязательно встретимся. Ты обещала! Помнишь?

В этот момент я ощутила, как же сильно хочу её увидеть. Мои глаза заслезились. Я прикрыла лицо рукой.

– С тобой всё в порядке? – спросил Гай, подсаживаясь ко мне и трогая меня за плечо. – Почему ты плачешь?

Я взглянула на его обеспокоенное лицо. Он был озадачен. Его взгляд был такой же как в детстве. Я засмеялась.

– У тебя такой же выражения лица, как в детстве, – смеялась я, вытирая слёзы. – Помнишь, когда я в лужу упала?

Гай кивнул. Он всё ещё беспокойно осматривал меня.

– Ну что помирился?

– Да, всё в порядке. Спасибо, – сказал он, и вновь стал серьезным. – Рассказывай, что случилось! Что-то болит?

– Ты прям как врач говоришь! – смеялась я. – А раньше ты хотел быть в специальном отряде Аспы, проще говоря, в полиции. Если услышат, что я сказала слово полиция, меня сразу засудят за оскорбление. Странные у нас законы, не правда ли? Четыре года назад так назывались, а теперь уже оскорбление!

– Я хотел быть полицейским, а ты хотела быть врачом, – сказал Гай. – А получилось всё наоборот.

– Вот именно! Я тоже хочу быть врачом! Мне нравиться биология и анатомия человека! А за место этих предметов мне придется изучать строение пистолета и остальных не интересных мне вещи! – возмущалась я. – Ну почему в моей профессиональной ориентации врач только на третьем месте! Вот исполниться мне восемнадцать лет, я обязательно поменяю профессию! Добьюсь этого! Раздражает, когда мою судьбу решают за меня! Это моя жизнь и я сама должна выбирать, кем мне быть!

– Верно. Правильный порыв! Только не разнеси всех!

– Всех снесу! – воскликнула я.

– И из-за этого ты плакала? – спросил он.

– Я не плакала, тебе показалось.

Гай заказал чай и сладости.

– Тоже сладкоежка? – поинтересовалась я.

– Давай, рассказывай! И не переводи тему! – воскликнул Гай.

– Хорошо, хорошо. Как тут Вам откажешь! – ответила я. – Придется рассказать о своей жизни в армии. Ох, даже не знаю с чего начать. Ну ладно. Когда…

***

Я вздохнула и открыла глаза. Белый потолок, а в голове краски воспоминаний. Вот чуть-чуть постараюсь и вспомню ещё капельку, самую малость. Но, увы, всё исчезает. Я боялась, что однажды всё оборвется, и я не ничего больше вспомню. Я так привыкла к этим порывам воспоминаний, что уже ничему не удивлялась. Как ни печально, но человек ко всему привыкает рано или поздно, а если нет, то накидывает петлю на шею. Я стала отгонять от себя такие мысли. Мне не хотелось сейчас хандрить. Это всего лишь последствие грустных воспоминаний. Неожиданно у меня появилась идея. Я стала шарить по шкафам, пока не нашла кипу чистых листов и тетрадок. В шкафу я обнаружила карандаши, краски, ручки и даже чернила с пером.

Я положила перед собой тетрадь, взяла ручку и, смотря на чистый лист, нервно облизнула губы. Ручка будто сама начала скользить по листу. Душевные порывы сами стали выливаться в текст. Я писала о том, каких людей повстречала здесь, описывала свои воспоминания и рассуждения. Я писала, будто в горячке, не замечая, как летит время. Мне хотелось ничего не упустить. В этой кутерьме жизни с не ясными воспоминаниями, я то и дело что-нибудь забывала, даже важные вещи исчезали из моей головы. Этого пугало меня. Я закончила писать. Ручка упала на лист. Я облегченно вздохнула. Мне показалось, что дышать стало легче. Я решила с этого дня стараться всё записывать. Я закрыла тетрадь и положила голову на неё. Самое сложное в этом мире – это понять самого себе. У меня много вопросов. Но вот кто на них ответит?

Кто-то вошел в комнату. Я обернулась. Это была Альба в длинном зеленом платье. Её волнистые волосы лежали на плечах.

– Смотрю, не мне одной тяжко, – сказала она. – Это радует.

– Ну, спасибо.

– Ты дневник начала вести? – спросила она.

– С чего ты взяла? – я спрятала тетрадь в ящик. – Это всего лишь описание моих воспоминаний.

– Понятно, понятно, – улыбнулась Альба.

– Я вижу, ты повеселела, – сказала я. – Так держать.

Альба опустила глаза. Её лицо погрустнело.

– Эй, веселее! – воскликнула я. – Нужно быть позитивней! Во всем есть плюсы.

– Сама-то только недавно на столе валялась, чуть ли не в соплях и слезах!

– Что?!– возмутилась я. – Не приукрашивай! Такого не было!

– Если бы я не пришла, то так и было бы. Так что меня благодарить надо! – Альба гордо выпятилась.

– Не смеши меня!

Альба быстро оправилась. Это порадовало меня. Ей было тяжело, но она держалась. Её насмешки и издевки поднимали моё настроение. С каждым днем она всё больше нравилась мне. Альба подошла ко мне и обняла меня. Я слегка удивилась.

– С тобой мне легче, – сказала она. – Если я буду плакать, ты вытрешь мне сопли?

Мы смеялись друг над другом, подстрекая издевками. Я села на кровать.

– Знаешь, а принцесса очень красива, – вдруг сказала Альба. -Даже самые популярные и модные журналы признали её красоту. Самая красивая девушка страны, – Альба улыбнулась, и её губы дернулись. – Я видела её, она не только красива, ещё и порядочна. У неё изысканные манеры, да и грудь, не то, что моя. Как была доской, так доской и останусь, – Альба заплакала.

– Эй, ты сейчас из-за чего плачешь? Из-за груди что ли? – удивилась я.

– Не только. Но это самое обидное. Природа даже этого дать не могла. Я корявая страшная уродина, – плакала она.

Я улыбнулась. Улыбка переросла в смех. Я, скрыв лицо, стала тихонько смеяться.

– Я ещё понимаю принцесса, Луи, но… – я стала смеяться громче.

Альба перестала плакать, но глаза её ещё слезились. Вот на её губах появилась улыбка.

– Эй, ну хватит уже смеяться надо мной! – воскликнула она.

– Не надо заниматься самоедством, – сказала я и прыснула со смеху. – Не волнуйся, и такую селедку полюбят!

– Ненавижу тебя! – вскрикнула Альба.

Она схватила подушку и начала бить меня со всей силы. Я уворачивалась, как могла.

– У тебя даже силы как у младенца! – издевалась я. – Костлявая селедочка!

Альба обиженно надула губы. Она стиснула подушку в руках и отвернулась. Я продолжала смеяться. Внезапно в моё лицо прилетела подушка. Я упала на кровать. Альба напрыгнула на меня, избивая меня подушкой.

В дверь постучались. Альба замерла. В комнату зашел Серафим. Он улыбнулся. Показалось, что он вот-вот засмеется.

– Альба, у тебя ещё есть незаконченные дела. Я буду ждать тебя, приходи через десять минут, – серьезно сказал Серафим, после чего улыбнулся и добавил. – После у вас будет время всё разрешить.

Альба отвернулась, краснея. Она села и скрыла лицо руками.

– Мэй, если есть вопросы, заходи, не стесняйся, – сказал Серафим.

Он прошел в комнату, поставил лекарство на стол, посмотрел на нас и учтиво сказал:

– Извините, что помешал.

– Все в порядке, – ответили мы.

Серафим ушел. Альба засмеялась.

– Глупо получилось, – сказала я.

– Не то слово, – согласилась Альба.

– Иди уже.

Альба положила подушку на место и ушла. Вдруг дверка открылась, и в дверном проеме появилась голова Альбы.

– Можно я к тебе попозже зайду? – спросила она.

– Конечно, заходи в любое время, – ответила я.

– Спасибо тебе, – сказала она и закрыла дверь.

Я выпила лекарство, вновь достала тетрадь и ручку. В голове замелькали проблески воспоминаний. Ручка полетела по чистым страницам, записывая новое воспоминание.

***

Я налила чай в кружку с улыбающимся смайликом. Размешав сахар, я вошла в зал и поставила её на стол.

– Как ты и просил пять ложек сахара, – улыбнулась я и села на диван рядом с Гаем.

– Спасибо, – ответил он. – Можно было и побольше добавить. Жадина! – улыбнулся Гай.

– Задница слипнется, – ответила я. – Употреблять много сахара вредно для здоровья. Ты как будущий врач должен это знать.

– А ты как будущий полицейский, – сказал Гай, – должна знать, что на улицах встречается много воров и мошенников.

– Я будущий работник СОА, а не полицейский. И вообще за твой болтливый язык тебе могут посадить! – возмутилась я.

Гай выставил руки вперед и сказал:

– С вами куда угодно!

Я толкнула его и сказала:

– Я не виновата, что у меня кошелек стащили. Там всё равно было мало денег.

– Тебя украдут, а ты даже не заметишь! – смеялся Гай.

– Не правда! – разозлилась я, и ударила его.

– Тебе что на учебе груши не хватает?

– Издеваешься, да?– я напала на него. – Сам напросился!

– Я с чаем! – воскликнул Гай. – У меня обеденный перерыв!

– Совмещай приятное с полезным! – смеялась я.

– То есть синяки на теле это полезное, а может приятное? – спросил он.

Он продолжил смеяться надо мной, но уже отодвинувшись подальше. В телевизоре запел какой-то мужик похожий на женщину, да так, будто ему кое-что оторвали. Мы рассмеялись. Гай подавился чаем и пролил его на паркет. Я засмеялась ещё сильнее.

Хлопнула дверь. Дядя вошел в зал, зевая. Его уставший вид говорил о том, что лучше его не трогать. Я ушла на кухню, чтобы разогреть ужин. Гай поздоровался с Джеком. Они что-то обсуждали между собой. Я поставила еду на стол. Дядя поел и залег на диван. Через пять минут по всему залу раздавался храп. Я аккуратно подошла к нему и сфотографировала, как он спит. Гай, провел возле шеи, показывая, таким образом, что от Джека мне потом влетит. Я хихикнула и кинула фотографию дяди к себе на страницу в социальной сети с подписью: «Ох, уж эти трудовые будни!»

Мы сели на кухне. Я вновь сделала нам чай. Гай кинул шесть ложек сахара.

– Эта та самая кружка, что ты себе купила? – спросил Гай.

– Можешь забирать себе, я себе новую куплю, – ответила я. – Всё равно ты с неё чаще пьешь, чем я.

– Пусть это будет моя персональная кружка, – сказал он.

– Хорошо.

Я отпила из кружки. Горячая вода обжигала губы и горло. Я открыла рот, чтобы остудить свой язык.

– С Джеком у тебя всё в порядке? – спросил Гай. – Вроде вы ладите.

– Я бы не сказала, что мы так уж хорошо ладим. Он что-то скрывает от меня. Поменял на входной двери замок и у себя в комнате тоже. Постоянно закрывает свою комнату, даже когда спит. Он будто боится, что я заберусь в неё и что-то узнаю. Закрывается у себя в комнате и часами там сидит, прямо, как мой отец, – я вздохнула. – Я стараюсь понимать его. Джек, очень много сделал для меня. Его трудами нас сейчас не достают никакие бандиты. Весь этот кошмар с документами отца, вроде бы стих. У Джека здесь есть знакомый, который помог нам, – я замолчала и тихонько добавила. – Только я не говорила тебе об этом.

– Хорошо, – сказал Гай.

– Знаешь, когда я была в армии, я думала, что он меня ненавидит. Но теперь я понимаю, что у него не было другого выбора, как поступать именно так. Да, внутри меня что-то грызет, когда я вспоминаю те дни… и того Джека. Я просто не понимаю, как человек может вот так меняться и искусно всех обманывать. Меня напрягает это. Кажется, я совершенно не знаю своего дядю. До смерти отца он был совершенно другим человеком.

– Все мы меняемся, Мэй. И ты изменилась, – сказал Гай.

– Ты тоже, – ответила я. – Вон, какой жираф!

На черно-зелёной рубашке в клеточку виднелось небольшой пятно. Я дотронулась до рубашки Гая.

– Ты облился, – сказала я.

– Да, ладно. Отстирается, – ответил он.

Пискнул телефон. Гай взглянул на экран.

– Дама сердца? – поинтересовалась я. – Как у вас?

– Всё в порядке, – ответил Гай, улыбнувшись.

– Ну как ты закончил свою научно-исследовательскую работу?

– Чёрт! – сказал Гай и почесал лоб. – Надо её доделать.

– Ну, у тебя ещё вся ночь впереди, – усмехнулась я.

– Я за пару часов справлюсь, что там пару страниц написать, – уверенно сказал он. – Надо идти.

– Ну что ж удачи. Ты завтра уезжаешь, так что счастливого пути.

Я проводила Гая до двери. Он надел свои убитые погодой ботинки и свое любимое пальто.

– Купи себе новую обувь, – сказала я.

– Денег дашь, куплю, – ответил он.

– Так накопи! – воскликнула я. – Хотя я забыла у тебя с этим туго. Ладно, так и быть, я тебе подарю когда-нибудь, – сказала я. – Дружеская поддержка.

– Вот спасибо, добрый друг, – Гай обнял меня. – До встречи. Я приеду на твое День Рождение.

– Ты хоть помнишь когда оно? – спросила я.

– Десятого января, – неуверенно ответил Гай.

– Не правильно. Не угадал, – я встрепала его белокурые волосы. – Но если хочешь, можешь приехать и десятого января. А так День Рождения у меня пятого февраля.

– Точно. Ты мне потом ещё раз напомни.

Я рассмеялась. Гай ушёл. Я закрыла дверь и подошла к дяде.

– Джек, проснись.

– Что? – встрепенулся он. – Я не сплю! Не сплю.

Он встал, еле раскрыв глаза, и ушёл в ванную. Я разлеглась на диване, включив мультики. Зеленый мужик с синей бородой бегал по полю в одних трусах и пел что-то о любви.

– Бред какой-то, – сказал Джек. Он облокотился на диван. – Смотришь какую-то чушь собачью.

– А разве персонажи не милые? – спросила я, усмехаясь.

– Они идиоты! От таких мультфильмов недалеко до наркомании, – пробурчал Джек. – Я спать.

Я изобразила ворчливое лицо Джека и что-то пробубнила себе под нос.

– А ты чего лежишь? Иди спать! – воскликнул дядя, обернувшись.

– Джек, сейчас десять часов. Ты издеваешься? Еще рано! Я же не в армии! – возмутилась я.

– Как обычно. А потом что? – проворчал он. – Я не выспалась! Дай поспать! Я легла в час ночи! Ты слишком рано меня будишь! Я хочу спать! Дядя, отвали! – Джек изобразил меня, потом сделал хмурую гримасу и ушёл.

– У меня не такой голос! – возмутилась я и ушла в свою комнату.

***

Я дописала последнее предложение и задумчиво посмотрела в окно. Солнце уже близилось к закату. Золотые лучи ласково ложились на землю, придавая красоту миру. Лицо Гая ярко стояло в памяти. Можно было подумать, что он здесь рядом, смотрит на меня. Я улыбнулась. Время, которое мы проводили вместе было важно для меня. Тогда он был единственным человеком, на которого я могла положиться, кроме Джека. Он стал для меня другом, самым лучшим другом. Только ему я могла рассказать то, что не могла сказать никому другому.

Я взяла карандаш и нарисовала на чистом листе лицо Гая. У меня получилось довольно хорошо, хотя и немного коряво. На другом листе я нарисовала Джека, вырисовывая каждый его шрам; Юку, её большие глаза и красивые волосы. На улице становилось темнее. Внутри меня возросло чувство нетерпеливого ожидания. Лео должен был придти вечером, но его всё не было. Это было странно, но всё это время я беспокоилась об этом, и чем ближе время приближалось к вечеру, тем сильнее нарастало моё беспокойство. Я задумалась о том, был ли у меня парень раньше, в моем прошлом. А вдруг у меня есть семья! Муж и ребенок! У меня внутри всё больше нарастало беспокойство. Я сидела будто на иголках. Не стерпев, я решила прогуляться по святилищу.

Я слонялась по коридорам. Запах коры и трав витал в воздухе. На стенах весели картины большой белой птицы, нарисованные благодарным художником. Я не считала их ужасными. В этих картинах я видела самоотверженное божество, которое несет очищение, любовь и прощение. Вот таким героическим я видела Язгу, благодаря картинам этого художника. Я подошла к двери с разноцветной мозаикой. В этот раз она оказалась открытой.

После полутьмы коридора меня ослепил яркий свет керосиновой лампы. Я прикрыла глаза рукой и заметила сидящего возле окна Серафима. Он держал в руках стакан с ярко алой жидкостью. Его глаза были устремлены в одну точку. Я внимательно пригляделась. В стакане была кровь. Тошнота встала в горле. Серафим допивал из стакана. Я прикрыла рот рукой, нервно сглотнула и попятилась назад. Балий взглянул на меня, подавился и закашлял. Я развернулась и пошла прочь.

– Мэй, постой! – крикнул он.

Я остановилась. По моему телу пробежали мурашки. Я развернулась, хотя мои ноги хотели убежать.

– Подожди, – уже спокойно сказал Серафим, вытирая кровь с губ.

Я вспомнила, что мне рассказывала Альба. Серафим встревожено смотрел на меня. Он подошел ко мне, но вдруг отошел. Я отвела глаза в сторону и уставилась в пол.

– Я не знала, что это ваша комната, – тихо сказала я и спустя минуту молчания добавила. – Альба рассказала мне…про ваше…

– Проходи, – спокойно сказал он. – Не бойся.

Я села на маленький диванчик. Серафим убрал стакан из-под крови, собрал всю грязную посуду и поставил в умывальник. Я нервничала.

– Это кровь свиньи, – сказал балий и вновь замолчал.

Я ничего не ответила. Просто не знала, что сказать в такой ситуации. Я никогда не встречала людей пьющих кровь, разве что в фильмах. Мне стало любопытно, и я спросила:

– Что вы ощущаете, когда пьете кровь?

По лицу балия было видно, что он не был готов к такому вопросу.

– Как будто пью обычную воду, – ответил он. – Как живым существам нужна вода, чтобы жить, так мне нужна… – он хмуро сдвинул брови. – Со временем лекарство теряет свое действие, поэтому мне приходиться искать всё более новые способы противостоять своему…психическому расстройству, – Серафим замолчал.

Только сейчас я заметила след от удавки на шее балия. Он заметил мой взгляд и закрыл шею воротником.

– Вы обычно его чем-то замазываете? – поинтересовалась я.

– Да, когда выхожу в люди, – ответил Серафим.

Молчание напряженно нависло над нами. Я пожалела о своем вопросе и в сотый раз прокляла свой язык. Мне захотелось спрятаться под диван или провалиться куда-нибудь с глаз долой.

– Простите, это не мое дело. Я никому не буду рассказывать об этом, – сказала я.

– Спасибо, – ответил он.

Я почувствовала себя неловко, услышав слова благодарности из уст Серафима.

– Балий, я вам должна по гроб жизни! Так что это пустяки.

Серафим улыбнулся. Я краем глаза смотрела на его шею. Я никогда не подумала бы, что этот человек когда-нибудь мог бы повеситься или пить кровь животного. По нему не было видно того, что он хранит на сердце глубокий болезненный след. Вся его печаль и боль, появляясь в его душе, там же и умирала.

– Вы сильный, – сказала я.

Он ничего не ответил, лишь нахмурил свои седые брови. Я замолчала и осмотрела комнату Серафима. Она была очень чистой. Все вещи были идеально сложены и расставлены в определенном порядке. Его комната объединяла спальню и кухню. Маленький холодильник, небольшой ящик, спрятанный в тени и раковина с тумбочками, вот и вся кухня. Диванчик, на котором я сидела, заменял кровать. Самое впечатлительное, это высокие стеллажи с книгами, большой древний стол и подвесная лампада. Стеллажи упирались в потолок, и их было так много, что они занимали большее пространство в комнате. Поцарапанный письменный стол мог бы посоревноваться с Серафимов в возрасте, и точно бы выиграл.

– А что у вас в том ящике? – поинтересовалась я.

– Кровь, – ответил Серафим.

– А почему не в холодильнике?

– Будет холодной и противной. Я не беру много. Кровь не храниться долго, – сказал он.

– В свежей свиной крови содержаться витамины, – ответила я, улыбнувшись.

– Хочешь попробовать? – усмехнулся Серафим.

– Почему бы и нет? Это было бы интересно.

– Женское любопытство не знает границ, – сказал он, улыбаясь.

На одной из книжных полок я заметила выцветшую фотографию в рамке. Я подошла поближе. Девушка с волнистыми кудрями смотрела на меня сверкающим взглядом с фотографии.

– Это Розалия, – сказал Серафим.

– Она красивая.

– Да, самая добрая и прекрасная женщина, – ласково сказал он, но его лицо стало печальным. – Сам же её и погубил.

– Вы не виноваты, это…

– Не стоит, Мэй, – спокойно сказал Серафим. – Моя ревность, тщеславие и гордость погубили её. Пошёл против всех, а ради чего? Ради себя, – Серафим повернулся к окну. – Моя болезнь – моя плата.

– Разве вы могли знать, что такое случиться?

– Отрекись от страстей жизни человеческой и познай силу разума, не знающей преград. Так говорил старейшина, – сказал Серафим. – Я нарушил главное правило Ордена, – Серафим помолчал и спросил. – Хочешь сока?

Я кивнула и погрузилась в свои мысли. Серафим налил сок с приятным запахом мяты. Его вкус был необычен.

– Я два месяца была без сознания и уже месяц как живу с вами. Целый месяц! А мне кажется будто всего лишь пару дней. Моя память постепенно возвращается. Бывает, что за день лишь раз что-то вспомню, а бывает целый день одни воспоминания. Иногда какая-то мелочь крутится в памяти целый день, – рассказывала я. – Я практически не продвинулась вперед. Целыми днями сижу в святилище и никаких вестей о Юке и Джеке. Я не могу сидеть просто так! – воскликнула я. – Я не могу войти в подземное святилище и посмотреть на Джун, но я могу отправиться к Металлической пещере! Неужели они там год будут под землей? Никогда в это не поверю! Скорее всего, у них там лагерь! – пылко говорила я. – Я могу встретить там Юку! Я восемь лет ждала этого дня! Восемь лет! Теперь я не могу просто сидеть тут и ждать! Они уже третий месяц там! Сколько они там ещё будут? Год или два?

– Хороший порыв, но нет! – твердо сказал Серафим. – Яд морского василиска содержит агний. Рядом со святилищем содержание агния самое минимальное. Вот почему я так долго не выпускал тебя дальше его территории. Пока яд полностью не выйдет из организма тебе не нельзя приближаться к пещере. Это может спровоцировать новую потерю памяти.

– И когда мой организм полностью очиститься от яда?

– Ещё неделя.

Мы замолчали.

– С Металлической пещеры не приходят пока что никаких известий. Ученых охраняют, чтобы журналисты не мешали их работе. К ним просто так не подберешься, – нарушил молчание Серафим.

– Почему всегда всё так сложно? Не жизнь, а сплошная полоса невезения. Может на мне порча? – печально вздохнула я.

– Ты видела Зуру? – спросил Серафим. Я кивнула. – Если с порчей – это к ней, – посмеиваясь, сказал он. – Она тебе с этим поможет, и снимет и наложит.

– Вы смеетесь? И вы тоже издеваетесь надо мной! – возмутилась я.

В дверь постучали. В комнату вошла Альба. На ней была поношенная футболка и спортивные штаны. Видимо собралась в хранилище.

– Мэй, ты знаешь, что там Рыженький возле святилища околачивается? – спросила она, делая недовольную гримасу.

Я почувствовала жар. Мои щеки вспыхнули. Я невольно занервничала.

– Я что-то забыла про это, – нервно сказала я. – Скажи ему, что я сейчас выйду. Только…

Я осмотрела свое уже полюбившееся голубое платье. Поправив все складки, я сказала:

– Хотя не надо ничего говорить. Я пойду. Спасибо, Альба.

Я кивнула Серафиму в знак прощания и быстро пошла на улицу.

Догорали последние искры заката. Верхушки деревьев наслаждались последними лучами этого дня. Лео стоял возле фонтана. Когда я вышла, он поднял голову и посмотрел на меня. Я подошла к Леопольду и в необъяснимом молчанье замерла. Мы стояли и смотрели друг на друга. Мне захотелось обнять его. Я смутилась из-за своих мыслей. Лео протянул мне руку со словами:

– Привет. Ещё раз.

– Привет, – ответила я и пожала его руку.

Казалось, что дня, когда мы танцевали, просто никогда не было, и мы встретились только сейчас.

– Прогуляемся?

Я кивнула и была несказанно рада, что вечер скрывает моё лицо. Мне не хотелось, чтобы он сейчас видел, как я смущена. Я нервничала и пыталась найти какую-то тему. Я боялась, что не понравлюсь ему или что это платье мне не идет. Лео тоже молчал и даже не смотрел на меня. Это ещё больше нервировало. Это было совсем нерационально! Человек, который пару часов назад был тебе безразличен, стал для тебя будто бы частью мира. Это уж точно не по плану!

Мы шли по тропе. Я смотрела на его спину. Свежей ветер доносил до нас запахи жареного мяса, рыбы и карамели. Мы продолжали идти молча. Вдали я увидела огоньки.

– Твоя кожа светлее, чем у ирийцев. Ты не отсюда? – нарушила я молчание.

– Я с рыбацкого острова, – ответил Лео. – С Ма̀риса.

– Я слышала о нём, – произнесла я. – Говорят, что у вас водятся самые большие акулы и морское чудище, которое утаскивает моряков в морскую бездну.

– Самые большие акулы и морское чудище? – спросил он, смеясь. – Это всё пьяные россказни! Но у нас и, правда, есть акулы, не самые большие, но тоже опасные. А чудище ни кто никогда не видел. Морякам спьяну и баба чёртом покажется! – смеялся Лео.

В домах на деревьях бурлила жизнь. Нарядные женщины голосили песни, детишки танцевали и веселились. Кто-то позвал соседей на ужин. Дети спохватились и побежали в дом за угощением. Толпа молодых людей собиралась на гулянье. Я рассматривала необычные дома и их жителей. Вдруг путь нам преградили огромные псы. Они растянулись на земле и, услышав наши шаги, разом подняли свои здоровые морды.

– Здравствуйте, – сказал пожилой мужчина. – С праздником, молодые люди! Выбирайте пса.

Я не совсем поняла его слова, лишь улыбнулась и сказала:

– И вас с праздником.

Мужчина заулыбался и спросил у меня:

– Вы с Аспы?

– Да. А что так сильно заметно?

– Конечно. У меня глаз намётан, – засмеялся пожилой мужчина. – Вижу, что ваш спутник родом с Мариса.

Лео улыбнулся и указал на черного пса.

– А как вы догадались, что он с Мариса? – удивилась я.

– А, – протянул старичок, – рыжие все оттуда, – и вновь засмеялся, – у него походка морская.

– Они за свой век нас таких уже перевидали, – с улыбкой сказал Лео. – Выбирай.

– Кого? – удивленно спросила я и посмотрела на здоровенных собак. – Пса? Зачем мне пёс?

– Это наши машины, – сказал старик. – Днем зайцы, вечером псы.

Лео подошел к чёрному псу. Его морда показалась мне знакомой. Это был тот самый пёс, что так сильно напугал меня днем. Я нервно облизнула губы.

– Да, не бойся! – улыбался пожилой мужчина. – Садитесь вместе, да поезжайте!