– Опять идёт за огнём – он у них после таких дождей завсигда гаснет. Пойду разожгу, нехай погреются хлопцы.
При этих словах Джамшед, вспомнив что-что, хлопнул себя по карманам:
– Куда-то подевалась моя зажигалка, джигиты, уже неделю никак сыскать не могу.
– Если потерял в звездолёте – можешь проститься с нею, – усмехнулся Алексей. – Роботы-уборщики, конечно же, нашли и отправили в утилизатор. Невероятные чистюли! Даже соринки не оставляют. Ничего нельзя там терять. Представляете, вчера я только выронил из рук последний номер газеты «АЗъ», не успел даже нагнуться, как они её уже сцапали. Едва сумел отобрать, там такая интересная статья о кладах в Жигулях, Самарской Луке, на Волге. Особенно большие, как гласят предания, спрятаны грозным атаманом Степаном Разиным… Смотри, смотри, вот потеха! – Алексей показал пальцем на полянку, где расположился туземец со своим многочисленным семейством. – Ух и дерут же его за заушные бороды, у него аж слезы потекли!
Джамшед застыл с поварёшкой, глядя, как взрослого таитянина теребят его отпрыски за бороды, которые росли сзади из толстых ушей. Надо было видеть, с каким стоическим смирением переносил абориген шалости своих шестилапых, шестиглазых и мохнатых, словно плюшевые мишки, дитятей. Порой их игры больше походили на намеренные пытки.
– Да, потомство своё они любят, – по-моему, даже чересчур. Совсем избаловали. Гляди, он ему уже на шею залез!
– Такова сила родительской любви, – рассудительно сказал Джамшед. – Впрочем, это не страшно: вырастет такой башибузук – его собственные детки-млетки оседлают. Так, по очереди, у них и идёт… А вот уже и Василь возвращается. Эх, с ним и Плюха трюхает! Этот сладкоречивый шайтан сейчас обязательно что-нибудь клянчить начнёт. Настырный, как токтогульский шакал! Прилипчивый, словно каракумская колючка!
Названный абориген резко отличался от своих суровых нравом сородичей угодливостью и подобострастием. Лебезил перед землянами и всё норовил выпросить какую-нибудь безделушку. И ещё он безумно любил, когда ему изо всех сил шлёпали ладонью по мохнатому загривку. Сие доставляло ему невыразимое блаженство: он жмурил все шестеро своих глаз и растягивал рот в довольной улыбке. Оттого и получил прозвище Плюха.
А вообще-то таитяне встретили гостей без особого восторга, но открытой неприязни не проявляли, были сдержаны, без нужды в контакт не вступали. В день прилета они принесли в подарок землянам по комплекту боевого оружия, куда входили – копье, дротик, палица и каменный топор. Друзья решили взять их с собой в качестве сувениров. В ответ же оделили каждого аборигена отрезом ткани и охотничьим ножом, а женщин – браслетами, зеркалами и бусами. Кажется, те остались довольны.