По ту сторона холма
TextЭта история произошла в один из пасмурных дней января, когда солнце едва выглядывало из-за горизонта, а снег покрывал землю тяжёлым ковром. Во всяком случае, так мне помнится то время. Сейчас я уже едва могу вспомнить, что такое зима.
Это случилось в лесу, а если быть точным, то на озере, со всех сторон окружённым соснами. В том мире, откуда я пришёл, существовали такие деревья с листьями-иголками, которые весь год хранили зелёный цвет.
Помню, что было очень морозно, но я, наверное, должен был быть тепло одет, раз не могу вспомнить чувства холода. Запахов не было. Вот это я могу сказать с полной уверенностью. Не пахло ни зимней свежестью, ни древесной. Наверное, поэтому мне кажется сейчас, что стояли холода. Как было тогда на самом деле… Но что-то я отвлёкся.
Я пошёл в лес набрать воду из ключа. Было у нас там одно место, откуда из земли текла вода настолько вкусная, что ради неё стоило идти в такую даль. Источник был горячим, а потому никогда не замерзал ни в какой мороз. Из-за него на глубине озера кипела жизнь.
У меня с собой было ведро: обычная пластиковая бадья красного цвета… Хотя, вряд ли вы знаете, что такое пластик – в здешних краях такого не водится, м-да. В общем, представьте себе материал плотный, как шкура у лучерога, и лёгкий, как кости птицы дрок. Вот из такого мы тогда всё себе делали.
Припоминаю, что это было утро, но не ранее утро, иначе было бы темно, а в потёмках я бы ни за что не двинулся вглубь леса, хоть там и не водилось диких зверей, как в этих дремучих сельвах. Было светло, хоть солнца и не было видно, но всё равно небо было синее, а не серое. Да, в январе у нас было только два цвета для верхней тверди. Страшные были времена… Хорошо, что это был мой последний январь.
На удивление, людей вокруг не было, хотя место было примеченное. Там даже была тропка и не просто жучиная дорожка, по которым возвращаются охотники на козелей, это была обложенная камнями путнина, ровная и чистая. Даже в снег по ней было приятно пройти, остудить ноги.
Дойдя до ключа, мне открылась удивительная картина: горячий поток, который в это время должен бить кипятком, замёрз. Всё вокруг было покрыто льдом и не было ни намёка, что могло произойти. Мне показалось это странным, и я решил разобраться. В конце концов, меня послали в лес не просто так, а за добром.
Оглядевшись, и сделав пару кругов вокруг ключа, я обнаружил, что неподалёку открылась странная трещина в земле, которая была прикрыта снежной шапкой. Честно говоря, «обнаружил» – это немного не то слово: я провалился внутрь расселины и увяз до пояса, ни туда, ни сюда, а в руках зажато то глупое ведро.
Кричать было бесполезно, потому что вокруг не было ни души, так что я попробовал достать бадейкой до чего-нибудь прочного: до куска льда или корня какого. Успеха я не добился, наоборот, увяз только глубже в яме. Варежки, которыми я отталкивался от промёрзшей земли, прилипали ко льду и толку от них никакого не было. Мне пришлось их снять, чтобы хоть как-то выползти из этой засады, но, упёршись голыми ладонями, я добился только того, что окончательно соскользнул в трещину. Мне до сих пор кажется, что в какой-то момент эта штука стала шире.
Упал я неглубоко: надо мной были корни деревьев, так что это было где-то совсем рядом с поверхностью. Как я что-то мог разглядеть под землей, спросите вы? Дело в том, что под источником оказались жилища светлячков. Но не тех, к которым мы привыкли, а других, с багрянцевыми огоньками. Они летали надо мной, словно на них каждый день падают люди. Внизу было не холодно, а напротив, очень даже жарко. Видно, сила горячего ключа под землей не угасала, а потому и жучки летали себе, как ни в чём не бывало.
Это была тесная пещера, но кое-как протиснуться можно было. Прихватив с собой ставшее верным соратником ведро, я пошёл вглубь светлячкового подземья. Большую часть пути приходилось сгибаться едва ли не до пупа, а кое-где и вовсе ползти на брюхе, но спустя какое-то время я выбрался в пещерку побольше. Намного больше.
Корни здесь уже стали теряться где-то на верхотуре, а стены стали ровнее, будто их обтесали. По-прежнему было тепло и светло. Добавился ещё звук. Поначалу глухой и отдалённый, словно ворона квохчет, но пройдя несколько десятков шагов, я стал различать отдельные слова. Это был незнакомый мне язык. Тогда я его не знал. Сейчас-то, понятное дело, всё открылось… Вот так, сжимая красное пластиковое ведро, я и ввалился в преддверие.