– Ты чего! Не говори ему, пропадёт ещё человек. Это ведьмин проклятый дом!
– А, этого не жалко, – махнула та баба на меня рукой, – это не человек, это мент! Мусор! Так что, если ему для следствия надо, пусть себе хоть к чёрту идёт! Вот туда, – она показала рукой, – вниз тропинка идёт, дальше налево, домишко увидишь, там больше никто не живёт! Вот и чтоб вас всех таких, как её, чёрт побрал, – прибавила она.
Я ушёл от неё молча, странно как-то за такую помощь благодарить. Иду я, куда послали, а сам думаю: «На кой ляд сдалась мне эта бабка, врачи сами, небось, не туда засунули, а теперь найти не могут. Разбирайся ещё с ней. Из-за их разгильдяйства очередной висяк будет!» Так я иду, сам с собой рассусоливаю, не замечаю, как холодать начало, гроза начинается. Дождик капает. Я вот, веришь, грозы никогда не боялся, а тут мне жутко сделалось. И с каждым шагом всё пакостней так на душе, хоть падай на землю. Я взял, и побежал. Ноги сами меня вынесли. Всё заросшее, штакетничек поваленный весь сгнил, колья натыканы кругом. За кустами еле я этот сарай разглядел, даже не дом. Три окошка забитые в ряд. Над крышей кирпичная труба торчит осыпавшаяся. Всё неухоженное, ветками закиданное. Даже при солнце жуткое место. От него могилами веет. А тут гроза. Хотел назад пойти, а тут ливень совсем начался. Думаю, на крылечке подожду и пойду отсюда. Подхожу к крыльцу, дождь всё заливает. Смотрю – замка нет, одна щеколда, отодвинул её, дверь открыта, внутри темно. Мобильником посветил – вроде пройти можно, где-то на комодике свечка стоит. Прошёл, достал зажигалку, свечку эту зажёг, там ещё одна. Свечки странные, вроде восковые, а все чёрные. Тут чувствую, резкий запах пошёл чего-то гнилого, как от трупов. Стал со свечкой осматриваться: барахло всякое валяется, трава какая-то, нитки, иголки, мусор всякий… И тут прямо затрясло всего: стоит среди этой чернющей комнаты накрытый стол, над ним зеркало, на столе книжище лежит. По краям стола свечи стоят. Книга, видать, старая, переплёт из кожи, страницы аж бурые. И только я руку протягиваю к этой книге, вдруг из-под стола вылетает огромная чёрная мохнатая лапа с длинными когтями, и тащит книгу эту к себе. Я глазам своим не верю. И вдруг хохот надо мной, вся эта поганая хибара хохочет и трясётся. Поднимаю голову, а над зеркалом под потолком зависла та самая бабка. Сидит она скрюченная, голая, волосы растрёпаны, страшная, глаза горят. Висит она в воздухе и ко мне руки тянет, а я не могу пошевелиться. И липкое что-то и гадкое, как живые водоросли опутывает меня. Вниз глянул, а это две огромные змеи! И старуха ко мне руки протягивает всё, уже почти до лица дотронулась. Слышу, как шипит:
– Вот и жених мой пожаловал, выкуп мой драгоценный пришёл. Заждалась тебя, сокол!
Сердце в пятки ушло, стряхнул змей, дёрнулся назад к двери, а она заперта снаружи, не могу открыть. Хохот со всех сторон. Я давай метаться, хоть что-то найти, чем отбиться, а везде свечи сами вспыхивают и из каждого угла зверская рожа смотрит. Мечусь, думаю, дверь вышибить, а двери нет! Нигде не могу найти выхода. И тут меня что-то душить начало. Так сдавило, словно плита на горло легла. Я руками махал, бросил что-то не глядя – в зеркало попал, оно зазвенело, и я как побегу. Сам не знаю, как и куда бежал. Ничего не помню, что дальше было.
Очухался в больничке. Потом рассказывали, что я вылез из леса рано утром на дорогу и чуть под фуру не угодил, водитель успел остановиться. На шее, говорят, была у меня петля, все руки в воске, ничего не мог объяснить и не понимал, что происходит, всего шугался. Сначала думали, что под наркотиками, для верности анализы взяли. Потом психиатр со мной говорил. В общем, решили, что всё это просто нервный срыв от переутомления на работе. Я и сам начал думать, что мне приснилось всё это. А потом пришёл коллега навестить и говорит:
– Нашлась твоя старуха.
– Какая старуха? – у меня снова сердце заколотилось.
– Так та самая, гражданка Величкина, 28-ого года рождения.
Я молчал и смотрел в потолок, мне казалось, что это всё ещё сон.
– Так вот, – продолжал коллега, – нашлась, и не просто, а в том самом морге! Более того, в той самой ячейке холодильника, куда её клали! И ты не поверишь, что дальше было! Привозит санитар нового покойника, открывает ячейку, в которой старуха была, ту самую пустую ячейку, и чуть дар речи не теряет: старуха там лежит! Куда положили, там и лежит! Девять дней не могли найти. А она там материализовалась! У санитара глаз дёргаться начал. Они нам позвонили. Старуху после определили на вскрытие. Эксперт на неё глянул – глазам не верит: ни одного следа от травмы, ни синячка, ни почерненьица. Лежит она такая ладная, словно живая и здоровая. Прямо-таки цветущая женщина! А в протоколе три абзаца про травмы на теле! Вроде та, а вроде и не та, получается. По фотографиям всем – она. По факту – мистика какая-то. Не может человек на 10-й день после смерти выглядеть как живой! Но это не всё, дальше слушай! Начали вскрывать, взрезали только, а из старухи такая вонь пошла, что все отбежали, дальше хотели вскрывать всё-таки, а из неё опарыши полезли, от вонищи санитары в обморок упали. Пришлось спецбригаду вызывать со специальными костюмами, они как в скафандре, особо заразные трупы вскрывают. Те говорили, что внутри всё, словно человек лет десять разлагался. Самое жуткое, что в морге мухи завелись: здоровые, чёрные, кусачие, и ничем их пока не вытравят…