После войны, говорила она, всё забылось, все в колхозе работали. Из села мало старожилов осталось, куда-то все пропали. Случайно она ту девочку встретила через много лет, она в тот же колхоз зверотехником пошла. Неказистая, вроде, с годами стала, а все мужики в неё влюблены были. Она ими как куклами вертела. Долго ни один не задерживался, как-то быстро они начинали пить, стареть, высыхать.
А потом им и по квартире дали. И как въехали в доме сразу странное началось, – тут женщина прервала свой рассказ, и тяжело вздохнула. – Я и сама мужа схоронила. А баба Тома рассказывала про ту старуху, что она, дескать, от той тётки в войну научилась чёрной магии, и теперь всех изводит. Я у неё ещё спросить хотела, только тут баба Тома кашлять начала и задыхаться. Так кашляла, что скорая приехала. Её потом дети увезли в другой дом, а баба Тома совсем почти не говорила после».
– Вы знаете, это больше на пионерскую страшилку похоже, – не верил я ей. – У гражданки Величкиной были недоброжелатели? С родными были драки?
– Да вы что! Её все ненавидели, все боялись, но никто и близко подойти не смел. У неё один племянник был. И то, скорее родня мужа, он редко приезжал, а после неё выходил сам не свой.
– А другие родственники? – говорю.
– Никого не было. Все, кто был – все померли.
Странное дело получалось. В рассказ про чёрную магию я тогда не верил. Да и мало ли сумасшедших старух жило на свете. А совпадения – всего лишь совпадения, к делу не пришьёшь, требуются факты.
Узнал я адрес её племянника. Поехал к нему. Приезжаю на место, представляюсь. Говорю, зачем приехал. Так этот тип сначала наотрез отказался говорить, а как я припугнул его статьёй за убийство, он заговорил. Хотел, наверное, чтобы я его за сумасшедшего принял если что.
– Рассказывай, Вася, – говорю, – как было дело? Дрался с тёткой?
Тот затрясся странно, руками сучит, но потом собрался и говорит:
– Да я её даже случайно задеть боялся. Она жуткая была. Её только мой дядька обожал, они три года вместе прожили, потом дядька помер. Он ничего есть не мог, как скелет при жизни стал. Квартира у них была хорошая, я всё думал, что вот тётка помрёт, достанется мне. Я к ней раза два в год приезжал, чаще не мог. После каждой поездки месяц от чего-то лечиться приходилось. А вот неделю назад она сама мне звонит и требует с семьёй к ней приехать, плохо ей, завещание хочет подписать или передать что-то. Я сам не понял так до конца, слышал по телефону, что очень плохо ей. Чёрт дёрнул послушаться и с семьёй поехать: я, жена и дочка. Дочка ни в какую не хотела ехать, поругались даже.
Тут Василий замолчал и в пол уставился, словно переклинило его, залип, одним словом.
– Дальше рассказывай, – говорю, – как дело было? Приехали вы, и что дальше?
– Ну, вечером мы уже приехали, темнеть только начало. Старая на кровати лежит, дверь не заперта была.
– К ней кто-то приходил?
– Нет, не думаю, к ней никто никогда не ходил, сама она никого не боялась. Дверь всегда открытой оставляла. Я как-то спросил, чего она не запирается, не боится, что украдут чего. Она мне и сказала тогда: «Я, говорит, ещё в войну страх потеряла. А если, говорит, кто ко мне непрошено придёт, сам тому рад не будет». Она чудаковатая была, всё что-то пришёптывала. А в этот раз тихо лежала, глаза открытые. Встали мы, смотрим на неё, а она страшная такая лежит, глаза стеклянные в потолок уставила. Но видим – дышит. Спросить долго боялись. Ничего сказать не могли, только стоим и смотрим. Вдруг она голову повернула к нам, на дочку мою смотрит и говорит, ласково так, никогда не слыхал от неё такого: «Подай, говорит, деточка мне водички стаканчик, не откажи, хорошая моя». Ну, дочка моя послушалась бабушку, пошла за стаканом, вернулась, протягивает, да вдруг как взвизгнет, выронит стакан и за нас спрячется. Я кричу ей: «Ты чего?», а она – «Там жуки, папа, жуки, не хочу!». Она у меня с детства насекомых не любила, а тут прям паника пошла у неё. И старуха руку тянет и так причитает: «Дай воды! Дай воды!», и уже не жалобно, а злобно прям так рычит на неё. Я подошёл посмотреть. Что за жуки, мало ли клопы в кровати, а старуха вдруг свернулась калачиком и зашипела так на нас: «А ну уходите в другую комнату спать!»
Ну, мы спорить не стали, думали, если что, она сама позовёт, не совсем помирает, вроде. Спать легли в другой комнате все вместе, а уснуть не можем.
– Посторонние звуки были? – спрашиваю.
– Сначала нет, тишина была, ничего не слышно, потом вой пошёл из-за стены, где бабка спала.
– Вы встали?
– Какой там! – при этом Василий даже побледнел. – Вы, товарищ начальник, видите, я мужик здоровый, меня весь район за силу уважал, с корешами стенка на стенку выходили, район на район, а тут меня прям к дивану придавило. Только чувствую, что шелохнусь – и мне конец.
– А жена и дочь?
– Они утром только мне сказали. Говорили, что так страшно им никогда не было. Малая даже заикалась потом.