Итак, канун Нового года. Ночи стали холодными и длинными. Влага к утру оседала инеем. Красный столбик термометра устойчиво сжимался. Повалил снег, магазины запестрели новогодним разноцветьем. В Серёжке проснулась потребность свершить что-нибудь не обычное. Накупил он сувениров, празднично упаковал, подписал имена, разложил по мешкам и поехал играть в Деда Мороза.
Свернув к многоэтажке своего старого друга Михалыча, Серёжа с трудом, между сугробами и автомобилями, припарковался. Вышел из машины, достал из багажника увесистый пакет с подарками и направился к подъезду.
Дверь была заперта, домофон работал, но звонить по нему – значит, обречь всю задумку на провал. Серёжа стал ждать, пока его кто-нибудь впустит. Вечер, мороз, окна практически всех сорока восьми квартир горят. Вот уже потухла вторая сигарета, подмёрзли пальцы на руках, холод щиплет ступни. На лице выражение досады к дверям, домофонам и этой параноидальной страсти к безопасности. Другой бы уже бросил затею но, нет, не из пластилина у Серёжи характер…. Молодая семейная пара пропустила его вперёд, они вместе зашли в лифт, поднялись на шестой этаж, Серёжа их выпустил, а сам поехал дальше. Выйдя, поставил пакет возле двери, позвонил, спустился на один пролёт ниже и затаился в углублении между стеной и мусоропроводом. Сердце отбивало мгновения, пока щёлкали замки. Хозяин подошёл к внешней двери, замер, видимо, поглядывая в глазок, и пробасил: «Кто там?». Потом минуту помолчал и направился, судя по шагам, обратно в квартиру. Дверь захлопнулась.
«Не сработало», – с досадой подумал Серёжа, вышел из укрытия и медленно стал подниматься по лестнице. Когда оставалось две ступеньки, дверь вдруг резко распахнулась, и на пороге появился Михалыч с грозным видом и внушительной железякой в руке. Он на мгновение оцепенел, потом с лица его спала ярость, и Михалыч заорал:
– Ты чё, охренел, я же тебя зашибить мог! Тут знаешь, сколько быдла шляется? Сосед квартиру сдал каким-то строителям-гастарбайтерам, так они что ни вечер, то бухают! Перепьют и сдуру ко мне в квартиру трезвонят, пусти, мол, мы к маленькому Васе. Меня это всё уже знаешь, как за…! В этот раз, думал, поубиваю!
Всё это время Михалыч сотрясал в воздухе полутораметровым металлическим строительным уровнем и краснел.
– Даже уровня не пожалел бы, – смиренно спросил Серёжа, – инструмент ведь?
– Идиот!
– Не спорю. А маленький Вася что говорит?
– Ничего он не говорить. Пьёт и на жизнь жалуется. Всё, говорить, относительно…
Поуспокоившись, они обнялись и зашли в квартиру. Михалыч был так разгорячён, что даже пакета с подарками не заметил, а когда уселся, было видно, как он нервно постукивает пальцами ног по паркету и как бегает его взгляд. Краснота с лица его постепенно спадала, он позвал в комнату жену свою и дочь, и Серёжа закончил дело – поздравил всех с наступающим Новым годом и раздал подарки. Требовать взамен стишков или плясок не стал, обстановка не располагала.
Закончив одну церемонию, Серёжа сел в машину и поехал на окраину города, где в своём доме жил другой его приятель. У Старого, как окрестили его друзья, три года назад родился ребёнок, и уж там, наверняка, всё пройдёт на ура – с уверенностью предвкушал наш «Дед Мороз». Подъехав, оставил машину чуть поодаль за деревьями и, прихватил очередной пакет, подошёл к дому со стороны главного входа. Окна кухни на первом этаже ярко освещены, шторы забраны, у друзей гости. Центральная дверь новая, широкая, застеклённая, так что сразу и во весь рост видно, кто пришёл. Звонка ещё нет.