Read the book: «Бремя версий», page 21
66
В Калашинском райотделе полиции с утра было не протолкнуться. Всех оперативников бросили на оформление раскрытия преступлений, связанных с убийством Садакова. Из следственного изолятора доставили обоих Николаев, обвиняемых в похищении системного администратора «Финкома» Ермакова.
Ожидалось прибытие из Москвы следственно-оперативной группы с задержанным Гапоненко.
Хитроумный Белов, выяснив по телефону, что группа уже подъезжает к райотделу, велел привести из камеры старшего Николая и поставил его в кабинете на втором этаже лицом к окну, ничего не объясняя.
Николай сам смог воочию убедиться, что это никто иной, как Гапоненко в наручниках шествует по полицейскому двору. Низко опущенная голова его светилась свежими бинтами.
Белов, убедившись, что его план полностью сработал, поинтересовался:
– Ну, Николай, ты всё видел. Объяснять, я думаю, ничего тебе не надо. Как хочешь, подождём адвокатов или ты готов без них рассказать всё, как было? Гапоненко ты подставил своим звонком по телефону. Он молчать не станет. Двоих посланных им киллеров вчера взяли прямо на месте преступления, они во всём признались. Это тебе было нужно, чтобы убрали свидетеля Иванова, который тебя и второго Николая хорошо запомнил. Об этом ты просил Гапоненко. Поэтому давай, излагай по порядку.
– Ладно, чего там, пишите, – Николай слабо махнул скованными наручниками руками.
Пока Белов вел допрос Николая, Игорь пытался разговорить Гапоненко. Вопреки уверениям Белова Гапоненко молчал глухо. Назвал только свои анкетные данные и телефоны адвокатов. Их вызвали, но срочно они приехать не могли из-за занятости в судебных процессах. Услышав эту новость, Гапоненко мрачно сплюнул. Из щедрого работодателя он превратился в обычного клиента с неясными финансовыми возможностями. Приходилось теперь с этим мириться. Прежде эти услужливые люди по первому его слову устремлялись хоть на край света, теперь нужно стоять в общей очереди, покорно ждать, когда же до него дойдут их занятые непосильным трудом руки.
Неожиданно Белова и Игоря вызвали в родной следотдел. Срочность диктовалась приездом полковника юстиции Зинченкова, который вознамерился провести очередное совещание.
Работу пришлось прервать, хотя все понимали, что железо надо ковать пока горячо. Но с руководством не поспоришь.
В кабинете Сорокина, помимо Зинченкова находились ещё два сотрудника следственного комитета в форме с погонами капитанов юстиции, но их никто не представил, а сами они не назвались. Белов и Игорь сели на предложенные стулья и начали докладывать, дополняя друг друга.
Зинченков внимательно их выслушал и распорядился передать все материалы прибывшим с ним двум следователям:
– Не волнуйтесь, эти коллеги работают в моей следственной группе по расследованию пожара в психоневрологическом интернате, их включили в дело об убийстве Садакова. Принимается решение о соединении всех связанных с этим убийством дел в одном производстве. Приготовьте все документы с актами приёма-передачи, это нужно выполнить до исхода рабочего дня. Я лично займусь допросом Гапоненко, где он содержится?
– В райотделе полиции, но без своих адвокатов он отказывается говорить, а они обещали приехать только завтра, – объяснил Игорь.
– А если не соизволят и завтра приехать, так и будем ждать у моря погоды? – язвительно поинтересовался Зинченков, – нечего резину тянуть, приглашайте адвоката по назначению из местных, и начинайте активнее шевелиться.
Игорь пожал плечами и начал звонить в местную юридическую консультацию.
Зинченков в сопровождении своих следователей отправился в райотдел полиции, а калашинцы разбрелись по кабинетам, чтобы привести в порядок бумажки, составленные за прошедшие ночь и утро. Они оба, и Белов, и Игорь, не выспались и устали. Ни от кого доброго слова за свои труды не услышали. Хотелось поскорее сбагрить вновь прибывшим все процессуальные проблемы с предстоящими арестами фигурантов и отоспаться дома, в человеческих условиях. Но вместо этого пришлось до глубокой ночи составлять ходатайства об аресте в суд, копировать протоколы, сшивать материалы. Приехавшие с Зинченковым следователи вели себя даже с Беловым как начальство, взяв на себя роль, скорее надсмотрщиков, чем сотрудников.
Под конец Белова и Игоря пригласили в кабинет Сорокина, где он и Зинченков пытались крепким кофе разогнать сон. Зинченков, понятное дело, ничего от Гапоненко не добился и уехал из полиции, несолоно хлебавши, поэтому был готов сорвать свою досаду на ком угодно.
Узнав, что материалы для предстоящих арестов подготовлены, Зинченков непререкаемым тоном распорядился, чтобы калашинские следователи, не откладывая, подготовили ему подробные справки с изложением всего сделанного и анализом имеющихся доказательств.
Для такой работы требовался не один час, а на дворе стояла ночь. Вторая бессонная.
Белов поднял на Зинченкова покрасневшие глаза, и устало произнёс:
– А не пошёл бы ты…?
– Что вы себе позволяете, вы что, пьяны? – взвился Зинченков.
– Позволяю себе оставаться человеком, чего желаю и вам, – отрезал Белов, а потом резко поднялся и, дёрнув за рукав Игоря, вместе с ним вышел из кабинета.
– Что этот пенсионер о себе думает? – заорал Зинченков Сорокину, – за это придётся ответить!
– Конечно, ответит, но только завтра. Устали все очень, вторая ночь без сна, – примирительно ответил Сорокин, – давайте и мы отдыхать, а то у меня от этого кофе уже изжога.
67
Глава «Финкома» Валерий Анатольевич Черкасов по обыкновению встал очень рано, что называется с первыми петухами. Он не любил, когда кто-нибудь отсвечивает в столовой во время его завтрака, поэтому на столе перед ним сразу стояло всё, что только могло потребоваться.
Сваренные в мешочек яйца подогревались специально купленной электроподставочкой. Ломти особого бездрожжевого батона выглядывали из тостера, оставалось опустить клавишу, чтобы по комнате поплыл добрый аромат подсушенного хлеба. Кусочки сливочного масла сразу таяли на нём, пропитывая на всю глубину мякиша. На тост можно положить или ломтик острого сыра, или ложечку земляничного джема из фигурной герметичной баночки. Сегодня он выбрал джем. Фарфоровый чайничек с зелёным чаем подогревался ароматической свечой, всегда готовый наполнить горячим душистым напитком изящную чашку с его личным вензелем.
К ритуалу утреннего чаепития супруга никогда не спускалась. Для её образа жизни – это безумно рано, а Валерий Анатольевич очень ценил редкие минуты уединения и приучил себя отгонять в эти мгновения любые мысли о работе.
Завтрак завершился. Широкое панорамное окно столовой, выходящее в сад на восточную сторону, уже пропускало первые бледные лучи утреннего осеннего солнца. Он подошёл ближе и увидел, что с яблонь дружно и бесшумно опадают отжившие листья, и рыхлый бурый их ковер уже укрыл весь сад.
Он вышел в прихожую, критически осмотрел себя в зеркало, поправил волосяной щёткой тонкую линию пробора и случайно увидел, что правая запонка расстегнулась и болтается на манжете белоснежной рубашки. Левой рукой всегда затруднительно управляться с правой запонкой, он знал за собой такую беду и уже поплатился за рассеянность несколькими дорогими аксессуарами.
Наведя порядок в одежде, он на сгиб левого локтя положил невесомое кашемировое пальто. Надевать его не стал, понимая, что салон «Мерседеса» водитель подготовит, заранее включив подогрев заднего сидения. Взяв в правую руку чернокожий портфель, он решительным шагом вышел из коттеджа и направился к давно ожидавшему его лимузину.
Через минуту машина миновала КПП, где охранник, облачённый в зимнюю форменную куртку и шапку, нажав кнопку пульта автоматических ворот, одновременно приложил пальцы к козырьку шапки, приветствуя первую ласточку, вылетающую сегодня из коттеджного уютного рая в большой мир.
Мощный двигатель работал бесшумно, машина легко проглотила километры второстепенной дороги и влилась в шумный поток, стремящийся к Москве. Разномастного транспорта на автомагистрали, несмотря на раннее утро, набралось многовато. Временами плотное движение замедлялось, а потом, как бы прорываясь, вновь ускоряло бег.
Черкасов привычно расслабившись в настроенном под его тело кожаном кресле, прикрыл глаза и начал мысленно выстраивать план действий на предстоящий день. В мозгу красной пульсирующей точкой разгорался сигнал опасности, связанный с вчерашним задержанием Гапоненко. Предстояло всё начало рабочего дня посвятить анализу информации и оценить, когда будет не поздно пересечь границу России.
Из глубокой задумчивости его вывел рык мотоциклета, пытавшегося вплотную объехать их машину справа. Черкасов поднял глаза на мотоциклиста, но его голову сплошь закрывал шлем с тонированным пластиковым щитком, точно такой же был на голове у сидящего сзади пассажира. Черкасов хотел было сказать своему водителю, чтобы он учёл возможную помеху, но пассажир мотоцикла неожиданно протянул в сторону левую руку и несильно хлопнул ею по крыше «Мерседеса», как раз над головой Черкасова. После этого мотоцикл рыкнул и резко сорвался с места, быстро удаляясь по обочине.
От такого хамства Черкасов опешил и начал открывать рот, чтобы велеть водителю догнать и наказать хулиганов, но ничего сказать не успел.
Перед его глазами возник, распух и лопнул горячий и ослепительный шар.
Черкасов погиб сразу, тяжело контуженный водитель с трудом повернул к обочине и когда машина ткнулась носом в ограждение, потерял сознание.
Испуганные громким хлопком и вспышкой водители судорожно начали маневрировать, что привело к нескольким мелким авариям, и трасса встала в глухую пробку.
68
– Утренние новости смотрел? – спросил Белов вместо приветствия. Зашедший к нему поздороваться Игорь телевизор по утрам не включал и поэтому пребывал в счастливом неведении.
– Грохнули Черкасова сегодня. Взорвали его машину на трассе, – сообщил Белов, – ну всё, расследование по убийству Садакова встанет. Все концы со смертью Черкасова обрублены. Гапоненко теперь легко представит дело так, что всё планировал Черкасов, которого Садаков шантажировал. Никто его слова опровергнуть не сможет. Мелкая сошка, эти громилы Николаи и киллеры огребут свои сроки, Гапоненко, как посредник, тоже сядет на несколько лет, этим всё и закончится. Тем более что Зинченкову главное отрапортовать и продолжать греться в лучах славы великого следователя, раскрывшего преступный синдикат.
– Да ладно вам, Иван Иванович, вы лучше других знаете, что слава эта дутая. Работа здесь нами велась, его роль как у свадебного генерала. Хочется Зинченкову получить генеральские погоны, но пока накопали только уголовщину. Выходов на крупных дельцов от политики или экономики нет. Этим не сильно прославишься. Опера, правда, говорили, что в нескольких банковских сейфах изъяли коробки с компроматом, которые хранил Гапоненко, может быть, отсюда дальнейшее развитие дела пойдёт?
– Нет, Игорь, не думаю. Герои скандальных записей сделают всё, чтобы эти коробки так в архиве и пылились. Кое-кого, конечно, подвинут и поприжмут, особенно из тех, кто из противостоящей тусовки. Короче, политики этим воспользуются, но без показаний Черкасова, которых уже по понятным причинам не будет, и показаний Гапоненко, который отлично понимает, что он живёт, пока об этом молчит, никаких уголовных расследований не предвидится. Хорошо ещё, что нас всё это только краем коснулось и только из-за того, что труп Садакова нашли на нашей территории. Нас с тобой никто не воспринимает как самостоятельных игроков на этой площадке. И слава Богу, целее будем!
– Да хотелось бы самим расследовать! Досконально всё проверить и сопоставить, а то эти пришлые начинают по верхушкам скакать, – заметил Игорь.
– Это ты по молодости шашкой махать вознамерился. Успокойся. Уголовное дело у нас забрали, теперь за него у других голова должна болеть. Нам бы со своими заморочками разобраться, – успокоил Белов.
Раздался звонок внутренней телефона, Белов нажал кнопку громкой связи, и они услышали голос своего руководителя Сорокина:
– Привет Иван Иванович! Игорь Климов у тебя? Поднимитесь оба ко мне.
Белов вздохнул, тяжело поднимаясь со стула:
– Пошли, болезный, какая-то новая напасть на наши грешные души.
В кабинете Сорокина Игорь неожиданно для себя увидел старшего важняка из Следственного комитета Николая Ивановича и оторопело поздоровался. Белов, оказалось, был с важняком знаком по каким-то ранее расследованным делам, и поздоровались они на «ты».
Николай Иванович курил и щурился от табачного дыма, начинать беседу он не спешил. Сорокин спросил, не мешает ли его присутствие, но тот успокаивающим жестом показал, что не мешает. Сорокин остался в своём кресле.
Важняк докурил и приступил к делу:
– Игорь, покушение на тебя считаем раскрытым. Опасности никакой больше нет. Подробности интересуют?
– Конечно, – твердо сказал Игорь, по тону угадавший, что подробности не очень приятные.
– Ты расследовал дело о покушении на изнасилование местной девицы. Потом дело у тебя забрали и поручили другому следователю. Пошли жалобы от потерпевших, и дело поручили расследовать снова тебе. К слову сказать, с точки зрения управления следствием это было не лучшее решение. Но об этом потом. Фигурант, тот самый главный инженер, которого опознали полицейские, запаниковал. Масла в огонь подлил и его адвокат, убедивший своего подзащитного, что ты, Игорь, из-за личной обиды жаждешь крови инженера и всеми силами запихнёшь дело в суд. Главный инженер впал в тоску, запил, и в пьяном разговоре пожаловался на тебя бригадиру шабашников, которые ремонтировали теплотрассу. Он говорил, что из-за твоего упрямства лишится должности, а бригадир выгодного подряда. Бригадир этот, горячий кавказский парень, давно прикормил главного инженера и терять большие бюджетные деньги не хотел. Сначала он подослал к обиженной девушке одного из своих рабочих, который прикинулся влюблённым. После того, как девушка попросила дело закрыть, а ты отказался, расследование поручили следователю Величко, который дело сразу и прекратил. Этот якобы влюблённый тут же скрылся из города. Но затем расследование возобновили. Тогда бригадир попробовал надавить на основного свидетеля – истопника из бани, но тот оказался крепким орешком и его ходатаев послал подальше. Бригадир решил разобраться с тобой, хотя никогда тебя в глаза не видел. На это дело он подбил своих земляков. Вскрылось всё довольно случайно. В Волгоградской области дорожный патруль остановил машину, в которой сидели трое. Все наркоманы со стажем. У одного нашли за поясом пистолет «ПМ». Проверили по пулегильзотеке. Оказалось, это тот самый ствол, из которого стреляли в тебя. Они все полученные за твоё убийство деньги спустили на наркотики, этот стрелок, когда в тебя палил, под кайфом был и потом всё время «торчал». Палёный ствол поэтому и не сбросил. Да и, вообще, публика эта конченная. Один из троих уже умер в СИЗО, двое остальных героиновые наркоманы, у них выявлены и ВИЧ, и гепатит, короче, не жильцы. Вам, как своим, могу сказать: чтобы стрелка разговорить, опера ему в камере дали дозу, так он её вколол себе под язык, вены на руках и ногах уже не работают.
Ничего они не скрывают, всё говорят, но, к слову сказать, мозги у них уже плывут. Вот так-то. Бригадир, который всю кашу заварил, сбежал, сейчас объявлен в федеральный розыск. Мне осталось понять, как сложилась ситуация, при которой следователь оказался крайним. У кого сейчас дело о покушении на изнасилование?
– У меня, – ответил Белов.
– Какие перспективы? – поинтересовался Николай Иванович.
– Объявил обвиняемому и его защитнику об окончании следствия, они начали читать дело. Там всего три тома, думаю, за неделю осилят. Доказательств достаточно. Следователь Климов изъял биоматериал с двери котельной, эксперты установили, что это кровь главного инженера. Значит, он в этом месте был и в дверь колотил. Думаю, в суде дело пройдёт. А ты не планируешь его за покушение на убийство привлекать?
– Пока бригадир бегает, веских оснований для этого нет, а там посмотрим. Остаётся Бога благодарить за то, что Игорь сравнительно легко отделался. Рука-то болит?
– Да нет, сейчас уже редко, – смутился Игорь.
Николай Иванович ободряюще улыбнулся и обратился к Сорокину:
– Вам предстоит ещё раз всё по этому делу изучить, чтобы понять, где вы ошиблись. Кстати, назначена служебная проверка, к вам приедут сотрудники из управления собственной безопасности. Продумайте, что будете говорить.
69
В среду перед обедом в дверь кабинета Игоря постучали. Он крикнул, чтобы заходили, а сам, согнувшись в три погибели, копался в нижнем ящике стола, стараясь разделаться с ворохом накопившихся в нём бумажек. Выбрасывать их чохом было опасно, поскольку в общую кипу могли затесаться и нужные для расследуемых уголовных дел документы.
Услышав вежливое «здравствуйте» Игорь поднял голову и увидел ничем не примечательного незнакомого мужчину в сером костюме. Игорь принял вертикальное положение, ответил на приветствие и предложил садиться. Мужчина расположился на стуле и заученным движением предъявил служебное удостоверение, сопроводив это словами:
– Стрельцов Иван Фёдорович, управление собственной безопасности, хочу с вами побеседовать.
– Я готов, что вас интересует?
– Игорь Николаевич, расскажите о том, как вам работается. Меня, прежде всего, интересуют дело о покушении на изнасилование и всё, что связано с расследованием убийства Садакова.
Игорь, предупредив, что разговор выйдет долгим, по возможности честно, не очень скрывая собственные ошибки, начал повествование.
Стрельцов не перебивал и только делал пометки в карманном блокноте.
Когда Игорь выдохся и замолк, давая понять, что рассказал всё, что ему известно, Стрельцов вдруг спросил:
– Игорь Николаевич, скажите, а вы никаких предупреждений о возможном покушении на вас не получали? Может быть, кто-нибудь об этом говорил, пускай даже в шутку?
– Да нет, вообще ничего подобного не было, – недоумённо развёл руками Игорь.
– А как вы себя сейчас чувствуете, ранение работать не мешает? Нагрузка ведь у следователей немалая, – продолжал гнуть свою, непонятную Игорю, линию Стрельцов.
– Спасибо рука полностью восстановилась, болей нет. С нагрузкой вроде бы справляюсь.
– Ну, а в Калашине освоились? Вы ведь не местный, вам в бытовом отношении не одиноко?
– Работа скучать не позволяет, и одиночества как-то не ощущается, – невесело улыбнулся Игорь, сообразив, куда клонит этот добродушный с виду проверяющий.
Стрельцов откровенную отговорку Игоря пропустил мимо ушей и завёл речь о взаимоотношениях в коллективе.
Тут Игорь почему-то насторожился. Пусть не со всеми из коллег у него возникла тёплая дружба, но вот так вываливать незнакомому человеку то, что он чувствовал, не хотелось. Постарался отделаться общими фразами.
Стрельцов это понял и начал уточнять:
– Скажите, как вы оцениваете следователя Величко?
– Вы знаете, могу сказать, что он нормальный парень, но общаемся мы только по работе, про дела в его производстве нужно спрашивать у руководства, – пожал плечами Игорь.
– А с заместителем руководителя отдела Петровой какие у вас сложились отношения?
– Да просто рабочие, – удивился вопросу Игорь.
– Я поясню, – заметив недоумение Игоря, продолжил Стрельцов, – вы знаете о том, что именно Петрова настояла на том, чтобы у вас забрали дело о покушении на изнасилование и передали его Величко, который сразу дело и прекратил?
– Я этого не знал, думал, что дело забрали из-за моих ошибок. Неприятно, конечно, но дело прошлое, – ответил Игорь и про себя понял, что рассказывать о том, что Петрова приходила к нему и убеждала прекратить дело не стоит. Да и о том, что адвокат после её визита неожиданно заявился и предложил взятку, тоже лучше помолчать. Понятно, что это не простое совпадение, но как там было на самом деле, Игорь не знал и своим рассказом не хотел бросать тень на Петрову.
– Вы не думали, что на решимость совершить покушение на вашу жизнь косвенным образом повлияло то, что дело об изнасиловании попало снова к вам в производство, и вы активизировали расследование, добывая новые доказательства. Ведь преступник мог расценить это таким образом, что угроза исходит лично от вас, а при другом следователе легко может быть снова прекращено? – допытывался Стрельцов.
– Не знаю, что думали преступники, но, насколько мне известно, заказ на меня возник по экономическим причинам – шабашникам не хотелось терять выгодный заказ. Неприятно сознавать, что из-за пяти-шести миллионов рублей в тебя стреляли. Но думаю, так оно и было. Стрелявший арестован, дело расследуется, что тут добавишь, – развёл руками Игорь.
– Ну, хорошо. А какие отношения у вас со старшим следователем Раджабовым?
– Хорошие, он человек отзывчивый, всегда готовый помочь.
– Вот-вот, про помочь расскажите подробнее, – попросил Стрельцов, – просто есть данные, что Раджабов произвёл дорогостоящий ремонт вашей личной машины без оплаты с вашей стороны. Что это за благотворительность?
Игорь от нелепого обвинения даже покраснел:
– Это не так. Деньги я платил, но поскольку ремонтировали машину знакомые Раджабова, то обошлось это дешевле, да и ремонт был совсем не сложный – устранили царапину на дверце. Можно вас спросить, а откуда такие данные взялись?
– Ну что же, скрывать не буду. Проводится проверка всех обстоятельств, связанных с покушением на вас. Заместитель руководителя Петрова в своём объяснении утверждает, что в отделе давно сложилась нездоровая обстановка. Сорокин распустил коллектив, покровительствует Раджабову в его коммерческих занятиях, вам потакает, прощая нарушения закона с вашей стороны и случаи употребления спиртных напитков на рабочем месте. Что вы на это скажете?
Игорь просто обалдел. Всё излагалось в обвинительном ключе, причём в явно преувеличенном виде. Он не ждал благодарностей и наград за свою работу. Не рассчитывал на это. Ещё менее он был склонен ссылаться на своё ранение, как на какой-то подвиг. Но ни о каких заслугах тут речь и не шла. Наоборот, его прямо обвиняли в служебных проступках, и дело касалось не его одного. От того, как он себя сейчас поведёт и что скажет, зависело будущее нескольких человек.
Игорь решился:
– Всё это похоже на какие-то сплетни. Ни о каких коммерческих делах Раджабова мне ничего не известно. О покровительстве ему со стороны Сорокина я тоже ничего не знаю. Мне кажется, это чья-то грязная ложь. За ремонт машины я деньги уплатил. На рабочем месте один раз выпивал. Это факт. Но был я один, и Сорокин за это мне сделал замечание, а я сделал выводы и пью теперь после работы. И про потакание враньё. Сорокин всегда высказывается жёстко, если видит нарушения. Не знаю, кому понадобилось нормальных людей дерьмом вымазать.
– Так бывает, когда случаются неприятности, не все ведут себя одинаково благородно, – примиряюще заявил Стрельцов, – у меня просьба: по итогам разговора напишите объяснение, я приобщу его к материалам проверки.
С этими словами Стрельцов удалился. У Игоря испортилось настроение. Всё валилось из рук, ощущение было такое, словно напился помоев.
Только ближе к вечеру неприятный разговор стал забываться. Пора садиться за руль и ехать в Москву. Завтра с утра надо быть на совещании в областном управлении. Но радовало не это. Игорь всеми мыслями был с Мариной, с нетерпением предвкушая встречу.
