Год Мужчины. Ордер на Любовь

*** (0)(1) Железнов

Гостиница «Рэдиссон Славянская»

За 12 месяцев до выхода в эфир финальной игры «Она мне нравится».

Александр Железнов с бокалом сухого красного, аккуратно обходя танцующих, медленно выбирался из зала, в котором телекомпания энергично праздновала Новый год, а заодно – и свою очередную годовщину. Веселье было в разгаре. На подиуме – эффективное средство от импотенции в лице «Виагры»: песни – забойные, телеса – открытые, ноги – стройные, у мужиков – блеск в глазах, крутизна в плечах, у женщин глаза потеплели, индекс взаимного доверия взлетел на невиданную в рабочие дни высоту, в общем: «Мы – лучшие!»

Настроение у Железнова было звонкое, хрустальное. Вспомнилось, что нечто подобное он испытывал давным-давно, после защиты диссертации, когда пришло понимание, что он, молодой и дьявольски талантливый, смог, вопреки всему, защитить в двадцать четыре «пионерскую» в России диссертацию, и все впереди… Сегодня же, как считал Железнов, повод был не менее значимый – генеральный сказал: «В работу». А «в работу» означало ни более и ни менее как то, что формат развлекательной программы – шоу «Она мне нравится», который придумал он, Железнов, генеральный одобрил и дал команду продюсерам из департамента развлекательных программ на детальную проработку формата и производство цикла программ.

Пробираясь к выходу из зала, Железнов размышлял о том, как часто реализуются банальности из серии, что жизнь представляет собой цепь случайностей. Еще вчера его формат в виде двадцати страниц убористого текста валялся где-то в столе с резолюцией Наума: «Это не наш формат. На нашем канале он не пройдет, но так как я в этом участия не принимал, тебе самому решать, двигать его дальше или нет». Валялся месяца два. Валялся, потому что Няма Гений был для Железнова «пререкаемым», но все-таки авторитетом в области телевизионного креатива, а сам Железнов был финансовым комиссаром телеканала – то есть тоже авторитетом, но авторитетом в области, лежащей где-то перпендикулярно креативу.

Когда же Железнов на какое-то мгновение остановился, пропуская очередную танцующую пару, одновременно выискивая взглядом направление своего дальнейшего продвижения к выходу из зала, размышления слетели: «О, легок на помине». Навстречу ему, расталкивая и распихивая всех, правда, при этом по-доброму улыбаясь и извиняясь, с бутылкой виски в одной руке и пузатым бокалом – в другой двигался Наум Александров, он же Няма Гений. Железнов, в спину которого слегка врезалась одна из танцующих пар, не преминул прокомментировать неожиданную встречу:

– Более уединенного места для встречи друзей и не придумать.

– Ты имеешь в виду, что на нас никто не обращает внимания? – Наум махнул рукой, отметая этот факт. Было видно, что его переполняют эмоции. – Саня! Ты – гений! Продавить на канал свой формат! Давай отметим! – Наум поднял руку с бутылкой виски.

– Продавить?! Рокотову?! Тоже мне… пластилинового нашел.

– Да уж… – Наум попытался бутылкой почесать свой затылок. – Как-то не срастается. Мимо генерального не проскочишь. Но и поверить не могу! Это же не наш формат! Как тебе…

– Уже – наш. Кастинги участниц начинаются на следующей неделе. Сегодня началась работа над эскизами декораций. Генеральный запросил предложения по ведущим шоу. Вот так.

– Ну ты и монстр! И все же, как же тебе это удалось?!

– Няма, а где было твое знаменитое гениальное чутье?

– Опыт! Опыт – был против. А чутье… – Наум закатил глаза кверху, «вспоминая», где же оно было, его чутье. – Насморк у меня был! Творческий! С заползанием на мозг! Саня! Не томи! Как тебе это удалось?

– Я же говорю – вынул из стола! – Железнов улыбнулся, вспоминая стремительное развитие событий накануне.

Вчера к нему в районе обеда забежал продюсер Женька Леонов из производственного с просьбой помочь оформить представительские. Железнов ваял очередной контракт, оставалось чуть-чуть, пару минут, и он, чтобы чем-то занять Женьку, достал из стола валявшийся сверху формат.

– Посмотри пока. Посмейся. Дилетант делал.

– Давай.

Железнов развернулся к компьютеру – запустил форму для представительских на печать и принялся заносить реквизиты в контракт.

– Гы-гы, – раздалось за спиной, – гы—гы. – Леонов, разместившись в кресле для гостей, довольно урчал, быстро просматривая страницу за страницей. – Ты знаешь, а мне нравится! И вправду нравится! Саш, а можно я шефу покажу?

– Да без проблем. – Железнов повернулся в кресле в сторону продюсера.

– А что сказать, с автором договоримся?

– Считай, договорился.

– Как это? – Леонов слегка опешил. – Это ты, что ли?

– Я.

– Ну и ну! – Леонов как-то по-новому, оценивающе взглянул на Железнова. – Ну так я побежал?

– Опасно. – Тоном эксперта отрезал Железнов.

– Что опасно? – На лице продюсера последовательно проявились непонимание и неуверенность, разрешает или нет Железнов взять формат.

– Солидный человек, можно сказать продюсер, бегущий по офису, может вызвать панику: а вдруг как пожар! Или опять же – алиментщиков организованно по этажам ловят… – Железнов, не в силах больше сдерживаться, широко улыбнулся.

– А… – Непонимание на лице Леонова никак не хотело трансформироваться в нечто более позитивное. – Шутишь?

– Уже нет. Леоныч, – Железнов несколько замялся, – у меня к тебе просьба: только шефу, это раз, и вторая – никому больше не говорить, что я тут в свободное от работы время форматы пытаюсь ваять. Дилетантство вроде бы. Нехорошо. Хорошо? Договорились?

– Да-да, конечно… – Леонов уже мысленно беседовал с шефом. – Конечно…

– За заявкой не забудь зайти! – уже вдогонку крикнул Железнов.

Через полчаса прилетел возбужденный Леоныч.

– Ты представляешь, шефу понравилось, он схватил формат и – к генеральному! Генеральный просмотрел и говорит: «В работу»! Саша, такого еще не бывало!

Выслушав эту историю, Наум удивленно покачал головой:

– Да… Неисповедимы пути господни… Это ты на вынос, домой? – Наум кивнул на бокал в руке Железнова.

– Ага, троллейбус у входа ждет: пассажиры нервничают, кондуктор мне место держит, а ты тут вопросы разговариваешь. – Железнов усмехнулся и повел взглядом вокруг себя. – Да все здесь как-то уж очень энергично. Хочу перекурить в тишине. – Железнов кивнул в сторону холла и приподнял руку с бокалом: – На пару с испанским.

– И осознать значимость момента! Саша, кроме КВНа, я не знаю других отечественных форматов!

– Няма, ты мне невозможного не приписывай. Скажешь тоже – осознать… – Железнов иронично улыбнулся. – Я же пол-ков-ник! В недалеком прошлом, справедливости ради. И в соответствии со сложившимися стереотипами думать мне не положено, вернее, нечем. И эмоции мои должны быть сосредоточены в одном месте – в виде ненависти к врагу. Да ладно, Ням, – Железнов понизил тонус разговора, – я и вправду сам не ожидал, что все так срастется. Неожиданно. И быстро. За полдня каких-то. Давай после этого сабантуя – ко мне. Надо все это обсудить. Хорошо?

– Договорились.

Уже ближе к выходу из зала плотность танцующих заметно упала, и Железнов облегченно вздохнул – наконец-то ему удалось выбраться из этого астероидного пояса, именно такая ассоциация возникла у него в голове, по-видимому, вследствие непредсказуемости движения каждой отдельной пары и всей их совокупности в целом. Но не тут-то было: когда до спасительных дверей оставалось всего метров пять, из них стремительной походкой появился Рокотов Александр Борисович – генеральный директор телекомпании, который, увидев Железнова, совершил сразу две неожиданные для последнего вещи: во-первых, заговорщически подмигнул ему – типа, мы с тобой знаем то, чего остальные пока не знают, а во-вторых, изменил траекторию движения в сторону Железнова (в общем-то они оба знали, кто есть кто, но так как компания большая, все их предыдущее общение сводилось к односложным деловым фразам профессионалов при подготовке и подписании самых крупных договоров).

– Добрый вечер, Саша!

Ошалевший на мгновение от нежданной реакции на него генерального директора Железнов на автомате протянул руку для рукопожатия:

– И вам работу не менять, Александр Борисович!

Рокотов рассмеялся:

– Не ожидал, Саша. Честно признаюсь – не ожидал. Чтобы финансист предложил формат… Да еще такой смелый и яркий – выбирать красивейшую женщину России среди обычных женщин, без участия профессиональных моделей…

– На объективной, а значит, достоверной основе.

– Как вам такое в голову пришло?!

– Дак чистый эгоизм, Александр Борисович.

– У вас есть протеже на титул красивейшей женщины?

– Совсем наоборот. Я же закоренелый холостяк…

– Я в курсе…

– …уже больше двадцати лет. Вот я и подумал, а как мне, человеку, большую часть жизни проводящему на работе, – Железнов широко улыбнулся, – собрать немереное число красавиц к себе…

– И не отходя от места…

– Именно так – не искать по городам и весям самую-самую…

– А собрать их здесь…

– Да! Собрать здесь самых красивых женщин России. И прямо в рабочее время…

– Выбрать лучшую из них. И предложить ей…

– Не-е, Александр Борисович. Насчет предложить – это уж вы махнули…

Рокотов вновь рассмеялся.

– Саша, подумайте, раз вы автор, вам обязательно нужно участвовать в проекте.

– В качестве кого? – Железнов был совершенно не готов к подобному предложению.

– Придумайте. Вы же человек с большой фантазией, как выяснилось.

– Скорее с жизненным опытом.

– Вот и придумайте себе должность. Во всяком случае, креативную часть проекта я поручаю вам. Удачи вам, Саша, – Рокотов протянул руку.

– Служу целевой аудитории! – Железнов по-военному щелкнул каблуками и шутливо-демонстративно кивнул головой (типа «Всегда!»).

Внутренне улыбаясь, Железнов наконец-то выбрался в огромный холл. Моментально оценив, что плотность «местного населения» достаточно высока на периферии (на диванах), а центр, где стояли высокие фуршетные столики, – практически пуст, Железнов направил свои стопы в центр холла, равноудаленно от всех присутствующих, где можно было вдали от шума и гама, царивших в зале, не спеша ощутить букет хорошего красного испанского.

*** (1)(1) Маша

Гостиница «Рэдиссон Славянская»

За 12 месяцев до выхода в эфир финальной игры «Она мне нравится».

Закурив и сделав пару глотков, как выяснилось, прекрасного вина, Железнов осмотрелся.

Ага, все как и всегда: представители производящих программы и сериалы компаний крутятся вокруг программного департамента; «продажники» – рядом с рекламными агентствами; пиарщики – с журналистами. Кто-то отдыхает, а кто-то работает. Все по-честному.

А это что за персонаж? На диване, откинув в сторону руку с телефоном, восседала (нога на ногу) очень ухоженная, в районе тридцати двух – тридцати пяти лет женщина с тонкими чертами лица. «Лицо не очень красивое, но волосы – шедевр», – мелькнуло в голове у Железнова – у нее была шикарная рыжая грива. «И лицо – холодное и властное. Типичная стерва. Проверим?» Чувствуя, что сегодня настроение ему не испортит никто и ничто, Железнов затушил сигарету и, прихватив бокал, направился к незнакомке.

– Вы не из дворян?

– А что, налицо признаки вырождения?

«Стерва… Но реакция какова! Моментальная. Оценка – «отлично».

И голос, голос – просто обворожительный, низкий, с легкими элементами хрипотцы.

– Не хотелось бы быть невежливой, но вам что, места мало? – рыжая подняла глаза, которые оказались голубыми.

«Не классика, по классике у рыжей стервы глаза должны быть зелеными».

– Меня зовут Саша, а вас?

Женщина как-то удивленно усмехнулась.

– Мария Николаевна… – И, после паузы: – Александр.

– Значит, Маша. Маша – звучит красивее и теплее. Но вам оно как-то не идет. Вам больше подошло бы Маргарита, у вас твердый, я бы даже сказал, жесткий взгляд.

– Вы со мной знакомитесь или как?

– Знакомлюсь. А что, незаметно?

– Чересчур. Вы считаете это нормальным? Вот так подойти к незнакомой женщине и сходу дать оценку взаимосвязи ее имени и характера?

– Ну, во-первых, только к прекрасным незнакомкам и подходят для того, чтобы познакомиться. А во-вторых, видно, что вас трудно чем-либо смутить.

– Вы что, психолог?

– Да нет, чистильщик. Финансовый. – Железнову показалась, что дама несколько напряглась. – Борюсь с энтропией в области финансовых потоков и финансового документооборота. Как выяснилось, люди фатально безграмотны в сфере документального отображения финансовых операций. – В этом месте монолога Железнова по лицу Марии Николаевны пробежала легкая улыбка в виде почти незаметного движения в уголках губ. – Немного людей представляют, что все, повторяю, все, что создано руками человеческими и природой, должно быть учтено в виде денежной оценки и существует в виде бухгалтерских документов, перемещаясь из баланса в баланс при помощи реализации и оприходования – и заканчивая свой век в виде акта о списании. К этому имеют отношение достаточно многие, но далеко не все умеют или желают делать это грамотно. Пойдемте потанцуем, – неожиданно для себя закончил Железнов.

– Да вы поэт… в области финансовой зачистки. Да нет, танцевать с вами я не буду, я…

– Жаль…

– Да ладно вам, найдете с кем потанцевать.

– Но я хочу именно с вами, вы очень красивая. – Почему-то ему решительно захотелось пригласить эту уверенную в себе и, судя по всему, далеко не глупую женщину на танец. – Один танец. Или один номер.

– Цирковой?

– Телефонный.

– Основания?

– Вы меня заинтересовали.

– Аргумент так себе, слабоват, но есть шанс – если ответите честно. Давно вы меня знаете? И что вам от меня нужно? Ответите честно, дам телефон секретаря.

– Секретаря? – На лице Железнова одновременно возникло выражение удивления и разочарования. – Не-е, – протянул он, – с секретарем своим общайтесь сами. Ладно, нет так нет. – Железнов поднялся с кресла, намереваясь вернуться в зал. – Хорошего настроения.

– Постойте, Александр! – Мария Николаевна также поднялась с дивана. – Проводите даму до выхода. Надеюсь, пальто вы подавать умеете?

– «Надежды юношей питают», – процитировал Железнов, – но к вам, ясен перец, это не относится. Конечно.

– Что «конечно»?

– Да умею я, пальто умею, и в дверь умею пропускать, и руку даме подавать, когда след…

– Да откуда же эти несовременные умения, вы не из прошлого века?

– Из позапрошлого. В прошлом – не умели. Кадетствовал одно время… Давайте номерок.

Минут пять Железнов простоял с шубой в руках, ожидая товарища Жеглова со товарищи – Мария Николаевна куда-то незаметно исчезла, пока он менял номерок на шубу, – и размышляя, сколько за эту шубу могут впаять, пока не увидел ее выходящей из дамской комнаты, где она, как понял Железнов, освежала боевой окрас.

– Дальше провожать меня не нужно. – Мария Николаевна достала из сумки достаточно изящный телефон. – Давайте я запишу номер.

– Вам секретаря или референта?

– Да ладно вам, Саша, давайте ваш номер, – Мария Николаевна улыбнулась, но как-то грустно. – Я позвоню вам, когда будет возможность и настроение.

– Ага. Необходимое и достаточное.

– Не поняла.

– У вас математический ум – вы назвали два условия, которые должны совпасть по времени, для того чтобы звонок состоялся.

– Не обольщайтесь по поводу двух. Я не все озвучила. Вы еще не передумали давать телефон? – напомнила Мария Николаевна.

– Звоните… – Железнов продиктовал номер телефона. – Но с моей стороны тоже будет одно условие.

– Какое еще условие? – в голосе Марии Николаевны прорезался металлический оттенок.

– Принципиальное. Если вы позвоните, то учтите, что называть я вас буду Маша и только Маша. Если вас это не устраивает, то лучше и не звоните. Всего доброго. – Железнов развернулся и, не оборачиваясь, направился в зал.

*** (2)(1) Игра (Формат: «Она мне нравится»)

Студия

За 60 минут до прямого эфира финальной игры.

«Рассвет был долгим» – эта дурацкая фраза уже почти час молотила в голове и Железнов никак не мог от нее отвязаться, несмотря на то что занимался очень важным и нужным делом – просматривал на мониторе вопросы для участниц второго тура. «Ну да черт с ним, с рассветом, будем запрягать, а то ехать пора». Железнов вставил в комп флешку и уже было набрал команду на копирование, когда раздался звонок по внутреннему.

Взглянув на определитель, Железнов взял трубку.

– Привет, Маринка!.. Вопросы для второго тура? Уже копирую… Да. Минут через двадцать буду… Нет. Сейчас проведу утренний обход и предстану… как конь перед травой… Как всегда: на девочек посмотреть, мальчиков проверить. Поштучно. Опять же – ведущий, чтобы не опухший… Да не забуду я твою флешку!.. Нет, ответственная у нас за все – это ты, красавица. Все. Жди.

Железнов вытащил флешку из компа, на секунду-другую огляделся, ища колпачок от нее же, и с мыслью «Неактуально» вышел из кабинета.

В первой контрольной точке предстартовой проверки – в «Пентагоне» (сам Железнов называл эту процедуру, которую он проводил перед каждым прямым эфиром, утренним обходом) на появление Железнова никто не обратил внимания.

Как и всегда перед игрой, изнутри «Пентагон» напоминал разбуженный муравейник. В каждой гримерке – своя команда, свой набор специалистов: стилист, визажист, костюмер, психолог – в зависимости от размера кошелька спонсоров участницы. И все они куда-то бегут, что-то заносят, что-то выносят, суют свой нос в чужие гримерки, в общем – дурдом на выезде. Эффект был впечатляющим, учитывая, что в этом огромном помещении правильной пятиугольной формы (из-за чего, собственно, и прижилось название «Пентагон») находилось тридцать две (!) гримерки, а соответственно – тридцать две участницы игры и, куда уж деваться, тридцать две их команды.

Пару секунд понаблюдав за всем этим хаосом, Железнов достал мобильник и набрал номер.

– Алиса, это Железнов. Ты где? …Я здесь, в «Пентагоне».

Алиса, администратор по участницам, вынырнула откуда-то из толпы через пару секунд. Ее зону ответственности Железнов считал одной из самых важных – именно она отвечала за то, чтобы все тридцать две участницы шоу были на месте и к началу игры – в полной макияжной готовности.

– Привет. Что у тебя? Все на месте?

Алиса инстинктивно взглянула на списки в руке.

– Да часа два уж как. Если бы не охрана, – кивок в сторону входа в павильон, – вообще не продохнуть было бы. И родственники, и спонсоры… Прут как тараканы из щелей…

– Разобралась?

– Разобралась. – Алиса слыла девушкой с характером. – Да как всегда, наладила всех сопереживающих в конференц-зал. И места там достаточно, да и мониторов с десяток. Все увидят.

– Ну, молодец. Если что, звони.

Второй по важности контрольной точкой утреннего обхода Железнов считал бар, где собиралось жюри. Пятьдесят один мужчина, как в копеечку, разного возраста и социального положения, совершенно разные по виду, но объединенные правом. Правом в прямом эфире прямым, не тайным голосованием выбирать более красивую, на их взгляд, женщину. Железнов очень серьезно подходил к процессу формирования жюри, потому как объективность в голосовании при оценке женской красоты – это краеугольный камень, на котором было отстроено все шоу.

Железнов в бар проходить не стал, остановился у входа, моментально оценив, что практически все столики бара заняты мужчинами, они же – члены жюри, которые независимо от зоны (курящая/некурящая) пили кто чай, кто кофе, вяло полистывали журналы и газеты и в основном обсуждали предстоящую игру.

Железнов нашел взглядом Викторию, администратора по жюри, которая расположилась за одним из ближайших ко входу столиков бара, буквально заваленным железнодорожными и авиабилетами, что было и немудрено – жюри собиралось со всей страны.

– Вика, привет! Ну, что у тебя – мальчики-голосовальщики все в сборе?

– Сейчас, – она кивнула головой в сторону барных залов, – сорок восемь единиц в наличии, трое на подходе. Из гостиницы уже полчаса как стартовали.

– А резерв?

– Похоже, что не нужен. Но если что…

– Поймаем первых попавшихся в коридоре?

– Или охранниками дополним. Они сегодня все при параде. В костюмах.

Железнов сомнительно покачал головой.

– На них сегодня особо не рассчитывай.

– А что так? – Виктория подняла удивленный взгляд.

– Да есть причины. Теоретические. Ладно, разберешься. Что с документами?

– Да как всегда – есть и билеты потерявшие, и паспорт забывшие.

– И?

– Решаем. Не бери в голову.

– Пиво никто не протащил? Или чего еще…

Виктория улыбнулась, вспоминая.

– Да был один с попкорном…

– С чем? – удивился Железнов. – Не патриот. Отечественный формат – семечки.

– Да уж… В общем, отобрала.

В это время в дверях бара появился молодой мужчина интеллигентного вида, в очках, с авиабилетами в руках, судя по всему – сорок девятый член жюри. Увидев Викторию, он протянул ей билеты:

– Это вам?

Виктория подтянула к себе список:

– Фамилия?

– Июльский.

– Летний, значит. – Виктория сделала пометку. – Есть такой. – Подняла голову к Железнову: – Саш, нормально здесь все. Если что, звонить не буду, – улыбнулась, – сама справлюсь.

– Кто б сомневался. Спасибо тебе. Побежал…

– Удачи…

– А деньги? Где можно получить деньги за билеты? – уже выходя из бара, услышал Железнов, сам же подумал: «Так, теперь – ведущий, ну а уж потом – к айтишникам».

Гримерка у ведущего шоу Алексея Дикало, как у гранда телевидения, была отдельной и находилась между студией и аппаратной, откуда осуществлялось режиссерское управление проектом.

По пути к ведущему Железнов не удержался и заглянул в студийный павильон, в котором, собственно, и происходит основное действо шоу: здесь располагаются подиум и небольшая сцена в конце его. Здесь же – кресла для жюри, которые амфитеатром окружают подиум, обеспечивая великолепный обзор.

Железнов окинул взглядом павильон, в котором царила обычная предстартовая подготовка к шоу. Все восемь ТВ-камер на месте, возле них готовятся к съемкам операторы. Осветители по команде главного оператора выставляют свет. Технические работники стыкуют кабели, устанавливают ветродуйки и так далее. На табло – графическая заставка – логотип программы «Она мне нравится». Уборщица до блеска начищает подиум. Все как и всегда.

Несколько секунд Железнов молча фиксировал степень готовности павильона, переводя взгляд с объекта на объект: «Угу… угу… не угу – ага. Плохо. Двойка», – после чего покинул павильон, чем-то слегка раздосадованный.

Слегка приоткрыв дверь в гримерку, Железнов смог убедиться, что здесь все по плану – ведущий программы Алексей Дикало на месте, в кресле перед зеркалом, вокруг него крутится гример, нанося последние штрихи на известное всей стране лицо.

Железнов уж думал было ретироваться, когда услышал:

– А, Саша… Не употреблял я вчера. И не брился сегодня. Зато спал дома…

– Так вы же не видите меня. – Железнов был несколько ошарашен подобным заявлением из-за того, что Дикало головы не поворачивал, а в зеркало Железнова он видеть не мог.

– А ты никогда не стучишься. Не замечал?

– А вдруг поклонница какая… или режиссер незваный?

– Здесь нет поклонниц, здесь только финалистки шоу, которые тоже сейчас заняты подготовкой. Ладно, – Дикало решил сменить тему. – Саша, письмо твое я прочитал. Что, все так серьезно?

Железнов вошел в гримерку и прикрыл за собой дверь.

– Хотелось бы надеяться, что нет.

– Но ты страхуешься, однако.

– Запас, как известно, карман не тянет.

– Не люблю я импровизаций.

– Это вы-то?! – На лице Железнова появилось искреннее удивление. – Вы же только этим и занимаетесь.

– Чужих, Саша, чужих импровизаций я не люблю.

– Что ж, будем надеяться, что на каждую кастрюльку найдется крышечка, – произнес Железнов, думающий, судя по выражению лица, о чем-то другом. – Ладно, Алексей, удачи! – После чего ретировался из гримерной.

Осталось зайти к айтишникам в аппаратную – скинуть вопросы, которые «великая тайна есть», а заодно и посмотреть – не гоняют ли они очередную прыгалку-леталку.

В аппаратной айтишники, Андрюша Борисов и Паша Коваль, бурно обсуждали с редакторской группой в лице Марины прогнозы на предстоящую финальную игру.

– И что? Вы вправду считаете, что обязательно победит одна из этих четырех? – Марина смотрела на айтишников как на детей малых, которые не ведают, что говорят.

Андрей Борисов, волосы ежиком, фигура – бутылкой, 42 года, взгляд – немигающий, ярый сторонник двух вещей – холостяцкого образа жизни и принципа открытого построения баз данных, сидя в кресле на своем рабочем месте в аппаратной, в очередной раз заглянул в монитор своего компьютера.

– Да. Чернова – двадцатый, Строева – двадцать девятый, Соболева Ксюша – третий или Катя Силуминова – девятнадцатый.

– Да откуда вы это знаете?! – Марина была явно возмущена самоуверенностью коллег.

– Так говорит «Джульетта», – Борисов кивнул головой в сторону компьютера.

– Ну не знаю. Мне так больше нравится Янка Абдулова.

– Ты – женщина и…

– Ну спасибо, заметил…

– …и, конечно же, имеешь право на свое мнение… – подключился к обсуждению Паша Коваль, бородатый великан в очках, второй из айтишников, – …а «Джульетта» (Паша постучал пальцем по компьютеру Борисова) считает предпочтения мужчин.

– И наша главная цель, – продолжил Борисов, – как говорит Железнов, понять, почему нам, мужикам, нравятся именно эти женщины, а не какие-то другие…

– Не профессионально изможденные модельки тридцать восьмого размера, – на лице Павла появилось презрительное выражение, – а нормальные обычные женщины или девушки, не суть, которые окружают нас по жизни тут и там.

Марина, видя, что коллег не сдвинуть с занятой ими позиции, решила зайти с другой стороны.

– И как же это Железнову удалось сговорить вас… э-э-э…

– Вытащить аналитику из сплошного мужского субъективизма?

– Ну да!

– Так Железнов же – бывший ученый, научник, – Андрей характерно блымнул глазами, – как сам он себя обзывает…

– Точно, я даже слышал, что у него и ученое звание есть, – добавил Паша. – В общем, поставил нам задачу…

– …сказал, где лежит исходная информация, – продолжил Борисов свою мысль, – и что должно быть на выходе.

– Да уж, по тарелке не размазывал. В общем, в итоге мы сваяли «Джульетту», программку для расчета рейтингов финалисток.

– И что, – в голосе Марины в явном виде присутствовал сарказм, – вы уже всем рассказали, кто «точно» (!) выиграет?

– Нет, конечно. Только тебе, сейчас.

– И что же вас остановило?

– Не что, а кто. Железнов еще неделю назад спустил на нас бобика… – Борисов улыбнулся.

– Ага. – На лице Паши также всплыла улыбка. – Сказал, что за разглашение служебной тайны прекратит нашу трудовую деятельность, и вовсе не по причине КЗоТа, а типа руки-ноги поломает…

– …И в клаву после этого носом тыкать будем.

– Понятно. Железнов слов на ветер не бросает. – Марина уселась на свое рабочее место. – Я на вашем месте не баловалась бы – точно в угол поставит.

– Совсем за несмышленых нас держишь. – Во взгляде Борисова появилась легкая укоризна. – Не-е… Железнов – мужик правильный. Он дело говорит. Нечего до игры инсайд распускать среди населения.

При появлении Железнова первой сориентировалась Марина.

– Вопросы принес?

– А то. – Железнов протянул флэшку. – Все в формате, как всегда. Маринка, чашечку кофе, а?

– Кто ж тебе откажет? – Марина бросила кокетливый взгляд на Железнова. – Крепкий. И без сахара, – констатировала она.

Железнов кивнул головой:

– Верный образ.

– Пару минут, Саша.

После того как Марина вышла, Железнов вопросительно уставился на Андрюху.

– Ну?

– Да проверяли мы! Каждый пульт – и на белый, и на оранжевый. Пашка давил, я проверял.

– Выборочно?

– Ага, себе дороже. Все, все пятьдесят один и проверили. Хватит нам прошлого раза.

Дело в том, что на четырнадцатой игре отказало сразу три пульта для голосования. Эфир прямой. Мужики голосуют – выбирают из двух участниц на подиуме одну, давя на одну из двух кнопок пульта – белую или оранжевую, в зависимости от того, в секторе какого цвета, белого или оранжевого, находится понравившаяся голосующему претендентка на выход в следующий круг.

Результаты голосования с айтишного компьютера выводятся на здоровущий экран в студии – и все видят, кто и как голосовал. Самое главное, что это же видит и каждый голосующий, так называемый член жюри. На экране, в зависимости от того, какую кнопку, белую или оранжевую, он нажал, номер члена жюри заливается соответствующим цветом.

И, естественно, выяснилось это при первом же голосовании. «Провисли» и не заливались результаты голосования от судей под номерами 4, 23 и 36. Как говорится, «извините за некоторые технические неувязки, которые произошли за пределами нашей страны»… Хорошо, что в это время в аппаратной был Наум Сергеевич Александров по прозвищу Гений (присвоено себе самозахватом), он же главный режиссер всего проекта.

Моментально выяснилось, что в студии есть только один запасной пульт, остальные – в семи километрах по пробкам, в старом офисе. В авральном режиме от Гения полетели команды: операторам – камеры с мужской зрительской аудитории убрать, запасной пульт – четвертому, Андрюхе – номера с неработающими пультами заливать вручную на компьютере, ему же на вопрос «Каким цветом?» – «Да хоть помоями! У тебя что, большой выбор?! Либо белым, либо оранжевым! Одним из двух!»

– А каким? – продолжал тормозить Андрюха.

– Да любым! – Наум на секунду задумался. – Нет, по большинству.

– А если голосование будет равным? – не унимался Андрюха.

– Заливать!!! – рявкнул Гений, увидев, что на подиум выходят две очередные претендентки.

– Вся ответственность на тебе, – продолжал нудить Андрюха, – я выставляю десятисекундную задержку на выдачу результатов.

– Давай! На мне! О твоей поговорим потом! Камеры! – Наум сдвинул микрофон ко рту. – Камеры, по экрану – десятисекундная задержка!

– Пока привезут пульты, Паша и Марина – в зал! Подсматривать, как эти два кадра давят на кнопки, и семафорить!

– Как?!

– Руки вверх – оранжевый! Руки в стороны – белый! Бегом, физкультурники!

Именно это и подразумевал Андрюха, вспоминая прошлый раз, когда Пашка с Мариной в течение сорока минут вытягивали шеи и размахивали руками, а Андрюха, дабы не перепутать, все это время сидел и бубнил: «Мариша – вверх – 23 – оранжевый. Паша – вверх – 36 – оранжевый. Мариша – в стороны – 23 – белый. Паша – вверх – 36 – оранжевый…»

После этого случая процедура проверки пультов перед эфиром стала обязательной и была возложена на самых «заинтересованных» людей – айтишников Андрюху и Пашку.

– А лототрон заодно не проверили? – продолжал допрос Железнов.

– Что, шары пересчитать? Так это же нужно уметь считать до 32-х, практически лицензируемая деятельность. Опять же – вынуть все, сложить обратно, а сложить обратно так, как они лежали в лототроне, не получится, а что это значит?

– Ну и что это значит? – подставился Железнов.

– А это значит, – продолжил Андрюха, – что мы вмешаемся в случайный, заметьте, абсолютно случайный процесс выбора пар претенденток, весь расклад пойдет по-другому. А это знаешь что?