Сила инстинкта. Том 2

Нет, поверить было никак невозможно. Слишком невероятно все это звучало. Будто сон какой-то. Антон даже крепко зажмурил глаза, а затем резко открыл. Вдруг все это происходит не наяву? Но нет, вот гостиная Кудасова, вот фотоснимки, вот турок-альбинос. Значит, все-таки наяву.

– Давай посмотрим, что в других папках, – предложил Антон Явузу.

– Да, там тоже весьма любопытные вещи, – вдруг раздался голос сзади.

Оба, как по команде, обернулись. В дверном проеме стоял Иван Леопольдович Кудасов и улыбался. Аптечный бинт, которым Антон перевязал голову чиновника особых поручений, так и оставался на своем месте. Только стал весь красным от цвета крови.

Первым среагировал турок. Схватил со стола канделябр и бросил в статского советника, целясь в голову. Но тот ловко увернулся, и подставка для свеч грохнулась о стену. В следующую секунду Явуз со страшным криком бросился на появившегося из ниоткуда противника, но не добежал. Противник выбросил вперед ногу, и альбинос, согнувшись пополам, отлетел в сторону. Когда тот выпрямился, сразу же получил удар стопой в голову и рухнул на пол. Причем удар был таким, какого Антону еще видеть не приходилось. Кудасов подпрыгнул в воздухе, сделал разворот всего корпуса и точно попал по голове, но уже другой ногой. И сделал это с молниеносной быстротой. Вот только что стоял на месте, вдруг сделал какое-то замысловатое движение, и снова встал в ту же позу. Такого владения своим телом Антон не видел нигде.

Но он не испугался. Поддавшись инстинктам, бросился Кудасову на шею. Ему удалось даже повалить того на колени, но и только. Чиновник ударил студента локтем в грудину, и у того перехватило дыхание. Как был, так и рухнул на бок, словно плюшевая игрушка.

Дальше произошло то, от чего у Антона, как пишут в книгах, сердце ушло в пятки. Его высокородие подбежал к Явузу, который уже сидел и мотал головой из стороны в сторону (видимо, чтобы поскорее прийти в себя после сокрушительного удара), схватил за плечи, без особых усилий поднял и оттащил к сторону. В следующее мгновение присел, взялся за его ноги и выбросил в открытое окно. Антон успел разглядеть только лакированные туфли Явуза, которые через мгновение исчезли.

Не было сил даже крикнуть. В первую секунду Антон пребывал в глубоком шоке, и тело отказывалось слушаться. Вот только что они с этим турком разговаривали, и вот тот уже летит вниз, навстречу смерти. Квартира находилась на четвертом этаже, а это значит, что турку почти наверняка не удастся выжить. В лучшем случае переломает позвоночник и останется до конца своих дней обездвиженным. Хотя, наверное, лучше уж умереть.

Ковров нашел в себе силы, поднялся и подбежал к окну, где стоял Кудасов и смотрел вниз. Посмотрел и Антон.

То, что он увидел, не укладывалось в голове. Он ожидал увидеть внизу бездыханное тело альбиноса, но не увидел. Вместо этого заметил, как тот бежит через улицу, скрываясь за поворотом. Прохожие с недоумением смотрят ему вслед. Что за чудеса?

Все прояснилось, когда прямо под окном молодой студент разглядел повозку, доверху набитую сеном. Ту самую, которая перегородила им давеча дорогу и из-за которой пришлось ехать в объезд. Видимо, мужик собрал сено и двинулся в путь. Именно в это сено и упал выброшенный Кудасовым турок, что помогло ему остаться невредимым.

Недоумевали не только несколько мужчин, смотря на открытое окно, откуда непонятным образом только что выпал человек, но и сам Кудасов.

– Невероятное везение, – сквозь зубы процедил он.

Мужчины стали кричать, интересуясь, в чем дело.

– Что происходит?! – Кричал один.

– Уму непостижимо, чуть не расшибся, – вторил ему другой.

– Немедленно звать городового! – Горланил третий.

Кудасов поднял руки кверху, как бы успокаивая начинающий нервничать народ.

– Не надо никого звать. Я статский советник Иван Кудасов, состою на службе Его Величества. В мой дом пробрался грабитель, завязалась драка. Я сам обо всем доложу, вам не о чем беспокоиться. Расходитесь по домам.

– Так убежит же, барин, – не унимался тот, кто предлагал звать городового.

– Далеко не убежит. Найдем. Мне известны его приметы, разошлем всем жандармам.

И только после этого обернулся и со злостью посмотрел на Антона.

От этого взгляда внутри все похолодело. Члены будто заморозились – не было возможности пошевелить ни рукой, ни ногой. Статский советник двумя руками толкнул Антона, и тот полетел в другую сторону комнаты, больно ударившись плечом о шкаф.

Все, теперь точно убьет, подумал студент. После всего, что я видел, в живых он меня не оставит. Или пристрелит, или придушит. Впрочем, какая разница.

Только теперь Ковров обратил внимание, что статский советник был без оружия. Ну конечно, револьвер он у него сам отобрал, когда выходили из дому, как и трость. Трость, вон, у стола лежит, а оружие в кармане.

Оружие!

Сунул руку во внутренний карман пиджака и нащупал рифленую рукоять. Первый страх прошел, и к конечностям вернулась подвижность.

Медлить нельзя, подумал Антон. Или он, или я.

Быстро выхватил револьвер, направил дуло на смотревшего на него в упор Кудасова и выстрелил.

Дуло изрыгнуло язык пламени, но там, где только что стоял статский советник, никого не было. Как так? Только что был, а теперь нет. Может, галлюцинация? От всех переживаний повредился рассудком, и теперь впал в состояние анабиоза, где реальность перемешивается с вымыслом. Доктора говорят, такое бывает. А уж лишиться разума после всего, что произошло в страшный день, немудрено. Ведь невозможно промахнуться с нескольких шагов.

Вот теперь Кудасов снова стоит на прежнем месте. Исчез на секунду, затем появился. Нет, это все сон, подумал студент, так не бывает. Сейчас открою глаза, и окажусь дома, в своей постели. Ни Явуза, ни этих проклятых фотоснимков, ни Ивана Леопольдовича. Ничего этого нет, все иллюзия и плод больной фантазии.

Нажал на спуск еще раз. Снова выстрел, но пуля опять попала в стену. Чиновник будто раздвоился, а в следующее мгновение оказался немного дальше от того места, где стоял. Третья пуля также не достигла цели. На сей раз чиновник из Петербурга оказался непонятно каким образом возле Антона и забрал у него револьвер. Студент не сопротивлялся – рука ослабла и бессильно опустилась вниз.

– Поднимайся и садись, поговорим, – сказал Кудасов, указывая дымящимся дулом револьвера на письменный стол, где вплотную стояли несколько стульев.

Антон и не думал возражать. Встал на ноги – а это было непросто – и сел, придвинув стул к столу. Странный чиновник тем временем подошел к бару, достал оттуда бутылку английского виски и два стеклянных стакана. Наполнил оба.

– Выпей. Станет легче.

Студент и здесь не стал спорить, выпив залпом мутную коричневую жидкость. Небо приятно обожгло, лицо невольно скривилось от крепости напитка. Но Кудасов не врал. Действительно, через несколько секунд голова начала проясняться, к мышцам вернулась прежняя живость. Антон не выдержал, налил себе еще один стакан и осушил его. По телу пробежало приятное расслабление.

– Пожалуй, выпью и я, уж больно непростым выдался этот день, – Кудасов сел напротив и последовал примеру молодого человека.

– Я же стрелял в тебя, – вот было первое, что сказал Антон после почти минутного молчания. – И даже не задел?

Иван Леопольдович почему-то рассмеялся, будто услышал веселую шутку.

– Не бери в голову. Вот если бы стреляло двое или трое, было бы непросто. А увернуться от пули, выпущенной неумелым стрелком, совсем нетрудно.

Да уж, чего тут трудного. Подумаешь, всего-навсего пуля. Студента не покидало ощущение, что он находится в каком-то сне.

– Меня сейчас интересует вовсе не это, а причина, побудившая вас с этим нелюдем прийти сюда, ко мне. Что вы искали? Документы? Вы знали, что они у меня?

– А как ты догадался, что мы придем сюда? – Искренне удивился Антон. – Изначально такого плана не было.

– Тоже мне, конспираторы недоделанные. Вы же ключи у меня забрали, да еще открыли окна и одернули шторы. Думаете, я идиот?

Да уж, на идиота его высокородие совсем не походил. Это был хитрый, расчетливый человек, не жалеющий никого во имя достижения своих целей. Только теперь Антон ощутил, насколько этот субъект опасен. Но сейчас он всецело находился в его власти, и ничего поделать не мог. Он бы многое отдал, лишь бы не сидеть сейчас здесь и не испытывать на себе этот страшный, испепеляющий взгляд, замаскированный под дружеский.

– Ты страшный человек, шеф. Теперь я знаю все. Это ты присвоил себе бриллиант, который хитростью выманил у графини Хавинский. Это ты информировал налетчика Яблонского и являлся наводчиком всех его преступлений. Это ты подбросил нож на место убийства несчастной женщины, чтобы обвинить во всем Явуза. Более того, это ты ее убил, чтобы раскрыть преступление и продвинуться по службе. Ты самый настоящий Дьявол, вот кто.

Кудасов, похоже, искренне удивился словам молодого человека, и даже поднял палец вверх, тем самым выказывая желание ответить.

– Mon cher, ты уж совсем из меня монстра делаешь. С первыми двумя пунктами я согласен, и даже снизойду до того, чтобы объяснить истинные мотивы своих поступков. То, что я услышал, надо сказать, меня сильно поразило. Никакого ножа я не подбрасывал, а действительно нашел его под кроватью зверски убитой дамы. И уж тем более не причастен никоим образом к ее смерти, зачем мне это? Ее убил Явуз, и это ясно как божий день.

– Тогда зачем он приходил ко мне? Зачем просил помощи?

– Пудрил тебе мозги. Ему нужно было где-то спрятаться, вот и решил использовать для этого тебя. Неужели ты поверил ему?

– Да, поверил. А тебе не верю. Но это не имеет никакого значения. Того, что я знаю, достаточно, чтобы я приказал долго жить. Поэтому стреляй. Мне уже все равно.

Кудасов усмехнулся.

– Ну что ты, зачем? Хотя ты наделал здесь столько шума, что скоро, наверное, здесь будет отряд жандармов. Но время у нас есть. Мы сделаем кое-что интереснее. Сыграем в одну замечательную игру.

– В какую игру? – Удивился Антон. – Только игр сейчас не хватало.

– Интересная игра, называется американская рулетка. Как тебе известно, раньше дворяне решали споры дуэлью. Но сейчас эта традиция, увы, утеряна – наложен строжайший запрет. Но что нам мешает возродить эту чудесную традицию? Среди гусар, я слышал, игра эта пользуется огромной популярностью. Смотри.

Статский советник взял револьвер, открыл его и высыпал оставшиеся патроны и три стреляные гильзы на стол. Один патрон вставил внутрь и прокрутил барабан несколько раз.

– Таким образом, внутри одного гнезда есть пуля. Остальные пять пусты. Испытаем удачу?

Совсем умом тронулся, подумал Антон. Неужто не шутит? Посмотрел в его глаза и понял: нет, не шутит.

– В тот раз, когда я допрашивал Явуза, я действительно оставил все гнезда пустыми. Но сейчас одно заряжено. Не бойся, стреляться будем вместе. Кому повезет, тот и выживет. Ну как?

Такого студент никак не ожидал, и поджилки его затряслись. Убить самого себя? Нет, он не сможет. Его палец не спустит курок, когда дуло направлено в висок. Это настоящее безумие.

– Ты сумасшедший. Я не стану стреляться. Лучше ты убей меня, если хочешь.

Чиновник придвинул оружие, поблескивающее сталью под яркими лучами солнца, к Антону.

– Кто начинает? Ты или я?

Ну и ладно, подумал молодой человек, все равно мне не жить. Сам влез в историю, самому и расхлебывать. Может, и вправду лучше самому. А он потом мои мозги со стены соскребать будет. Мысль была какая-то будничная, без сожаления. Чего переживать, живым то все равно не отпустит. Чему быть, того не миновать, как говорили древние. И они оказались правы.

Глубоко вздохнув, взял револьвер и приставил дуло к виску. Оно оказалось горячим, немного обожгло кожу. Но Антон даже не дрогнул, стойко терпел эту мелкую досадную неприятность. Глубоко вздохнув, нажал на спусковой крючок.

Возле уха сухо щелкнуло. Выстрела не последовало.

– Браво, мои поздравления. Ты везунчик. Ну что же, давай теперь я.

Настала очередь Ивана Леопольдовича. Он перенял эстафету – взял оружие, приставил к виску и, не поколебавшись ни секунды, спустил курок. Но и на этот раз выстрела не было.

– Ваша очередь, сударь, – съязвил статский советник и передал револьвер студенту. Тот машинально взял его и снова прицелился себе в висок. Он хотел, чтобы этот кошмар побыстрее закончился. Всего один выстрел, и все.

Но не успел Антон нажать на спуск, как Кудасов ловко выхватил у него револьвер из рук.

– Ну будет, будет. Ты молодец, не сдрейфил. Вижу, не ошибся в тебе.

На Коврова напал какой-то ступор. Он прекрасно осознавал, что происходит, но все было как в тумане. Будто попал в параллельный мир, где все вроде бы то же самое, только вот события происходят такие, какие в обычной жизни происходить не могут. Подобное он испытывал впервые, а потому не мог дать этому точную характеристику. Как-то раз по воле случая довелось посетить китайскую опиумную курильню, но даже тогда, после изрядной дозы дурмана, не наступало такого оцепенения. Он смотрел на людей, ходивших по прокуренному помещению, но двигались они как-то странно: то замирали, то вдруг начинали идти вдвое быстрее обычного. Но даже тогда он отдавал отчет в своих действиях. Теперь же, когда стрелял в себя – или пытался стрелять – делал это автоматически. Было ощущение, что наблюдаешь за собой со стороны. Подобные явления переживали на себе люди, постигшие нирвану и научившиеся покидать свою телесную оболочку. Так, во всяком случае, писалось в индийских трактатах.

Иван Кудасов поднял револьвер над головой. В следующую секунду послышался громкий выстрел, и от неожиданности Антон вздрогнул. Чиновник лишь рассмеялся в ответ.

– Видишь, я не обманул тебя. В барабане был патрон.

Антон не смог скрыть своих эмоций:

– Да ты болен. И серьезно. Такие как ты для общества опаснее библейской чумы. Не испугался, что пуля могла предназначаться тебе?

Кудасов положил разряженный револьвер на стол.

– Вовсе нет. Я люблю рисковать. Да и риск, мягко скажем, невелик. Мне часто везло в жизни, и это неспроста. Много чего необходимо мне сделать, я и половины не выполнил. Но ничего, дайте только срок.

– И чего же ты хочешь? – Антону вправду было интересно узнать.

– Спасения Отечества, естественно. Монархии грозит нешуточная опасность. Враг уже подобрался слишком близко. Еще немного, и он ударит со всех сторон. Тогда государю не сносить головы. Он далеко глядит, пытается узреть будущее, но вот то, что находится под носом, не замечает. Не раз ему говорил: ваше сиятельство, медлить более нельзя. Он упрям, хотя к моим советам прислушивается. Однако ждать, пока он увидит всю картину, нельзя – пройдет слишком много времени. А времени этого как раз и нет.

– Кто же эти враги?

– Как кто? Те, кто жаждет свержения монархии. Большевики, анархисты, народовольцы. Согласен, государственная машина не идеальна, но зачем, скажите на милость, уничтожать ее всю, если достаточно заделать прорехи? Подумай, что эти студентишки-романисты предлагают взамен? Какую систему, какие законы, какую страну, в конце концов? Ничего у них нет, вся их политическая программа не стоит и бумаги, на которой печатаются их агитационные бредни. Ничего они не построят, только разрушат. Разрушат они, а страдать будут люди. Такое уже не раз было в мировой истории. Поэтому наша задача – удержать монархию любой ценой. Но здесь возникает другая проблема – чиновники. Знаешь, Антон, у меня иногда возникает чувство, что они поставлены не защищать интересы империи, а вредить ей. Честное слово, как на духу говорю. Ну посуди сам: они не могут или не хотят выявлять конспиративные квартиры, где собираются террористы, не умеют выслеживать опасные элементы, грамотно устраивать облавы. Сидят в кабинетах эти свиные рыла с пустыми башками, места только занимают. Ни тебе мысли свежей, ни идеи толковой. Десять лет назад я, еще будучи филером Пятого управления, принимал участие в задержании особо опасных преступников, засевших на квартире. Пятеро нас было, а их трое. Их, конечно, положили, но и наших ребят перебили. Остался только я и еще один филер. Подумай, Антон, пять подготовленных бойцов не смогли справиться с тремя выродками! Я тогда молодой был, зеленый, боялся страшно. Это я сейчас ничего не боюсь, а тогда поджилки тряслись, как у робкого гимназиста, впервые посетившего дом терпимости. И за десять лет ничего не изменилось. По-прежнему в чиновниках скудоумные держиморды, полиция и жандармерия работает из рук вон плохо, политики играются в игры, ставя интересы личные выше государственных. И это страшно. Мало того, что на бедную Россию давят снаружи, так еще находятся те, кто разлагают ее изнутри. Скажи мне, дорогой друг, долго ли мы продержимся в таких реалиях?

Антон молчал. В государственных делах он смыслил мало, а потому сказать ему было нечего.

– Молчишь? А знаешь, почему я открываюсь перед тобой, почему говорю откровенно? Потому что мы с тобой похожи. Я тоже с детства был робким и застенчивым. Я боялся всех и всего. Казалось, мне нет места в этом мире. Я слыл трусом среди своих ровесников, и от этого мне становилось гадко на душе. Доходило до того, что я не хотел распрощаться с жизнью. Помнишь стендалевского Сореля? Он по вечерам доставал из-под подушки портрет Наполеона и мечтал о славе великого императора. Так же и я. Только мною руководило не честолюбие, о нет. Я хотел принести реальную пользу человечеству, и совсем не думал о лаврах. И однажды я сказал Господу: если я стану великим, клянусь, никогда не использую славу и деньги для себя самого. Благородному мужу не подобает купаться в роскоши, не к лицу стремиться к славе ради того, чтобы тешить самолюбие. Я поклялся работать во имя людей.

Но куда мне, тщедушному парню, до великих? Это все равно, что дотянуться до звезд. Но в тот момент я поклялся себе, что никогда больше не буду бояться. С того времени страх для меня – это как препятствие, через которое нужно переступить.

Я так и делал. Я бросил ему вызов, и одержал победу. С каждым годом его становилось все меньше, пока он не ушел окончательно. Видимо, понял, что ему не справиться со мной. Только великая сила способна вести тебя, несмотря ни на что. Чтобы воспитать в себе характер, я много и упорно работал над собой. Множество преград пришлось преодолеть, но это принесло плоды. Я превратился из трусливого подростка в человека, которого боятся даже вышестоящие. Почему так? Потому что я воспитал в себе внутреннюю силу. Когда у тебя есть цель, тебя может остановить только смерть. А смерти я не боюсь, в чем ты успел убедиться. Да и не следует ее бояться, ведь это удел мелких людей. Люди большие выше этого, они готовы идти до конца ради великих устремлений. И поверь, это не высокопарные слова. Если ты силен и цель твоя достойна, тебе помогает само провидение.

Ковров смотрел на Ивана Кудасова и видел перед собой волевого, сильного человека, которому по плечу любое дело, даже самое большое. Такой не сдастся, не опустит руки, не станет винить обстоятельства. Эта внутренняя сила чувствовалась в каждом его слове, в каждом движении, в самом даже взгляде. Людей, подобных этому странному чиновнику, Антону еще видеть не приходилось. Такой действительно пойдет до конца и не пожалеет собственной жизни, не говоря уже о чужой. Это было одновременно и страшно, и притягательно.

– Но ты, видно, забыл, как закончил свои дни Жюльен Сорель, – заметил Антон.

Кудасов рассмеялся.

– Отчего же, отличным образом помню. И что с того? Разве имеет значение, как сложится твоя жизнь? Умрешь ли ты в славе или в забвении, какая разница? Не следует на этом заострять внимание. Делай то, что должен, а там видно будет. Повторюсь, о своей шкуре пекутся только слабые. А мы с тобой не такие.

– Мы? – Студента удивило, что с единственного числа он перешел на множественное.

– Конечно. Разве ты до сих пор не понял, что мы с тобой похожи? Ты ведь тоже родился слабым, но пообещал себе стать сильным и ничего не бояться? У тебя не было природной силы, не так ли? Ты ее воспитал.

Антон промолчал, потому что ответить ему было нечего. Именно так все и было.

– Наш пример показывает, что родиться трусом – это не приговор, – продолжал Иван Леопольдович. – Гораздо важнее, соглашаешься ли ты с ролью мелкого человека, или же берешь судьбу в свои руки. Я выбрал второе, и ты тоже. Ведь не побоялся же обычный студент броситься в рукопашную против нескольких человек, чтобы спасти неизвестных ему людей? А ведь силы были не равны. А еще этот студент не струсил броситься вдогонку опасному преступнику, когда тот был явно сильнее его. Потом я предложил этому смелому парню револьвер с одним патроном – и здесь не подвел. Он не боится умереть, потому что не ведает страха. Да, этот студент еще молод, неопытен, поддается чужому влиянию. Но у него есть стержень. Если он и дальше станет работать над собой и не свернет с дороги, его ждет большой успех. На людей, не боящихся умереть, другие смотрят с большой опаской, ведь они сильнее.

Все, что говорил Кудасов, было абсолютно верным. Антон и вправду боялся, но всегда шел наперекор своему страху. Ему было стыдно поддаться этому чувству. Он, как и статский советник, всегда боролся с ним.

– И мне, дорогой Антон, до боли обидно, что ты видишь во мне врага. На самом деле я твой лучший друг. Я пойму то, чего не поймут другие. Вместе мы сотворим великие дела. Держись меня, и вскоре ты поднимешься очень высоко. Я вознесусь сам и возьму тебя с собой. Можно, конечно, идти поодиночке, но вдвоем быстрее. Путь предстоит непростой, это тебе не пуд сахару. Но и награда впереди ожидает великая. Мы возродим империю, и наши имена навеки будут занесены в историю.

Терпение Антона лопнуло.

– О каких великих делах вы говорите? – он перешел на «вы», словно подчеркивая тем самым, что теперь между их дружбой разверзлась пропасть. – Помогаете Отечеству, говорите? Чем? Вступаете в сговор с отъявленными головорезами, принимаете участие в ограблениях, в убийствах? По вашей вине уже сколько людей погибло! Не сомневаюсь, на вашей совести и другие темные дела, не менее подлые. Вы действуете не просто не по закону, вы действуете не по совести, а это куда хуже. И как смеете вы рассуждать о светлых идеалах? Убиваете людей, играете в грязные игры, а рассуждаете о справедливости. Вы лицемер, вот вы кто!

У Коврова пересохло во рту, но он и не подумал потянуться к бутылке, настолько в нем кипело бешенство. Сидевший напротив него высокородие выглядел спокойным, – выражение его лица не изменилось.

– Ты говоришь так, потому что не знаешь. Да, я помогал шайке варшавских, инструктировал и снабжал информацией. Но для кого я это делал? Думаешь, для себя? Посмотри на мою квартиру, разве я похож на толстосума? Не ради денег все это, а для страны. Потому что эти кабинетные воротнички с чугунными башками, именуемые министрами, жиром заплыли и тупость свою повсеместно демонстрируют. А теперь пусть зашевелятся, побегают.

Нельзя с ними по-другому, пойми ты. Такие развалят империю безо всякого врага. Если уж быть совсем откровенным, то да, я лично предоставлял информацию революционерам, когда взорвали карету графа Толстого и застрелили министра Шверубовича. Пусть этих полоумных становится меньше, задышим свободнее.

Веду ли я свою игру? Безусловно. Ради себя ли? Ни в коем случае. Моя задача – не дать разразиться чуме под названием «народная воля». Иначе получим панику и хаос. А уж тогда Иван Грозный с Василием Шуйским покажутся застенчивыми гимназистами. Такое начнется, что не приведи Господь. И здесь уж не до чистоплюйства, приходится иногда использовать непопулярные методы. Думаешь, мне не жалко людей, погибших при нападении на карету казначейства? Еще как жаль, да вот только нельзя по-другому. Лес рубят, щепки летят. Ты этого еще не понял, потому что не варился в государственной машине. Я бы и рад действовать честно, но правила пишу не я, к великому сожалению. А чтобы ты примерно понимал, кто у нас занимает управленческие должности, прошу полюбопытствовать.

Статский советник протянул Антону папку, где значилось имя полицмейстера.

– Открой. Посмотри.

Ковров развязал тесемки и заглянул внутрь. Там тоже были фотографические снимки. Одного взгляда на них было достаточно, чтобы отвернуться.

– Кошмар какой, – пролепетал студент. Потом все-таки взял себя в руки и начал рассматривать фотографии. Их было пять.

– Да ведь она еще совсем девочка, – прошептал Антон.

– Лет тринадцать, не больше. Вот так развлекается главный полицейский города. И ты полагаешь, такие люди достойны занимать управленческие посты? Ответь.

Антон молчал, потому что ответить было нечего.

После увиденного захотелось выпить. Он наполнил бокал шотландским напитком и залпом осушил его, даже не почувствовав, как обожгло горло.

– С этим я и борюсь. С грязью и развратом. Мне самому неприятно, но кто-то должен разгребать этот навоз. Никто не хочет, приходится мне. Да, сам пачкаюсь, бывает, но куда деваться. Уж лучше пусть руки будут по локоть в навозе, чем сидеть сложа руки и смотреть, как погибает Родина и как упыри вроде его высокопревосходительства высасывают из нее все соки, используя служебное положение ради плотских утех. Видимо, думают, что раз в их руках власть, они могут делать что им вздумается. Ничего, скоро им предстоит встреча со мной.

Антон не на шутку перепугался.

– Что вы хотите с ним сделать? Ведь не убить его?

– Ну что ты, mon cher. С таким компроматом господин Мурзеев будет вести себя тише воды, ниже травы. Хотя идея хорошая. То, что сей субъект неприятен лично мне, это полбеды. Я не румяная гимназистка, чтобы всем нравиться. А вот то, что он ставит мне палки в колеса и мешает расследованию, это совсем плохо. Хоть я и послан в ваш город из Петербурга и представляю высокое начальство, главный здесь Афанасий Степанович. По инструкции, именно ему я обязан докладывать о каждом своем шаге и рассказывать, как продвигается следствие. На совещании он пригрозил мне в присутствии подполковника тайной полиции и шефа жандармов, что выдворит меня вон из города, если буду, по его выражению, «своевольничать». Тем самым он дал понять, что не считается с моим мнением и терпит исключительно из-за службы. Согласен, у меня свои методы работы, часто идущие вразрез с установленными правилами. Но мне, как защитнику Отечества и патриоту, важен результат, а не соблюдение Устава.

С этим было понятно. Антон спросил другое:

– Зачем тебе бриллиант Стелла?

– Охотно отвечу. Как-то раз в одном древнем манускрипте я прочел, что камень этот дает невиданную силу тому, кто им владеет. Другие скажут, глупости и мракобесие, но я в такие вещи верю. Жизнь научила, знаешь ли. А сила мне нужна, без нее никуда. Сам видишь, не для себя стараюсь. Вот и пришлось хитростью этот бриллиант экспроприировать. Я обманул Хавинского и был уверен, что он этого не спустит. Но этого жалкого дурака я не боялся, были дела поважнее. Решил, сделаю, что нужно, тогда и им займусь. Но не успел – кто-то меня опередил. Что насчет Стеллы, то она действительно заговоренная – много раз мне жизнь спасала. Кстати, она на месте?

– Да, в трости, – ответил Антон.

– Отлично. Ну, а если тебя интересуют деньги, которые я отнимал у государства при помощи воров и гайменников, то можешь быть спокойным – все они до копейки идут на благое дело. На моем попечении, знаешь ли, целый Отряд Летучих. У них семьи, дети. И много других расходов имеется. Финансируют меня слабо, этого не хватает. Вот и приходится выкручиваться. Ну так как, ты со мной?