– Что будем делать? – испуганно спросила Ева.
Адам обреченно пожал плечами.
– Ждать наказания, – безнадежно ответил он. А женщина вспылила.
– Вот в этом весь ты. Покорный баран, – сказала она. – Пойди и подставь ему под нож шею.
Адам только отмахнулся. Женские слова почти его не задели. Он даже гордился собой. И сожалел, что Ева не может оценить благородства его поступка. Ведь только ради нее он принес себя в жертву, нарушив запрет.
Яхве медленно поднялся с камня и неторопливо двинулся в сторону перепуганных людей. «По-садистски неторопливо», – мелькнуло в голове у Самаила.
– Приветствую вас, дети мои, – спокойно сказал бог. – Здравствуй, Сам.
Он подошел к дереву памяти и, сорвав один из плодов, надкусил. Лицо исказила гримаса неудовольствия, и он выплюнул непрожеванный кусок.
– Это совсем не тот вкус, какой должен быть, – раздраженно проговорил он. – Это дерево чрезвычайно чувствительно и реагирует, если его трогает кто-то чужой, а не я.
Самаил с интересом следил за развитием событий. Он оценил драматизм разыгрываемого перед ним представления.
Но людям было не до шуток.
– Может, кто-то из вас касался моего дерева? – строго спросил Яхве.
Адам поднял полные страдания глаза. Разве он мог обмануть своего повелителя? Его душа рвалась к покаянию, и он уже собрался произнести слова признания, но в это время рука Евы крепко сжала его руку, и он услышал слова:
– Нет, великий Саваоф. Ты ведь нам запретил, – впервые в жизни солгала женщина.
– Да? – Яхве удивленно поднял брови. – А кто же тогда? Уж не Самаил ли?
– Не только касался, но и ел, – с усмешкой ответил тот. – А вкус и в самом деле не ахти. Что-то ты в этот раз не расстарался.
– И это ты! – в негодовании вскричал Яхве. – Ты! Мой друг!
– Но ты же мне не запрещал, да и не мог запретить. Я-то, к счастью, не твое творение, – спокойно парировал Самаил.
Яхве не сводил с друга возмущенного взгляда.
– Да разве дело в том, ел ты или нет!
– А в чем тогда? – невинно спросил Самаил.
– А в том, что ты пытаешься покрывать жалкую ложь этих никчемных людишек, – снова вскричал Яхве. Он угрожающе вытянул палец и указал на одеяние людей.
– Скажи мне, Ева! – издевательски спросил он у женщины. – Зачем тебе эта тряпка? Может, ты замерзла под теплым солнцем Эдема? Или ты что-то пытаешься скрыть от своего господина? Может, ты прячешь под этим подобием туники украденные тобой плоды?
Было видно, что Ева сейчас расплачется. Она из последних сил пыталась сдержать слезы.
– А что спрятал ты, Адам? – бог повернулся к мужчине, у которого от страха чуть не подкосились колени.– Ты прячешь там свой отросток? А зачем? Может, он у тебя так плох, что ты боишься показать его Еве?
– Мне стыдно было оставаться голым, повелитель. Вы ведь с Самаилом одеты, – заикаясь, выдавил из себя Адам.
– А откуда тебе известно, что ты гол, что нагота – это стыдно?
Адам рухнул перед ним на колени.
– Прости, о великий! – с мольбой прошептал он. – Мы действительно ели с твоего дерева.
Лицо Яхве окаменело.
– Я знал это и так, – пугающим голосом произнес бог. – И предупредил, Самаил свидетель, что нарушившего запрет ждет суровое наказание. Поэтому вы оба заслуживаете смерти.
Люди побелели как мел.
Самаил положил руку на плечо Яхве.
– Не торопись, Саваоф, – миролюбиво проговорил он. – Это моя вина. Я уговорил Еву попробовать запретный плод. Мне хотелось проверить, насколько ты всеведущ.
– И это, по-твоему, оправдание? – раздраженно спросил Яхве. – Разве я, создавая людей, не дал им свободу решать, как поступать? Ведь ты же не заставлял их есть. Ты, скорее, их не удерживал от этого. И они могли выбрать, считаться с моим недвусмысленным запретом или нет. То, что произошло, говорит: они и так были готовы его нарушить. А то, что обошлось не без твоего участия, всего лишь случайность. Не сегодня, так это произошло бы при других обстоятельствах в другой день.
– Подожди, не передергивай, – пытаясь взять инициативу в свои руки, заговорил Самаил. – Давай не будем заниматься домыслами и рассуждениями уровня «если бы да кабы». Ты не можешь знать, нарушили бы они твой запрет, если бы не я. Да и вообще, если опираться строго на факты, ты запретил рвать с дерева, а не есть с него.
Яхве с осуждением взглянул на приятеля.
– Перестань заниматься демагогией, – устало произнес он. – Мы с тобой не в арбитражном суде богов. И единственный судья здесь я. Люди прекрасно понимали, что я имел в виду под запретом. Так что не будем заниматься буквоедством. Но то, что ты против их смерти, я понял. И готов тебе уступить.
Самаил благодарно поклонился.
– А почему же все-таки не казнить? – раздался нежданно-негаданно громкий голос.
Боги подняли удивленный взгляд. Рядом стояла Ева. Она была все еще бледна, но ее поза была преисполнена достоинства, а глаза сверкали.
– Да, почему бы нас все-таки не казнить? – вызывающе повторила женщина. – Ты ведь, Саваоф, для этого нас и сотворил. Тебе нравится уничтожать. Ты гордишься тем, что можешь послать кого-то в небытие.
На лице Яхве проступила явная сердитость.
– А еще лучше накажи нас муками нестерпимой боли, – не унималась Ева. – Тебе доставит удовольствие глядеть, как мы корчимся. Наверно, тогда и смерть покажется нам желанной.
Все еще стоявший на коленях Адам, услышав эти слова, вскочил и силой оттащил ее.
– Не слушай бедную женщину, о великий, – взмолился он. – У нее от страха помутилось сознание.
Но Ева оттолкнула Адама так сильно, что тот чуть не упал.
– Да не унижайся перед ним, – с оттенком презрения бросила она мужу. – Ты думаешь, его действительно волнует, ели мы эти проклятые плоды или нет? Он сам все подстроил, чтобы найти повод нас наказать. Подумай сам, дурачок. Что бы ты сделал с вещью, которой дорожишь больше всего? Ты спрятал бы ее куда-нибудь подальше от чужих глаз. А что сделал всесильный? Он посадил это дерево на виду и, как бы невзначай, объяснил, насколько вкусны его плоды. Что, к примеру, мешало ему сказать, что оно ядовито?..
В глазах Евы мелькнула какая-то мысль, и она с болью и осуждением посмотрела на Самаила, который под ее взглядом начал поеживаться.
– Больше того, – продолжала она, – понимая, что мы запрет не нарушим, подговорил своего приятеля, – женщина кивнула на Самаила, – стать искусителем. Он как бы случайно встретился мне, когда я собирала фрукты. – В этом месте женщина засмущалась, а Самаил еле заметно ухмыльнулся. – И он действительно уговорил меня, что не будет никакой беды, если я попробую плод.
Ева сделала паузу. Самаил стоял с видом праздного наблюдателя. Адам с неподдельным испугом смотрел на жену, а глаза Яхве метали молнии.
– Так знайте же, боги, – вновь заговорила Ева. – Я в вас не нуждаюсь. Извините, сыта вами по горло. И если великий Саваоф, – женщина сделала пренебрежительный кивок в сторону бога, – пожелает, то пусть казнит или наказывает другим способом прямо сейчас. А я ухожу. Моей ноги больше не будет в этом месте. Сотвори себе других кукол, Саваоф.
Женщина подошла к Адаму.
– Ты пойдешь со мной? – с надеждой спросила она.
Душу Адама разрывали противоречивые чувства. Как он мог бросить своего отца? Но и без Евы, без этой храброй Евы, он не прожил бы и дня.
Боги, не скрывая интереса, ждали его решения.
– Ты будешь наказан, но можешь остаться со мной, – прервал затянувшуюся паузу Яхве. – И если потом захочешь, я верну тебе Лилит или сделаю другую женщину.
Адам было рванулся к богу, но остановился и отрицательно покачал головой.
– Смертные идут дорогой смертных, – сказал он и обнял счастливую Еву.
Яхве буквально потемнел. Сделав глубокий вздох, он брезгливо проговорил:
– Помните, вы отказались от бога. Я не хочу вас больше видеть. Уходите.
И Яхве повернулся к людям спиной. Адам зарыдал от горя, но, тем не менее, взял женщину за руку и увел ее прочь с глаз повелителя.
Самаил не без тревоги наблюдал эту сцену. Он понимал, что правдивые упреки Евы не могли не задеть самолюбие обидчивого бога, и боялся, что в горячности тот навредит людям. Он дружески взял Яхве за плечо.
– Да не сердись ты на них, неблагодарных, – сказал Самаил и повернул Яхве лицом к себе. Того буквально корчило от беззвучного смеха.
– Как здорово все получилось, – уже хохоча в голос, радостно сказал он.
Самаил стоял и растерянно смотрел на друга.
– Разве ты сам этого не хотел? – тормоша приятеля, спросил Яхве. – Наконец людям придется рассчитывать только на самих себя.
Самаил некоторое время молчал, а потом насмешливо поинтересовался:
– А кстати, о великий! Кто такая Лилит?
Яхве покраснел, как девочка, и сознался, что на Эдеме есть еще одна женщина.
– И как она?
– Что ты имеешь в виду?
Самаил рассмеялся.
– О великий! Ты хочешь сделать из меня дурака? Что я могу иметь в виду, если на Эдеме нечаянно оказывается скрываемая от меня женщина под именем Лилит? Колись, приятель. Ты хоть объяснил ей, что первый раз – это больно?
Яхве снова красноречиво покраснел.
Самое забавное, что в то же самое время аналогичный вопрос о Лилит был задан Евой Адаму. И тому было намного труднее, чем многомудрому богу, выпутаться из ситуации, потому что ему, самому первому, но далеко не последнему из всех мужчин на планете, пришлось доказывать жене, что с другой женщиной у него ничего не было. Хотя, в отличие от своих и ближних, и дальних потомков, он не врал.
II
Местность понемногу менялась. А вместе с ней и настроение людей. Их запал куда-то исчез, и вот уже долгие часы Адам и Ева, не разбирая пути, шли в неизвестность. Их недавнее поведение казалось им необъяснимой дерзостью. Они даже думали, что злосчастные плоды, наверно, одурманили их и заставили наговорить богам неизвестно что. Особенно переживала Ева. Она считала себя виноватой больше Адама и каждый раз невольно испускала тяжелый вздох, глядя на убитое горем лицо мужа с разводами неумело скрываемых слез. Но они продолжая идти, не решаясь повернуть назад. Они ведь уже провинились дважды: когда нарушили запрет и когда, отказавшись от бога, ушли. Разве такое великий Саваоф мог простить?
Становилось жарче. Все меньше встречалось деревьев с плодами, а ручейки с водой попадались реже и становились уже. Наконец, они оказались на краю странного места, где ничего, кроме песка, не было. Ослепительно сверкая, немилосердно палило солнце. Изнемогая от жары, они сбросили свои одеяния и обессиленно прилегли у кромки сухой и жесткой травы.
– Как оказалось, одежда не так уж нам нужна, – мрачно заметил Адам. Ева не ответила. Она так устала, что у нее не было сил на пикировку. Но вскоре им пришлось одеться снова, чтобы прикрыть начинающую краснеть от ожогов кожу.
– Мы здесь умрем, – по тону Евы было непонятно, спрашивает она или констатирует факт.
– Хочешь вернуться? – равнодушно спросил Адам. Он уже не сомневался в близости смерти, но не хотел говорить об этом Еве.
Женщина молчала. Адам даже подумал, что она не слышала вопроса.
– Нет, – наконец, ответила она. – Если мне суждено умереть, то пусть это произойдет здесь и по моей воле, а не там, по прихоти Саваофа.
– А с чего ты решила, что твоя смерть здесь – не воля Саваофа? Он – бог. И властвует над обстоятельствами.
Ева снова помолчала.
– Значит, чему быть, того не миновать, – проговорила она. – А я, по крайней мере, умру свободной.
«Странное она все-таки существо, – подумал Адам. – Я принимаю неизбежность смерти как искупление вины перед господином, а она, похоже, ставит ее богу в упрек. – Мысль его вдруг вильнула в сторону. – А все-таки хорошо, что я остался с ней».
И это соображение побудило мужчину что-то делать, а не покорно лежать в ожидании смерти. Он встал и начал всматриваться в, казалось бы, бескрайнее поле песка. Затем вернулся назад, где чуть в отдалении росло сухое колючее дерево, почти не дающее тени. Весь исколовшись, он забрался, как мог, высоко и вгляделся в даль. Чуть повеселев, Адам спустился и подошел в жене. Та лежала, повернувшись лицом вниз и прикрыв одеждой голову от солнца.
– Далеко за песком я видел зеленую полоску. Наверно, там снова начинается лес, – сказал он, присев рядом с женой. – Можно попробовать туда добраться.
– А зачем? – печально спросила Ева. – Чтобы ты продолжал страдать от того, что бросил своего бога? И стал бы за это упрекать меня?
Адам хотел вспылить, но сдержался.
– Знаешь, жена, – сказал он, – бог в моей душе останется навсегда, и как бы ты не старалась, тебе его из меня не изгнать. Но я ведь никогда не говорил, что он мне дороже тебя.
Усталые глаза Евы оживились.
– Ты не забудешь то, что мне сейчас сказал? – спросила она, положив голову ему на колени.
Адам усмехнулся и с серьезным видом кивнул.
– Тогда пошли поскорее, – обрадовалась Ева, вскочив на ноги.
– Мы пойдем, но не туда, – сказал тоже вставший Адам.
Женщина удивленно на него посмотрела.
– Мы далеко не уйдем по этой пустыне без воды и при такой жаре, – пояснил Адам. – Поэтому вначале вернемся к последнему ручью и подождем ночи, когда станет прохладнее. А потом, напившись на дорогу, пойдем через пески. И или умрем, или доберемся до того леса.
Они шли всю ночь и следующее утро. Последнюю часть пути, когда уже вдали показались деревья, Адам тащил Еву на себе.
До леса они добрались, и, главное, нашли воду.
Эта земля отличалась от места, откуда они пришли. Деревья были выше и росли реже. Не все плодоносили, а кроме того, добраться до плодов было совсем непросто. Ночи были намного холоднее, и им действительно пригодилась одежда, данная Самаилом. Но и в ней по вечерам и ночью они мерзли, и в поисках тепла Адам совершенно стер себе руки, пытаясь разжечь первый костер. Им теперь казалось странным, что они могли относиться к разведению огня как к обременительному ритуалу, придуманному Саваофом. Их новая жизнь была полна страха и ранее неизвестного им чувства жгучего голода, отличавшегося от прежнего необременительного сосания под ложечкой в предвкушении скорой трапезы. Охотиться Адам не мог. Оружие, данное ему Саваофом, осталось в Эдеме, их бывшей родине. Люди тайком друг от друга пробовали жевать почти все, что попадалось под руку. И каждый из них не раз мучился ужасными болями в животе, не подозревая, что лишь чудом избежал смерти.
Но мало-помалу они учились искусству выживания. Адам нашел острый, похожий на нож, осколок черного камня. Как выяснилось, он был настолько тверд, что им можно было не только резать дерево, но даже обтесывать другие камни помягче. И вскоре у мужчины появилось копье с каменным наконечником, которым он убил своего первого оленя. А сделав из жил животного тетиву, он смастерил лук. Кроме того, мужчина научился рыть ловчие ямы, и, в конце концов, угроза неминуемого голода отступила.
Ева же, подсматривая за мелкими зверюшками и птицами, научилась различать съедобные плоды, ягоды и грибы, которые приносила в их примитивное жилище из сухих веток, прикрытых крупными листьями какого-то дерева.
Но такая более или менее спокойная жизнь продолжалась недолго. Наступили холода, и дичи стало намного меньше. Охотиться стало небезопасно из-за хищников. Адам, опасаясь за Еву, запретил ей уходить далеко от дома. Да в этом, по сути, и не было смысла. И плоды, и грибы, и ягоды куда-то исчезли. Люди не один раз корили себя, что в пору изобилия не сделали запасы.
Однажды Адам ушел на охоту, а Ева, как всегда, осталась поддерживать костер. Здесь она чувствовала себя в безопасности. По непонятным причинами звери боялись огня и не подходили близко. Адам не раз говорил по этому поводу:
– Ты видишь, женщина. Мы все-таки избранные. Не зря отец говорил, что мы цари природы. Мы слабее других тварей, но посмотри, даже с нашими несовершенными телами можем держать животных в страхе.
– Здесь не Эдем, – тихо отвечала Ева, не желая вступать в споры. – Возможно, ты и прав, но нам следует быть осторожными. Может, и эти звери считают себя царями.
– Эти безмозглые, бессловесные твари? – возмущенно спрашивал Адам.
– Ты просто не знаешь их языка, – резонно отвечала женщина.
– Так почему же они не разводят огонь? И боятся его? Где их луки и копья, чтобы охотиться? – продолжал кипятиться мужчина.
– Огонь им не нужен, потому что их шкура спасает от холода, а вместо твоего лука у них есть острые клыки и когти. Твое оружие – не попытка ли возместить то, чего тебе не дано? Так, может, животные совершеннее нас? – сказала Ева и отвернулась, чтобы не слушать возмущенное пыхтение мужа.
В один из дней Ева быстро освободилась от своих дел. Голодна она не была. С вечера они хорошо поели. Кроме того, у нее был завернутый в листья и закопанный кусок мяса на случай, если Адам вернется с пустыми руками. А утром она наткнулась на беличье гнездо с запасами орехов.
Женщине было скучно. Она бездумно играла косточками съеденной накануне птицы, вспоминая беззаботную жизнь в Эдеме. Всего больше она переживала разлуку с насмешливым и умным Самаилом. От мыслей о нем по ее телу прошла и тут же исчезла какая-то сладкая волна. Но она понимала, что ее место отныне здесь, и невольная слеза скатилась по ее щеке. В это время раздался шум и испуганный крик Адама:
– Ева! Скорее забирайся на дерево.
Женщина испуганно огляделась, никого не увидев, но советом Адама воспользовалась. В тот же момент из зарослей выскочил ее муж. Его левое плечо было жестоко расцарапано. Лоскут кожи, болтаясь, то прикрывал, то обнажал глубокую кровоточащую рану. Оружия у Адама не было. Видимо, растерял по дороге. Он подскочил к ближайшему дереву и, не обращая внимания на боль, стал карабкаться наверх. Сразу за ним к их жилью выскочила стая волков. Разделившись на две части, звери окружили деревья, на которых спасались люди. Сделав несколько попыток допрыгнуть до смертельно перепуганных Адама и Евы, они расселись и угрожающе завыли. К удивлению людей, они не так уж боялись костра. Они просто не обращали на него внимания, стараясь близко к нему не подходить.
Их жизнь теперь зависела от того, уйдут, наконец, волки искать новую добычу или нет. Вечно Адам и Ева оставаться на деревьях не могли. Волки не торопились, понимая, что добыча никуда не денется. Те, что помоложе, начали, играя, возиться друг с другом. А люди, несколько успокоившись, стали выбирать среди разлапистых ветвей место поудобнее.
– Что у тебя с рукой? – спросила Ева. – Очень больно?
– А это мне устроил вон тот, вислоухий, – сказал Адам, показав на самого крупного из волков. Тот как будто понял, что речь о нем, и, подняв голову, глухо зарычал.
– А что ты не залез на дерево раньше? – удивилась Ева.
Адам помолчал.
– Может, и надо было, – тихо сказал он в сторону, вспоминая пережитую боль и ужас близкой смерти, но вслух произнес другое:
– Я уже был рядом с домом. Мне повезло, и я подстрелил большого кролика и фазана. И уже думал, как мы славно с тобой поедим, когда нарвался на этих зверюг. Я мог успеть залезть на дерево, но побоялся, что они учуют наше жилье и тебя, и решил предупредить. А по дороге меня все-таки чуть задрал вот этот, клыкастый.
– Ты рисковал собой, чтобы спасти меня? – не веря услышанному, спросила Ева.
– Да, – просто ответил мужчина. – У меня больше никого нет.
Похоже, волки не собирались уходить. Уже начало темнеть, а стая все сидела в ожидании. Костер почти догорел и, осмелев, звери начали осваивать захваченное место. Один из них унюхал и выкопал спрятанный Евой кусок мяса. Между животными завязалась драка, которую прекратил вислоухий враг Адама, отогнавший других и жадно вцепившийся зубами в добычу.
– У меня все затекло, – жалобно проговорила Ева. Ветви ее дерева были тоньше, чем у того, на которое взобрался мужчина, и ей было труднее удерживаться.
– И я хочу пить, – чуть не плача добавила она.
– Потерпи. Не раскисай. Они скоро уйдут, – с убеждением в голосе отозвался Адам, хотя у него на душе скребли кошки. – Привяжи себя к дереву. Так будешь тратить меньше сил.
Ева размотала уже порядком изношенное укутывающее ее тряпье и привязала себя к стволу. Так она действительно чувствовала себя увереннее. То же самое сделал и Адам. Наступила ночь. Люди перестали видеть, что происходит внизу. А оттуда не раздавалось ни звука. Было непонятно почему: то ли звери ушли, то ли просто затаились. В конце концов, измученные люди так, скрючившись, и заснули среди ветвей.
С первым же лучом солнца они открыли глаза. К счастью, никто из них не свалился. Люди попытались размять затекшие конечности, которые тут же отозвались нестерпимой болью. Ева даже вскрикнула. Но волков внизу не было. И, насколько можно было разглядеть, поблизости тоже. Адам осторожно спустился, готовый мгновенно забраться обратно. Но все было спокойно. Разве что вдали глухо крикнула какая-то птица. Выждав какое-то время, слезла и Ева. Поняв, что находятся в безопасности, люди бросились к костру и начали раздувать почти совсем уже погасшие угли. Огонь оставался для них хоть какой-то защитой.
– Нам здесь больше нельзя находиться, – сказал Адам. – Это место, как выяснилось, небезопасно. Да и волки теперь о нем знают.
– Что же делать? – с тревогой спросила Ева.
– Уходить, – решительно произнес мужчина. – Охотясь, я доходил до места, где кончается лес. Но дальше там идет не пустыня, а покрытое травой место, за которым не так далеко какие-то холмы. Пойдем туда. Может, там нет волков.
– А если волки найдут нас и там? Уйдем снова?
– А у нас есть выбор? – грустно ответил Адам и поморщился. У него люто болела рука.
Ева, помолчав, кивнула.
– Я пойду с тобой, куда захочешь, – сказала она.
Адам благодарно на нее посмотрел.
– Я пойду отыщу свой лук и копье. И, может, сумею кого-нибудь подстрелить, а ты будь готова уходить.
Адам ушел, а за ним и Ева. Она надеялась, что, может, снова сумеет найти беличье дупло и разжиться орехами. Но в этот раз ей не повезло. Женщина собрала в дорогу орехи, найденные накануне. Оказалось, что их совсем мало. Наконец, вернулся Адам. Ему тоже не сопутствовала удача. Он принес только небольшую птицу. Было видно, что он плохо себя чувствует, каждое движение раненной руки было мучительно.
Ева подождала, пока он передохнет, и они двинулись в путь. Адам с трудом превозмогал боль, но куда-то уверенно двигался. Они шли почти весь день, останавливаясь на короткие привалы, чтобы напиться и пожевать орехи. Ближе к вечеру они вышли на опушку. Солнце уже почти село, но пока еще отчетливо можно было разглядеть гряду холмов. Посоветовавшись, они решили, что успеют добраться до них до темноты. Уже светила луна, когда они вышли к отрогам холмов. Совершенно без сил они свалились под кроной густого дерева и заснули. Их сон, к счастью, никто не потревожил.
Адам проснулся совсем больным. Его знобило, руку раздирала пульсирующая боль, она покраснела. Ева не знала, что делать, и только жалобно на мужа поглядывала и поглаживала по здоровому плечу. Адам старался крепиться. Что такое болезнь, он не знал, как не знала этого и Ева. Намного медленнее, чем вчера, они двинулись далее к холмам. Каждый шаг давался Адаму с трудом, но они вышли к маленькому водопаду и озеру, спрятанным в гористой местности. Более того, им посчастливилось найти просторную сухую пещеру, в которой они и расположились. Последних сил Адама хватило на то, чтобы развести костер…
Утром встать он не смог. Казалось, прошли всего сутки, а от мужчины осталась только половина. Ввалившиеся глаза лихорадочно блестели, а сам он, к удивлению Евы, нес совершеннейшую чушь и даже не отзывался на собственное имя. Рука распухла и налилась багрово-красным цветом, сквозь который просвечивало что-то желтое. Кожа Адама была горяча, и он отдернулся от теплой руки Евы как от огня. Женщина глядела на него и плакала от бессилия. Единственный ее человек страдал и угасал у нее на глазах.
Она не знала, что делать, но не могла и сидеть вот так, беспомощно глядя на его муки. Его губы были сухи и шершавы, а он даже не мог пойти напиться. Ева пошла к озеру. Она решила, что хотя бы во рту принесет ему попить. На берегу она заметила дерево с крупными, с ладонь, орехами, часть из которых валялась на земле. Она разбила камнем один из них, но его мякоть была горька и не годилась в пищу. Зато женщина уразумела, как использовать скорлупу. Расколов еще несколько орехов, она очистила их от мякоти и наполнила водой. Теперь, по крайней мере, от жажды Адам не будет страдать. Когда она вернулась, мужчина был в сознании. Он с жадностью выпил всю принесенную Евой воду и облегченно откинулся назад.
– Я умираю, Ева, – уверенно сказал он. – Я это чувствую.
Он неожиданно заплакал.
– Ева, моя любимая! Я боюсь смерти и не хочу умирать, – Адам всхлипнул. – Но кара отца меня настигла. – Его губы скривились, но он сдержал стон. – Мне безумно больно. Руку разрывает что-то изнутри и как будто рвется наружу. Я пью и не могу напиться.
Адам замолчал и словно перестал замечать Еву.
– Отец мой! Великий Саваоф! – страстно заговорил он. – Прости меня грешного. Я никогда больше не откажусь от тебя, да никогда и не отказывался. Дай мне еще шанс, и ты увидишь, что у тебя нет более верного слуги.
Человек замолчал и как будто прислушался.
– Нет, – безнадежно сказал он. – Мне нет прощения. И я, о великий, понимаю тебя и смиренно принимаю твою кару.
Адам перевел взгляд на Еву.
– Ева, любимая, – с тихой нежностью произнес он. – Ты меня прости. Жаль, что так получилось, и ты остаешься одна. Но, умирая, я молю тебя выполнить мою последнюю просьбу.
Ева, не переставая, плакала. Услышав его последние слова, она наклонилась и поцеловала его в запекшиеся губы.
– Я сделаю все, что ты захочешь, – промолвила она.
– Убей меня, Ева, – попросил Адам. – Прекрати мои страдания.
Ева с ужасом на него посмотрела. Адам взял ее за руку и повторил:
– Пожалуйста, убей. Ты не знаешь, как мне больно. А смерть – избавление от мук. Я это понял.
– Хорошо, – обреченно сказала женщина, а Адам, казалось, повеселел.
– Подожди, когда я снова потеряю сознание и не буду ничего чувствовать, и тогда воткни в меня нож, – сказал он.
Ева кивнула и снова пошла за водой. Адам с жадностью напился и откинулся в забытьи на тряпье, которое подстелила ему жена. А та с ужасом думала о том, что будет делать, когда он потеряет сознание. Но Адам оставался с ней, хотя, почти не переставая, стонал. Он даже начал молить ее не ждать, пока сознание покинет его, но Ева отговорилась тем, что теперь уже не может нарушить данное обещание. Они оба не спали эту ночь. Еве уже начало казаться, что и она умирает вместе с мужем.
К полудню следующего дня Адама начал бить сильный озноб, и он потерял сознание. Ева со страхом глядела на лежащий рядом каменный нож из черного камня. А потом с состраданием перевела взгляд на больную руку Адама, и внезапно в ней вспыхнул гнев.
– Это не бог тебя убивает, муж мой, – сказала она вслух, как будто человек мог ее услышать. – А рана, нанесенная волком. И ее в первую очередь нужно винить в том, что за тобой пришла смерть. Значит, и наказывать нужно рану, а не тебя.
Сама не в себе, Ева схватила нож и ткнула им в желтое пятно в середине раны. Кожа лопнула, и оттуда полилась желтовато-зеленая дурно пахнущая жидкость. Ева думала, что вот-вот польется кровь, но ее почти не было. Через какое-то время женщина заметила, что края раны стали не такие красные. «Может, это боль выходит из него», – с надеждой подумала Ева. Больше за нож она не бралась.
…Медленно тянулось время, Ева сидела рядом с мужчиной, теша себя слабой надеждой, что случится чудо. Она часто бегала за водой для него, и радовалась, что он продолжает жадно и даже с удовольствием пить. А на следующий день он очнулся. Он выглядел ужасно, но из глаз исчез лихорадочный блеск. Мужчина с удивлением прислушался к ощущениям своего больного тела.
– Странно, боли почти нет, – в недоумении проговорил он. – И хочется есть.
Ева чуть не подпрыгнула от радости. Кажется, Адам пошел на поправку.
А тот с трудом сел и поднял глаза к небу.
– О, мой отец-создатель! Благодарю тебя! Клянусь, ты не пожалеешь, что сохранил мне жизнь, – благоговейно произнес он. А Ева горько усмехнулась.
Адам вставал и двигался с трудом. Ходить на охоту он, естественно, не мог, а их скудный запас орехов иссяк. Снова встала угроза голода. Ева охотиться не умела. Она несколько раз, пользуясь советами мужа, попыталась бросить копье и пострелять из лука, но проку от этих упражнений было мало. Ева ходила и собирала какие-то малопитательные корешки, которые только раздразнивали голод, но ни грибов, ни плодов, ни ягод не находила, не подозревая, что они просто не растут в это время года. Один раз ей повезло, и она убила камнем довольно крупную ящерицу. Ее мясо хоть как-то поддержало силы мужа. Сама она почти ничего не ела, отдавая все куски ему, а тот с эгоизмом больного и голодного жадно глотал, не задумываясь, ела Ева или нет.
Далеко уходить она уже не могла, от слабости у нее начала кружиться глова. Однажды в глазах потемнело так, что она упала и скатилась со склона на берег озера. Женщина испугалась, что повредила себе что-нибудь. Но это падение оказалось спасительным для нее и Адама. У самых ног Евы в миниатюрном заливчике густо плескалась, игриво выпрыгивая, нерестящаяся рыба. Хотя Еве и показалась, что ее можно было запросто схватить рукой, все оказалось далеко не так просто. Рыбы ловко и легко выскальзывали, как будто смеясь над ее неуклюжими попытками. От злости и обиды Ева уже чуть не плакала, но постаралась взять себя в руки. И, подумав, для начала решила лишить рыб возможности уплыть от нее на глубину.
Это было нелегко. Она несколько часов таскала камни, чтобы перегородить неширокое устье, связывающее заливчик с озером, и превратила его в прудик, хотя и сильно опустевший, но все еще богатый рыбой. Ловить руками она больше не пыталась, и в который раз решила использовать одежду, подаренную Самаилом. Замерев по колено в озере, она опустила кусок ткани в воду, держа ее за концы сверху. Почти сразу несколько неосторожных рыбешек туда заплыли. Ева рванула руку вверх, но из трех хитрых рыб ей удалось заполучить только одну. Но это уже было кое-что. К вечеру после многих и успешных, и неудачных попыток женщина сумела поймать пять штук. У них не хватило терпения дожарить рыбу, они жадно съели ее полусырой.