Лилит и Адам переглянулись.
– А кроме того, в соитии кроется много еще пока вам неизвестных сладких тайн, – многозначительно добавил Яхве.
Бог хотел продолжить объяснение, но внезапно раздался треск раздвигаемых зарослей, и на поляну выскочил какой-то пока безымянный зверек, за которым гналось нечто лохматое покрупнее с большими клыками.
– Смотрите, а это существо не хочет соития, – радостно захлопала в ладоши Лилит.
В это время зверь покрупнее прыгнул и толчком сбил с ног напуганного зверька. Тот попытался вскочить и убежать, но не успел. Хищник вцепился ему клыками в шею. Закапала кровь, и, подергавшись с минуту, несчастное животное затихло. Убийца тут же его выпустил и, как ни в чем ни бывало, стал отряхиваться, а потом снова вцепился в заднюю часть своей жертвы и начал рвать ее на куски. Он, урча, жадно жевал, время от времени угрожающе поднимая вымазанную кровью морду, выглядывая, не хочет ли еще кто-то покуситься на его добычу.
– Что здесь произошло, Саваоф? – без страха, но с оттенком брезгливости спросила Лилит.
Придется объяснять им и это, подумал бог.
– Давайте лучше вначале назовем этих тварей. Вы ведь их раньше не встречали, – издалека начал он.
Адам не выказал большого энтузиазма и обратился к Лилит:
– Придумывай ты, женщина. У тебя это лучше получается.
– Ну, маленький и неуклюжий пусть будет, наверно, суслик, а побольше – шакал, – гордая собой, сказала она.
Бог удовлетворенно склонил голову.
– Так вот, дети мои. Шакал убил, то есть лишил жизни суслика, чтобы его съесть. Многие существа, чтобы жить, должны убивать других, потому что иначе сами погибли бы. Именно так мною устроен этот мир. И жизнь в нем – это, если хотите, постоянный бег от смерти. Вы тоже должны быть осторожны, потому что и сами можете быть съеденными кем-то покрупнее и посильнее вас.
Люди явно перепугались.
– Но не бойтесь, – продолжал бог. – Вас пока никто не тронет, вы со мной. А кроме того, я научу, как быть сильнее других.
– А нам тоже можно есть других животных? – поинтересовался снова проголодавшийся Адам.
Яхве не знал, что ответить, хотя никаких препятствий этому не видел. Плотоядность человека вполне подошла бы условиям мира, построенном на борьбе за существование. Его смущало другое. Мнение других богов. Он ведь не мог совершенно изолировать Эдем от вечного мира, и какой-нибудь скучающий бог запросто мог ненароком заглянуть на планету. И что бы он подумал, застав на ней богоподобные создания с физиономиями, вымазанными кровью сжираемых зверей? Сами-то боги питались амброзией, да и вообще культа из еды не делали.
И Яхве думал, как ему выпутаться из этой ситуации.
– Конечно, вы, если хотите, можете есть других животных, – начал он. – Но при этом все-таки не должны забывать, что вы дети Саваофа, а не шакала или льва. Ваша животная пища должна быть обработана и приготовлена. Ничто не должно напоминать о том, что ради своего желудка вы лишили другое существо жизни. Поэтому я повелеваю всех убитых вами для пропитания зверей разрезать на части и обрабатывать огнем, чтобы отбить запах и цвет жизни.
Люди не отвечали, и вид их выражал недоумение. Наконец, Лилит спросила:
– Саваоф, а что такое огонь?
Яхве снова мысленно выругался. Сам-то он мог подпалить всю эту эдемовскую рощу одним взглядом, но люди такой возможности не имели. Надо было придумать выход из положения.
Чтобы выиграть время, Яхве предложил Адаму и Лилит попробовать поймать какое-нибудь животное помельче, чтобы приготовить из него еду. Люди, обрадованно согласившись, скрылись в зарослях и не обратили внимание, насколько озадаченным выглядел их создатель. Тому нужно было научить этих лишенных божественной силы людей добывать огонь. Это было вовсе не так просто, как, скажем, вызвать молнию. Осмотревшись, он подобрал подходящий осколок базальта и стукнул что есть силы им о другой, чуть не отбив себе при этом палец. К его радости, ему удалось высечь искру. Потренировавшись и даже вспотев, Яхве все-таки научился, как правильно и с какой силой бить, чтобы под определенным углом вылетала искра и поджигала пучок сухой травы. Гордый собой, он с удовольствием попробовал какой-то плод и присел в ожидании Адама и Лилит. Честно говоря, он не верил, что им удастся кого-нибудь поймать, люди были чересчур неловки, но, к его удивлению, вскоре он увидел их и небольшое существо, которое жалобно блеяло на руках Адама.
– Смотри, Саваоф, кого мы поймали, – радостно закричала Лилит. – Вначале нам не везло. А потом мы нашли какое-то животное, Адам назвал его козой, и с ним другое, маленькое, наверно, такое, какое появляется после соития. И я назвала его ягненком.
– Козленком, – сердито поправил Адам.
– Нет, ягненком, – ответила Лилит и показала Адаму язык.
– А я говорю, козленком, – раздраженно произнес мужчина. – И вообще его поймал я, а не ты.
– И ничего ты его не ловил, – сварливо ответила Лилит. – Тоже мне герой. Коза просто испугалась и убежала, а ягненок остался и не сопротивлялся, когда ты взял его на руки.
– Козленок, – с безнадежностью в голосе поправил Адам.
Бог, которому успела надоесть перепалка, поднял вверх руку.
– Как бы вы его ни назвали, но поймали вы его не для того, чтобы спорить.
Люди удивленно повскидывали головы. Это маленькое приключение и новые впечатления отвлекли их от самой цели охоты.
– А для чего? – глупо спросил Адам.
– Ты же сам хотел есть, – рассердился бог.
– А-а, так мы будет его есть. Он такой мягонький, теплый и смешной. Наверно, вкусный, – обрадовалась Лилит. – А как его едят?
Она было вцепилась зубами в шерстку, но тут же выплюнула.
– Фу, какая гадость, – брезгливо сказала она, а козленок снова жалобно заблеял и начал вырываться из рук Адама.
– Так ты его не съешь, – сказал бог. – Его нужно вначале убить, затем разделать тушку, обработать ее на огне и только потом есть.
– Ага, значит, нужно вцепиться ему в шею и ждать, пока он перестанет дрыгаться, – понятливо подхватила Лилит, вспомнив, как шакал убивал суслика.
Яхве с сомнением покачал головой.
– Нет, человеческие зубы плохо для этого подходят. Видимо, мне придется для вас что-нибудь придумать взамен.
– Так как же мы его убьем? – по-деловому спросил снова проголодавшийся Адам.
Бог на миг растерялся. А в самом деле, как?
– Я думаю, при вашем отсутствии опыта и каких-либо орудий единственная возможность – это разбить его голову камнем.
– И он умрет? Он не сможет жить без головы? – продолжала любознательно выяснять Лилит.
– Тела смертных, – важно ответил бог, – хрупки. И хотя вы вряд ли умрете от небольшой царапины, любое другое, более глубокое проникновение в глубь может привести к смерти от повреждения важных органов, например, таких, как мозг, находящийся в голове.
Люди пропустили мимо ушей большую часть этой длинной фразы, хотя то, что нужно бить по голове, поняли.
– Этот камень подойдет? – по-деловому спросил Адам, подняв с земли увесистый булыжник.
Яхве кивнул. Адам не очень ловко придавил козленка к земле и ударил его по голове. Тот душераздирающе взвизгнул, а напуганный криком Адам вопросительно взглянул на бога.
– Бей снова, – сказал Яхве. – Ты его не убил, а только ранил.
Адам скривился и, желая поскорее прекратить это, стал ожесточенно наносить бедному животному удар за ударом. Наконец, оно затихло, а бог отдал себе отчет, что никакого толку от этого людям без его помощи не будет. Как и чем разделывать животное, и что в нем есть, не знал никто, включая Саваофа премудрого.
Бог незаметно сотворил рыцарский кинжал, используемый в поединках, и, не говоря ни слова, начал неуклюже снимать с убитого козленка шкуру. Лилит подозрительно поглядела на появившиеся и разбросанные кругом окровавленные кусочки.
– Это можно есть? – с сомнением спросила она.
Яхве отрицательно покачал головой. Ему пришло в голову, что, если уж он начал усложнять прием пищи людьми, то следовало бы это делать по определенным правилам. Пускай даже в мелочах почувствуют свою исключительность, отличие от других существ. Пусть помнят, что они избранные, а не такие, как остальная плотоядная живность. Подумав, он указал на мясо, объяснив, что именно его должны есть люди.
– А остальное? Здесь же так много, – с недоумением произнес Адам.
Бог неопределенно пожал плечами. Врать, что это несъедобно, ему не хотелось.
– Можете и остальное, если понравится вкус или никакой другой еды не останется. Но знайте, что тогда ничуть не будете отличаться от того же шакала, который сжирает все, кроме шкуры. Не забывайте, вы предназначены быть выше животных, а не такими же, как они.
Наконец, козленок был разделан, и уже ничто не напоминало о прежнем милом, весело скачущем и беспечном существе, ненароком попавшемся человеку. Яхве показал, как разводить огонь, и после нескольких неудачных попыток в небо Эдема взвился дымок первого костра. Нанизав на прут кусок мяса, Яхве подержал его над огнем. Оно, к удивлению, поменяло цвет на коричневатый и запахло чем-то странным, отдающим дымом, но приятным. Лилит удостоилась чести первой попробовать жареный продукт. Выражение предвкушения чего-то необыкновенного сменилось на ее лице если не брезгливой, то довольно кислой гримасой.
– Съедобно, – вежливо сказала она. – Но банан вкуснее.
Яхве, скрывая удивившую его самого обиду, пожал плечами.
– Ко всему надо привыкнуть, – философски заметил он. – Дичь в Эдеме есть всегда, а твои бананы могут оказаться и незрелыми, и несъедобными.
Адам был меньше склонен к гастрономическим рассуждениям. По примеру Саваофа он тоже нанизал мясо на прут и сам стал готовить себе еду. Подождав, пока оно приняло такой же коричневатый вид, он жадно откусил и тут же с криком выплюнул. Горячее мясо обожгло ему рот. Яхве, сдерживая смех, как мог его успокоил и предложил повторить попытку. Уже без особого желания и с опаской Адам откусил снова, ожидая боли, но ничего такого не произошло. Он потихоньку, а потом все быстрее начал жевать и, наконец, удовлетворенно кивнул.
– Зря ты, Лилит, кривилась, – сказал он женщине. – Когда не очень горячее, это вкусно.
К радости Яхве, начинало темнеть, и он решил дать себе передышку от свалившихся на него забот. Ему захотелось вернуться в вечный мир, по которому он, как сам не без удовольствия отметил, успел соскучиться.
Бог вроде бы отдыхал, но не мог отвлечься от мыслей о своих подопечных. Тем предстояла первая самостоятельная ночь в Эдеме, и хотя Яхве уговаривал себя, что с ними ничего не случится, у него нет-нет да мелькала мысль, что какое-нибудь им же сотворенное ночное чудовище жадно раздирает сейчас Лилит (ох, уж эта Лилит) в клочья. Он повернулся на своем ложе и лег поудобнее. Надо придумать для них какое-нибудь оружие, догадался бог.
Боги вообще-то любили подраться, но, хотя могли трансформироваться во что угодно, сражаться друг с другом были обязаны только в человеческом обличии. Поединки между ними были не редки, в них участвовали как мужчины, так и женщины. И, естественно, сложился определенный кодекс поведения и правила боя. Его основой было то, что бог не мог выйти за пределы сил, данных ему человеческой ипостасью и, скажем, испепелить противника, а должен был победить или признать поражение именно в том виде, в каком был. Поэтому все в большей или меньшей степени старались поддерживать хорошую физическую форму, ибо проигрывать и становиться предметом насмешек никто не любил.
Понятно, что смерть, а они даже не знали, что это такое, им не грозила, и целью поединка было доведение противника до физически беспомощного состояния. В этом никаких ограничений не было. Важен был результат. Один соперник любым способом должен был лишить другого физической возможности сопротивляться. Никакое метательное оружие для этого не подходило. Богов можно было истыкать стрелами или дротиками, но это только бы их разозлило. Конечно, можно было бы попробовать проткнуть голову копьем и на время лишить противника возможности соображать, чтобы успеть связать его и обездвижить, но у богов была хорошая реакция, а целиться в голову было не просто.
В практическом использовании в дуэлях были мечи и сети. Сеть позволяла поймать противника, а дальше в ход шел меч. Им сражающиеся старались отрубить друг другу конечности или голову. Бой длился до тех пор, пока рука продолжала угрожающе размахивать мечом. От побежденного частенько оставалась груда разбросанных шевелящихся кусков. Хорошим тоном для победителя было после поединка собрать их в одну кучу и традиционно пожелать скорейшего восстановления. Оно занимало иногда довольно длительное время, за которое у врагов часто проходила обида. А если нет, то все начиналось сначала.
Но случалось, чтобы избежать позора поражения, боги жульничали. И устраивали каверзы заведомо более сильным противникам. Их трудно было за это упрекать. Они в человеческом обличии сильно отличались друг от друга во всем, в том числе и по физическим данным. И хотя «нечестные» действия осуждались, многие смотрели на них сквозь пальцы. Умение ловко расставлять тайные ловушки ценилось в кругу знатоков не меньше, чем честный выигрыш на дуэли. Более того, помимо общепризнанного дуэльного, существовал еще и тайный тотализатор. В нем ставили на то, сумеет ли более слабый, но хитрый нейтрализовать более сильного.
После нежданного исчезновения бога люди почувствовали себя потерянными. До этого все было ново, интересно и нестрашно, ведь рядом находился кто-то более сильный и умный. Тот, кто утверждал, что сотворил этот мир и их самих. Теперь же в головах и мужчины, и женщины всплывала картинка увиденного ими льва с его мощной фигурой, когтями и клыками. Они ведь уже узнали, что в этом мире сильный побеждает слабого и съедает его. Об этом напоминал им и козленок, приятной тяжестью лежащий в животах. Им начало казаться, что из кустов кто-то смотрит на них. Они невольно оглядывались, а потом безрадостно смотрели на самих себя. Было странным, что Саваоф сотворил их, властителей Эдема, такими беззащитными. Ни тебе ни мощных когтей, ни острых зубов.
Лилит, поддавшись бессознательному импульсу, прижалась к Адаму. Прикосновение женщины было приятно и непонятно будоражило. Мужчина почувствовал, что ему хочется ее защитить, сделать так, чтобы та перестала бояться. Он не без удивления понял, что Лилит вовсе не будет против того, если он захочет стать вожаком, и не станет пытаться им командовать. Он взял ее за руку и повел в заросли, где предложил, стараясь не шуметь, отдохнуть. Нельзя было исключить, что неизвестные им звери предпочитают охотиться и кушать именно в наступившей, незнакомой и пугающей темноте.
Они тихо улеглись рядом, и через некоторое время непонятно почему их сознание стало затуманиваться. Они пытались противостоять этому, но какая-то сила лишила их воли к сопротивлению. Люди погрузились в первый в их жизни сон.
Утром Адам испуганно открыл глаза: ему привиделось, что кто-то лохматый и сильный собирается прыгнуть на него с дерева. Но все было спокойно. Пробивающиеся сквозь листву лучи солнца ласково грели кожу. Рядом спокойно с закрытыми глазами лежала Лилит. Глаза Адама скользнули по ее телу. И все его существо охватило какое-то непонятное, но очень приятное томление, сконцентрировавшееся в низу живота. С некоторой опаской Адам погладил женщину по плечу. Это было удивительно приятно. Томление усиливалось с каждой минутой. Тут Лилит приоткрыла глаза и увидела хищный мужской взгляд. Она испуганно отпрянула. Взгляд Адама тут же изменился, в нем появилось виноватое выражение.
– Прости, Лилит, – сказал он. – Я тебя напугал. Наверно, тебе тоже, как и мне, привиделось, что на тебя хочет кто-то напасть.
Ничего подобного Лилит в голову не приходило, но на всякий случай она кивнула. Мужчина выглядел все-таки немного странно, не так, как вчера, когда только раздражал своей непонятливостью. Сегодня он был другой, не такой безобидный, и она интуитивно чувствовала, что ему что-то от нее надо. А Адам заговорил снова.
– У тебя такая нежная кожа, – сказал он. – Намного нежнее моей.
Он снова погладил Лилит по плечу, а затем для сравнения потрогал свою руку.
– Действительно, – радостно ухмыльнулся он. – Совершенно что-то другое…
Он взял руку Лилит и положил себе на грудь. Вначале она хотела ее отдернуть, но только вначале. Наверно, Адам был все-таки прав, его кожа была не такой нежной, но женщина вовсе не собиралась заниматься сравнением. Она просто почувствовала, что ей нравится трогать этого мужчину с его грубоватой, но теплой и мягкой кожей, покрытой ласковой, щекочущей руку шерстью. Она скользнула ладонью вниз, и мужчину чуть не скрутило от возникшего и тут же исчезнувшего сладкого ощущения. Не удержавшись, он охнул, а затем, вспомнив, как это делал лев, потерся головой о бок Лилит. Это было щекотно, и женщина, рассмеявшись, отпрянула. В ее глазах было какое-то странное зовущее выражение, смысл которого ни она сама, ни тем более Адам не знали.
Мужчина снова подвинулся к женщине и прижался к ней. Его захлестнула какая-то бурная волна восторженного желания чего-то, чего он и сам не понимал. И помочь ему было некому. Лилит была так же невинна, как и он. Снова вспомнив льва, Адам попытался взгромоздиться на Лилит. Теперь их тела полностью соприкасались. Ее глаза выжидательно смотрели на него, но мужчина не знал, что делать. И подождав, Лилит спихнула его с себя. Через какое-то время Адам повторил попытку, но непонятно чем разозленная женщина сердито его оттолкнула.
Боги любили поспать. Им, вечным, это помогало скоротать время. Они вообще жадно хватались за все, что заставляло время идти быстрее, поэтому самым процветающим в их мире был бизнес сновидений, которым руководила бессменная Геката. К ней они выстраивались в очереди с просьбами составить снадобья, вызывающие сны по усмотрению заказчика. Но в ту ночь, даже несмотря на обычную снотворную настойку, Яхве спал плохо. И не только потому, что сны про Лилит ему надоели. Скорее всего, он проснулся раньше обычного потому, что не переставал беспокоиться о людях.
– Зря я их все-таки оставил одних, – думал он. – Нет, все же их необходимо срочно вооружить.
Поразмыслив, Яхве решил, что для обороны им вполне могли подойти кинжалы. А для охоты сгодилось бы копье, хотя у того были и недостатки. Один раз его бросив, вне зависимости от того, попал или нет, человек должен был идти за ним, оставаясь беззащитным. Поэтому идеальным дополнением к нему мог оказаться лук. Мелькнувшую было мысль вооружить человека мечом, Яхве почти сразу же отбросил. Меч – оружие, требующее навыков и предназначенное для нападения, а не защиты. Поэтому вряд ли от него был бы какой-нибудь прок, напади на людей тот же лев. Да и за оленем с ним бегать бесполезно.
Собрав необходимый арсенал, Яхве перенесся на Эдем. На вчерашнем месте людей не было, но из кустов слышалась какая-то перепалка.
– Я больше под тебя никогда не лягу, – раздался отчетливый и сердитый голос Лилит. – Ты сделан из такой же глины, и надо мной тебе не быть.
У Яхве начало вытягиваться лицо. Услышав начало фразы, он подумал, что речь об интимных взаимоотношениях, а Лилит проявляет традиционную для женщин склонность поморочить мужчине голову. Но затем засомневался. Конец предложения его удивил. Похоже, разборки имели куда более принципиальный характер. Лилит не хотела признавать главенство Адама, и, зная их обоих, Яхве не мог не согласиться, что у нее есть для этого основания. Он раздвинул ветки кустов. Возбужденные и красные от негодования люди оглянулись на шум.
– Саваоф! – в голос радостно воскликнули оба. – Как я рад (рада), что ты пришел!
– Создатель, я не могу быть под ним, – опередив Адама, начала Лилит.
Бог был в недоумении. Он продолжал сомневаться и не знал, прямой или иносказательный смысл вкладывает в слова женщина.
– Видишь ли, Лилит, – осторожно начал он, – в нормальной человеческой жизни должны быть моменты, когда мужчина в буквальном смысле находится на женщине.
Яхве хотел продолжить и рассказать о соитии людей с целью продолжения рода, проклиная себя за то, что не удосужился это сделать вчера. Но возмущенная Лилит перебила его. Она вспомнила о том, как Адам, навалившись на нее, возбужденно пыхтел и обжимал своими лапищами.
– Как? – распалившись еще сильнее, воскликнула женщина. – Я должна терпеть на себе этого слюнявого урода?
У Адама был вид побитой собаки. Он тоже вспоминал ту утреннюю сцену и не мог отделаться от ощущения, что в чем-то оплошал.
– Знаете что, мужчины, – сделав паузу, сказала Лилит. – Мне кажется, я прекрасно обойдусь без вас. Пусть Адам лучше полежит на тебе, Саваоф.
Яхве не удержался и усмехнулся. Лилит непонимающе на него взглянула и продолжила:
– А я буду жить одна. Я умею все, что умеет Адам, и даже лучше. А без его глупых разговоров мне будет только спокойнее.
Женщина повернулась и скрылась в зарослях. Адам умоляюще посмотрел на бога. Какая бы она ни была, эта Лилит, но расставаться с ней ему не хотелось. А Яхве, не дрогнув ни одним мускулом, спокойно посмотрел ей вслед. То, что Лилит взбрыкнула, ничуть его не испугало. Он только прикидывал, сколько времени она выдержит одна. А в том, что к вечеру вернется, не сомневался. Вряд ли ей захочется ночевать одной в первобытном лесу. А там, глядишь, Адам и справится с задачей на ней «полежать».
– Оставь, – успокаивающе сказал он. – И не волнуйся. Она вернется.
Адам с надеждой посмотрел на бога.
– Правда? – спросил он, и на его лице расцвела телячья улыбка.
– Давай лучше займемся делом, – с непонятным раздражением ответил Яхве. – Я принес оружие. Будешь учиться с ним управляться.
Расстроенный уходом Лилит, Адам вначале не проявил интереса к предметам неизвестного предназначения. Но, увидев, как ловко Яхве подстрелил птицу, загорелся и стал усердно учиться. И к концу дня бог уже не скрывал удовлетворения. В глубине души он чрезвычайно боялся, что Адам совсем раскиснет, но тот, видимо, сообразил, что лучше загонять себя до седьмого пота в учении, чем думать про Лилит. В итоге к вечеру Адам, у которого оказались к этому способности, вполне сносно метал копье и стрелял из лука. Остаток дня уже в свете костра бог провел с мужчиной, научая того, как делать лук, из чего изготавливать тетиву и какие ветки лучше всего подходят для стрел.
…Лилит, несмотря на ожидания, не пришла. Она не появилась ни при свете дня, ни темной ночью. Адам переживал за нее, ведь у той не было никакого оружия. А бога обуревали смешанные чувства. Он тоже за нее беспокоился, а, с другой стороны, желал, чтобы ее съели какие-нибудь шакалы, ибо ей, дуре, так и надо было. Наконец, совсем стемнело. У Яхве не было никакого желания оставаться на ночь нянькой, и он сказал, что уходит. Человек посмотрел на него жалким, разрывающим сердце взглядом, но ничего не ответил. Бог, не удержавшись, тяжело вздохнул.
– Я приду узнать, как у тебя дела, завтра, – сказал он.
Покидая Эдем, Яхве, проклиная себя за слабость, все-таки воспользовался своим оком всевидения. Лилит была жива. Больше он знать ничего не хотел и вернулся в вечный мир.
На следующий день Яхве нашел Адама, грустно сидящего и опустившего ноги в ручеек.
– Как прошла ночь? – светским тоном спросил бог.
Адам неопределенно пожал плечами.
– Пойдешь охотиться? – снова заговорил с человеком Яхве.
Тот безразлично покачал головой.
– Не хочу. Я не голоден. Мне хватило фруктов.
Неожиданно Адам повернулся, и в его глазах засветилась мольба.
– Ты ведь Саваоф мудрый, – страстно заговорил он. – Ты можешь все. Ты сотворил мир. Создал нас, людей. Нет предела твоему могуществу. Так сжалься надо мной. Верни мне Лилит.
Яхве с трудом скрыл, насколько лестно ему было услышать такое обращение, и он, ласково положив ему руку на голову, спросил:
– Ты хочешь, чтобы я ее вернул?
– Да! – возбужденно воскликнул Адам.
Наконец, человек начал понимать, кто такой бог, с удовлетворением подумал Яхве. И ему захотелось произвести на того еще большее впечатление. Он поднял вверх руку и щелкнул пальцами. Адам взглянул на небо. В нем появились три большие птицы. Присмотревшись, человек понял, что это не птицы, а прекрасного вида, облаченные в какую-то ткань мужчины с крыльями. Они опустились рядом и, не обращая внимание на человека, обратились к богу.
– Приветствуем тебя, о мудрый Яхве, – услужливо обратился старший из них. – Чем можем быть полезны?
Лица у ангелов, как, впрочем, и у всех их собратьев, были почти одинаковыми. Сами себя они различали легко, а вот боги вечно путались. Яхве, присмотревшись и поняв, что не знает, кто, собственно, прилетел на зов, был вынужден попросить их назвать свои имена. Ангелы при всей их услужливости были чрезвычайно чувствительны к этикету и обижались, если боги обращались с ними, как с безличными слугами, или путали их.
– Я старший Варахиил, а со мной Уриил и Селафиил, – с чувством собственного достоинства ответил ангел.– Что прикажешь, великий бог?
– Я приказываю найти женщину этого мужчины по имени Лилит и привести ее сюда, – строго произнес Яхве.
Ангелы поклонились и улетели.
– Какие они красивые, – восхищенно воскликнул Адам.
Яхве скептически пожал плечами. Смотря на чей вкус.
– Это ангелы, сын мой, – дружелюбно объяснил бог. – У них есть и женщины. Хочешь, я позову одну из них к тебе?
В голове у него мелькнуло, что это, может, и не плохая идея. Но Адам до крайности смутился.
– Нет, спасибо, о великий Саваоф, – нараспев, подражая ангелам, проговорил Адам и поклонился.
Смотри-ка, люди быстро учатся, подумал довольный бог.
Через некоторое время вернулись ангелы, но Лилит с ними не было.
– Женщина отказалась вернуться, – виновато сказал Варахиил и буквально изогнулся в поклоне. – А ты не давал указания применить силу. Так все-таки привести?
Ангелы всем своим видом изобразили готовность выполнить новый приказ.
Яхве, нахмурив брови, уже собрался дать новую команду, но его остановил Адам.
– Не надо, о великий, – приниженно проговорил он.
Бог удивился.
– Ты же сам этого хотел.
Адам опустил голову и повторил:
– Пожалуйста, не надо.
Поколебавшись, Яхве согласно кивнул и отпустил ингелов.
– Так что же? Так и будешь один? Или надеешься сам найти ее и убедить вернуться?
Адам отрицательно покачал головой.
– Нет, но я просто подумал… – с сомнением протянул он.
– И что же ты подумал, сын мой? – не скрывая интереса, спросил Яхве.
Адам явно колебался, не зная, как ответить.
– Понимаешь, о великий Саваоф, Лилит права. Мы ведь действительно сделаны с ней из одной глины (бог в этом месте поморщился), а значит, совершенно равны, и она никогда не согласится быть подо мной.
Яхве расхохотался.
– Та ситуация, которую имеешь в виду ты и в которой женщина находится под мужчиной, вовсе не является признаком социального неравенства, – весело сказал бог, но Адам не понял фразу. Тогда Яхве продолжил:
– Так что же ты хочешь?
– Ты ведь всемогущ, Саваоф, правда? – просительно проговорил Адам. Бог кивнул.
– Тогда сотвори мне другую женщину, но не из глины, как меня. Пусть она будет происходить из моей плоти. И тогда она никогда не скажет, что я не могу быть над ней. Разве моя рука может сказать мне, своему хозяину, что она выше меня?
Бог был приятно удивлен. Парень оказался вовсе не настолько глуп, насколько производил впечатление.
Он кивнул и произнес:
– Хорошо, я выполню твою просьбу, но тебе будет больно. Мне понадобится часть твоего тела.
Адам явно был испуган, но тем не менее решительно потребовал закончить с этим делом поскорее.
Яхве приблизился к мужчине и положил ему руку на нижнюю часть грудной клетки. Неожиданная страшная боль пронзила тело Адама, и он потерял сознание. Очнувшись, первым делом посмотрел на свой левый бок. Но там все было в порядке.
– Я взял, чтобы сотворить женщину, твое ребро. Но не ищи, на теле не осталось никаких следов, – раздался голос Яхве. – Лучше посмотри на мое творение.
Богу было нелегко вот так с бухты-барахты выполнить просьбу Адама. Он не привык действовать спонтанно и обычно предпочитал все тщательно планировать. Но его увлекла мысль Адама о женщине, сделанной из части тела мужчины, и он отбросил сомнения. Почему бы и нет? И решил, что сделает ее похожей на Афродиту. И красивой, и покладистой. Ну, скажем, как правило, покладистой. Конечно, никакого адамового органа ему для этого не требовалось, но он понимал логику мужчины и решил, что легенда о ребре, если женщина узнает, что мужчина ради нее отдал часть своего тела, будет способствовать налаживанию их взаимоотношений.
Адам с любопытством закрутил головой. Сзади него стояло очаровательное создание, которое тоже с интересом его разглядывало.
– И ничуть не хуже Лилит, – не без облегчения подумал про себя Адам.
Она в самом деле была хороша. Стройная фигура, длинные ноги, налитая грудь и красивая мордашка с большими карими глазами и пухлыми розовыми губками. Адам, сам не зная почему, облизнулся.
– А как ее зовут? – с интересом спросил он.
– Ее имя будет Ева, что на древнем языке означает вторая, – серьезно ответил Яхве.
– Вторая? – мгновенно отреагировала женщина. – А кто же первая?
– Тьфу ты, – сказал в сердцах бог, но тут же изменил тон и ответил:
– Дочь моя, все просто. Вначале я создал Адама, мужа твоего, а потом из его ребра тебя, его жену, чтобы могли вы продолжить род и царствовать на Эдеме. Поэтому он, Адам, и есть первый (бог многозначительно посмотрел на мужчину), а ты, соответственно, Ева – вторая.
Адам, не понимая и раскрыв рот, глядел на Яхве, а тот делал ему какие-то знаки. Он ведь раньше говорил, что Адам – «смертный», а не «первый». Но человек еще не привык ко лжи, пусть и безобидной, и решил, что, может, на древнем языке первый и смертный – одно и то же.
…С Евой ему было намного проще, чем с Лилит. Он уже так много знал, у него был лук, и он умел охотиться. К концу дня пара уже совершенно не нуждалась в боге, чему тот несказанно обрадовался и с радостью оставил людей одних. Яхве еще подумал, не заглянуть ли ему перед возвращением в вечный мир к Лилит. Жива ли? Хотя, наверно, жива, но у него непроизвольно возник образ несчастной, голодной и плачущей женщины.