30 августа 1999 года. Огненная заря догорала за горами, отчего они казались вырезанными из черной бумаги, наложенной на ярко-красный фон. В штабной палатке второго мотострелкового батальона над картой, испещренной красными и синими значками, склонилась группа офицеров. Карта представляла собой большую «простыню», склеенную из нескольких карт местности. Красным карандашом на ней было обозначено место расположения 2 МСБ. Майор Шугалов получил приказ «сверху» провести рекогносцировку в районе возможных боевых действий, проложить и проверить маршрут следования колонны к новому месту дислокации.

По оперативным сведениям, это был район так называемой Кадарской зоны, известной также как Отдельная исламская территория – ваххабитский автономный анклав, существовавший на территории Буйнакского района Дагестана. В анклав, располагавшийся в Кадарском ущелье, входило крупное село Карамахи, где находилась местная мечеть, а также селения Чабанмахи, Кадар и Ванашимахи.

С середины 90-х годов в Карамахи стали приезжать религиозные проповедники из Иордании, призывавшие жить по шариатским законам. В Кадарскую зону из других районов Дагестана и регионов Северного Кавказа начали стекаться сторонники радикального Ислама. В 1997 году премьер-министр Ичкерии Шамиль Басаев заявил о необходимости объединения Дагестана с Чечней с целью создания единого исламского государства на Кавказе. С мая по сентябрь 1998 года в селах Кадарской зоны власть полностью захватили проживающие в них ваххабиты.

7 августа 1999 года подразделения «Исламской миротворческой бригады» чеченского террориста Шамиля Басаева и арабского полевого командира Хаттаба, численностью до 500 боевиков, беспрепятственно вошли в Ботлихский район Дагестана и захватили ряд селений. Вскоре на территории нескольких районов Дагестана начинает вещание экстремистский телевизионный канал, по которому передаются призывы к джихаду – "священной войне против неверных". После этого Федеральный центр стал рассматривать сложившуюся ситуацию как угрозу масштабной гражданской войны. Изначально, во избежание кровопролития, отказались от силовых мер и начали переговоры. 27 августа 1999 года состоялась встреча представителей ваххабитов села Карамахи с представителями администрации Буйнакского района и Республики Дагестан. На ней от ваххабитов потребовали пропустить на территорию села Дагестанский ОМОН для проведения обыска домов и конфискации огнестрельного оружия, на что ваххабиты ответили отказом. Теперь окончательно стало ясно, что мирным путем вопрос решить не получится и одним из главных в планах террористов является слияние Кадарской зоны с Чечней. Российские власти поняли: ваххабитский анклав представляет серьезнейшую опасность для целостности всей Российской Федерации, в том числе Дагестана, и подлежит немедленному уничтожению.

Операция началась 28 августа 1999 года, в 3:30 утра. Начались обстрелы реактивной артиллерией и авиацией села Карамахи и его окрестностей. Федеральные силы приступили к захвату Кадарской зоны, которую обороняли, по официальным данным федеральных сил, более 500 боевиков.

Но ничего этого ни солдаты, ни офицеры второго мотострелкового батальона и приданной ему первой танковой роты, располагавшиеся сейчас на берегу успокоившегося Каспия, не знали. До 1998 года о Карамахи и Кадарской зоне вообще не было слышно, а после появлялись отрывочные сведения, которые тонули в огромном потоке остальных новостей. К тому же российское руководство старалось «не раздувать» в средствах массовой информации проблему Дагестана и Чечни. Многие, к коим относился и Сашка Щербаков, даже не подозревали, что в Дагестане сложилась такая напряженная обстановка. Всё находилось на уровне слухов, а также расплывчатых новостей от замполита Сергеева, услышанных им по радио или вычитанных из запоздавшей газеты «Военный вестник Юга России». Там, как и по телевидению, обстановку старались «не нагнетать». Естественно, оперативная обстановка доводилась до командования батальона, включая комбата 2 МСБ майора Бельского, начальника штаба 2 МСБ майора Евгения Станкевича, на днях бывшего еще капитаном. И, конечно, первым знал всю информацию начальник оперативной группы майор Шугалов, делавший сейчас какие-то пометки на карте красным карандашом. Командиры мотострелковых рот, танковой роты и артбатареи что-то знали менее детально, узнавая обстановку на ежедневных собраниях в штабной палатке. Остальные военнослужащие посвящались во всё в общих чертах. Да, где-то ведутся боевые действия, да, нужно соблюдать осторожность, быть готовым к нападению и выдвижению в любую точку – информация туманна и полна слухов.

«Итак, товарищи офицеры, – Шугалов по обыкновению буравил присутствующих взглядом, – перед нами стоит задача – составить маршрут движения батальона в район возможных боевых действий, а именно в район Кадарского ущелья, где расположены села Карамахи и Чабанмахи. По оперативным данным часть боевиков перебралась из ущелья на близлежащие высоты, а также на перевал Волчьи ворота и закрепилась там, – майор ткнул карандашом в синий овал, изображающий оборону боевиков, – но основные силы находятся в ущелье, в селах Карамахи и Чабанмахи».

Оценивая ситуацию и расстояние от Каспийска до Кадарского ущелья, над картой склонились несколько офицеров из различных подразделений второго МСБ.

«Села очень хорошо укреплены и подготовлены к обороне. – продолжил Олег Евгеньевич. – На данный момент атаки федеральных сил и войск Министерства обороны успешно отражаются ваххабитами и их сторонниками. Обстановка накаляется, и мы в любой момент можем получить приказ на выдвижение. Ранее вам был дан приказ разработать оптимальный маршрут. Какие будут предложения по маршруту?» – Шугалов закинул руки за спину и, слегка покачиваясь на носочках своих вычищенных до зеркального блеска берцев, обвел пронзительным взглядом присутствующих. Майор Станкевич открыл большой серый блокнот на пружине, почесал карандашом за своими маленькими, слегка оттопыренными ушами и приготовился записывать.

– Разрешите, товарищ майор, – обратился к Шугалову командир первой танковой роты Абдулов, – прежде всего необходимо, чтобы на пути движения не встречались мосты, которые не рассчитаны на высокие нагрузки. Иначе говоря, мост должен выдержать вес танка или самоходной артиллерийской установки. Второй момент, так как скрытно выдвинуться и проследовать до нового места дислокации не получится, исключить любое общение с местным населением при движении колонны во избежание утечки какой-либо информации.

– Ну по поводу общения я каждый раз довожу до личного состава на всех политинформациях, – вклинился в разговор капитан Сергеев.

Далее со своими предложениями выступили командиры мотострелковых рот и артбатареи. Начштаба Станкевич остро отточенным простым карандашом записывал всё, что говорили офицеры, в свой серый блокнот. После того как высказался каждый, стали обсуждать, по какому маршруту лучше ехать и кто завтра поедет на рекогносцировку. В результате приняли решение – поедет майор Шугалов с разведывательным отделением, состоящим наполовину из сержантов-контрактников, успевших поучаствовать в первой чеченской войне и других локальных конфликтах. Маршрут движения также был отмечен на карте красной извилистой линией. Выдвигаться решили на двух автомобилях для подстраховки, вдруг какая машина застрянет или сломается, вторая возьмет её на буксир. Когда офицеры расходились по своим подразделениям, на черном небе давно мерцала россыпь звезд, а серебряный месяц прочертил лунную дорожку в успокоившемся море.

Рекогносцировка

Когда на морском горизонте едва обозначилась тонкая серая полоска, предвещающая скорый восход, у штабной палатки уже стояли, урча двигателями, бронированная разведывательно-дозорная машина разведчиков и Урал танковой роты. «Бардак» с торчащей из башни спаренной пулеметной установкой облепили бойцы разведотделения, одетые в «разгрузки» и бронежилеты. У всех разведчиков на голове вместо касок обычные армейские кепки или банданы из камуфлированной ткани, на руках перчатки с обрезанными пальцами. Устрашающе обвешанные гранатами и пулеметными лентами, они напоминали коммандос, словно сошедших с экранов американских фильмов-боевиков. Отличить наших разведчиков от террористов или каких-нибудь американских спецназовцев можно было лишь по маленькому российскому триколору, развевающемуся на высокой антенне БРДМ. Бойцы поудобней усаживались на броне, ожидая майора Шугалова. Вместо предложенного вначале ненадежного, часто ломающегося БТР-70 второй машиной взяли не раз проверенный Урал-4320. За рулем тентованного трехосного Урала сидел дембель Круглов – сержант, который полмесяца назад вместе с капитанами Кукушкиным и Холодцовым подвозил Щербакова от ворот части до автобусной остановки. Вставив кассету «Руки вверх» в автомагнитолу, прикрученную умелыми шоферскими руками под приборную панель, Круглов клевал носом, ожидая, когда появится начальник оперативной группы. Ждать пришлось недолго. Шугалов, откинув полог входа штабной палатки, стремительным шагом направился к Уралу, на ходу поправляя кобуру с прятавшимся в ней пистолетом ПМ. На плече майора висел планшет, в котором лежала карта с начерченным красным карандашом маршрутом. Легко вскочив на подножку грузовика, Олег Евгеньевич уселся на сиденье и захлопнул тяжелую от висевшего на ней, по обыкновению, бронежилета дверь. «Чего спишь, мля? – Шугалов просверлил взглядом Круглова. – Выключай шарманку и поехали!»

Урал тронулся в сторону КПП, за ним запылил БРДМ, покачиваясь на неровностях белеющей в рассветных сумерках дороги.

Путь предстоял долгий. Доехав до Манаскента, машины свернули направо, направляясь к розовеющим в утреннем свете горам и оставив море позади себя. За Карабудахкентом мини-колонна постепенно повернула на юг, вдали слева белели снеговые шапки гор. Дорога, еще недавно более-менее прямая, стала змеиться в предгорьях, мало-помалу увеличивая расстояние над уровнем моря. За селением Гурбуки можно было повернуть направо на Губден, но разведгруппа этого не сделала – участок длиной около тридцати километров пролегал между отрогов гор, где по оперативной обстановке, могли находиться бандформирования исламистов. Через Губден ехать опасно – в некоторых местах маршрута дорога суживается настолько, что достаточно подбить первую и последнюю машину, как вся остальная техника оказывается в ловушке.

Колонна, состоящая из двух машин, не торопясь, проехала мимо собранного из бетонных плит блокпоста с развевающимся над ним российским флагом. Рядом с блокпостом стояли милицейский УАЗик с простреленным в трех местах лобовым стеклом и несколько милиционеров с автоматами, одетых в бронежилеты и каски. Скорее всего, это были не местные, а командированные милиционеры, так как ни одного дагестанца среди них не наблюдалось. Увидев за приближающимся Уралом развевающийся над БРДМ российский флажок и явно русские лица разведчиков, они лишь приветливо махнули руками, не остановив машины. Разведчики замахали в ответ, кто-то крикнул: «Пацаны, вы откуда?» – обращаясь к ментам, но ответ утонул в шуме двигателей.

Блокпост, зеленые заборы Губдена с торчавшими за ними темными крышами домов остались позади в опустившемся с гор тумане. До места назначения крюк получался приличный, лишних почти сорок километров, но колонна продолжила путь не сворачивая. Через пятнадцать километров показались пригороды села Сергокала, которое Урал и БРДМ пролетели, не останавливаясь. Дорога повернула направо, в горы, на выезде находился блокпост, похожий на губденский, также сложенный из бетонных плит и блоков с узенькими щелями-бойницами и развевающимся российским триколором. Рядом с блок-постом прятался БТР-80 с эмблемами внутренних войск. Солдаты-ВВшники с автоматами, в касках и бронежилетах, стоящие около БТРа и выглядывающие из бойниц, мини-колонну тоже не остановили, лишь в ответ махнув на приветствие разведчиков.

Навстречу машин почти не попадалось – места пошли не слишком населенные. Иной раз прогромыхает мимо тяжело груженный капустными кочанами Камаз, неторопливо спускаясь по серпантину, или обгонит тонированная «в ночь» ржавая «копейка». В такие моменты бойцы крепче сжимают снятые с предохранителей автоматы в своих руках, напряженно всматриваясь сквозь сверкающие на солнце автомобильные стекла и пытаясь рассмотреть, кто прячется за ними – обычный дагестанец-трудяга или вооруженные боевики.

Дорога извивалась среди скал, порой нависающих над дорогой, всё выше забираясь вверх. Иногда с одной стороны в туман уходила вертикальная стена, а с другой зияла пропасть, дно которой терялось в сизой дымке. Всё чаще приходилось снижать скорость, пробираясь сквозь туман низко нависших облаков.

Перевал Нагрелабек, находящийся на высоте около тысячи семисот метров над уровнем моря, пришлось проехать крадучись – всё укрылось густым туманом, вокруг царил непривычный для середины дня сумрак. Машины медленно двигались по перевалу за двумя идущими впереди по обочинам дороги разведчиками, обозначавшими карманными фонарями с красными стеклами её габариты. Наконец туман рассеялся, дорога стала потихоньку опускаться вниз, кружа на горных поворотах.

За весь путь следования встретилось множество мостов и мостиков, пролегавших над горными речушками, балками и оврагами, больше похожими на ущелья. Все мосты сделаны из камня и бетона, на большинстве никаких знаков с указанием критической нагрузки, но по виду все они должны выдержать вес бронетехники. На коленях Шугалова лежала развернутая карта, с которой он постоянно сверялся, делая на ней пометки карандашом. Расстояние до конечного пункта, обозначенного красной точкой на карте, сокращалось с каждым километром.

Машины спустились ниже, согласно карте, до высоты порядка тысячи двухсот метров и ехали сейчас среди капустных полей, рваными многоугольниками лежащими на всех пологих участках между горными хребтами. Бесчисленное множество кочанов зеленело справа и слева от дороги, на некоторых участках торчали одни кочерыжки – часть урожая уже убрана. Около полудня колонна проехала синий указатель с белой надписью «ЛЕВАШИ 1,5 км». Впереди виднелись серо-коричневые стены домов села Леваши, расположенного на холмах в складках гор.

Перед въездом в село укрылся масксетью БТР-80 с белеющей на борту эмблемой воздушно-десантных войск, около него расположилась группа военных в полной боевой экипировке. Это были бойцы 234 десантного полка из Пскова, с утра дожидавшиеся прибытия майора Шугалова. Псковские десантники получили приказ сопроводить прибывшую колонну до штаба командующего группировкой федеральных сил в Дагестане генерала Трошева Геннадия Николаевича. Рядом с БТРом стоял старый, проржавевший во многих местах, «Москвич-412» когда-то оранжевого цвета, с дагестанскими номерами. На его капоте черной краской был изображен классический портрет Че Гевары в берете со звездой. Двое мужчин-дагестанцев, вооруженных автоматами, о чем-то говорили с десантниками, показывая то на село, то на горы. Колонна тормознула у обочины, Шугалов выскочил из Урала и бодрым шагом, будто бы не было многочасового утомительного переезда на неудобном сидении, направился к БТРу.

После коротких переговоров с капитаном-десантником колонна в составе возглавлявшего её БТРа двинулась через село. Машины пылили по узким улицам, сопровождаемые бегущими рядом мальчишками различных возрастов, лезущими чуть ли не под колеса. На одном из перекрестков, представляющем собой небольшую площадь с разбитым временем и гусеницами асфальтом, колонне встретилась группа дагестанцев в гражданской одежде, но с ружьями, они приветственно махали проезжавшим. «Отряд самообороны, как и предупреждал капитан-десантник», – мелькнуло в голове у Шугалова. Махнув «самообороне» в ответ, разведчики настороженно проводили дагестанцев взглядами – кто их разберет, за кого они? Десантники привычно поприветствовали ополченцев, вооруженных дробовиками и карабинами СКС образца 1949 года.

– А эти на «Москвиче» что хотели? – вспомнил недавний разговор с капитаном-десантником Шугалов.

– Да как всегда, патронов хотят, гранат. Говорят, село от ваххабитов защищать нечем, боеприпасов мало.

– Ну а вы что?

– А что мы – кто их знает, что они «защищать» будут. То ли село, то ли по нам потом этими патронами стрелять. Нет, говорим, лишних, и всё! – ответил тогда десантник, глянув в сторону переминающихся у «Москвича» ополченцев. – Из села выедем – смотрите в оба. Тут до Карамахов недалеко и боевики в любом месте вылезти могут, хотя их, вроде как, в ущелье зажали, но они ж такие, как тараканы, везде лезут, – добавил капитан и зло сплюнул на каменистую обочину дороги.

Узкие улочки не давали покоя майору Шугалову – пройдут ли здесь танки? Судя по карте, самое широкое здесь – площадь, которую недавно проехали.

Машины наконец выехали из села, дорога пролегала по холмам с раскинувшимися на них нескончаемыми капустными полями, окруженными со всех сторон отрогами гор. Зияющий ямами асфальт стал опять потихоньку лезть вверх, беспрестанно виляя в складках местности. Горы становились всё ближе и выше, поля тянулись теперь только по левую сторону, так как справа уже высились холмы с покатыми склонами, плавно переходящими в отроги гор.

Проехав еще километров двадцать, на Т-образном перекрестке с пробитым пулями указателем «Кулецма 1 км» маленькая колонна повернула в противоположную виднеющемуся вдалеке селу сторону и по крутой грунтовой дороге полезла в горы. Мимо проплыл небольшой блокпост, сооруженный из бетонных плит с развевающимся над ним потрепанным российским флагом. Скрытая масксетью, пряталась за мешки с песком спаренная зенитная установка. Сквозь открытое окно Урала слышался далекий грохот взрывов со стороны Карамахи. До села по прямой не более пяти километров, но в горах прямо не проедешь. Колонна, виляя по узкой горной дороге, двигалась к вершине хребта.

Дорога ветвилась, разделяясь на несколько, уходящих в стороны, потом опять соединялась. БТР десантников уверенно шел вперед, извергая из выхлопных труб клубы черного дыма. Шугалов на карте старался как-то обозначить маршрут, который начинался с места расположения батальона у моря и заканчивался в Левашах. Если в самом селе у него это получилось, то в горах половина грунтовых дорог на старой карте просто не указывалась, и Олег Евгеньевич пытался найти хоть какие-нибудь ориентиры, чтобы проложить маршрут от Левашей до Карамахов.

Наконец колонна выбралась на вершину хребта, ориентиром служил дым пожарищ, поднимавшийся от мятежных сёл. Дорога теперь вилась по хребту, делая большой крюк в десять километров и упираясь в почти отвесный обрыв ущелья, на дне и склонах которого располагалось селение Карамахи с видневшейся желтоватой мечетью. Справа от него находилось село Кадар, а чуть выше и правее Кадара – село Чабанмахи. Колонна спустилась с очередного склона и повернула в сторону села, состоящего из глинобитных и кирпичных одноэтажных домов, окруженных редкими деревянными заборами, и торчавшей вдалеке мечети. Не доезжая въездного указателя с надписью «Кадар», напрочь изрешеченного пулями, машины вновь повернули, приближаясь к ущелью.

В воздухе стоял грохот снарядов, рвущихся где-то внизу, сквозь открытые окна веяло горелой резиной и порохом. Синее небо перечеркивали полосы черного дыма, тянущиеся вверх со дна ущелья. Край его загромождала военная техника, укрытая в окопах и огрызающаяся огнем в сторону Карамахов. Пушки, БТРы, зенитные установки – все их стволы направлены вниз на горящие сёла и на противоположные склоны, где держат оборону боевики. Чуть в стороне виднелись палатки личного состава, у одной из них на длинном шесте развевался белый флаг с красным крестом, дымила полевая кухня. Почти над самым обрывом на краю села Кадар стояла большая армейская палатка, в которой размещался оперативный штаб генерал-лейтенанта Трошева – отсюда все села были как на ладони. БТР с десантниками остановился около неё, за ним тормознули Урал Шугалова и «бардак» разведчиков. Возле входа палатки высился бруствер из мешков с песком, за ним стояли двое часовых в бронежилетах. Шугалов спрыгнул на поросшую начавшей желтеть травой рыжую землю и направился в сторону штаба.

– Начальник оперативной группы… – начал рапорт Шугалов упитанному подполковнику, появившемуся из штабной палатки.

– Майор Шугалов? – перебил его подполковник. – Где вас черти носят! Товарищ Трошев Вас с утра дожидается! Пройдемте, – и он жестом пригласил Шугалова, откинув полог палатки.

БТР десантников уехал в сторону грохочущего склона, где в окопах скрывались затянутые масксетями спаренные зенитные установки (ЗУшки, как их привыкли сокращенно называть), поливая огнем Чабанмахи. Разведчики прохаживались около своего БРДМ, разминая затекшие ноги и глядели в сторону дымящегося селения. За склоном, с развевающимся на его верхушке российским флагом, выглядывала часть села Карамахи, блестя на солнце полумесяцем желтой мечети.

– Чё, даёте «вахам» прикурить? – обратился один из разведчиков-контрактников к скучающему часовому.

– Ну типа того, – неохотно ответил солдат-срочник. Видно было, что форма ему не совсем по размеру, немного великовата, и автомат в тонких детских руках вчерашнего школьника смотрелся тоже довольно нелепо.

– А они что?

– Они тоже стреляют, – на разговор «школьник» явно не был настроен.

Над ущельем заходили истребители-бомбардировщики, чтобы сбросить бомбы на укрепления боевиков. Основным ориентиром лётчикам служил торчащий минарет карамахинской мечети. Самолеты сделали несколько заходов, оставляя после себя огненные полосы огня в селениях, и скрылись в задевающих верхушки гор облаках.

– А вы кто, спецназ? – второй часовой с украшенным юношескими прыщами лицом спросил у стоящего рядом разведчика, одетого в разгрузочный жилет, пятнистую бандану и державшего в руках АК с подствольным гранатометом. Пальцы в обрезанной черной перчатке сжимали тлеющую сигарету.

– Не, мы разведка, – затянувшись табачным дымом, ответил контрактник.

Около трех часов дня из штабной палатки быстрым шагом вышел майор Шугалов и направился к БРДМу.

– Становись! – прозвучала команда, и маленький отряд разведотделения выстроился в одну шеренгу.

– Значит так, – Шугалов стоял перед строем, чуть расставив ноги и по обыкновению спрятав руки за спину, – нужно срочно выдвигаться в Каспийск, в батальон. Провожать нас сейчас никто не будет, людей здесь и так не хватает. Поэтому ваш БРДМ едет за моим Уралом. Главное, выбраться отсюда до трассы, а там уже проще. Смотрим в оба – кто знает, откуда боевики вылезти могут. По машинам! – И он, развернувшись, зашагал к Уралу, где дрых дембель Круглов.

– Опять спишь? Как там тебя? Круглов, мля! Заводи, поехали! – майор хлопнул тяжелой от висевшего на ней бронежилета дверью.

Машины, развернувшись, двинулись в обратный путь. Шугалов то и дело выглядывал в окно, сверяясь с разложенной на коленях картой. Нужно торопиться, чтобы доехать до батальона засветло – Дагестан всё-таки не остальная Россия, здесь война идет и по ночам лучше не ездить. Пока маршрут движения вроде бы соответствовал отмеченным ранее на карте ориентирам. Вот остов сгоревшего БМП, вот разрушенный взрывом отдельно стоящий дом, сделанный из самана – смеси глины и соломы.

– Круглов, давай живей крути направо! Теперь налево! Держи вон на тот столб сломанный! Ты быстрей можешь ехать? – командовал Шугалов.

Грунтовая дорога расходилась, словно ветви дерева, скрываясь за склонами казавшихся одинаковыми гор. Повернув на очередном повороте, Шугалов увидел блокпост, сооруженный из бетонных блоков с развевающимся над ним российским триколором.

В окопе рядом с ним прятался БМП, затянутый масксетью.

«Вроде там ЗУшка была. – пытался вспомнить Шугалов. – А может, и БМП. Ну по идее скоро перекресток. На Кулецму прямо, а нам налево. Круглов, ты что такой медленный, жми давай, времени и так нет!»

Невозмутимый Круглов газанул, выпустив облако черного дыма, вдавил педаль в пол, набирая обороты и устремляя Урал в направлении блокпоста.

На блокпосту заметили быстро приближающуюся со стороны наших войск колонну. По всей видимости, машины сбавлять ход не собирались. В бинокль командир блокпоста, молодой капитан внутренних войск, увидел несущийся Урал, за ним БРДМ, судя по устрашающему виду облепленный бойцами какого-то спецподразделения.

Дорогу перекрывала жердь с висящим на ней красным знаком «Стоп!». «Открывай шлагбаум!» – закричал капитан ВВ-шнику, стоящему за набитыми песком мешками. Солдат поспешно поднял шлагбаум, дернув за привязанную к нему веревку. Едва жердь поднялась, мимо проскочили Урал и БРДМ с сидевшим на нем «коммандос», обдав клубами пыли выглядывающих из-за укрытия солдат.

«Спецы какие-то, – с умным видом сказал один, – «Альфа» или «Вымпел», сто пудов. Прям как в кино! Ща вахов херачить будут!»

Урал несся вперед по грунтовой дороге, но перекресток почему-то до сих пор не появлялся. БРДМ несколько отстал, спасаясь от пыли, поднятой колесами Урала. Шугалов смотрел на карту и по сторонам, пытаясь найти знакомые ориентиры, но они тоже отсутствовали. Дорога снова стала еле заметно подниматься в горы. Мимо промелькнул большой зеленый плакат с белой надписью: «Вы въезжаете на территорию, где действуют законы Шариата», ниже то же самое на арабском.

«Этого я точно не помню», – какое-то недоброе предчувствие мелькнуло в мозгу у майора.

Дорога опускалась вниз среди возвышавшихся с одной стороны почти вертикально скал, с другой более пологой стороны всё заросло камышом и зарослями колючего кустарника. Впереди показался еще один быстро приближавшийся блокпост.

«Сейчас спросим, правильно ли едем», – сам себе сказал майор, пытаясь разглядеть российский флаг, традиционно реющий над нашими блокпостами. Флага не было видно, и подъехав метров на триста, он наконец его разглядел.

«Тормози! – заорал Шугалов, схватив за плечо сержанта Круглова. – Разворачивай!»

Впереди над блокпостом, еле заметный на зеленеющем фоне горного склона, развевался зеленый флаг ислама с нанесенной на нём арабской вязью.

Боевики, занявшие оборону за бетонными укрытиями блокпоста, увидели стремительно спускающийся Урал и сначала приняли его за своих, но, заметив выскочивший из-за склона горы БРДМ с реющим на антенне российским флагом, пришли в некоторое замешательство. Вдруг Урал резко затормозил, скрывшись в клубах оранжевой пыли, поднятой колесами. Дорога в этом месте сужалась – слева поднималась отвесная скала, справа вплотную к дороге рос высокий густой кустарник. Развернуться не получится.

«Назад сдавай! Врубай заднюю!» – вновь закричал Шугалов.

Боевики наконец поняли, что это не их соратники.

«Аллаху Акбар!» – донеслось до майора со стороны блокпоста, следом загрохотали автоматы и крупнокалиберный пулемет.

Круглов судорожно выжал сцепление, включив заднюю передачу. Урал дернулся и поехал назад. Сквозь оседающую пыль стал виден блокпост со светящимися точками стреляющих по Уралу и БРДМ боевиков. Шугалов выхватил свой ПМ и принялся палить в сторону противника. С «бардака», отставшего метров на двести от Урала, услышав звуки выстрелов, заметили находящийся впереди ваххабитский блокпост. Шугалов увидел в зеркало заднего вида, как БРДМ разворачивается, открыв огонь из своего спаренного пулемета. Разведчики тоже стали стрелять в сторону блокпоста, удаляясь на БРДМ. Пули свистели с обеих сторон над кабиной Урала. Зеркало со стороны Шугалова разлетелось от автоматной очереди боевиков, через мгновенье водительское зеркало вырвало крупнокалиберной пулей. Без зеркал Урал еще проехал несколько метров задом и уткнулся левым бортом в скалу. Переднее правое колесо зашипело, сдуваясь, пробитое в нескольких местах, затем лопнуло левое переднее колесо и перед машины шумно осел. Пули забарабанили по кабине, в лобовом стекле появилось несколько дырок, обдав мелкой стеклянной крошкой находившихся в ней сержанта и майора. «Уходим!» – закричал Шугалов, открывая дверь машины и прыгая прямо в жесткий кустарник. Следом за ним выскочил Круглов, приземлившись на колючие ветки, разрывавшие камуфляжную куртку. Шугалов ломился через бурелом, пробираясь в сторону, откуда они только что приехали. Следом за ним продирался сержант, пригибаясь и оставляя клочки военной формы на колючках. Бандиты переместили огонь в сторону кустарника, пули ломали ветки над головами, посвистывая, словно маленькие невидимые птички. Смертельные птички. Сзади прогремел взрыв, и вверх взметнулось оранжево-красное пламя загоревшегося Урала. Сверху огнем отвечали бойцы разведвзвода, укрывшись за горными валунами.

– Автомат где? – оглянувшись крикнул Шугалов.

– Я его в батальоне оставил, в палатке на хранение, – сопя и отводя в сторону хлеставшие ветки ответил Круглов.

– Дебил! Ты на войну приехал! Из пальца отстреливаться будешь? – зло сплюнул Шугалов, – Ладно, выберемся живыми, я тебе объясню, где автомат нужно хранить!

Майор с сержантом продирались на звуки выстрелов разведчиков. Их отход прикрывал непролазный колючий кустарник и пылающий на узкой дороге Урал. Казалось, кустам не будет конца, уже полчаса Шугалов и Круглов двигались сквозь непролазную чащу, с одним пистолетом на двоих, в магазине которого остался единственный патрон. Звуки выстрелов стихли, но майор надеялся, что они идут в верном направлении.

«Свои!» – закричал Шугалов, едва кустарник стал редеть и сквозь ветви показалась антенна «бардака» с трепещущим российским флажком. Из-за камней в их сторону торчали автоматы разведотделения. Разведчики напряженно всматривались в бурелом, откуда доносился приближающийся хруст ломавшихся веток. Наконец из чащи кустарника появился майор Шугалов с поцарапанным лицом и оторванным погоном, за ним, шатаясь, выбрался сержант Круглов в изодранном камуфляже.

– Товарищ майор, Вы живы!

– Живы, дайте воды! – Шугалов устало сел на сухую пожелтевшую траву и засунул в кобуру свой ПМ.

Кто-то протянул майору фляжку с водой. Отсюда блокпост боевиков не был виден, лишь только черный дым догоравшего Урала указывал на место, где всё произошло не более часа назад. Шугалов, запрокинул флягу, жадно глотая теплую, отдававшую хлоркой воду из-за добавленной в неё таблетки пантоцида. Тонкая струйка скользнула из горлышка, упала на мокрый камуфляж, растворившись на груди майора в пятне пота.

– Проебали поворот, – майор бросил взгляд на оторванный погон. – Проебали, мля. Ты куда смотрел, Шумахер? – и он беззлобно замахнулся на тяжело дышавшего Круглова.